Причина агрессии Монти заключается далеко не в Монти

      Очередное утро начинается с громких звуков. У Рокси, кажется, начинает дёргаться глаз, хотя это невозможно физически, а охранники готовы повеситься на воздушных шариках, подготовленных ко дню рождения какого-нибудь очередного малыша из богатенькой семейки.       — Матерь Божья, если это не прекратится, то я лично его заткну! — не унималась Рокси. Чика, стоящая за её спиной и уплетающая вкусно пахнущую пиццу, лишь грустно вздохнула, — Черт, я иду к нему.       Волчица срывается с места и большими шагами движется в сторону комнаты Монтгомери, очень скоро оказываясь уже там. Встречает её, разумеется, как всегда закрытые изнутри плотные бархатные алые шторы, а так же звуки уже поломанной, некогда новенькой и блестящей гитары. Она буквально взывала на помощь. Искривленный сильными лапами Монти гриф и поломанные колки заставляли натянутые на них струны звучать так, будто это кричали души из самой преисподни. Аллигатор и сам очень скоро не выдерживает, швыряя инструмент прямо в плотное стекло. Благо, то не разбилось, не то что гитара…       — Монти, прекрати уже шуметь и крушить все вокруг! Мне надоело слушать эти вопли и скрежет! И вообще, — но её прерывает на полуслове сам владелец комнаты.       — Какого черта ты вообще делаешь в моей комнате? Ты явилась ко мне без стука, так ещё и какие-то предъявы кидаешь! Вон отсюда, тупая шавка! — его голос звучал внушительно и даже устрашающе. Бас-гитарист поднимает свой свирепый взгляд из-под солнечных очков в форме звёздочек на волчицу и указывает когтистой лапой на дверь, — Вон, я сказал! — теперь аллигатор перешёл уже на настоящий крик, если до этого были так, мелочи.       Роксанне ничего не остаётся, кроме как фыркнуть и, вильнув своим роскошным хвостом, удалиться прочь. Монти снова опускает взгляд на то, что осталось от гитары и возвращается к её избиению, после переходя на и без того изуродованные и избитые стены и поломанную мебель.       Клавишница же возвращается ко всем с недовольной мордашкой, сразу же начиная высказывать претензии тем, кто уж точно не пошлёт.       Фредди слушал её, по крайней мере старался в полную силу, но мысли были далеко. Он пытался понять, что же не так, что может так сильно злить Монти, что он кидается на всех и вся? Конечно, на него так повлияли косые взгляды со стороны некогда друзей, но ведь не могло в нем все поменяться до неузнаваемости. Или могло?       Группа понемногу сыпалась, взаимопонимание, поддержка и доверие покачнулись ещё тогда, когда нашли Бонни, но сейчас все становилось хуже, рушилось на глазах. Фред не мог допустить распада группы. Просто начальство не простит. Да и что им останется делать? Их заменят без особых проблем, а вот самих аниматроников либо сожгут, либо выключат и выкинут. Ни одна из этих участей не могла радовать вокалиста.       После утренней репетиции, на которую Монти благополучно не пришёл, Фредди окончательно решил для себя, что он должен поговорить с бас-гитаристом и выяснить, в чем проблема, даже если ради этого ему придётся получить по лицу.       Но, оказавшись напротив комнаты Монтгомери, вся уверенность главаря, если его можно так назвать, куда-то улетучилась. А что сказать Монти? О чем его спрашивать? Как начать разговор? В голове крутилось множество вопросов, но ответов почти не откопалось, сколько бы тот ни старался. Наконец, собравшись с силами, Фредди поднимает лапу и аккуратно стучит в железную дверь пару раз. По ту сторону слышится тихая ругань и тяжёлые шаги. Уже через пару мгновений дверь открывается, а на пороге стоит аллигатор собственной персоны.       — Ну, и что ты здесь забыл? — Монти всегда вёл себя так, будто морской еж: не подпускал близко, выпускал ядовитые иголки, чтобы, если уж сделал больно, то получи сам в ответ. Во взгляде Монтгомери читалась усталость и глубокая печаль, даже апатия, это можно было разглядеть даже в полутьме, которая стояла в комнате. Единственным источником света было зеркало на трюмо, в которое были вкручены лампочки. На самом бас-гитаристе привычных очков не было, они, видимо, лежали где-то в комнате, — Я спрашиваю тебя, тупица, что ты здесь забыл? — повторяет свой вопрос Монти, уже порядком подзадолбавшись ждать ответа, пока вокалист молча пялился в его глаза, будто читая как книгу.       — Тебя не было утром на собрании, а потом ты пропустил репетицию. Вот я и решил проведать тебя, — спокойно выдал Фредди, наконец, собравшись для ответа.       Монти хмыкает и даже закатывает глаза. Видимо, для него это звучало глупо.       — Конечно меня там не было. Я не хочу пересекаться с вами всеми. Да и вам, кажется, так лучше, не правда ли? — он складывает лапы на груди.       — Ты не прав. Мы все…       — Да-да, готовы обсуждать меня, но лишь когда я рядом, ведь без меня это становится занятием скучным, верно? — перебивает его зеленокожий.       — Вовсе нет, — недолгая пауза и тяжёлый вздох следуют за этой фразой, — Мы все хотим верить тебе, но не у всех получается это делать.       — Ах вот как. Хотим, но не получается. Ты сам-то хоть слышишь себя, Фред? Это звучит тупо!       — Монти. Я хочу помочь тебе. Доверься мне, и давай поговорим. Только ты и я, никого больше. Я никому ничего не расскажу о том, что было в стенах этой комнаты. Обещаю, — голос Фредди звучал твёрдо и убедительно. На секунду Монти было даже задумался над предложением, но после лишь тряхнул головой, отгоняя мысли и снова устремляя недовольный взгляд на друга.       — Я, кажется, уже сказал тебе, что не хочу общаться ни с кем, будь то та курица, волчица или ты. Мне все равно, я не хочу иметь с вами ничего общего, — дверь перед лицом Фредди захлопывается, а он остаётся стоять на месте ещё с минуту, лишь после тяжело вздыхая и удаляясь в свою комнату. Завтра он обязательно попробует снова.