***
Северус потратил годы, совершенствуя свое аппарирование, до тех пор, пока оно не стало тихим и почти незаметным. Когда они появились в гостиной в Паучьем тупике, раздался сильный грохот, напоминающий раскат грома, и книги задрожали на своих местах на полках. Что-то упало и что-то разбилось, но, честно говоря, Северусу было все равно. Мужчина не осознавал, что долго просто стоял на том же самом месте, на которое аппарировал. Он тяжело дышал через нос, а сердце колотилось в груди как бешеное, и он это чувствовал. Но этого было достаточно, чтобы Гермиона с легким беспокойством прижала ладонь к его щеке, пытаясь привлечь его внимание. Северус повернулся к ней, но не шевелился и не говорил, все еще глубоко дыша. Гермиона неуверенно улыбнулась ему. — Я поставлю чайник, хорошо? — Ему удалось кивнуть, она осторожно высвободилась из его объятий. Он крепко держал ее, его пальцы побелели от напряжения. По ее последнему взгляду он понял, что девушка беспокоится о нем. Северус с теплым чувством в груди отметил, что, несмотря на его состояние, Гермиона доверяла ему Розу. На сто процентов. Потому что она спокойно оставила его в комнате, все еще с маленькой девочкой на руках. И это было хорошо, потому что он не собирался отпускать малышку в ближайшее время. Гермиона вернулась, левитируя чай, и усадила Северуса в его кресло. Она суетилась вокруг него, пока не сняла с него ботинки и мантию. Мужчина устроился в своем кресле, продолжая обнимать Розу, ручки же девочки, держащие его волосы, тоже ни разу не дрогнули. Как только Северус устроился поудобнее, он выжидающе поднял другую руку, и без лишних слов Гермиона прижалась к нему с другого бока. Конечно, для них троих было бы разумнее сесть вместе на диван, но кресло Северуса стало их любимым местом, когда им нужно было единение. Сейчас был один из таких моментов. Гермиона положила голову Северусу на грудь, и тот зарылся лицом в ее волосы, закрыв глаза и вдыхая ее запах. Их чай на столе был забыт. Дыхание Розы все еще время от времени прерывалось. Стресс последних нескольких часов тяжело давил на малышку, не позволяя ей полностью расслабиться. Она пошевелилась в объятиях Северуса, и прядь волос упала ей на лицо. Северус нежно заправил прядку ей за ухо и благоговейно обхватил ее щеку. Роза немного подвинулась, чтобы быть ближе к его ладони, и Северус впервые заметил холодную влагу. Это было последнее, что опрокинуло Розу за край. Губы девочки задрожали, и тихий пузырь спокойствия перед бурей лопнул, и она уткнулась лицом в шею Северуса и начала рыдать. — Все в порядке, Роза, — прошептал он, когда малышка заплакала в его объятиях. Гермиона спросила его, что случилось. — Она мокрая, должно быть, «попала в аварию» раньше, — тихо пробормотал он Гермионе, и та грустно улыбнулась ему в знак понимания. Неудивительно, что Роза обмочилась. Она была в ужасе, когда Молли вырвала ее из объятий матери. Девочка, которая теперь была у него на руках, начала икать. — Это не твоя вина, милая, все в порядке, — прошептал он ей в волосы, и она крепко прижалась к нему. — Давай, милая, иди прими душ с мамой, — мягко сказала Гермиона. Северус благоговейно и неохотно передал девочку ее матери, когда они оба встали одновременно, и Северус тихо ответил: «Я также воспользуюсь ванной внизу», он указал на ранее незамеченное влажное пятно на своей одежде, где Роза прижималась к его бедру. Гермиона одними губами произнесла «извини», но он отмахнулся от этого. Наклонившись вперед, он поцеловал лоб Розы, а потом лоб Гермионы, на котором задержал поцелуй намного дольше. — Я встречу тебя здесь, — сказал он Гермионе, которая кивнула, поднимаясь. Он уже собирался уходить, когда Роза схватила его за рубашку. И стоический мужчина позволил подтащить себя к все еще всхлипывающей девочке, и поцеловал ее в щеку. Улыбаясь, он убрал ее руки со своей груди, поднес к губам и поцеловал их тыльную сторону, прежде чем вытереть ее слезы большими пальцами. — Что скажешь, если мы выберемся из этих вещей и начнем все заново, а? — спросил он ее, и Роза улыбнулась ему в ответ. В душе Северус позволил своим слезам течь. Он рыдал, как ребенок, прижавшись головой к кафелю. Он рыдал до тех пор, пока его слезы превратились в маниакальный и победный смех, хотя слезы все еще текли из его глаз. Он победил, они принадлежали ему. Они были по-настоящему его. Наконец взяв себя в руки и приведя себя в порядок, Северус тихо прокрался в гостиную, но обнаружил, что та пуста. Он все еще слышал, как наверху шумит душ, поэтому беззаботно сел. Должно быть, он на минуту закрыл глаза, потому что, открыв их, он почувствовал тяжесть Гермионы, устроившейся у него на коленях с Розой на руках. Одним взмахом руки Северус достал из шкафа плед, который Гермиона подоткнула вокруг них. «Нужно было что-то сказать о матерях», — подумал Северус, поскольку не было никого, кто мог бы укутать тебя так, как это могла бы сделать мать. Когда плед окружил их, как того хотела Гермиона, мужчина еще раз взмахнул рукой, и свет в комнате потускнел. И, не в силах делать что-то еще, все трое, поддавшись усталости, уснули. Несколько часов спустя они проснулись тем традиционным сонным способом, каким обычно просыпаются после незапланированного сна. Смутно, неохотно, не зная, кто они и который час. Оказалось, что было шесть вечера, поэтому Гермиона предложила им слегка поужинать и лечь спать по-настоящему, с чем Северус от всего сердца согласился. Они съели по несколько сэндвичей. А потом Роза настояла на том, чтобы Северус отнес ее наверх. Он сделал это без колебаний, ведь маленькие ручки потянулись к нему на этом универсальном языке малышей. И Гермиона, и Северус беспокоились о том, что все может рухнуть, когда Роза ложилась спать. Но она устроилась в своей «волшебной» кровати без суеты, держа Германа в руке, быстро засунув большой палец в рот, и ее глаза уже были наполовину закрыты. Гермиона сидела на краю кровати и пела колыбельную, а Северус стоял на страже в дверях. Настоящий живой щит от всего, что может потревожить этот маленький кусочек рая, который Северус сейчас держал в своих руках. Когда Роза наконец уснула, Гермиона пошла в их спальню, и Северус последовал за ней. Они встретились взглядами. Ее рука погладила Северуса по груди, когда Гермиона проходила мимо него по коридору, и он поймал ее пристальный горячий взгляд. Гермиона вошла в дверь спальни, и мгновение спустя он последовал за ней. Дверь закрылась за ним с громким щелчком, скрытым поспешно наложенным заглушающим заклинанием. Северус потянулся к ней в ту же секунду, как закрылась дверь.Глава 25
19 января 2022 г. в 10:36
Они аппарировали домой вместе. Гермиона, конечно, могла аппарировать сама, но Северус хотел это сделать. Нет, ему нужно было это сделать. В ту секунду, когда за ним закрылась дверь и Молли осталась позади, он выдохнул с облегчением. Северус снова поднял Розу на руку и обнял Гермиону другой рукой. Вместе они направились в Атриум Министерства к пустой точке аппарации.
Уизли были поглощены своей собственной драмой после заявления Артура. Северус позаботился о том, чтобы ответить на кивки, которые он получил от Малфоев. Часть его чувствовала себя почти виноватой за то, что они ушли, не попрощавшись с ними. Но, размышляя о драгоценной ноше в своих руках, он точно знал, что и Люциус, и Драко поймут и не осудят его.
Когда они проходили через атриум, вспыхнул свет. И Северус посмотрел в том направлении, откуда тот исходил, но фотограф, без сомнения, хорошо осведомленный о заслуженной репутации Северуса, уже исчез в толпе людей. Сердито шипя сквозь зубы, мужчина продолжал направлять своих девушек к точке аппарации. Молодые служащие Министерства, сами не так давно окончившие школу, были настолько приучены избегать профессора Снейпа в коридорах Хогвартса, что расступились, как Красное море перед хмурым мужчиной. Северус довел девочек до нужной точки и аппарировал без малейшего колебания.