Father Mine/Отец мой

      Если бы кто-нибудь спросил его, что произошло дальше, честно говоря, он не смог бы им ответить. Ибо следующее, что он вспомнил после слезного восклицания Розы, было зрелище Артура, помогающего Молли подняться с пола. Примерно в двадцати футах от того места, где она стояла до… И авроры, отчаянно переводящие взгляд с него на судью, который был в апоплексическом состоянии от гнева.       Роза ощущалась тяжестью на его руках, плотно прижимаясь к его боку, уткнувшись лицом, как обычно, ему в шею. Девочка продолжала икать и плакать, вцепившись ладошками мертвой хваткой в его волосы. Гермиона была прижата другой его рукой. Она обнимала, удерживая его и прижимаясь к нему, и пряча рыдания на его груди.       Он даже не мог вспомнить, как его палочка оказалась в руке. Но рука, которой он обнимал Гермиону, заканчивалась крепко зажатым в ладони черным древком, направленным на Молли.       Пространство вокруг них практически гудело от магической энергии, которую он излучал, она трещала и вибрировала, танцуя на его коже и окружающих его людях.       Его ноздри раздувались, он тяжело дышал, грудь поднималась и опускалась. Все его тело было под напряжением, а адреналин циркулировал в организме. Судья рявкнул приказ аврорам, которые неохотно двинулись вперед. Но Северусу хватило одного взгляда и почти незаметного усиления хватки на его палочке, и все они остановились как вкопанные.       Судья кричал аврорам, чтобы они арестовали Снейпа, но все они разрывались между выбором поступить правильно и встать на сторону Северуса и потенциально потерять за это работу.       Как раз в тот момент, когда судья потянулся за своей палочкой, а Северус выпрямил спину, готовый сделать все, что потребуется, в разговор вмешался твердый голос Артура Уизли.       — Как глава Моего Рода, я клянусь, что отказываюсь от своих притязаний на опеку над Розой.       — Артур, НЕТ! — Молли взвизгнула, но дело было сделано. Магия признала его требование, как и закон. Несмотря на отчаянное желание заколдовать Снейпа до забвения, судья покинул комнату со вздохом отвращения и последним сердитым взглядом на Северуса.       — Что ты наделал? Как ты мог? — Женщина рыдала и плакала, но Артур оставался тверд.       — Все кончено, Молли. Все. Кончено. — Акцент на его словах не был упущен, особенно детьми Уизли, и от собравшихся рыжих голов раздался резкий коллективный вздох облегчения. Гермиона почувствовала, что Артур говорит не только о битве за опеку.       Как всегда джентльмен, Артур помог жене встать на ноги, прежде чем повернуться к ней спиной и подойти к Северусу. Тот вложил палочку в ножны из уважения, хотя и не убрал их.       Артур просто грустно улыбнулся ему и извинился.       — Я сожалею обо всем, старый друг. Позаботься о них, хорошо?       Северус наклонил голову в ответ, и Гермиона просто слабо улыбнулась доброму старику.       Малфои были слегка удивлены, когда Артур кивнул им в знак признательности, а потом со смешком еще раз слегка помахал Скорпиусу. То, что Северус снова поднял Розу на руки, успокоило малыша, и тот уже был на полпути к своему обычному счастливому состоянию.       И без дальнейших церемоний Артур покинул зал суда. Остальные Уизли последовали его примеру. Люциус и Драко тоже незаметно попрощались. Осталась только Молли, которая стояла и плакала, и Перси, который слонялся в дверях, без сомнения, ожидая свою мать, чтобы проводить.       Глядя на сломленную женщину перед собой, Северус почувствовал, как что-то защемило в его груди. Он передал Розу в объятия Гермионы.       — Подожди за дверью, я сейчас подойду к тебе.       Гермиона просто устало посмотрела на Молли, поцеловала мужчину в щеку и сделала, как тот просил. Она безоговорочно доверяла Северусу.       Глядя на плачущую женщину перед ним, было нетрудно проникнуть в ее мысли. Молли не была плохой женщиной, в глубине души она просто немного… потерялась.       Она страдала от потери Фреда, страдала от действий Рона и последующей утраты его, страдала от отсутствия Розы в ее жизни… и страдала от самого явного случая синдрома «пустого гнезда», который Северус когда-либо видел.       — Знаешь ли ты, что после войны многие дети из семей Слизерина остались сиротами? — небрежно спросил он, и Молли встретилась с ним глазами, полными слез.       — К чему ты клонишь? — спросила она сквозь слезы. Молли рухнула в кресло, и вся борьба покинула ее.       — Многие из них были младенцами или маленькими детьми во время войны, и они все еще слишком малы для Хогвартса. Они живут в приюте Министерства в Косом переулке, ты знаешь, почему? — Молли молча встретилась с ним взглядом, и он продолжил. — Потому что никому нет дела до детей Пожирателей Смерти. Большинство из них младше шести лет. Лишь у немногих есть приличная одежда, подходящая им по размеру. У них мало игрушек и книг. Многие, вероятно, никогда не ели нормальной домашней еды на своей памяти. Я помогаю, где могу, но у Министерства строгая политика в отношении Пожирателей Смерти и прочих темных личностей… Так что моя помощь ограничена.       Встретившись с ней взглядом, он увидел, как она отпрянула от презрения в его взгляде.       — Роза потеряна для тебя. Она больше не твоя. На самом деле, она никогда не была твоей. Она принадлежит и всегда принадлежала своей матери, Гермионе. И с сегодняшнего дня она также принадлежит мне. И, пока Роза не станет достаточно взрослой, чтобы принимать собственные решения, ты будешь держаться от нее подальше.       С этими словами он повернулся и пошел из комнаты, но, уже взявшись за ручку двери, он остановился и посмотрел на Молли через плечо.       — Некоторые из этих детей даже не умеют читать, — и он услышал, как та резко вздохнула. — Они тоже дети. И им нужна мать…       С этими словами он оставил ее одну в пустом зале суда.