Запомни I Love You

Уроки закончились, раньше чём обычно. Я и несколько старшекласников, вышли за здание школы. Прошли мимо скамейки, на которой, наверно, была какая-нибудь старшеклассница. По правде говоря, эти несколько ребят, а точнее трое, были единственными с кем я мог разгаваривать. Пришли мы на наше место немного поболтать: о школе, которую они закончат в этом году, и мы хотели повеселиться. Они были так сказать элитой для всяких малолеток. И дружу я с ними не из-за этого, просто они понимают меня как никто другой. Что-то я отвлёкся от рассказа. После поседелок за школой, мы пошли в магазин, и купили немного чипсов, и колы. С товаром мы вышли из магазина, и возле нас проехала очень красивая машина, и наверное дорогая. В её окне я заметил несколько силуэтов, двое взрослых мужчин сидели на переднем сидении, а на заднем силуэт женщины и какой-то женский поменьше ростом. Они остановились возле нас и один из водителей опустив стекло, спросил: — Простите, что возможно отвлекаю, но не могли бы вы подсказать нам где находиться художественная школа? — спросил мужчина, на вид 30 лет, не больше, в черном пиджаке и тёмных очках. — Художественная находиться на пересечении Пятницкой улицы и бульварного кольца. — ответил Дима, мужчина кивнув нам, поехал дальше, а мы пошли в сторону, старой заброшенной больницы. Придя на место, мы зашли внунтрь, подойдя к срарой дряхлой лестнице поднялись на второй этаж, потом на третий. Честно меня всегда напрягали больницы, не потому что я их боюсь, а потому что с ними у меня связано не очень хорошее воспоминания. Поднявшись уже на шестой этаж, перед нами престала такая картина, коридор был большым и длинным, на полу везде разбросаны разные препараты, таблетки, уколи, баночки с разными видами лекарств, название которых узнать не представляется возможным также как их склад или способы приминения. Проходя возле одной из палат, мы решыли заглянуть туда, как и ожидалось тут было грязно и пыльно. Мы сели на старую ржавую койку. Роман, открыл пачку чипсов, и колу. И мы начав есть стали расказивать разные истории: о школе, о планах на лето или на ближайшие каникулы. Также они немного поговорили о предстоящих экзаменах. Мы сидели и болтали о разном, в основном про школу и оценки. Хоть и кажется что они похожы на хулиганов, коих в нашей школе нормальное количество, они наобород были прилежными учениками, конечно они не могли похвастаться, дипломами или сертефекатами, но они очень не плохо учились. Ещё немного поговорив Максим, увидел как начало темнеть, и предложив пойти домой, ведь мы даже уроков не учили, а завтра по их многочисленным рассказам, у них контроха по алгебре. Мы хотели ещё погулять немного по парку, но выйдя на улицу, услышали как по крыше, окнам, и деревьям, которые выросли вокруг больницы, моросит дождь. И мы проведя в заброшке больше трех часов, решили идти сразу домой, так как не хотелось потом добираться до дома под ливнем, да и ночью гулять по улицам не очень хорошая идея. Около больницы прошли мимо старых мужиков в кожаных куртках, они пили пиво и о чём-то болтали. Лица у них были хмурыми и угрюмыми. Мы прошли мимо них, стараясь не встречаться взглядами, и Дима предложил пойти дальше через парк, от туда как раз скорее можно добраться домой. Пройдя несколько метров, он вдруг спросил: — Слушай, я слышал, у вас новенькая в классе появилась. И кто она? От куда? — задал он несколько вопросов, прямо как она. — Какая-то богатенькая девка из Лондона, это всё что я знаю. — ответил я. Дима усмехнулся и вдруг спросил: — Одноклассница. Значит новая? — его глаза блестели, как зелёные озера. А я вдруг понял, что он имеет в виду. — Ну да. — ответил я, делая вид, что это абсолютно нормально. Я просто не знал, что сказать. Он больше не задавал вопросов, и мы пошли дальше по улице. Ночь уже вступила в свои права. Ветер шуршал листвой деревьев. Мы решили разойтись в центе парка, к которому пришли от больницы, и разошлись по домам, что бы прийти домой до того, как начнеться ливень. Выйдя из парка, я направился к своей улице, прямо домой. Данте наверное волнуется что меня долго дома нет. Надо быстрее дойти до дома, инначе он опять убежит бухать с подзаборными алкашами. Уже подойдя к дому, я заглянул в окно соседского жилища. Двух этажный дом, красного дерева, с полукруглыми окнами, стоявший чуть поодаль от других домов, был почти невидим среди тёмных ёмкостей деревьев. Странно он был здесь всё это время, а я даже не замечал, его тут. Вдруг из окна сквозь шум дождя, доносились звуки игры на скрипке, или чем-то другом, точно не знаю. И в подтверждение моих слов о том что кто-то играл на инструменте, был не высокий силует в окне. Я ещё немного постаял смотря в окно, пока меня не заметил один из обитателей дома, выглянувший из окна прикрытого тежолой шторой. Я решил не дразнить собаку которую я увидел возле входа в дом, и пошел дальше. И вдруг маленький незначительны дождик превратился, в настоящий ливень. Он полил так быстро, что я не успел перейти дорогу и перешел её уже промокший. Я быстро зашел в дом, открыв дверь, вошел в нее, закрыл её за собой на два оборота ключа. На пороге меня встретил мой на удивление трезвый, брат. Он смотрел на меня злым взглядом, и я понял что к чему. — Габриэль — начал он — Позволь обясниться, где ты был? И почему твой телефон выключен? — спросил он, на удивление спокойно, хотя в таком тоне чуствовались нотки злости в перемешку с волнением. И я знал с чём это связанно. Я его единственый родственик. У него нету никого чтобы позаботиться о нём, кроме меня. Родители умерли, и он как старший брат взял на себя обязанность, заботиться о нас двоих, и оберегать меня. Хотя его защита мне не нужна, я не маленький ребёнок, и мне не два года. О чём я прямо ему сказал, чём видимо очень его растроил. И это видно. Развернувшись на пятках, Данте сказал, то что меня порозило больше всего, ведь я не хотел его обидеть, у меня и в мыслях не было ничего такого, но потому как он произнес последнюю фразу, мне удалось его задеть. — Прости, что я переживаю за тебя постоянно, и стараюсь заботиться о тебе. Я наверное не очень хороший старший брат, прости за это. И он направился скорее всего, в свою комнату, бросив на последок: «Ужин на столе». И скрылся за дверью комнаты. Я чувствовал себя очень мерзко. Даже есть не хотелось, и я сразу решил принять душ, и лечь спать, но меня остановили мысли, о и так расстроенном брате. И что бы не огорчать его ещё больше, я пошёл на кухню. Помыв руки, так как они были в пыли. Сев за стол, принялся за ужин. От волнения я почти ничего не замечал. Прожевав еду, я сразу же поставил тарелку в раковину и пошёл к себе. Упал в постель, и понял, что уснуть так просто уже не смогу. Оставалось сделать только одно, и я пошёл к брату. Приоткрыв дверь его комнаты, я тихо позвал: «Данте!». Он не реагировал. Я постучал. Ответа не было. Я крикнул: «Данте!». В ответ было молчание. Я постучал ещё раз. Мне показалось, что из комнаты доносится едва слышный всхлип. Было страшно и жутко. Но и любопытство победило, я открыл полностью дверь. И войдя в нутрь я увидел как, красноволосый лежал на кровати одетый и раскинув руки. Его глаза были закрыты. Я не решился к нему подойти и тихонько закрыл дверь. Зажёг ночник и сел в кресло. Прошло минут десять, и я услышал какой-то странный звук. Он напоминал стон. Или тихий плач, похожий на шепот. Я встал, подошёл к кровати и тихо позвал: — Данте? Данте! — мужчина открыл глаза и стал смотреть на меня. Я сразу узнал его взгляд. — Данте! — Я подошёл к нему и сел рядом на кровать. Я не знал, что говорить. Но молчание затянулось. Наконец, я спросил: — Ты плакал? Данте? — Он промолчал. Я опять повернулся к нему. — Данте, я не уйду, пока не услышу ответа. — Я присел на краешек кровати, чтобы оказаться к нему ближе. Он закрыл глаза. Когда я заговорил, он опять ничего не ответил. — Данте, что с тобой? — спросил я. Он открыл глаза. И на этот раз я увидел, что они действительно красные. Но в этот момент в нём было что-то странное, его улыбка — она казалась какой-то виноватой. — Прости, — сказал он. — Я не хотел, чтоб ты видел меня таким. Это от переутомления. Мне было очень тяжело. — Да, ты говорил, что со мной тоже было не просто. И как ты выдерживал все это? Он промолчал. Я опять повернулся к нему. Но вместо того, чтобы продолжать разговор, он отвернулся от меня. И вскоре его дыхание стало ровным и глубоким. Я снова наклонился к нему. — Данте? — я опять позвал его Теперь он, наконец, повернулся ко мне. На его лице опять была прежняя улыбка. Он смотрел на меня так, словно я был маленьким светлячком, который то гаснет, то зажигается перед его глазами. Потом он перевел взгляд куда-то вверх и улыбнулся. Я не понял, что он хотел этим сказать. И тут он заговорил. Я услышал очень низкий и звучный голос, который как будто раздавался сразу из нескольких мест, создавая впечатление, что его источник находится где-то в вышине, далеко-далеко над нашими головами. Мне показалось, что, кроме меня, его никто не слышит.