Это была самая приятная пытка, которую он когда-либо испытывал. Больше всего на свете Северус хотел произвести на Гермиону впечатление своим мастерством. Мерлин знает, что он в своей вечно ненасытной охоте за знаниями изучал теорию, поглощая такие книги, как «Радость секса» и «Женский оргазм». Он знал, как заставить ее стонать, где найти ее клитор, ее точку G и как стимулировать шейку матки головкой своего члена. Знал, что глубокая стимуляция — это то, что женщина либо любит, либо ненавидит. Он знал, как читать язык женского тела, чтобы увидеть, когда ей что-то не понравится, и точно так же знал все признаки того, что она наслаждается его вниманием и приближается к оргазму. По стонам, румянцу на коже, расширению зрачков он понял бы, что женщина приближается к освобождению. Он знал, какие сексуальные позы доставят Гермионе наибольшее удовольствие, а какие позволят ей быстрее всего достичь оргазма. Он даже знал все скрытые эрогенные зоны женщины, которые часто упускались из виду, что привело бы ее в чувственное неистовство, пока она не начала бы выкрикивать его имя.
Он знал все это, но, несмотря на все его великие планы, это не помешало ему задохнуться от мучительного оргазма менее чем через минуту после того, как он вошел в нее. Сжимая свою задницу, стиснув зубы и держась за ее бедра достаточно сильно, чтобы оставить синяки, он не мог ничего сделать, чтобы остановить неизбежное… Северус отчаянно застонал ей в шею, когда тело предало его, и член дернулся в восторге, когда он опустошил себя в нее.
Тяжело дыша, как будто он пробежал марафон, Северус прижался головой к ее груди в отчаянной потребности спрятать от нее свое лицо. Скрыть свой стыд. Но Северус не был настолько глуп, чтобы оттолкнуть женщину и убежать после того, как только что получил свое собственное эгоистичное освобождение, пока она все еще была возбуждена.
— Мне жаль, так жаль, что я… — но прежде чем он смог провалиться в эту знакомую дыру отвращения к себе, Гермиона оторвала его голову от своей груди и поцеловала.
— Не извиняйся, Северус, будь со мной, — сказала девушка, и он мгновенно ее понял. Поэтому, отбросив это знакомое желание прикрыться ненавистью к себе, он вместо этого сосредоточил свое внимание на ней. Он знал, как доставить ей удовольствие. Он знал, как управлять ее телом, и для этого ему не нужен был член.
Углубляя поцелуи, которые она начала, он продолжал обнимать ее бедро одной рукой, в то время как другая скользнула между ними. Северус был благодарен, что был взрослым мужчиной, так как даже вялым его член оставался достаточно длинным и толстым, чтобы не выскользнуть из Гермионы. Он понимал, что это не сравнится с жесткой толщиной его эрегированного члена, но, по крайней мере, это добавило бы ощущений для нее.
Он испытал кайф, почувствовав влагу у нее между ног, зная, что Гермиона действительно возбуждена их взаимодействием, даже если до сих пор его выступление было далеко не звездным. Они страстно целовались, когда Северус с безошибочной точностью нашел ее клитор и отстранился от ее губ при легких дразнящих прикосновениях. Она ахнула ему в рот и застонала от желания, когда ее следующими словами было задыхающееся: «О, Северус». Гермиона покачнулась, прижимаясь к нему, слегка скривившись, когда его рука, крепко сжав ее бедро, ограничила ее движения. Она была потеряна, а он продолжал атаковать ее маленький клитор. Северус отказывался торопиться, хотя и знал, что каждый инстинкт Гермионы кричал ей стремиться к освобождению. Он знал, что, если не торопиться, это будет намного слаще для нее. Поэтому мужчина держал ее за бедро. Его превосходящая сила и размер означали, что даже хватка одной рукой была для девушки слишком сильной. Гермиона не смогла бы преодолеть ее. Вскоре Северус почувствовал, как девушка сдалась ему. Расслабилась в его объятиях, позволяя контролировать ее удовольствие.
Убедившись, что Гермиона больше не попытается взять контроль в свои руки, он раздвинул ноги. Это также заставило ее раздвинуть свои, что давало ему гораздо лучший доступ к ее клитору. Его другая рука, теперь отпустившая женское бедро, чертила чувственные дорожки вверх по ее телу. Следуя за подергиваниями и дрожью от шеи вниз по позвоночнику вверх по ребрам, пока он не начал ласкать ее грудь и теребить сосок, который уже был ярким, твердым пиком.
Со сдавленным восклицанием, прервав очередной поцелуй, Гермиона откинула голову назад, предоставив мужчине доступ к своей шее. Его рука соскользнула с ее груди, чтобы схватить ее за задницу, когда он почувствовал, как она мягко покачивает бедрами. Девушка больше не сопротивлялась и двигалась в его ритме. Слегка оттолкнув ее назад, Северус прервал поцелуй на ее шее, оставив на той отметину. Он помог Гермионе отодвинуться от него, и, положив руки на его колени для поддержки, она откинулась назад. Довольный стон сорвался с ее губ, когда толстое основание его полутвердого члена потерлось о ее точку g. Она была близко, быстро приближаясь к оргазму. Ее бедра напряглись и задергались под его рукой от необходимости двигаться… и поэтому он снова крепко удерживал ее, другой рукой поддерживая мучительный ритм на ее клиторе.
Ее тело раскраснелось, и на коже блестели капельки пота, когда Гермиона дышала глубокими вздохами и пронзительными стонами. Северус практически чувствовал через клитор, как ее пульс бешено колотится. Она была не чем иным, как совершенством.
— Ты такая красивая, — ее глаза резко открылись при его словах и встретились с его. Ее глаза были так расширены, что больше не были золотисто-янтарными, они были почти такими же черными, как его собственные.
— Богиня… совершенная, — его слова были глубокими и чувственными. Ее дыхание участилось, а одна рука схватила его за бедро.
— Такая удивительная, красивая… «Я люблю тебя…»
— Северус! — ее тело наклонилось. Гермиона резко дернулась, так что его член вышел из нее. Ее маленький клитор был тверд, как жемчужина. Ее затрясло, но Северус продолжал слегка дразнить клитор, пока не увидел признаки того, что Гермиона стала чрезмерно чувствительна. Он притянул девушку ближе к себе, так как та была опасно близка к тому, чтобы упасть с его коленей на пол.
Она дрожала в его объятиях, поэтому Северус встал на слегка дрожащие ноги, и подняв одеяло, уложил их обоих обратно в постель. Гермиона тут же обвилась вокруг него, как Дьявольские силки.
— Это было потрясающе, — прошептала она в нежном поцелуе, и он почувствовал легкую дрожь удовольствия в груди от ее похвалы.
— Это было меньшее из того, чего ты достойна, после моего ужасного выступления… Я прошу прощения… — но она снова закрыла ему рот поцелуем, как будто он подарил ей какое-то великое чудо.
— Это был самый удивительный… лучший… Я никогда в жизни не испытывала такого сильного оргазма. Северус, спасибо тебе, ты удивительный мужчина.
Настала его очередь покраснеть. Естественная бледность его кожи не позволяла скрыть легкий розовый оттенок, который она приобрела.
— Хотя есть кое-что еще, — прошептала она, и ее глаза были полуприкрыты, когда она прижалась к нему в объятиях. Он ничего не сказал, только вопросительно изогнул бровь.
Она притянула его к себе в медленном, сладком и чувственном поцелуе, это было восхитительно и совершенно. Когда она прервала поцелуй, то прижалась губами к его губам и нежно прошептала: «Я тоже люблю тебя, Северус»… Со стоном, в котором была и мука, и обожание, он притянул ее в крепкие объятия уткнувшись лицом ей в грудь.
На мгновение это потрясло Гермиону, она укачивала, успокаивала и обнимала его. Северус же продолжал шептать ей слова обожания, в то время как его лицо оставалось прижатым к ее груди, а она целовала его волосы.
Несмотря на всю великую любовь, которую он когда-то питал к другой женщине, Гермиона поняла с поразительной и пугающей ясностью, что это был первый раз, когда кто-то предложил ему взаимную любовь.
***
В течение следующей недели они продолжали исследовать этот новый уровень в своих отношениях с различными повторениями их первого раза. Северус все еще боролся с реакциями своего тела. Следующие пару раз, когда они занимались сексом, его освобождение было преждевременным, как и в первый раз. После этого злость и отвращение к себе были такими сильными, что он либо не мог снова возбудиться, либо быстро терял настрой во время их совокупления, не достигнув освобождения.
Гермиона с поддержкой и пониманием настаивала на том, что ей все равно, как он доставляет ей удовольствие, пока он внимателен к ее нуждам. Они больше никогда не заканчивали вечер без того, чтобы она не кончила хотя бы раз от его пальцев, когда он вообще не мог возбудиться и должен был прибегнуть к проникновению в нее своими длинными и талантливыми пальцами. Когда Северус в очередной раз не смог справиться с ситуацией, то впервые оттолкнул Гермиону и оставил в спальне. Сам же закрылся в лаборатории зелий в подвале, чтобы «что-то сломать». Хотя, когда она отважилась спуститься вниз по лестнице, то поняла, что в своем эмоциональном состоянии Северус забыл поставить заглушающие чары, и вместо ожидаемого погрома она услышала, как он прислонился к двери и начал плакать от стыда. Ее сердце сжалось.
Больше всего на свете ей хотелось пойти за ним, чтобы успокоить, но она оставила его в покое. Это, должно быть, так трудно для него. Гермиона понимала это, хотя и была честна, говоря, что его способы доведения ее до оргазма не важны. Северус был щедрым и внимательным любовником. Девушка знала, что в мужском сознании это должно ощущаться как тяжелый удар по мужественности. И как бы сильно она ни хотела быть рядом с ним, показать ему, как сильно она любит его… она не последует за ним, чтобы не задеть его гордость, а это произойдет, если его застанут плачущим от стыда. Гермиона больше, чем кто-либо другой, знала, как это успокаивает — хорошенько поплакать, поэтому со слезами на глазах она наложила на подвал заклятье тишины, чтобы шум не разбудил Розу. И пошла ждать его в постели.
***
Северус плакал до изнеможения. А когда вернулся утром в спальню, Гермионы не было в постели, но из ванной доносились звуки рвоты. Он быстро подошел к ней и убрал волосы с ее лица, прижимая влажную ткань к ее затылку, пока ее не перестало рвать. Когда она, наконец, повернулась, мужчина был потрясен ее серой бледностью и мешками под глазами.
— Ты вообще спала? — спросил он, и она отрицательно покачала головой.
— Я так волновалась за тебя. Мне так хотелось пойти к тебе, но я должна уважать твое пространство. Я ворочалась всю ночь. Не думаю, что смогу теперь спать без тебя, — устало прошептала она, и еще один укол вины пронзил его. Гермиона ужасно беспокоилась о нем.
— А теперь постарайся отдохнуть. Я позабочусь о Розе и приготовлю нам легкий завтрак. Что скажешь, если мы втроем съедим тосты в постели?
Она улыбнулась ему и кивнула, Северус поцеловал ее влажный от пота лоб.
— Я люблю тебя, ведьма, прости…
— Я люблю тебя, Северус, тебе не за что извиняться, — она перебила его, хотя чувствовала себя отвратительно. Но не могла позволить ему винить себя.
А затем, все прекратилось в одно мгновение, когда с оглушительным визгом были нарушены домашние обереги.
