Я постараюсь понять твою психологию поведения

      — Хей, спокойно! — воскликнул кто-то неподалёку, а после последовало ржание коня.       Модеста думала, что после диалога с Матео она будет слегка подавлена и, возможно, раздражена, но сейчас, когда она вышла из библиотеки, в ней был только интерес. Нет, интерес не к парню, а к новостям, который он ей любезно преподнёс. Всё-таки смысл от этой встречи был не один.       Она посмотрела в сторону конюшни, где слышался мужской голос. Там стоял конюх, который в защитном жесте смотрел на лошадь. Кажется, его попытки наладить контакт были провальными, ведь животное всё ещё возмущалось.       Из конюшни выбежал ещё один человек. Он нервозно стал успокаивать лошадь, поглядывая на конюха. Видимо, это был хозяин коня.       — Простите, простите, ему непривычно в новом месте. Так всегда происходит, когда мы посещаем новый город.       Это был Рауль — тот, кем сейчас были заняты мысли Вайн. Подумать только, судьба сама преподнесла ей шанс выяснить причину своих переживаний.       Писательница отошла ближе к краю дороги и приблизилась к конюшне, которая была через три дома от библиотеки, на окраине города. На Гарсоне была футболка, пропитанная потом, из-за которой конюх то и дело морщил нос. Видимо, этот аромат перебивает даже запах конюшни.       — Ничего страшного, я всё понимаю. Мои кони не лучше, они тоже тревожатся из-за новых собратьев, — неловко улыбнулся мужчина, почесав нос. Ему явно была не по душе компания дрессировщика.       — Ваш скот очень даже воспитанный, по сравнению с тем, с которыми мне приходилось встречаться. Да и город у вас красивый. Меня заинтересовала его архитектура и жители.       Наигранность похвалы была заметна невооружённым глазом, эта гадкая ухмылочка, заламывание пальцев и нервозность… Рауль переминался с ноги на ногу, чесал затылок и оглядывался. В этот момент Модеста искренне молилась, чтобы их взгляды не пересеклись, а потому она немного зашла за угол дома.       Будь она на месте конюха, то уже давно бы ушла куда-то подальше, даже несмотря на всю свою воспитанность. Гарсон вызвал в ней недоверие ещё в их прошлую встречу, тогда он буквально показал ей, что намерения у него в этом городке не простые. Был у Вайн уже опыт с такими людьми…       К сожалению, в Энканто было негласное правило радушно встречать любого приезжего.       — За кем следишь? — резко раздался голос над ухом писательницы, от чего она саданула рукой по лицу парня. Тот сразу же схватился за пострадавший нос и прошипел:       — Боже, будь спокойней, дикарка!       — А… Прошу прощения, это рефлексы, — увидев личность жертвы случая, она безразлично бросила извинения.       — Обалдеть, зачем ты вырабатывала рефлексы для убийства? — драматично произнёс он, наблюдая за отрешённым лицом собеседницы.       Она на эту колкость лишь отвела взгляд в сторону конюшни, где заканчивали диалог Рауль и конюх, а после развернулась в противоположную сторону и пошла к площади.       Только не его колкости и шуточки, пожалуйста, этот день и так принёс мало приятного.       — Что ты хотел? — даже не взглянув на последовавшего за ней парня, спросила она. Хорошо, она уделит ему немного своего времени. Но только из вежливости!       — Может прекратишь тыкать, Дес. Давай называть вещи своим именем! — воодушевлённо улыбнулся лицедей. Он заинтересованно посмотрел на кучерявую макушку писательницы.       — Человек — не вещь, это биологический организм, достигший на данный момент вершины эволюции, и он продолжает совершенствоваться, — проигнорировав своё сокращённое имя, она всё же взглянула на Мадригаля.       — Где ты таких слов набралась в лесу? — издёвка. — Ну же, давай, произнеси: «Ка-ми-ло».       Вайн обречённо подняла взгляд к небу и, к огромному сожалению, не увидела ни намёка на своё спасение. А потому она решилась ответить, дабы поскорее отвязаться от компании лицедея.       — Что ты хотел, Камило? — повторила ранее заданный вопрос, стараясь не обращать внимание на усмехающийся взгляд Мадригаля.       Парень довольно улыбнулся. Он широким шагом сократил дистанцию между ним и писательницей, оказываясь немного спереди, прокрутился на пятке и зашагал спиной вперёд. Модеста лишь удивлённо наблюдала за ним, думая о том, через сколько времени он врежется в какого-то прохожего.       А разве он не прятался? Камило же искали родители, которые бунтовали на площади. В любом случае, это их личное дело и не должно её касаться.       — Я что, не могу подойти к знакомому человеку и поздороваться? — какое-то чувство дежавю настигло Вайн, но она успешно от него отмахнулась. Надо бы отдохнуть, а то всякое мерещится…       Модеста отрицательно покачала головой и начала отсчёт от пяти.       Улица была ненаполненная, но люди же не отсутствовали полностью. В отличие от своего собеседника, Вайн видела то, куда идёт. А это значит, что у Камило риск столкнуться повышался до девяноста процентов.       Хотя нет, до ста в данном случае.       Писательница с небольшой насмешкой посмотрела на то, как Мадригаль столкнулся с кем-то, стоило ей только закончить отсчёт у себя в голове. Какое же было забавное выражение лица у него в тот момент.       — Тебе стоит смотреть, куда ты идёшь, — Долорес, а это была именно она, успела поставить перед собой руки, чтобы затормозить несносного брата.       Мадригаль удивлённо уставился на сестру, задаваясь немым вопросом: «Что она тут делает?». Ответ был логичным, ведь он, как никак, сбежал из дома. Его должны искать.       Скептичный взгляд Долорес сам дал знать о мнении Мадригаль.       — Я не могу терпеть завывания мамы, иди и успокой её, отец уже не справляется, — устало сказала она и вдруг пригляделась к лицу родственника. — Почему у тебя нос красный?       Камило, который до этого сутулился и хмурил брови, встрепенулся и потрогал упомянутый нос. Он был теплее обычного и, кажется, опух. Неужели настолько сильный удар?       — Это было покушение, — жалостливо пролепетал лицедей, косясь на затихшую Модесту.       — На твои сопли? — наигранно поинтересовалась, в тот же миг словив раздражённый взгляд брата. — Брось, ты и сам знаешь, что в тебе нет никакой брутальности, как у того же Мариано.       — Мне больше нравилось, когда ты была тихушницей… — пробормотал Камило и вновь залился энтузиазмом. — Это она меня ударила.       Он отошёл немного в сторону, показывая сестре затаившуюся Модесту. Сощуренные глаза резко распахнулись. Взгляд метнулся сначала на ухмыляющегося Камило, а после и на заинтересованную Долорес. Вайн стоит прекратить задумываться в присутствии других. Что она пропустила?       Назойливые зелёные глаза всё ещё смотрели на неё. Лицедей пытался поставить знакомую в неловкое положение. Мурашки пробежались по коже, ощущая на себе внимание двух людей. Они смотрели на неё слишком пристально.       — Добрый день, синьорина Мадригаль, — опомнилась она и учтиво кивнула в сторону девушки.       — Не стоит формальностей. Можно просто Долорес, — карие глаза Мадригаль пробегались по образу брюнетки.       — Модеста Вайн, — запоздало подала голос она. Сейчас он был непривычно высоким. Взгляд пытался удержаться на чём-то одном, не рассматривать эти чёртовы стены домов. Надо было остановиться и спокойно взглянуть на Долорес, однако внимание двух людей слишком давило на неё. И ладно Камило, он просто хочет её вывести из себя, но его сестра однозначно намерена узнать о ней побольше. Вот только почему?       — Прости за Камило, думаю, он тебе уже порядком надоел, — она скептично взглянула на брата. Её слова внушали доверие. Она слышит каждый шорох, каждую фразу. Насколько же это должно быть жутко и невыносимо, Вайн даже не представляла. Но Долорес точно слышала весь диалог, который проходил между Камило и Модестой, ведь искала первого. — Поэтому я его забираю, дома он сейчас точно нужнее, — она словно вспомнила что-то плохое и посмотрела на небо. Правда, тут же покачала головой и ушла с Камило.       Не сказать, что писательница была в замешательстве, просто тот азартный блеск в глазах старшей Мадригаль её напугал. Так смотрит охотник, присмотревший хорошую добычу. Модеста резко встрепенулась — и что же от неё надо этой девушке?! Такое никогда не заканчивается добром. Она помнит похожий взгляд у Габриэля — бывшего работодателя — так он смотрел на официанток в их первый день работы.       И почему только она наткнулась на эту семейку, спокойно ведь жила всю жизнь, никого не трогала, спокойно изучала психологию, грамматику. Когда в её жизни что-то пошло не так? Не то чтобы это была огромная проблема, но являлось трудностью, ибо внимание других людей Модеста всё ещё не любила.

***

      Стоило Модесте только переступить порог своего дома, как она погрузилась в траурную атмосферу. По брошенным на пороге сандалиям стало ясно, что родители вернулись. Только вот мать же сама говорит быть аккуратней, почему обувь разбросана? Вайн поправила обувь и поставила рядом свою. С хмурым выражением лица она приблизилась к двери кухни, откуда доносилось тихое бормотание.       Половица скрипнула и отец, находившийся рядом с дверью, обернулся. Он удивлённо посмотрел на дочь и приложил указательный палец к губам. На жест призыва к молчанию Модеста просто кивнула, заглядывая вглубь кухни, где сидела Сандра.       — Не могу поверить, что это произошло… — разобрала Вайн из бреда матери. Слова были неразборчивые, но по состоянию женщины сразу ясно, что случилось что-то ужасное.       Карлос тихо вышел в коридор, оставив жену наедине с собой, и закрыл дверь. Он подозвал к себе Модесту, направляясь к выходу на улицу.       Кажется, разговор должен был быть серьёзным. Эта атмосфера… она давила и заставляла погрузиться в мрачные мысли, а поведение родителей только усугубляло ситуацию.       Несколько минут они стояли в неловком молчании и смотрели на уходящее за горизонт солнце. Отец подал голос первым.       — Мы были у Лорены сегодня, — Вайн не решилась торопить речь, а ведь так хотелось перейти ближе к сути. — Мы договаривались собраться вместе ещё пару дней назад. Мартин как раз собирался вчера с утра сходить к горам за белыми грибами, а пирог Лорены с ними такой вкусный!       Карлос мягко улыбнулся своим мыслям. В согласие заурчал и его живот. Модеста этого не поймёт — она не любит грибы.       — Но сегодня, когда мы пришли к Лорене, она была подавлена. Очень подавлена. Я не видел её такой очень давно, года четыре назад в последний раз, если память не изменяет, — он неловко посмеялся, уставившись на каменную дорожку.       Отец вот-вот должен сказать главную мысль. Ну же, нет сил больше быть в этом траурном омуте дома.       — Ты уже взрослая, так что, я думаю, ты понимаешь, что все мы не бессмертны.       Да, Модеста это понимала. Но пока что она не встречалась с подобным лицом к лицу. Вайн много думала, как бы она реагировала на чью-то смерть? Она бы расчувствовалась и заплакала или же была равнодушна ко всему?       Это полностью зависело от характера и мировоззрения. Пока не испытаешь на собственной шкуре, не ощутишь в полной мере. Вайн даже представляла смерть своих близких. И как бы ей не было за это стыдно, она всё равно это представляла, чтобы попытаться понять, что она бы почувствовала. И, кажется, она была бы сильно расстроена, несмотря на нынешние взаимоотношения в семье. Вайн понимает, что родители её любят, и она, в глубине души, тоже.       — И Мартин… был раздавлен обрушившимися камнями насмерть.       Она удивилась, честно, но только и всего. Модеста не ощущает давления в грудной клетке или комка в горле, как при истерике. Даже слёзы не подступают.       Ей всё равно.       Не потому, что она бездушная, а потому что она не близка с этим человеком. Она не знает его характер, его личность. Только поверхностные факты: Мартин был добрым, но оттого не пренебрегал сплетнями.       Модеста посмотрела в потускневшие глаза Карлоса и взяла его холодные руки.       — Похороны будут через два дня. Придут Мадригали, как друзья погибшего, семейство Гузманов и мы.       Писательница кивнула и с неохотой приняла объятья отца.