Father Mine/Отец мой

      Его сердце, которое уже бешено колотилось, ускорилось еще, когда она произнесла эти греховные слова. Еще раз его страхи поднялись на дыбы, и он слегка отстранился от нее.       Гермиона в замешательстве посмотрела ему в лицо, и он ничуть не удивился. Для любого нормального мужчины реакцией на такой вкусный маленький кусочек, как она, было бы что-то похожее на «да, мамочка, уже иду» и начать полностью развращать ее. Это явно не была реакция застенчивого маленького девственника хаффлпаффца, которому предложили его первый секс.       — Северус? — послышался вопросительный тон, и, прежде чем он успел ответить, она схватила его за руку и тихо заговорила.       — Я слишком тороплю события? Ты еще не готов? Потому что я бы предпочла, чтобы ты сказал мне правду.       — Я хочу тебя, ведьма. Видит бог как хочу, однако я боюсь, что могу не оправдать твоих ожиданий. Это было… долгое время без секса… и ты можешь найти меня… неадекватным или неопытным любовником…       Прежде чем он успел договорить, Гермиона снова была в его объятиях. Ее губы коснулись его губ, и она поцеловала его. Это был самый медленный, самый нежный, самый сладкий поцелуй, который он когда-либо получал, и все же он задыхался, как будто она только что опустошила его. Она заговорила, посмотрев на него прищуренными глазами.       — Из всех слов, которые я могла бы использовать, чтобы описать тебя, Северус, неадекватность и неопытность никогда не будут одними из них. Ты, безусловно, являешься определением самой адекватности и опыта… ты совершенен таким, какой ты есть.       Возможно, он действительно покраснел, так как практически отступил от ее похвалы.       «Идеален? Она думала, что я идеален?»       Только тогда он смущенно понял, что Гермиона подвела его к кровати, и теперь они оба лежали на ней. Она в своей большой футболке, а он просто в спальных брюках. Их взгляды встретились в полутьме, и они обменялись еще одним нежным поцелуем. А потом каким-то образом она оказалась под ним. Северус продолжил целовать ее со всеми своими сдерживаемыми эмоциями, которые он так долго скрывал. Но когда девушка с удовольствием смело прижалась к нему, он снова отстранился от нее с отвращением к себе. Лежа рядом с ней, он закрыл глаза от слез унижения, так как уже чувствовал пульсацию в паху от прикосновения ее мягкого тела к его твердости.       — Северус? С тобой все в порядке?       Затем он совершил свою следующую ошибку. Он повернулся, чтобы посмотреть на нее и ответить, но застонал от вида девушки. Ее губы распухли от его поцелуев, а зрачки расширились, она тяжело дышала рядом с ним. Гермиона лежала на боку лицом к нему, и это заставило ее футболку задраться и обнажить ее мягкие бедра, но даже через мягкую ткань он мог ясно видеть, как ее соски набухли. Застонав от отчаяния, он быстро засунул руку в штаны и схватился за основание члена, чтобы предотвратить неминуемое освобождение, а другой рукой прикрыл глаза. И для того, чтобы не видеть ее соблазнительного вида, и для того, чтобы не видеть его разочарованных слез.       Часть его думала, что она уйдет, но вместо этого она придвинулась ближе, пока не прижалась к нему. Одна рука мягко прижалась к его груди, а ее лоб покоился на его плече.       — Прости, я причинила тебе боль?       Это заставило его издать сдавленный смешок. Когда он заговорил, то ничего не мог сделать, чтобы сдержать сдавленный тон, явный признак того, что его голос был хриплым от усилий сдержать слезы.       — Нет… Я могу с уверенностью сказать, что ты не причинила мне вреда, ведьма, единственное, что сейчас ранено, — это моя гордость.       Ее рука переместилась на его живот и мягко погладила успокаивающими кругами. Это был такой нежный жест, что он не мог не расслабиться под ее присмотром, даже когда он слегка вздрогнул от болезненной пульсации своего члена. Северус был чертовски близок к тому, чтобы задушить его в попытке удержать от падения через край.       — Северус, пожалуйста, поговори со мной… Что бы это ни было, мы можем справиться с этим. Ты единственный человек в моей жизни, который всегда честен со мной, несмотря ни на что, поэтому, пожалуйста, не начинай юлить сейчас.       Судя по серьезности ее тона, он не мог не ответить ей. Хотя он отказался убрать руку от лица. Он не хотел, чтобы она видела его, пока он говорил ей.       — Мой контроль несколько… Черт, он просто отсутствует рядом с тобой. Пока ты не появилась в моей постели, ведьма, я думал, что мое тело мертво. Я не испытывал эрекции на протяжении многих лет и думал, что эта функция утеряна для меня после того урона от заклинаний, которые я получал на протяжении долгого времени.       — Повреждение нервов? — она осторожно спросила. — От Круциатуса?       — Это было то, во что я верил, когда прошло много лет без каких-либо физических… реакций.       — Но ты можешь…? Я имею в виду, что прямо сейчас ты возбужден… Так что, очевидно, это не повреждение нервов. Так в чем проблема?       На протяжении всего их разговора ее рука не переставала описывать успокаивающие круги на его животе, и он использовал это повторяющееся движение, чтобы «отойти от края пропасти».       — Проблема в том, что я провел большую часть последних как минимум семи лет без возможности… ну…       — У тебя эрекция? — она спросила его мягко, но прямо по существу, и он фыркнул носом, когда ответил.       — Вполне очевидно.       — Но, как я уже сказала, Северус, ты можешь возбудиться. Ты сейчас возбужден, так что же тебя сдерживает? Я спросила тебя, готов ли ты, но, может быть, ты не хочешь меня так, как я хочу тебя…       Она начала убирать руку с его живота, но он быстро схватил ее за запястье. На мгновение она замерла, но, когда Северус не отпустил ее ладонь, она поняла намек и продолжила успокаивающе его поглаживать.       — Проблема не в том, что я хочу тебя, ведьма! А в том, что я хочу тебя слишком сильно. У меня меньше контроля, чем у прыщавого подростка…       — Ах, — просто сказала она, затем поцеловала его в грудь.       — Итак, двигатель заводится, но ты не думаешь, что сможешь дотянуть до финиша?       От него донеслось еще одно самоуничижительное фырканье.       — Больше похоже на то, что двигатель заводится в половине случаев, и то, если дать ему приличный пинок. Но затем он либо сдается на полпути по трассе, либо, в качестве альтернативы, я уже пересеку финишную черту, прежде чем у тебя появится шанс повернуть ключ в замке зажигания.       — Хммм, — сказала она с любопытством, но он все еще не смотрел на нее.       Пока она не оттолкнула его руку и не села на него верхом.       Сдавленный звук вырвался из него, когда Гермионе удалось поднять его в сидячее положение, одновременно буквально перекинув ногу через него.       — Что ты… — его слова оборвались в недостойном визге, когда она покачнулась на нем. На ней были только узкие трусики под футболкой, и он чувствовал ее тепло сквозь брюки, и его член снова был на грани извержения.       — Ты не эгоистичный любовник, Северус, иначе ты бы не заботился так сильно о том, чтобы я пересекла финишную черту…       Он потянулся, чтобы схватить свой член, но она перехватила его руку: «Не надо, ты причинишь себе боль». Вместо этого она сняла футболку и оказалась перед ним с обнаженной грудью. Быстро прижав его руку к своей груди, тем самым не дав ему коснуться своего члена.       — Я точно знаю, что ты умеешь обращаться с этими великолепными руками или проворным языком. Так что я уверена, что так или иначе мы закончим гонку.       Говоря это, она нежно покачивалась на нем. Северус не мог не застонать и позволил своим губам обхватить ее обнаженный сосок. Гермиона была права, он ни за что не отказался бы от нее. И если она хотела, чтобы он попробовал ее на вкус, он был готов к этому.       — Итак, имея это в виду… — она притянула его к себе в порочном поцелуе, а затем Северус застонал ей в рот от неожиданного удовольствия. Она сняла трусики и быстро села на его возбужденный член, ее язык прошелся по его уху, прежде чем слегка прикусить его, заговорив греховным шепотом.       — Джентльмен, заводите мотор.