***
Позже той ночью, когда они готовились ко сну, Северус все еще светился от еле сдерживаемой энергии, и Гермиона могла точно сказать, что у него на уме был животрепещущий вопрос, который мучил его с момента ухода Люциуса. — Гермиона? Могу я спросить тебя кое о чем? Казалось, она вот-вот узнает, что его гложет. — Конечно. Он подошел к ней и взял ее руки в свои, глубоко вздохнул и посмотрел на нее сверху вниз. — Когда я попросил тебя надеть мое кольцо, это было с намерением стать семьей. Я уже люблю Розу и считаю ее своей. Но я хотел бы сделать это реальностью. Гермиона, я хотел бы официально усыновить Розу и Скорпиуса, и, возможно, ты тоже подумаешь об усыновлении Скорпиуса. Мы можем быть настоящей семьей. Гермиона, что ты скажешь? Его улыбка была мальчишеской и полной надежды, и она нежно обхватила его лицо ладонями, в ее глазах стояли слезы. — Я люблю тебя, Северус… но нет.Глава 35
1 февраля 2022 г. в 13:30
В голосе Северуса было столько настоящей, честной боли, что у Гермионы чуть не перехватило дыхание. Она не могла припомнить, чтобы он когда-либо казался таким чертовски уязвимым перед другим человеком.
— Таково было мое намерение…
Люциус говорил спокойно, серебряными глазами оценивая Гермиону, Северуса и разбитую кружку у их ног. Это было верным признаком того, насколько Северуса тронули его слова, он все еще стоял, разинув рот, как рыба, глядя на старшего Малфоя, двигая челюстью вверх и вниз, как будто он не мог найти слов, чтобы выразить чудовищность своих чувств по этому поводу.
— Что?
Северус умоляюще посмотрел на Гермиону широко раскрытыми глазами, как ребенок, ищущий взрослого, который сказал бы ему, что делать. Гермиона могла только молчать и чувствовать себя беспомощной. Это убивало ее, особенно после того, на что Северус пошел ради нее и Розы. Но она ничего не могла здесь сделать. Люциус имел полное право забрать Скорпиуса, хотя новая жизнь во Франции явно не была тем, чего Северус хотел для мальчика. Он был крестным отцом Драко, но не Скорпиуса, и у мальчика не было выбора. Северус, технически, не был его семьей, несмотря на тесные узы, которые связывали его с Малфоями.
— Северус… — сказала она тихо и печально, успокаивающе положив ладонь ему на плечо, но он покачал головой и стряхнул ее руку.
— Нет! — сказал он ей. — Нет! — повторил он Люциусу, который просто поднял бровь от его дерзости. — Ты не можешь! Франция, Люциус? Это международные аппарации! Он несовершеннолетний, ему не разрешается делать это чаще двух раз в месяц, по крайней мере, пока он не достигнет школьного возраста! Туда и обратно — это один визит в месяц! Ты не можешь…
Люциус ничего не сказал и побежденный Северус откинулся на спинку стула.
— Пожалуйста, Люциус… Пожалуйста, ты не можешь забрать его у меня, у Розы, ни у кого из нас! Проклятье, Гермиона заботилась о нем больше, чем когда-либо Астория!
Она никогда раньше не слышала, чтобы Северус умолял. Девушка заметила, что он дрожит, и у него побелели костяшки пальцев, вцепившихся в стол. Она обняла его за талию, успокаивающе проводя рукой вверх и вниз по его спине, ее собственные слезы текли по щекам.
— Действительно, международные аппарации утомительны, хотя мы будем страдать от них раз в месяц, чтобы навестить Скорпиуса, — Люциус надменно фыркнул. — Возможно, даже раз в два месяца. Нарцисса не стремится часто сюда возвращаться, если вообще собирается.
Северус почти задыхался, его взгляд теперь был прикован к ногам, а мышцы на шее и руках напряглись от силы его хватки за стол. Только когда он резко вдохнул и закрыл лицо руками, что было верным предвестником слез, Люциус вздохнул и потер лицо.
— Прекрати эту хаффлпаффскую театральную постановку, Северус. Я нахожу ее чрезвычайно утомительной. Я полагаю, что ты пропустил прошедшее время в моем заявлении.
Северус резко поднял голову, его пристальный взгляд был испытующим, а грудь сжалась от эмоций.
— Я сказал, что это было моим намерением, но это уже не так. Если бы ты дал мне минуту, чтобы объяснить, прежде чем взорваться, как хаффлпаффец, которому сказали, что он не может поужинать, я бы тебе все рассказал.
Собравшись с духом, чтобы не выглядеть несколько смущенной, Гермиона схватила руку Северуса своей, с надеждой на лице.
— Что ты хочешь этим сказать? — она спросила Люциуса, потому что Северус, казалось, был слишком взвинчен, чтобы говорить. — Пожалуйста, говори прямо, Люциус.
Но двое мужчин смотрели друг на друга, молча и оценивающе. Смутно она задавалась вопросом, не происходит ли между ними какая-то легиллименция. Люциус оторвал свой взгляд, выпрямил спину и сел на стул, как на трон.
— Мы с Нарциссой решили…
Гермиона сдержала насмешливое фырканье. По интонации, с которой говорил Люциус, было ясно, что Нарцисса была движущей силой в этой дискуссии.
— Мы решили, что Скорпиус будет счастливее здесь, с тобой. И поэтому мы не собираемся забирать его с собой во Францию. Вместо этого признаем тебя его законным опекуном.
Северус снова молча уставился на человека перед ним.
В момент слабости Гермиона вдруг увидела, как изменилась поза Люциуса, когда тот отбросил все притворство, наклонился вперед и потер лицо руками.
— Я люблю своего внука, Северус… — он говорил прямо, и в его тоне чувствовались сильные эмоции. — Но я устал… Мы… устали. Я чувствую себя стариком. Я старше тебя почти на шесть лет, и каждый год из них тяжело давит на меня. К тому же я чувствую, что постарел на столетие, пока этот чертов безумец жил в моем доме. Я пытаюсь сказать, Северус, что мы с Нарциссой любим нашего внука, но он именно такой, он — наш внук. Мы — бабушка и дедушка. У нас уже был шанс стать родителями, и у нас нет сил пройти это снова. Мы обсудили это и решили, что у Скорпиуса будет лучшая жизнь с тобой. Тебе давно пора получить шанс стать отцом.
Северус все еще молчал, его глаза изучали Люциуса, пока блондин не поднял бровь.
— Если ты, конечно, примешь его…
Северус вышел из транса, его глаза расширились, и Гермиона снова увидела, как в его чертах расцвела молодость. Когда Северус повернулся к ней, ее сердце согрелось от того, что даже в своем возбуждении он все еще повернулся, чтобы посоветоваться с ней, потому что она так много для него значила. Конечно, она кивнула и мгновенно улыбнулась. Улыбка, которую девушка ему подарила, была ничем по сравнению с той, которую он подарил в ответ.
— Да, — радостно заявил он, его тон выдавал волнение, и Люциус удивленно скривил губы, но Северус прочистил горло и в своей обычной спокойной манере повторил утверждение.
— Да, конечно.
Фыркнув от общего хорошего настроения, Люциус встал и взял Северуса за руку.
— Ты будешь хорошим отцом, Северус, лучшим, чем я когда-либо был или буду, — бросив взгляд в сторону лестницы, где в спальне спали Роза и Скорпиус, он добавил: — Ты уже их отец.
— Береги себя, старый друг, — Люциус повернулся, чтобы уйти, прежде чем, на мгновение остановился, казалось бы, задумавшись, и положил руку на карман своей мантии, прежде чем, в конце концов, повернулся, вытащил кусок пергамента и протянул его Северусу.
— Как бы то ни было, Драко тоже так думал.
Выражение замешательства на мгновение отразилось на лице Северуса, пока он просматривал пергамент, затем его глаза расширились от шока и внезапного понимания.
— Драко назвал меня… приемным отцом Скорпиуса. Ты никогда не смог бы увезти ребенка во Францию, потому что по закону он всегда был моим… — он растерянно посмотрел на Люциуса. — Почему меня не уведомили?
Люциус просто пожал плечами.
— Потому что он уже был здесь, на твоем попечении. Министерству не нужно было информировать тебя, чтобы получить одобрение. Скорпиус уже был под твоей защитой.
Взгляд Северуса едва сдерживал гнев, когда он крепко сжал пергамент в трясущихся руках.
— Все это о тебе и Нарциссе… Ты знал и позволил мне поверить…
— Я сделал это, — Люциус признался без всякого стыда.
— Почему? Ты заставил меня пройти через все это, потому что…
— Потому что я хотел быть уверенным. Потому что мне нужно было увидеть то, что видел в тебе Драко. И я увидел.
Гнев Северуса тут же утих, и он просто глубоко вздохнул и кивнул в знак признательности мужчине.
— Кроме того, опять же, разговор с Нарциссой не был ложью. Она думает, что я здесь для того, чтобы предложить тебе опекунство над Скорпиусом. Она не знает, что Скорпиус никогда не был доверен ей и всегда был твоим. — Люциус снова вытер рукой усталое лицо. — Я сомневаюсь, что это когда-нибудь всплывет в разговоре, но сделай мне одолжение, старина, и никогда не позволяй ей понять обратное. Я думаю, это сломает ее, если она узнает, что Драко не доверил ей сына… без обид.
— Даю слово, — спокойно ответил Северус. — У тебя есть моя клятва, — добавил он, и Гермиона тоже быстро подтвердила это.
— И моя.
Кивнув, Люциус повернулся, чтобы уйти, и Северус крикнул вдогонку.
— Береги себя, старый друг.
— Не пропадайте, — добавила Гермиона, и слизеринец улыбнулся ей. Это было самое честное и теплое выражение лица, которое она когда-либо видела у этого человека.
— И не думал об этом, — и с этими словами Люциус ушел.