Кнок-Кнок

      Какой же мерзкий смех. Он бьёт в уши, звенит в мозгу, расползаясь холодными каплями пота по позвоночнику, залезает под кожу, разрывая её кучей бешеных мурашек. Скарамучча раньше не думал о том, что такое страх. Не думал, как сильно становится тошно от того склизкого ужаса, что забирается под кожу и сжимает судорогой всё тело. А потом наступает он… Адреналин. Он заставляет даже мёртвое сердце забиться в два, нет, в три раза сильнее, а тело напрячься из-за правила «бей или беги». Шестой распахнул глаза, когда смех вокруг него начал обретать чуть ли не физическую форму, въедаясь в тело ядом, оставляя плоть открытой, беззащитной перед воздухом, что сушит её. Волосы на затылке встали дыбом, он дёрнулся, желая попытаться броситься наутёк, но не смог, так как был… скован? Сразу напротив — Доктор. Собственной персоной. Сидит, улыбается напротив него, держа голову на руках. Упивается его страхом. Шестой был всё это время прав, Дотторе желал убить его, да как можно более жестоко, лишь бы развлечь собственную шизу, ебливый старик. Но что-то не так, смех продолжается, а Дотторе даже не открывает рта. Молчит, даже увидев, как Куникудзуши очнулся. Шестой завертел головой, с неподдельным ужасом глядя вокруг, стараясь выцепить объект, что издаёт этот самый мерзкий хохот, как тут же ему на плечи легли чужие ладони. В нос ударил запах немытого тела, а смех послышался над самым ухом. — Круто я его ударил, да, Доктор?! — На плечи Шестого надавили и по ощущениям, стоящий позади начал прыгать, опираясь на него. — Он был такой напуганный, а я спрыгнул на него сверху и как ОГРЕЛ его по затылку той дубинкой, что взял у тётки с нелепыми глазами!!! Он даже ничего не понял!!! Дотторе улыбнулся шире. Его глаза впились в глаза Скарамуччи, а по телу пробежал холодок. Скарамучча даже через шум от неизвестного за спиной услышал, с каким причмокиванием Иль Дотторе разомкнул губы, бархатным глубоким голосом произнося, не отрывая взгляда от глаз Шестого: — Молодец, Спаркс. Только ты рассказываешь это мне уже в восьмой раз. — Скарамучча проигнорировал громкий вопрос Спаркса: «А восемь это сколько, Доктор???», разрывая зрительный контакт, опуская взгляд на еду перед ним. Приготовленный стейк с кровью, видно, как небольшая лужица сока растеклась под куском. Пахнет очень даже сносно, но сам Шестой не особо понимает, к чему этот цирк. Особенно его начало. — Отойди от нашего дорогого Смешношляпа, дай ему воздуха. — Чт… — Скарамучча тут же поднял голову, находя в себе силы заговорить. Естественно, толчком к этому было возмущение. — Как ты меня назвал?! Доктор рассмеялся. Спаркс кубарем перекатился к тому и покорно, словно собачонка, сел рядом, впервые давая Скарамучче рассмотреть того, кто его и вырубил. Даже на вид грязный, нелепо одетый мальчишка с железом на теле. Длинные, засаленные, фиолетовые волосы, собранные в косу, оголённый живот… Ох, на животе что-то вшито. Похоже, над ним работал непосредственно Второй, это очень схоже с теми технологиями, которые он постоянно лапает у себя в лаборатории. Но откуда он взялся, этот Спаркс? Скарамучча никогда даже не слышал о нём и уж тем более не видел, хотя в последнее время активно преследовал Дотторе. Опустим то, что он теперь допреследовался, разговор о другом. Кукла чуть нахмурилась, снова скользя взглядом по лицу Дотторе, пока тот едва погладил белоснежной перчаткой мальчишку по голове, снова подавая голос. — Милое прозвище, да? Его тебе дал Спаркс. — Мужчина кивнул на мальчишку. — Хотя я больше предпочитаю звать тебя иначе. Как твоя голова, не болит? Издевается. Сидит, улыбается своими глазами и издевается над ним, сто процентов уже продумав план, как он будет медленно и монотонно рвать его на куски. Он всегда издевается над своими жертвами. В голове всплыли слова Чайлда, которыми он старался запугать Скарамуччу, когда тот смотрел на Дотторе. «я бы хотел быть его врагом. Ну, знаешь, он особо жесток с теми, кто ему не по нраву.» Скарамучча тихо выдохнул. Сощурился, злобно оскалившись, показывая, что он не боится учёного, хотя на самом деле предпочёл бы умереть от страха, чем от того, что его ждёт. Дотторе снова улыбнулся, не получая ответа, медленно пододвигая тарелку с мясом к Скарамучче. «Говорят, он жрёт тех, кого убивает. А убивает он многих, так что скорее всего он ещё и каннибал.» Это человечина. Он собирается кормить Скарамуччу человечиной. Архонты, только не это. Учёный подсел ближе, выуживая из-под рукава свой скальпель, беря в другую руку вилку. Отрезал кусок от мяса, поднося тот к губам Шестого, едва прикоснувшись сочным ломтем к коже куклы. Стало тошнить. Куникудзуши мотнул головой, избегая своей участи хотя бы на время, истерично взвизгнув. — Убери это от меня, урод! Я не буду есть твою мерзость! — Даже Спаркс едва опешил от такого крика. В красных, хищных глазах Дотторе мелькнуло удивление, и тот отправил кусок мяса себе в рот. — Доктор, почему Смешношляп кричит? Ему не нравится еда? Я могу съесть за него! — Юноша тут же схватил кусок мяса, что лежал на тарелке и запихнул себе в рот, успевая увернуться от руки Дотторе, что собиралась его схватить. — ХА-ХА-ХА-ХА!!! Второй цыкнул. Он снова повернулся к Скарамучче, белоснежным платком вытирая сначала губы, а потом и скальпель, поднимаясь. Выпрямился, глядя на Скарамуччу, снова улыбаясь, с прищуром усмехаясь, а после склонился к столу, оперевшись о него руками, чтобы видеть глаза Шестого более хорошо. Выдохнул, скорчив грустную мину. Насколько это было возможно в маске. — Я совсем не понимаю тебя, Скарамучча. Сначала ты отчаянно стараешься поймать хоть толику моего внимания, а потом убегаешь, поджав хвост. Я так страшен для тебя? — голос упал на несколько тонов ниже, а рука в перчатке потянулась ближе, к щеке Шестого. — Я бы мог… Что «мог» Доктор, Куникудзуши не успел услышать, дёрнувшись от его руки так сильно, что стул, на котором он сидел, покачнулся, заваливаясь назад. Удивительно, но от падения его уберегла сама рука Дотторе, что схватила спинку аккурат над плечом Скарамуччи, а лицо учёного оказалось удивительно близко. — Теперь не убежишь. Спаркс, иди-ка прогуляйся. — Мужчина не отвёл глаз от лица Шестого. Лишь внимательно смотрел на того, словно на экспонат в музее. Спаркс издал очередной сдавленный от мяса во рту смешок и неожиданно быстро уполз куда-то под потолок. Скарамучча, да и Дотторе тоже, догадывались, что он там и остался. — Мне нужны ответы, Скарамучча. Но Шестой молчал. Он поджал губы, злобно глядя на Дотторе, морально готовясь к любому исходу. Интересно, как он умрёт? Его сожгут? Может, сожрут? Разорвут на части и будут медленно, монотонно превращать в кашу, которой после будет накормлен сам Скарамучча? А может быть Дотторе будет мучать его несколько лет, сводя с ума, не позволяя ему умереть, будет держать в своём подвале и издеваться, загоняя иглы в колени и смалывая кости дрелью. И кормить человечиной, конечно же. Дотторе едва усмехнулся. Он не отстранился от чужого лица, чуть сощурившись, после чего рассмеялся, ставя Скарамуччу ровно. — Ты очень напуган, да? Не нужно. Я хочу лишь поговорить. — Дотторе точно врёт, Шестой был уверен. Он сжал зубы до писка в ушах, отворачиваясь от того, горделиво вздёрнув голову. Не станет говорить, даже если ему прижгут яйца. — Какой же ты строптивый. Цепкие паучьи пальцы схватили Куникуздуши за лицо, поворачивая его к самому Иль Дотторе, и Шестой успел лишь мельком заметить, как учёный второй рукой отодвинул маску в сторону, впиваясь в губы Дзуши своими, грубо проталкивая свой язык в его рот. Кукла с силой сжала пальцы на подлокотниках стула, что делало его формально креслом, напрягаясь, распахнув глаза. Скарамучча залился краской, от шока забывая, как дышать. Он чувствовал, как в очередной раз покрывается мурашками, как щекотливые волны разливаются до кончиков пальцев, как уши покалывает от смущения и… ликования? Почему? От каждого движения Дотторе становилось ужасно хорошо, так сильно, что вспоминать потом будет стыдно, а пока Скарамучча лишь робко попытался ответить, совсем едва подаваясь к Второму, мысленно чертыхаясь на связанные руки. Впрочем… Стоило ему ответить на поцелуй, как Дотторе спокойно его освободил, слепо разрезая верёвки скальпелем. Мастеровито. Пошевелив затёкшими руками, Скарамучча потянулся к Дотторе, не отрываясь от его губ, пускай даже ради этого пришлось бы задохнуться. Он схватился за чужую злосчастную, розовую бабочку, скручивая ту в кулаке, притягивая учёного только ближе, жадно прикусывая нижнюю губу того, шумно выдыхая в его губы. Пришлось отстраниться. По большей части из-за того, что это сделал сам учёный, часто дыша. Всё-таки, из них двоих кукла — он, а Дотторе человек. И ему нужен воздух. Жалко, так бы Дзуши целовал его вечность. Стойте… Что за мысли? Скарамучча громко откашлялся, после чего сощурился, утирая рот, и, собственно, прикрывая красное лицо, разглядывая с жадностью остаток лица Дотторе, что тот неспешно прикрыл маской. Дзуши выпрямился, после чего хмыкнул, негромко, горделиво отзываясь: — Это не было причиной, почему я тебе отвечаю. Я просто так захотел. — Скарамучча закинул ногу на ногу, после разминая собственные кисти рук. Удивительно, как стёршиеся шарниры могут болеть. — Задавай мне свои вопросы. Учёный выпрямился, едва смеясь, после чего покачал головой, махнув рукой. — Я уже получил все ответы на свои вопросы, Скарамучча. Ты можешь идти… но это не значит, что я также буду рад видеть тебя в своей лаборатории. В ответ учёный услышал лишь ехидный смех. Скарамучча поднялся, не обращая внимания на собственное смущение, обошёл Иль Дотторе, оглаживая его руками, лукаво, язвительно шепча: — Конечно-конечно. Теперь… Я пойду. — Скарамучча встал ровно, горделиво хмыкая. — Только куда мне идти? Ты же вырубил меня и бросил тут. Давай, выводи меня отсюда. Сам. Второй пожал плечами, подставляя Скарамучче свой локоть, приглашающе того пройти с ним. Дзуши уже было победно улыбнулся, вот только он не представлял, что весь путь они проведут в молчании. Казалось, не было слышно даже дыхания его спутника. От чего-то было страшно, хотя некоторые догадки многое бы объяснили. К примеру — ужасную силу Второго, его опасность, почему его боятся… Хотя, Скарамучча больше опасается именно Колумбину. Он разделяет мнение Тартальи касательно неё, с ней точно что-то не так. Лучше умереть от рук Дотторе, хотя-бы немного представляя, чем он опасен, ежели остаться один на один с раздражённой Колумбиной. К слову, раздражённой её видели лишь однажды. Зрелище было… Ужасное. Скарамучча тогда только-только попал в Фатуи и сразу же успел испортить общее отношение к нему, посему без какого-либо опасения, игнорируя предупреждающие жесты Аякса, принялся провоцировать Колумбину. Его раздражало, что она вечно его игнорирует, его откровенно бесило, что её боятся, а она ничего с этим не делает. Абсолютно ничего. И тогда она открыла глаза. Она была абсолютно слепа, это знали все, но Дева без единого колебания просто засунула внутрь его груди руку, словно бы он потерял физическую оболочку, и вытащила из него большой, светящийся шар, который источал густой пар. От него разило жаром, тянуло, хотелось потрогать, но… По щекам потекли слёзы. Стало так пусто, словно она забрала у него что-то ценное, что-то, без чего невозможно жить. Захотелось разорвать своё лицо в кровь, захотелось пасть на колени перед Колумбиной и умолять, умолять, умолять, лишь бы Третья вернула ему его. сердце? Это и правда оказалось сердце. Третья вернула его на место, напоследок оставляя на шаре длинную, кровоточащую царапину, но даже с той болью, что терпел Шестой, когда получил своё сердце назад, его переполнили чувства. Это не то, как было с сердцем Архонта, но после душераздирающей пустоты, горячее присутствие шара внутри делало его живым. Больше он бы не посмел лезть к Колумбине, даже если бы на кону стояла его жизнь. Лучше умереть, чем снова испытать это.