Причина агрессии Монти заключается далеко не в Монти

      Утро. Новый день, новые лица в Пиццаплексе, новые клиенты, которые пришли сюда с набитыми карманами, лишь бы угодить своим детям, которые так яро желают поскорее встретиться с железными кумирами, которых раньше, возможно, видели лишь по телевизору или в интернете. До выхода на сцену оставалось около получаса, значит все аниматроники могли спокойно посидеть по своим комнатам и позаниматься своими делами, если таковые имелись.       Фредди сидел на диване в углу комнаты и держал в руках плюшевую игрушку в виде Монти, пристально её разглядывая. Даже нет, будто испепеляя её взглядом. Сколько он так уже сидел? Час? Два? Может даже больше. Фредди уже давно потерял счёт времени, забывшись в мыслях, которые его так и пожирали изнутри, не давали успокоиться и нормально отдохнуть перед очередным выступлением. Разумеется, мысли были о Монти. Вокалист не мог понять, что именно в этом аллигаторе его привлекало, но таковое качество явно имелось.       — Фредди, нам пора выходить на сцену, — слышится голос Чики из-за железной двери после коротких и негромких постукиваний.       — Конечно, уже иду. Спасибо, — крикнул медведь, бросив взгляд в сторону, откуда доносились звуки. Неужто так быстро пролетело время? В любом случае, пора выходить, дети не любят ждать.       Всё выступление взгляд Фредди то и дело цеплялся за Монти, который так умело перебирал струны своей очередной новой бас-гитары, явно наслаждаясь её звучанием. Его совсем не волновало, что за звуками электрогитары и клавитары*, перебивающими звучание его инструмента, никто ничего не услышит. Монти явно играл для себя, наслаждаясь каждым мгновением, каждым негромким, но таким чётким и низким звуком. Когтистые пальцы умело зажимали аккорды, меняя их чуть ли не каждые пол секунды, бегая по ладам, перебирали струны, иногда добавляя какие-то сложные и замысловатые приёмы, вроде постукивания по одной из струн, создавая совсем иной звук. Вокалист в этом совсем не разбирался, но даже сквозь тёмные солнечные очки аллигатора он видел запал и раскрепощенность. Монти любил свое дело, пусть даже если все считают, что он получил его нечестно.       » — Так вот каким ты выглядишь, когда не думаешь о чем-то тревожном или морально тяжёлом.,» — пронеслось в голове медведя, после чего он благополучно на секунду забывается, пропуская начало своей партии, из-за чего Чика бросает на лидера озадаченный взгляд, но дети, кажется, ничего не замечают, что идёт Фредди на руку.

***

      После концерта, когда все покинули огромное, и даже это мягко сказано, здание, лидер группы решает забежать на кухню и прихватить коробку свежей пиццы. Конечно, они не люди и еда им не требуется, но почему бы не побаловать себя? Верно, и Фредди считает, что это отличная идея.       Когда коробка с пиццей была уже у него в руках, а сам вокалист стоял напротив тяжёлой металлической двери в комнату Монти, то вся уверенность, как и днем ранее, в миг испаряется, будто бы это вовсе не он пару минут назад стоял около бота-повара и подгонял его, чтобы тот поскорее закончил с готовкой любимой пиццы Монти. Лапа поднимается быстрее, чем сам медведь успевает сообразить, и стучит в дверь, будто это не он, а кто-то удалённо управляет им.       За дверью слышатся привычные тяжёлые шаги, а затем дверь открывается. Перед Фредди предстаёт Монти собственной персоной, глядя на гостя спокойным, даже безразличным взглядом.       — Ну и что ты тут забыл? — спрашивает владелец комнаты, окидывая Фредди косым взглядом алых глаз. На нем снова не было его очков-зведочек. Видимо, в комнате аллигатор их не носит.       — Привет. Я просто прихватил твоей любимой пиццы и подумал, почему бы нам не посидеть и не поболтать? Денёк выдался сложным, но не менее приятным, верно? Впустишь?       Для Фредди этот вопрос звучал по-обычному, но вот для Монти… Для Монти он звучал будто бы… По-интимному. Давно аллигатор не впускал кого-то к себе, а уж тем более не позволял разговаривать с собой о чем-то личном, да даже просто о жизни. Недолго думая, дверь перед носом вокалиста снова захлопывают.       — Как вчера, — тихо вздыхает медведь, уже разворачиваясь, чтобы уйти, как за спиной слышится снова характерный лязгающий звук, означающий открытие двери.       — Ты заходить не будешь? — слышится чуть неуверенный голос Монти, но он старается приглушить это хрипотцой.       — Я думал, ты не впустишь меня, как вчера, — улыбается главарь, поворачиваясь к другу и двигаясь в его сторону.       — Извиняй, мне просто нужно было убраться. Тут в комнате, мягко говоря, бардак жуткий, — аллигатор отходит чуть в сторону, позволяя гостю пройти внутрь и оглядеться.       Планировка была как у всех, но стены были зелёного, даже почти салатового цвета с нарисованными листьями и лианами, которые спускались от самого потолка и красиво располагались на поверхности, правда, чтобы разглядеть все это, Фредди пришлось постараться. Свет не работал по непонятной причине, но, наверняка, дело было в том, что Монтгомери просто-напросто разбил все лампы под потолком, оставив лишь те самые лампочки на зеркале на трюмо в углу комнаты, которые и выполняли всю работу за целую «армию своих сестёр». На полу валялись мягкие игрушки, в основном самого Монти, фигурки и статуэтки, уже сдувшиеся шарики и куски поломанной мебели и гитар. В одном из углов комнаты лежала пара шаров для боулинга, что не могло оставить медведя равнодушным. Не просто так они тут лежат…       — У тебя тут довольно мрачно, не пойми меня, пожалуйста, неправильно, — наконец нарушил тишину гость, проходя чуть вглубь и опуская коробку с пиццей на столик возле перевернутого дивана.       — Ага. Если ты про свет, то его давно не чинят. Рабочим уже надоело менять поломанные мной лампы, так что они перестали этим заниматься, — аллигатор подходит к вокалисту и одним ловким движением, будто диван вообще ничего не весил, переворачивает предмет мебели, опуская его на ножки, — И о чем ты так хотел со мной поговорить?       — На сегодняшнем концерте я впервые увидел, как ты увлечен игрой на бас-гитаре. Ты будто… Создан для этого. Так легко перебираешь струны, да и вообще! У тебя очень классно получается. Жаль, что твою игру почти не слышно из-за других инструментов. Можешь сыграть для меня то, что играл сегодня на сцене?       Монти удивлённо смотрит на друга, после превращая взгляд в вопросительный.       — Ты серьёзно хочешь это послушать?       — Конечно, почему нет? Мне очень интересно, давай же. Кроме как во время твоего соло, твою гитару и не слышно на сцене.       — Потому что бас как барабаны. Он создаёт ритм, настроение для дальнейшей игры. Ладно, как хочешь, — Монтгомери подходит к столу и берет с него гитару, после возвращаясь и опускаясь на диван, настраивая звучание с помощью колков, располагавшихся на конце грифа гитары.       Фредди за всеми махинациями наблюдает с неподдельным, даже детским интересом, чему Монти усмехается, слабо улыбаясь. Через пару мгновений гитара красиво ложится в лапы владельца, а пальцы опускаются на лады, зажимая аккорды. Странно, что гитара звучит без усилителя звука или, проще говоря, комбика, но это как-то работало, заставляя гостя с восхищением смотреть на инструмент и лапы музыканта.       — Вау… Это очень круто. Я слышал много раз, как играет Чика, но твоя гитара сильно отличается от её. И по количеству струн, и по звучанию.       — Само собой. Курица играет на электрогитаре, в то время как моя стихия — бас. У него всего четыре струны, зато звучание мне нравится больше.       — А у гитары Чики сколько?       — Шесть. Никогда не замечал?       Фредди чуть пристыженно смотрит на пиццу, которую сам принёс. Что поделать, это не его стихия.       — Большей части приёмов меня научил Бонни, — вдруг на выдохе произносит Монтгомери, сжимая гриф в лапе, из-за чего тот предательски хрустнул, но, благо, не сломался, — Это не я виноват. Не я его убил. Не я виноват, — голос предательски дрожал, и жутко не хотелось поднимать взгляд на Фредди, но голова, как и глаза, почему-то, сами делают все за хозяина, устремляя печальный взор на вокалиста, — Ты веришь мне?