familiar stranger

Я забываю обо всем вокруг. В твоих объятиях, я понимаю, что ничего не имеет смысла без тебя. Eric Nam – Any other way

      Сокджин возвращается к друзьям с двумя бокалами в руках, затуманенными глазами и улыбкой на лице, которую не может подавить до конца, как бы ни старался. Чимин громко ноет, завидев его, Тэхен пристально разглядывает, скользя по нему своими проницательными глазами, а Хосок взволнованно подпрыгивает и возбужденно постукивает ногой по полу. Хореограф пытается не показывать своего явного интереса, но ему это совершенно не удается, он то и дело бросает на Джина внимательные и пытливые взгляды, которые не может скрыть даже полумрак кабинки.       - Хен! Тебя только за смертью посылать! Куда ты пропал, тебя не было почти час, - возмущается Чимин, демонстративно надувая губы и взмахивая рукой, глаза его поблескивают, что говорит о том, что и без помощи Сокджина парень сумел успешно раздобыть себе алкоголь.       Сокджин спешно облизывает губы и, небрежно поведя плечами, ставит бокал с вермутом перед айдолом.       - В баре большая очередь. Мне пришлось драться за твою выпивку, имей уважение, - шутливо журит он, взлохмачивая темные вихры младшего. Чимин широко распахивает глаза, на мгновение, а затем подозрительно щурит их.       - И это заняло целый час? – тянет он, и Сокджин на мгновение не находится с ответом. Действительно, слабенькое оправдание.       Но Сокджин просто не мог заставить себя отойти от бара, ему все казалось, что стоит только отвести глаза, как Юнги пропадет, растает в воздухе как мираж, иллюзия. Поэтому он продолжал доставать парня своими шутками и разговорами ни о чем, упиваясь тем, как красиво переливаются огоньки в глазах Юнги, когда он смеется, или разглядывая падающие на его бледное лицо косые полосы света от вывески, висящей над баром. И если бы Юнги сам не согнал Джина со стула, чтобы он прекратил отвлекать бармена от работы, Сокджин, скорее всего до самого закрытия не сдвинулся бы с места.       - Оставь, Чимин-а, - совершенно неожиданно вмешивается в их разговор Тэхен, он привычным движением гладит айдола по волосам и укладывает его голову себе на плечо. И, конечно же, это мгновенно переключает мысли Чимина, который расплывается в довольной улыбке и переплетает под столом их с Тэхеном руки. Тэхен нежно хмыкает и спокойно смотрит на Сокджина, он, очевидно, если и пил, то совсем мало, поэтому взгляд его ясен и более чем осмыслен. – Разве не видишь, что хен не хочет говорить нам, где был на самом деле?       Сокджин хлопает глазами, сбитый с толку этим совершенно верным замечанием, но Тэхену, по-видимому, совсем не нужны от него какие-либо разъяснения, потому что он просто легко улыбается старшему, а затем полностью сосредотачивается на Чимине, принимаясь шептать ему что-то в макушку. Сокджин удивленно усмехается и усаживается на свое прежнее место рядом с Хосоком. Он едва успевает поднести к губам свой уже наполовину пустой стакан, второй за сегодня, все-таки джин-тоник оказывается не так плох, будто что-то в чем есть частичка «джин» может быть плохим, когда напарывается на настойчивый и нетерпеливый взгляд Хосока. Парень так близко подсаживается к Сокджину и так пристально смотрит на него, что Джин едва ли не давится.       - Хосок-а, я наслаждаюсь твоим обществом, но не тогда, когда оно так близко, - произносит он, глухо откашливаясь. Немного джина из стакана все же проливается ему на грудь, и Сокджин досадливо морщится и протирает мокрые пятна руками, хотя очевидно, что это никак не поможет от них избавиться.       Хосок виновато хмурится и покаянно протягивает ему бумажные салфетки, что стояли в подставке на столе, Джин недовольно фырчит, проводя ими по рубашке и только больше втирая алкоголь в ткань. В конце концов, Сокджин просто откидывает скомканные квадратики на стол, окончательно смиряясь с тем, что они не в силах спасти его одежду.       - Хен, - зовет Хосок, с любопытством поглядывая на него, парень немного поубавляет свой энтузиазм, но все равно видно, что ему не терпится узнать, сработал его план или нет. – Ты… ты виделся с моим другом?       Сокджин поджимает губы, чтобы не дать им совсем уж очевидно расплыться в улыбку, он не совсем доверяет своему голосу, поэтому просто отрывисто кивает, не глядя на хореографа. Хосок радостно подпрыгивает на месте и едва ли не хлопает в ладоши, все его лицо выражает такую яркую палитру эмоций, что он почти что светится.       - И как? Вы… вы пообщались? – очевидно, Хосок специально очень аккуратно подбирает слова, и Сокджин не может не оценить такой своеобразной тактичности с его стороны. Сокджин не знает, что именно известно Хосоку об их с Юнги отношениях, но, судя по всему, вполне достаточно, чтобы он решился взять на себя роль Купидона, поэтому то, что парень все равно осторожен в подборе слов, характеризует его определенным образом. Хосок явно бесхитростный, но заботливый и преданный друг.       Сокджин медленно и задумчиво отпивает из стакана, чуть морщится и облизывает губы, взгляд его сам собой тянется к балкону, с которого можно увидеть кусочек барной вывески.       - Ты обманул меня, Хосок-а, - тянет Сокджин. Глаза Хосока ошеломленно и немного испуганно расширяются. Сокджин поднимает в воздух стакан и выразительно покачивает им. – Я получил это бесплатно, - губы его растягивает довольная и по-глупому гордая усмешка, которую он не может подавить, поэтому даже не пытается.       Хосок удивленно смотрит на него мгновение, хлопает глазами, а затем лицо его буквально озаряет яркая, полная облегчения и искренней радости широкая улыбка, которая невольно согревает Сокджина, как греет солнечный луч замерший росток ранней весной.       - Видимо, ты действительно уникальный, Джин-хен. Он ни для кого этого не делает, - произносит парень, и эти слова, а также мягкое счастье в глазах Хосока, заставляют уши Сокджина стремительно покраснеть, а его самого опустить голову от смущения. Сокджин неловко откашливается.       - Почему ты мне сразу не сказал? – спрашивает он, так тихо, чтобы только Хосок мог его услышать. Парень мнется мгновение, но все же, в конце концов, пожимает плечами.       - Я не был уверен, что тебе это тоже нужно, хен. Я знал, что Юнги-хену это нужно, но вот насчет тебя… - он неопределенно взмахивает руками, и медленно, печально выдыхает, откидываясь на спинку дивана. – Надеюсь, теперь он вернется, - шепчет парень, куда-то в потолок. Сокджин замирает, услышав его слова, сердце испуганно бухается несколько раз в груди.       - Он сказал… сказал, что вернется, - немного сипло бормочет он, Хосок поднимает голову, пристально смотрит на него, после чего удовлетворенно кивает.       - Ну, значит, точно вернется, - хореограф с явным облегчением выдыхает. Сокджин подозрительно хмурится, глядя на него.       - Ты поэтому послал меня к нему?       Хосок поджимает губы, но все же не выдерживает и немного шкодливо улыбается.       - Прости, хен, я, конечно, за любовь и счастье во всем мире, но это была вовсе не благотворительность. Юнги-хен не настроен был возвращаться, а я не готов отпускать лучшего друга на другой край света только из-за его разбитого сердца, - Хосок фыркает, небрежно взмахивает рукой и морщится. – Если бы билеты туда были не такие дорогие, эту идею еще можно было бы обдумать, но я не миллионер и не смогу каждую неделю ездить к нему, так что...       Сокджин ничего не может поделать, выражение лица Хосока слишком забавное в этот момент. Джин легко смеется, и Хосок тут же присоединяется к нему.       - Вау, тогда спасибо твоим эгоизму и бережливости, Хосок-а, - немного отсмеявшись, произносит Сокджин, крепко сжимая плечо парня. Хосок понятливо улыбается ему и кивает головой. Сокджин не знает, но он надеется, что этот парень осознает, насколько на самом деле Джин благодарен ему в этот момент, потому что словами Сокджин не сможет этого выразить, даже если очень постарается.

***

      Сокджин с некоторым удивлением осознает, что вполне себе искренне смеется, глядя на валяющего дурака Тэхена и удивительно синхронно танцующих Чимина и Хосока. И это не просто странно, это почти противоестественно, учитывая, что за эти два часа в жизни Сокджина появилась лишь одна новая переменная, которая, по идее, не должна иметь такое огромное влияние, но именно она меняет все. На протяжении всего своего сознательного существования Сокджин был убежден, что это ненормально – когда от присутствия рядом какого-то одного человека зависит твое настроение или восприятие. Это нечто сродни мании… но вот он здесь, действительно по-настоящему смеется впервые за последние недели, только потому что один конкретный человек вновь появился в его жизни и каким-то сверхъестественным образом забрал большую часть той пустоты и сожалений, что сжигали его изнутри.       Сокджин слышал, что такое возможно, что с некоторыми людьми такое случается. Сокджин просто, скорее всего, не думал, что подобное может произойти с ним. Он и прежде испытывал романтические чувства, испытывал влечение, но никогда эти чувства не проникали в него настолько глубоко, не вплетались в саму его суть, не становились неотъемлемой частью его жизни. Никогда они не казались Сокджину неотделимой частью его самого.       И это странно, это пугающе, но в то же время это невероятно, потому что это очень теплые, светлые чувства, наполняющие Сокджина спокойствием и утешением. Мягко греющие его изнутри. Поэтому Сокджин не хочет с ними расставаться. Поэтому он не может с ними расстаться.       - Это хорошо, - Сокджин вздрагивает, когда Тэхен неожиданно плюхается рядом с ним и произносит эти слова. Он удивленно смотрит на младшего, Тэхен невозмутимо наблюдает за подтанцовывающим Чимином и не на шутку разошедшимся Хосоком, который каким-то образом умудряется органично танцевать под джазовые мотивы, при этом используя движения явно более свойственные хип-хоп культуре. Видимо, ощутив его взгляд на себе, актер поворачивается к Сокджину. – Хорошо, что тебе стало легче, хен, - поясняет он.       Джин пораженно моргает несколько раз, а затем поспешно сглатывает и отворачивается. Конечно, Тэхен заметил и, конечно, он ничего не сказал и не спросил, потому что знал, что Сокджин не хочет об этом говорить. Глупо было вообще задаваться вопросом, знает ли этот парень что-либо. Это же Ким Тэхен, конечно, он знает.       - Прости, я, наверное, заставил тебя попереживать, - криво усмехается Сокджин, ощущая невольно вину перед младшим. Тэхен небрежно поводит плечами, по его лицу, как всегда, когда он того хочет, невозможно понять, что именно он чувствует.       - Это не важно, хен. Я просто рад, что теперь все в порядке. Все же в порядке? – последний вопрос он задает, пытливо вглядываясь Сокджину в глаза. И Сокджин хотел бы его успокоить, а заодно и себя самого, но… Так откровенно врать другу в глаза он просто не может. Да и все больше Сокджину начинает казаться, что Тэхену вообще бесполезно врать.       - Я не знаю, Тэхен-а, - выдыхает он и натягивает ломанную, немного кривую улыбку, просто привычка, такая родная, хотя никакого облегчения она уже очень давно не приносит. – Но, надеюсь, что будет. Не знаю, когда, но надеюсь скоро…       Тэхен ничего не говорит, просто пристально смотрит на него с минуту, а затем совершенно неожиданно обнимает за плечи. Сокджин удивленно застывает, но Тэхен мягко похлопывает его по лопаткам, передавая часть своего тепла и чуть раскачивая старшего из стороны в сторону. И Джин невольно спустя несколько мгновений расслабляется в его руках и усмехается себе под нос. Кто бы мог подумать, Тэхен, оказывается, уже достаточно вырос, чтобы утешать своего хена.       - Обязательно, хен. Все будет хорошо. Обязательно, - шепчет он Сокджину на ухо своим бархатным голосом, и Джин медленно выдыхает и улыбается. Ну, раз уж Тэхен так в это верит, как Сокджин может его расстраивать? Ему придется сделать все, чтобы так оно и произошло.       Поэтому Сокджин отстраняется и кивает, а затем не выдерживает и мягко взлохмачивает волосы Тэхена, который широко улыбается своей квадратной улыбкой на это.       Сокджин ничего не может с собой поделать. Он то и дело поглядывает в сторону бара и три раза под разными предлогами спускается на первый этаж, чтобы пройти мимо барной стойки и посмотреть на месте ли Юнги. Джин знает, что это не логично, Юнги же не может просто взять и сбежать от него прямо со своего рабочего места, но у Сокджина не получается унять этот настойчиво скребущий сердце страх потерять этого парня, вновь упустить его.       И… Сокджину просто приятно смотреть на него. Есть нечто завораживающее в сосредоточенно нахмурившемся Юнги, в том, как забавно он морщит нос, или как умело и привычно двигаются его руки, смешивая напитки. И если Сокджин гораздо дольше положенного разглядывает его длинные пальцы или скользит взглядом по его лицу, то в этом нет ничего удивительного. Для Сокджина в этом действительно нет ничего удивительного.       - Я никуда не сбегу, хен, - хмыкает Юнги, когда Сокджин в очередной раз спускается вроде как за новой порцией выпивки, хотя на самом деле просто для того, чтобы опереться на барную стойку и перекинуться парой слов с Юнги. И ему уже настолько плевать на подозрительные взгляды Чимина, задумчивые вздохи Тэхена и лукавые подмигивания Хосока, что он просто их игнорирует. Какой смысл зацикливаться на этом, если утром Юнги уже не будет в стране? В конце концов, только это действительно имеет значение.       - Знаю. Я просто хочу быть здесь, - отвечает Сокджин, невольно придвигаясь ближе и да, как он и думал, Юнги просто смотрит на него мгновение, а затем усмехается себе под нос и качает головой, однако глаза его ярко загораются после этих слов, что заставляет Джина довольно улыбнуться.       - Тебе снова джин-тоник? – спрашивает Юнги, уже небрежно расставляя стаканы и готовя бутылку с джином.       - Ммм, - задумчиво мычит Сокджин, просто потому что ему хочется заставить Юнги повозиться, а следовательно, задержать его рядом с собой на минуту или две дольше. – Может что-нибудь новенькое?       Юнги чуть приподнимает одну бровь на это, явно быстро разгадывая уловку Сокджина.       - Гимлет? Бронкс? Мартини? – предлагает парень невозмутимо, однако Сокджин отчетливо видит, как вспыхивают озорные огоньки в глазах Юнги, и тут же настораживается, чувствуя подвох. Он молчит несколько мгновений, пытаясь понять, где же он. Ухмылка медленно растягивает губы Юнги, и Сокджин только еще больше убеждается, что что-то не так.        - Только не говори… что во всех этих коктейлях есть джин, - произносит Сокджин и невольно отрывисто смеется, когда Юнги согласно кивает в ответ, парень выглядит таким довольным собой в это мгновение, что Сокджин просто не может не рассмеяться. - Ты что специально их все выучил?       - Обычно тебе приходится это делать, когда начинаешь работать барменом, - говорит Юнги, принимаясь за приготовление коктейля, несмотря на то, что Сокджин так ничего и не успел выбрать. Джин не возмущается, он, на самом деле, вообще не является поклонником коктейлей, поэтому решает довериться Юнги, у которого явно больше опыта по этой части.       - Кстати, почему ты здесь, а не вон там? – интересуется Сокджин, кивая в сторону сцены с фортепиано на ней. Юнги на секунду отрывается от приготовления напитка, чтобы посмотреть на актера, но почти сразу же опускает голову. Он поводит плечами и сливает строго отмеренное количество прозрачного джина в шейкер.       - Я не достаточно опытен для этого, - отвечает он спокойно. Когда парень замечает, как несогласно хмурится на это Сокджин, он тяжело вздыхает. – Это правда, хен, я не скромничаю. Я не профессиональный музыкант, так что не смог бы несколько часов играть на публике, - он нерешительно облизывает губы, но все же поясняет, печально морщась. – Какое-то время я вообще не практиковался и не занимался музыкой. Я вернулся к пианино всего несколько лет назад, - он говорит это ровным голосом, но глаза его тускнеют. Сокджин не выспрашивает подробности, эта тема явно расстраивает Юнги, к тому же Джину кажется, что он уже знает, почему Юнги годами не прикасался к клавишам, и почему, в конце концов, все же вернулся к инструменту.       Сокджин закусывает губу и немного ерзает на стуле, он не уверен, что хочет спрашивать это, но любопытство все же оказывается сильнее.       - Но ты улетаешь в Америку… - Джин не договаривает, но Юнги все равно понимает, что он имеет в виду.       - Может, я и не могу исполнять музыку на профессиональном уровне, но могу ее создавать лучше многих, - хмыкает он, и он звучит в этот момент так уверенно, что будь на его месте кто-то другой, Сокджин бы подумал, что это просто бравада. Но это Юнги, который никогда ничего не приукрашивает. Поэтому, услышав в голосе парня такую убежденность, Сокджин невольно мягко улыбается.       - Значит, ты все-таки стал волшебником, как и мечтал, - произносит он, вспоминая слова, сказанные ему Юнги в их прошлую встречу. Парень смотрит ему в глаза, и совершенно неожиданно легкий, едва заметный в этом неверном освещении яркой вывески румянец трогает его щеки и скулы. Юнги поспешно облизывает губы, и Сокджин ничего не может с собой поделать, у него перехватывает дыхание, и он замирает.       - Пока нет. Но скоро стану, - слышит он негромкий, но уверенный низкий голос Юнги, и в это мгновение Сокджин нисколько не сомневается в том, что так оно и будет.

***

      Сокджин с улыбкой слушает воодушевленного Чимина, который с горящими глазами рассказывает о своем предстоящем камбэке и зачем-то пытается убедить старшего, что ему необходима в новом альбоме песня с джазовыми мотивами. Джину думается, что парень должен убеждать в этом своих продюсеров, а не его, но все равно согласно кивает, потому что Чимин обиженно дуется, когда он этого не делает. Подвыпивший Чимин очень чувствительный и обидчивый и Сокджин, честно, не хочет сейчас иметь с этим дело.       Сокджин отводит взгляд от айдола, когда к ним подходит Тэхен. Актер усаживается на корточки перед Чимином и мягко касается его запястья, привлекая к себе внимание парня. Чимин вздрагивает и опускает глаза, когда он видит перед собой Тэхена, выражение его лица мгновенно становится нежным и ласковым, и это, на самом деле, кажется Сокджину очень милым.       - Чимин-а, поедем домой? – спрашивает Тэхен, протягивая руку и заботливо поправляя покосившийся воротник Чимина. Айдол замедленно моргает, глядя в глаза Тэхена.       - Но у меня завтра выходной, мне не нужно рано ложиться спать, - бормочет он немного озадаченно. Тэхен усмехается, явно находя надувшиеся щеки парня очень забавными.       - Да, но уже поздно, а ты очень много работал в последние дни, я хочу, чтобы бы ты смог поспать подольше, - произносит актер, и эти слова заставляют смущенную и нежную улыбку расцвести на лице Чимина.       - Останешься у меня? – шепотом спрашивает Чимин, глаза его ярко блестят в полумраке кабинки. Сокджин поспешно отворачивается, делая вид, что его здесь нет, и вообще он ничего не видит и не слышит. Все-таки подвыпивший Чимин – это также и откровенный Чимин. Тэхен поспешно закусывает губу, сдерживая улыбку.       - А ты поедешь сейчас домой? – и когда Чимин с почти что комичной готовностью быстро-быстро кивает головой, Тэхен откровенно широко усмехается. – Тогда, конечно, - затем он смотрит на Сокджина и невозмутимо спрашивает его: – Ты остаешься здесь, хен?       Сокджин замирает на мгновение, потому что по взгляду Тэхена понятно, что он уже знает ответ на свой вопрос. Сокджин понятия не имеет откуда, но это же Тэхен, в конце концов, и возможно, только возможно, Джин был не настолько уж и скрытен, как ему думается.       - Да. Езжайте без меня, - произносит Сокджин настолько невозмутимо, насколько только может. Тэхен отрывисто кивает, встает и тянет за собой Чимина, который, озадаченно нахмурившись, смотрит на Джина. Он явно хочет расспросить старшего, но Тэхен очень ловко отвлекает его, чуть приобнимая за плечи и что-то нашептывая на ухо.       - Я тоже с вами поеду, - отвлекается от экрана своего телефона Хосок. – Только забегу в бар, попрощаюсь с другом.       Он порывисто вскакивает на ноги, хотя еще мгновение назад казалось, что его клонит в сон от выпитого. Он подходит к Сокджину и ободряюще сжимает его плечо. Хосок ничего не говорит, но его очень выразительное лицо делает это за него. Сокджин улыбается парню, так же молча благодаря его.       Джин провожает друзей и спускается вместе с ними на первый этаж. Они втроем стоят чуть в стороне, лениво перебрасываются фразами и наблюдают за тем, как Хосок подбегает к барной стойке и по-свойски наваливается на нее грудью.       - Хен! – громко зовет он, пугая людей вокруг себя. Но Хосоку, кажется, совершенно нет до этого дела, он не обращает внимания на окружающих и широко улыбается, когда Юнги оборачивается к нему. Сокджин видит, как Юнги недовольно хмурится, смиряет Хосока невпечатленным взглядом и неохотно подходит к нему, деловито вытирая руки полотенцем. Юнги устало вздыхает, и это выглядит забавно, потому что совершенно не похоже, что Юнги в действительности раздражен. Сокджин уже видел, каким Юнги становится, когда злится по-настоящему.       Очевидно, Хосок тоже отлично это понимает, потому что улыбка его становится еще шире и ярче, создавая довольно забавный контраст с недовольным выражением на лице Юнги. Они о чем-то негромко беседуют, Сокджин не слышит о чем, но Хосок явно становится все довольнее в процессе разговора, на что Юнги лишь тяжело вздыхает и, судя по жестам, отсылает и прогоняет парня.       На самом деле… довольно интересно наблюдать за их взаимодействием. Со стороны они кажутся полярными противоположностями, как яркое летнее солнце и невозмутимая луна. Но Сокджину никогда, по правде, эти два небесных тела не казались такими уж разными. В конце концов, они оба дарят людям свет, разве что солнце согревает и порождает жизнь, а луна освещает темные ночи, утешая и рассеивая страх мрака и неизвестности. И сейчас, глядя на Хосока и Юнги, Сокджину думается, что и у этих двоих гораздо больше общего, чем может показаться на первый взгляд.       - Этот тот самый друг, Хоби-хена? – спрашивает Чимин, Сокджин отводит глаза от бара и кивает ему. Чимин чуть вскидывает брови и щурится, приглядываясь к парням. – А он симпатичный, - отмечает он, и Чимин определенно не вкладывает в свои слова какого-то особенного смысла, поэтому удивленно хлопает глазами, когда и Сокджин и Тэхен оба почти одновременно резко поворачиваются к нему. – Что? – удивляется он, глаза его комично округляются. Тэхен поджимает губы и пристально, изучающе смотрит в сторону Юнги. С губ Сокджина невольно слетает нервный смешок, он пытается подавить глупое и неприятное ощущение, что как-то мгновенно поднимает в нем голову, и у него получается, однако Сокджина удивляет, насколько нелегко ему это дается. Господи, это всего лишь немного пьяный Чимин, который болтает обо всем, что приходит в голову, в самом деле.       - Чимин-а, это не очень-то разумно говорить, о чьей-то привлекательности в присутствии своего парня.       Чимин чуть склоняет голову набок, хмурится, затем смотрит на профиль Тэхена и хмыкает. Он как бы невзначай касается его талии и придвигается ближе к парню.       - О, не волнуйся, хен. Тэ отлично знает – насколько бы симпатичны ни были остальные, для меня нет и не будет никого невероятнее Ким Тэхена, - Чимин почти что блаженно улыбается, и глаза его превращаются в счастливые полумесяцы.       Он прислоняется лбом к плечу Тэхена и трется об его рубашку, как маленький котенок, на что Тэхен посмеивается и качает головой. Актер чуть склоняет голову и проводит рукой по волосам айдола, напряженные морщинку вокруг его рта тут же разглаживаются, а глаза наливаются спокойной нежностью.       Сокджин немного обеспокоенно поджимает губы и поспешно оглядывается вокруг. Конечно, в этой позе нет ничего очень уж провокационного, но если кто-то в этот момент сделает снимок, он может вызвать определенные вопросы. Все-таки обоим парням будет лучше пока не афишировать свои отношения. Если они все же захотят когда-нибудь их обнародовать, Сокджину не хотелось бы, чтобы это произошло из-за какого-то снимка, сделанного исподтишка, или назойливого папарацци. Ему хотелось бы, чтобы это случилось тогда, когда Тэхен и Чимин сами будут к этому готовы. Сокджину просто очень хочется сохранить это их невинное и искреннее счастье, эту их нежную любовь, потому что это самое красивое, что он видел за всю свою жизнь. Не считая Юнги, конечно. Юнги – это совершенно отдельная тема.       На улице Сокджин помогает Тэхену усадить Чимина в салон такси, обнимается на прощание с Хосоком, который добрых две минуты раскачивает его из стороны в сторону, не желая отпускать. Сокджин немного неловко похлопывает хореографа по спине, пока тот, наконец, не отпускает его и не забирается в машину. Тэхен внимательно смотрит Джину в глаза, опираясь на отрытую дверцу такси, а затем совершенно неожиданно улыбается своей мягкой улыбкой, которую бережет только для самых близких.       - А Чимин прав. Он действительно симпатичный, хен. Вполне в твоем вкусе, - произносит он, и Сокджин отчетливо чувствует, как его уши и шея стремительно заливаются алым под немного лукавым взглядом Тэхена.       - Йа, Ким Тэхен! Езжай уже! – возмущается он, взмахивая руками. Вот только рассуждений младшего о его предпочтениях Сокджину не хватало. Джин вообще не хочет думать, откуда этот мелкий паршивец может знать о его вкусах. Тэхен громко и довольно смеется, но поспешно ныряет в салон машины, когда Сокджин выразительно направляется в его сторону.       Сокджин смотрит в след отъезжающей машины, тяжело вздыхает, расстегивает манжеты своих рукавов и поспешно закатывает их. На улице холодно, а он оставил верхнюю одежду в клубе, но Джин все равно пытается оттянуть время, стараясь унять слишком частый стук сердца и восстановить нервно сбившееся дыхание. Его наручные часы показывают половину второго часа ночи.       Сокджин облизывает губы, сжимает и разжимает свои кривые пальцы в кулаки, но это все равно не помогает ему успокоиться. Холодный воздух, льдом обжигающий его приоткрытые ключицы и предплечья, справляется с этим гораздо лучше. Он заставляет Сокджина покрыться мурашками и вспомнить, какие же теплые руки у Юнги. Да, Сокджин очень соскучился по этому теплу.       Поэтому первое, что он делает, когда возвращается в заметно опустевший джаз-клуб и садится на высокий барный стул напротив старательно натирающего бокалы Юнги, это протягивает парню свою руку. Юнги растерянно смотрит на его ладонь, вопросительно склоняет голову набок, но Сокджин просто продолжает буравить его выжидающим взглядом. Юнги моргает, медленно отставляет бокал, откладывает полотенце и осторожно обхватывает ладонь Джина своими длинными бледными пальцами. Сокджин давится резким вздохом, губы его сами собой растягивает немного удивленная, но облегченная улыбка.       Действительно, ощущение в точности такое, каким он его запомнил. Будто он уже тысячи раз до этого сжимал эту ладонь и в то же время это прикосновение заставляет сердце Сокджина пропустить несколько ударов, словно он впервые касается Юнги. Знакомое и успокаивающее чувство, но все равно волнительное, заставляющее нервное напряжение лавой разливаться по венам Сокджина, опалить его уши и щеки румянцем, от которого ему становится жарко, почти душно. Джин не знает, как это возможно, но когда дело касается Юнги, он перестает задаваться какими-либо вопросами. Когда дело касается Юнги, кажется, что возможно все.       - Ты выходил на улицу без куртки? – хмурится Юнги и внимательно смотрит Сокджину в глаза. – У тебя руки совсем холодные.       - Поэтому я и попросил, чтобы ты взял меня за руку, Юнги-я, - улыбается Сокджин, Юнги приподнимает бровь.       - Я тебе бесплатный обогреватель? – и когда Джин кивает на это, парень хмыкает и протягивает вторую руку, но ладонью кверху. – Десять евро, - произносит он, и глаза Сокджина удивленно округляются.       - Йа! Ты не можешь бесплатно погреть мне руки, Юнги-я? – возмущается Джин, Юнги невозмутимо поводит плечами.       - Могу. Но зачем мне это делать, когда ты можешь за это заплатить? – чуть усмехается он, в глазах его переливаются озорные огоньки, за которые Сокджин даже почти что прощает его. Почти что.       - Йа, Мин Юнги. Ты оказывается такой меркантильный, - тянет он, с притворным ужасом и разочарованием в голосе, стараясь не замечать, как предательски дергаются уголки его губ.       - Это называется быть практичным, хен. Некоторым приходится быть таковыми, - и когда вопреки собственным словам, Юнги накрывает руку Джина сверху второй своей ладонью и аккуратно растирает его пальцы, Сокджин не может подавить широкой улыбки, не может сдержать того светлого и теплого ощущения, что затапливает его и заставляет его сердце расшириться вдвое.       Да, это именно то, по чему он скучал.

***

      Сокджин наблюдает за Юнги, который быстрыми, привычными движениями вытирает стойку, моет и протирает бокалы и оборудование. Его движения собраны и выверены, даже когда он совершает все эти простые движения, но Сокджин больше сосредоточен на его лице, отмечая и запоминая, как по-новому каждый раз падает тусклый свет на скулы парня, подсвечивая их, или как он теряется в темных глазах парня. Наверное, Сокджину стоит прекратить так откровенно пялиться, чтобы не быть настолько очевидным, но он не может перестать это делать. Не может заставить себя отвести взгляд.       В этом нет логики, но этот человек каким-то невероятным образом умудряется вызывать у Сокджина все те же эмоции, умудряется переворачивать все внутри Сокджина, и сколько бы Джин ни смотрел на него, ничего не меняется. Говорят, что со временем все приедается, ко всему привыкаешь и то, что волновало прежде, рано или поздно перестает оказывать на тебя все тот же эффект. Но это определенно не тот случай. Этот человек завораживает Сокджина, и с каждой встречей Джин проваливается все глубже и глубже в это ощущение.       - Ты отвлекаешь меня, хен, - бормочет в какой-то момент Юнги, не поднимая глаз и не глядя на Сокджина, темная челка падает ему на глаза и парень, недовольно фыркнув, встряхивает головой, откидывая ее. Сокджин улыбается, потому что этот жест кажется ему очень милым.       - Я знаю, - выдыхает Джин и, конечно же, этот ответ заставляет Юнги поднять голову и посмотреть на него, и да это довольно по-детски, но Сокджин все равно не может сдержаться, его улыбка становится шире. Юнги щурится и качает головой, возвращаясь к своему занятию.       Клуб постепенно пустеет, музыканты уже покинули сцену, и помещение наполняет приглушенная музыка из динамиков, официанты в черных форменных футболках снуют вокруг, убирая со столиков, протирая столешницы и поднимая стулья. Юнги перекидывается несколькими фразами с одним из работников, Сокджин сидит слишком далеко, чтобы услышать их разговор, да он и не старается это сделать, пока задумчиво взбалтывает остатки зеленоватого коктейля в своем бокале и судорожно вздыхает. У него немного кружится голова, но Сокджин очень сомневается, что это только из-за алкоголя.       Юнги исчезает в комнате для персонала на несколько минут, чтобы переодеться и забрать свои вещи, на протяжении этого времени Сокджин нервно кусает губу и выбивает странную рваную дробь, барабаня пальцами по столешнице. Джин знает, почему так нервничает, но все равно не может не удивляться тому, насколько сильно его скручивает от волнения. Тому, что его едва ли не выворачивает изнутри, а пульсирующее напряжение пробегает по его венам раскаленными разрядами тока. Сокджину прежде казалось, что особенно романтичные личности просто преувеличивают, когда описывают свои ощущения перед первым свиданием, но сейчас ему даже кажется, что они еще заметно приуменьшают в своих рассказах.       Сокджин поджимает губы и опускает глаза на все еще зажатый в его руке бокал, он чувствует, как его уши предательски теплеют. Это ведь свидание? Он ведь правильно все понимает? Сокджин тщательно обдумывает эту мысль, крутит ее из стороны в сторону, но, в конце концов, решает для себя, что даже, если он ошибается, даже если Юнги ничего такого и не имел в виду, сам Джин будет считать это свиданием.       - У тебя уши красные, хен, - раздается спокойный низкий голос так близко и неожиданно, что Сокджин испуганно подпрыгивает и поспешно прижимает руку к груди. Он смотрит на чуть наклонившегося к нему Юнги, который невозмутимо разглядывает его своими темными кошачьими глазами с озорными бликами в них.       - Йа! Не подкрадывайся так, - смущенно восклицает Сокджин, стараясь успокоить сбившееся дыхание, но Джин быстро понимает, что, когда этот парень находится так близко, это просто невозможно сделать. Юнги продолжает спокойно разглядывать его, даже не думая отодвинуться и облегчить Сокджину жизнь. Под этим внимательным изучающим взглядом Сокджину становится жарко.       - Ты еще красивей, когда краснеешь, - шепчет Юнги, и в первую секунду Сокджину кажется, что ему послышалось или его воображение подкидывает ему какие-то странные слуховые галлюцинации, но затем Юнги часто моргает, и на его лице так быстро и отчетливо проступает искреннее удивление, а бледные щеки так стремительно окрашиваются в розовый, что Сокджин убеждается – он действительно расслышал все верно. Джин судорожно сглатывает и хитро улыбается, потому что Юнги в этот момент выглядит непривычно растерянным, словно не может поверить, что действительно произнес это вслух, и его замешательство немного отодвигает смущение и дрожь, что поднимаются внутри Сокджина, на второй план.       - О, в самом деле, Юнги-я? Значит, таким я тебе нравлюсь больше? – усмехается Джин, он пытается звучать небрежно, но у него не получается, его голос предательски дрожит. Правда, он все равно этого не замечает, потому что взгляд его совершенно случайно опускается на губу, которую закусывает Юнги, и он на секунды выпадает из реальности.       - Нет, - отвечает Юнги, и Сокджин немного дезориентировано хлопает глазами, он пытается сосредоточиться на глазах парня, но это теперь так чертовски сложно сделать. – Ты мне нравишься любой. Просто потому что это ты. Так что тебе не нужно притворяться кем-то, чтобы понравиться мне еще больше.       Сокджин чувствует, как расширяются его глаза, чувствует, как замирает в легких его дыхание, как удивленно сжимается его сердце. Юнги просто смотрит на него, его щеки все еще опалены легким румянцем, но он уже привычно склоняет голову набок, а его взгляд спокоен и прям. Юнги никогда не врет, только чтобы заставить кого-то чувствовать себя лучше. Он не врет, и Сокджин чувствует это. И осознание этого простого факта, что-то меняет внутри Сокджина. Он не знает, что именно, он отчетливо понимает только то, что его пальцы начинают дрожать, а в нем самом, по ощущениям, что-то оглушительно взрывается, наполняя его красочным фейерверком из собственных чувств и эмоций.       Никто никогда не говорил Сокджину, что ему не нужно стараться стать лучше, чтобы его полюбили. Никто никогда не говорил ему, что уже любит его, без всех его масок и многочисленных ролей, которые он натягивает на себя. И до этого момента Сокджин и не задумывался, что ему очень нужно это услышать.       И когда он понимает это, одна единственная мысль заполняет собой его сознание.       - Я хочу поцеловать тебя, - произносит он сдавленным, слабым голосом. Сокджин поспешно сглатывает, облизывает сухие губы и смотрит Юнги в глаза, которые зажигаются лихорадочными огнями. С губ Юнги срывается дрожащий выдох, сосредоточенный взгляд скользит по губам Сокджина, но почти сразу же возвращается обратно к глазам.       - Хен, лучше тебе не делать этого на публике. У тебя будут проблемы, - парень качает головой, но глаза его все еще ярко блестят, что Сокджин воспринимает как хороший знак. Это не отказ, судя по взгляду Юнги, совсем нет.       - Значит, если мы будем не на публике… - тянет многозначительно Сокджин, Юнги немного удивленно хмыкает, глаза его начинают светиться еще ярче, а губы растягиваются в легкую ухмылку.       - Если ты все еще будешь этого хотеть, - все же отвечает он, и Сокджин старается не обращать внимания на волну удушливого жара, что стремительно охватывает его лицо.

***

      На улице холодно, но Сокджин не может этого почувствовать, потому что ему кажется, что он почти что горит изнутри, а волнение и нечто похожее на напряжение превращают его кровь в кипяток. Однако Джин все равно засовывает руки поглубже в карманы своего пальто, где по привычке сжимает их в кулаки, и зарывается носом в свой длинный шарф. Юнги идет чуть впереди него, и свет уличных фонарей запутывается в его темным волосах. На нем забавная дутая куртка, а кончик маленького носа мило покраснел от легкого мороза, Юнги зябко ежится, недовольно морщится и растирает руки друг об друга. Сокджин чуть улыбается, глядя на него. Видимо, Юнги не очень хорошо переносит холод. Словно чувствуя его взгляд, Юнги оборачивается и смотрит на Сокджина.       - Скорее всего, все кафе уже закрыты, - произносит он спокойно, Сокджин согласно, но немного рассеянно кивает, слишком сосредоточенный на другом.       Он на ходу поспешно распутывает свой шарф, стягивает его и аккуратно оборачивает им в несколько слоев шею Юнги. Сокджин полностью концентрируется на этом действии, поэтому даже не сразу замечает, насколько близко стоит к Юнги, не замечает, пока не убеждается, что шарф надежно защищает голое горло парня, пока не поднимает глаза и не напарывает на потемневший и пристальный взгляд темных глаз. И только тогда он улавливает запах ликера и джина и едва ощутимый аромат цитрусового шампуня, который заставляет Сокджина судорожно сглотнуть, потому что провоцирует очень яркую вспышку воспоминаний.       - Мы все еще на публике, хен, - медленно говорит Юнги, усмехаясь. Сокджин с трудом отрывает взгляд от его губ и вновь сглатывает, в этот раз уже тяжелее.       - Тогда не нужно никаких кафе, - хрипло произносит Сокджин, пальцы его все еще сжимают мягкий на ощупь шарф и ему с трудом удается сдержаться и не провести по этим бледным щекам, чтобы проверить, настолько ли эта кожа мягкая, какой кажется на вид. Ему достаточно всего лишь чуть поднять руки, всего на несколько сантиметров. И ему достаточно всего лишь чуть наклониться, чтобы…       - Больше не боишься, что я могу тебя похитить, Джин-а? – спрашивает Юнги, в глазах его горят хорошо знакомые Сокджину озорные искорки. Сокджин улыбается. Красиво. Сокджин любит все красивое. Сокджин, кажется, просто любит…       - Ты уже похитил меня, Юнги-я. Целиком и полностью, - Юнги моргает, а затем неверяще прыскает и смеется тихим отрывистым смехом, который заставляет тепло и нежность разлиться в груди Сокджина, нагревая его и без того горячие щеки.       - Это такое ванильное клише, хен, - жалуется Юнги, однако вопреки его собственным словам на лице его широкая улыбка, показывающая зубы и десны. Сокджин давно ее не видел. Он скучал по ней и тому, что именно она делает с его сердцем.       - Но это правда, Юнги-я, - с притворной обидой в голосе говорит Сокджин, качая головой и дуя губы. - И я уже ничего не могу с этим поделать, - совсем тихо и нерешительно добавляет Сокджин, опуская глаза и невольно сжимая крепче пальцы на пресловутом шарфе, который он не может отпустить. Даже зная, что должен это сделать, если не хочет, чтобы они так и простояли всю ночь на улице под фонарем, напротив какого-то круглосуточного магазина, Сокджин не может заставить себя отпустить.       Он вздрагивает, когда чувствует осторожное прикосновение к своему запястью. Сокджин поднимает глаза и видит печально нахмурившегося Юнги. Пальцы Юнги крепче обхватывают его руку.       - Да, я знаю, каково это, хен, - шепчет он и чуть улыбается, но в этой улыбке уже нет и следа того веселья и счастья, что заворожили Сокджина минуту назад. Джин поджимает губы, почему он так часто заставляет Юнги грустить, несмотря на то, что это последнее, чего Сокджин хочет? Почему он должен вновь отпускать этого человека? Единственного человека, которого он не может отпустить? Единственного, ради кого хочет рискнуть всем и перешагнуть через собственные страхи и сомнения? Ради кого хочет просто быть собой. Почему…       - Почему я постоянно теряю тебя, Юнги? – беспомощно и горько спрашивает Сокджин, потому что сам не может найти ответа на этот вопрос, не может, сколько бы ни задавал его себе.       Сначала ему казалось, что это только его вина. Казалось, что он сам упускает одну возможность за другой, не в силах поверить собственным ощущениям и интуиции, не в силах довериться Юнги, не в силах довериться самому себе. Боясь ошибиться, боясь боли, которой всегда, в конце концов, оборачивались его попытки заслужить любовь. Но теперь… теперь Сокджин не знает в чем именно дело. Может… он, действительно, просто не достоин любви, как и говорил ему с самых ранних лет отец?       - Хен? – зовет Юнги и его голос звучит низко, но все равно невероятно мягко, его спокойные и успокаивающие интонации уже как-то привычно разгоняют ту темную, страшную пустоту, что вновь разрастается внутри Сокджина. Джин медленно выдыхает и смотрит на парня, чьи глаза светятся немного обеспокоенными огнями. Юнги утешающее проводит кончиками пальцев по запястью Сокджина, заставляя его чуть вздрогнуть. – Ты никогда не потеряешь меня, хен, - уверенно произносит он, прямо глядя Сокджину в глаза. – До тех пор, пока я тебе нужен, ты не потеряешь меня.       Сокджин с трудом сглатывает подкативший к горлу ком и поспешно закусывает губу. От этих слов ему хочется плакать, и Сокджин не знает, как ему с этим справиться, не знает, делают ли они лучше или только ухудшают ситуацию. Они успокаивают, но после них Сокджину еще сильнее хочется прижать Юнги к себе, он только отчетливее понимает, насколько сильно не хочет отпускать этого человека.       - Ты же сказал, что не можешь ничего мне обещать, - выдавливает Сокджин, просто для того, чтобы хоть что-то сказать. Юнги хмыкает, уголок его губ нервно дергается.       - Это не обещание, хен. Это факт.       Он звучит так спокойно и невозмутимо, что Сокджин не может не поверить ему, даже несмотря на то, что весь его жизненный опыт, разум и логика говорят, что это не может быть правдой. Это слишком громкие слова, которые невозможно забыть. Нельзя гарантировать что-то подобное. Просто нельзя. Жизнь слишком непредсказуемая, и Юнги не может знать, как именно все в ней сложится. Не может утверждать, что его собственные чувства никогда не изменятся. Никто не может такое обещать. Сокджин знает это, отлично осознает, но когда он смотрит в эти темные завораживающие глаза, он верит этим словам. Потому что Юнги никогда не говорит того, в чем не уверен.       Потому что Юнги, кажется, единственный, кому Сокджин готов поверить безоговорочно.

***

      До квартиры Юнги всего двадцать минут неспешным шагом. Парень ведет Сокджина по широким улицам Сеула, и эта прогулка отдаленно напоминает Сокджину их встречу в Тэгу, но только отдаленно. Тротуар достаточно широкий чтобы вместить трех-четырех человек, но Сокджин все равно идет совсем рядом с парнем, то и дело соприкасаясь с ним плечами и предплечьями, просто потому что может. Просто потому что это сложно – держаться на расстоянии от этого парня, когда он так близко и Сокджин может его коснуться. Когда Сокджин знает, что через несколько часов, он не сможет больше этого сделать. И так как Юнги ничего не говорит и не отстраняется, Сокджин решает, что парень совсем не против такой близости.       Сокджин запрокидывает голову и щурится, пытаясь разглядеть за огнями ночных фонарей и нагромождением многоэтажных зданий клочок темного неба.       - Пытаешься найти звезды, хен? – спрашивает Юнги, поворачиваясь к нему. Сокджин усмехается и качает головой.       - Нет, просто проверяю на месте ли они.       Юнги также запрокидывает голову и пристально смотрит на небо.       - Они всегда на месте, хен, - произносит он, Сокджин смотрит на профиль парня, красиво очерченный светом фонарей.       - Да. Теперь я это знаю. В свое время я их увижу, - Юнги поворачивается к нему и мягко улыбается уголками губ.       - Конечно, так оно и будет, хен.       Сокджину очень хочется, чтобы это произошло как можно скорее, но он об этом не говорит, он не хочет вновь расстраиваться и себя и Юнги.       Юнги приводит его к совершенно обычному на вид жилому многоквартирному зданию, каких куча в этом районе, оно ничем не отличается от своих собратьев, что стоят рядом. Но оно в разы лучше квартиры, в которой Юнги жил в Тэгу. Кажется, финансовое положение парня заметно улучшилось после переезда в Сеул.       Сокджин улыбается и протягивает Юнги руку. Парень непонимающе смотрит на нее, а затем поднимает глаза на Сокджина.       - Там, наверное, так темно на лестницах… Не знаю даже, как я смогу дойти до твоей квартиры, - небрежно тянет Джин, чуть покачивая головой. Уголки губ Юнги быстро дергаются, но он все же сдерживается и сохраняет серьезное выражение на лице. Он задумчиво склоняет голову набок и задумчиво мычит.       - Ты прав, хен. Мы же не хотим, чтобы ты свернул себе шею. Твои фанаты мне этого не простят, - сокрушенно качает он головой и с вполне даже натуральным тяжелым вздохом обхватывает ладонь Сокджина и мягко сжимает ее. Джин чувствует привычный рой мурашек, прокатывающийся по его предплечью, и невольно широко улыбается.       Юнги действительно не отпускает его руки, даже после того, как они заходят в холл здания и оказываются в тесном лифте. Парень невозмутимо нажимает на кнопку номер 4 на панели и ждет, пока металлические двери не закроются. Сокджин чуть вздрагивает, когда большой палец Юнги начинает вырисовывать круги на тыльной стороне его ладони.       - У тебя снова уши красные, хен, - усмехается себе под нос Юнги, Сокджин поворачивается к нему, но парень смотрит прямо перед собой и разглядывает Джина в отражении металлических дверей кабинки. Сокджин закусывает губу и отворачивается, ощущая, как жар перекидывается с ушей на заднюю часть шеи.       - Это твоя вина, - недовольно бормочет он, с губ Юнги слетает довольный смешок, он явно не испытывает ничего похожего на сожаление.       Когда Сокджин переступает порог квартиры, он как-то сразу понимает, что это дом Юнги. Это место совершенно не похоже на его коморку в Тэгу, и сам парень обмолвился, что просто снимает квартиру, но все в ней так и кричит, что здесь живет именно Мин Юнги. Сокджин не уверен, что конкретно создает такое впечатление, гитара, которую он замечает у дивана в маленькой гостиной, совмещенной с кухней, одежда преимущественно темных расцветок, что попадается ему на глаза в прихожей или разнообразное музыкальное оборудование, аккуратно расставленное на письменном столе. Сокджин точно не знает, просто это место подходит Юнги. Здесь не так уж много вещей, мало мебели, оно не кажется очень уж уютным или обжитым, но… Сокджину здесь спокойно. Это простая квартирка и, также как и ее обитатель, она не пытается казаться тем, чем не является, создавая ощущение искусственного, неживого уюта, которое Сокджин так часто испытывает в собственной квартире, стильно обставленной, но все равно пустой и бездушной на вид.       Пока Сокджин с интересом оглядывается вокруг, Юнги, сняв ботинки и куртку, протискивается мимо него и спокойно направляется в кухонный уголок.       - Рамен? – оборачивается он к Сокджину, открывая холодильник. Сокджин невольно неверяще смеется.       - Ты до сих пор хранишь рамен в холодильнике? Да кто так делает вообще?       Юнги невозмутимо пожимает плечами.       - Я могу приготовить жареный рис, - явно игнорируя его, продолжает Юнги. Сокджин фыркает, потому что это действительно смешно. Он стягивает пальто, поспешно разглаживает образовавшиеся на рубашке складки и закатывает рукава.       - Ладно, давай посмотрим, что там у тебя кроме рамена в холодильнике, - снисходительно произносит он и деловито принимается за ревизию продуктов.       Может это немного нагло со стороны гостя, но в этот раз ему очень хочется самому приготовить что-нибудь Юнги. Где-то Сокджин читал, что человеку, который тебе нравится, нужно демонстрировать свои наиболее выгодные стороны, да и все знают, что путь к сердцу лежит через желудок. Все любят вкусно поесть.       Юнги как-то неопределенно хмыкает, глядя на его самоуправство, но не возражает и позволяет старшему придирчиво изучать содержимое своего холодильника, вполне охотно демонстрирует имеющиеся специи и соусы, показывает, где находится нужная посуда. Осмотрев все как следует, Сокджин понимает, что и сам Юнги вполне себе умеет готовить, это видно хотя бы по довольно дорогим и хорошо наточенным ножам и неплохому ассортименту специй, которые могут подойти ко множеству разных блюд.        - Так, что будем готовить, хен? – всполаскивая руки в раковине и закатывая рукава, спокойно спрашивает Юнги. Из его уст этот вопрос звучит так обыденно, словно это совершенно в порядке вещей для них – готовить вместе на одной кухне. Будто это нечто естественное и привычное, и они делают так уже годами.       Сокджин моргает, пытаясь как-то справиться с неконтролируемым чувством, которое мгновенно затапливает его, после того, как эти мысли приходят ему в голову. Это настолько хорошее, настолько теплое и умиротворяющее ощущение, что Сокджину становится почти больно, когда оно наполняет его.       - Нэнмён? И что-нибудь с мясом? - с трудом сглатывая и немного отодвигая щемящую нежность на задворки сознания, до момента, когда ее уместнее будет выплеснуть, отвечает Сокджин, задумчиво нахмурившись. Юнги одобрительно кивает.       - Тогда я займусь мясом и рисом, а на тебя оставляю нэнмён. Идет? – Юнги чуть склоняет голову набок и вопросительно смотрит на Джина, который улыбается в ответ.       Поначалу Сокджин немного переживает, не зная, как на такой маленькой кухне они смогут развернуться, но, к его удивлению, они как-то очень быстро приспосабливаются и принимаются вполне себе плодотворно работать, помогая друг другу и перекидываясь отрывистыми фразами. Сокджин не привык вообще готовить с кем-либо. Он часто готовит для Чимина и Тэхена, готовит для себя, когда в его расписании образовываются свободные дни, в которые он не знает, куда себя деть. Сокджин готовит, потому что это помогает ему отвлечься, помогает не думать, помогает не ходить без дела по пустой, нежилой квартире.       Поэтому Сокджин не думал, что сейчас ему будет так комфортно готовить на чужой кухне, лениво переговариваясь с кем-то. Но это оказывается на удивление успокаивающее занятие. Это почти что прогоняет то одиночество, с которым у Сокджина невольно ассоциируется процесс приготовления еды. Сокджин не уверен, всегда ли это так или дело в самом Юнги и том, что Джину просто спокойно и тепло рядом с ним, но конкретно в этот момент ему не кажется это в действительности важным.       - Ты играешь на гитаре? – спрашивает Сокджин, когда взгляд его вновь падает ненароком на инструмент. Юнги, сосредоточенный на приготовлении мяса в этот момент, как-то неопределенно мычит себе под нос.       - Немного.       Сокджин хмыкает, ответ очень даже в стиле Юнги.       - А ты уже… уже собрал вещи? – Сокджину приходится постараться, чтобы выдавить этот вопрос, слова застревают на полпути, но он все же задает его. Юнги молчит несколько долгих секунд, Сокджин не оборачивается к нему, поэтому не видит его лица, но ему отчего-то кажется, что парень хмурится.       - Да… еще вчера, - произносит Юнги. Между ними повисает тишина, Сокджин слишком отчетливо слышит, как скворчит на сковороде мясо. Он тяжело вздыхает, откладывает нож, которым нарезал овощи, и упирается руками в столешницу. Джин медленно считает про себя до десяти, но это не сильно помогает, тоска и отчаяние все равно оплетают его своими липкими щупальцами.       Проходит несколько долгих мгновений, прежде чем он ощущает несмелое прикосновение к своей спине. Сокджин поджимает губы и еще с секунду борется с собой. Но он не справляется. Сокджин просто не справляется в одиночку, поэтому он порывисто оборачивается и опускает потяжелевшую голову на плечо Юнги. И только после этого у него получается устало выдохнуть. Только после того, как он ощущает тепло Юнги, чувствует, как рваный выдох срывается с губ парня, Джин понимает, что может дышать.       На секунду или две Юнги замирает, изумленный, но затем он осторожно и очень бережно обнимает Сокджина за плечи и притягивает к себе ближе, чтобы заключить в полноценное объятие. И Сокджин не знает, что такого в этих конкретных объятиях и почему ему становится гораздо спокойнее и легче, когда Юнги невесомо проводит рукой по его спине. Возможно, все дело в самом Юнги. Возможно, это и есть ответ на все его вопросы. Возможно, это и есть причина всему.       - Я вернусь. Это единственное, что я точно тебе обещаю, хен, - шепчет Юнги куда-то ему в макушку, и Сокджина не должно это успокаивать настолько быстро, но все его тело как-то само собой покидает напряжение, покидает та тьма и одиночество, что начали оплетать его душу. Сокджин знает, что они никогда до конца не исчезнут, они с ним навсегда, с детства и, видимо, до окончательного забвения, но когда Юнги вот так обнимает его, они прячутся так глубоко, что Джин почти может поверить, что они уже никогда не вернутся. На время он может в это поверить.       Сокджин не уверен, сколько они так стоят, но ему кажется, что совсем немного, когда Юнги мягко похлопывает его по плечу, пытаясь привлечь внимание. Сокджин не поднимает головы, а просто мычит что-то неразборчивое парню в толстовку. Он отчетливо слышит, как Юнги хмыкает у него над ухом.       - Хен, я бы с удовольствием простоял так хоть до утра, но у меня сейчас мясо сгорит, - негромко произносит Юнги, вопреки собственным словам медленно проводя пальцами по волосам Сокджина. Сокджин тяжело вдыхает и закусывает губу.       - Не сгорит, - совсем по-детски бормочет он, просто, чтобы что-то возразить. Сокджин упрямо цепляется пальцами за чужую толстовку, потому что это оказывается так трудно – просто взять и отпустить, после того, как он понял, насколько теплым может быть Юнги и его прикосновения.       У Юнги вырывается тихий, почти ласковый смешок, который заставляет яркий румянец разлиться по шее Сокджина.       - Ты не захочешь есть горелое мясо, хен, - спокойно убеждает парень, и Сокджин недовольно вздыхает, признавая его правоту. Джин не захочет, и рисковать мясом – последнее дело.       Сокджин неохотно поднимает голову, смотрит в темные, странно поблескивающие глаза Юнги и гулко сглатывает, потому что, наконец, осознает насколько близко они стоят друг к другу, осознает, что отчетливо ощущает, как неровно бьется сердце Юнги в его груди, что стоит ему чуть склонить голову, и он сможет сорвать с губ Юнги отрывистый выдох. И Сокджин не понимает, почему до сих пор этого не сделал. Он буквально не может найти ни одного внятного объяснения в этот момент.       - Хен. Мясо, - немного хрипло выдыхает Юнги, и Сокджину приходится рассеянно моргнуть, чтобы сосредоточиться на его словах. Юнги выразительно качает головой в сторону плиты и да, Сокджину чувствует к своему неудовольствию запах горелого и не может сдержать недовольного и раздраженного стона. Юнги отрывисто смеется над ним своим беззвучным, мягким смехом.

***

      Мясо удается спасти, но Сокджин считает, что лично ему пришлось заплатить за это слишком большую цену, поэтому не может перестать дуться.       - Юнги, кажется, моя любимая еда меня ненавидит, - ворчит Сокджин, глядя на тарелку с мясом, как на личного врага. Они с Юнги довольно быстро расправились с готовкой и накрыли на стол, действуя на удивление синхронно. Юнги, протягивающий ему палочки в этот момент, недоуменно приподнимает бровь на это полное искреннего возмущения замечание. – Сначала рамен, теперь мясо. Очевидно, еда имеет что-то против наших отношений, - качает Джин головой, нахмурившись.       Юнги просто смотрит на него пустым, ничего не выражающим взглядом несколько мгновений, а затем медленно моргает.       - Хмм. Возможно, ты прав, - задумчиво тянет он, склоняя голову набок. - Хен, я могу съесть твою порцию за тебя и отомстить этим ей, - торжественно кивает парень, и Сокджину приходится закусить щеку изнутри, чтобы не расплыться в широкой улыбке.       - Это слишком большая жертва, Юнги, - несогласно качает головой Джин. – Ты не должен брать на себя такую большую ношу.       Юнги невозмутимо протягивает руку и пытается пододвинуть к себе плошку с супом Сокджина, но Джин поспешно хлопает его по руке и надувает губы, недовольный посягательством на его тарелку. Юнги усмехается, глядя на него.       Есть вместе с Юнги… уютно. Они оба не очень много говорят, больше сосредотачиваясь на еде, но Сокджин не ощущает неловкости или натянутости, может потому что это уже не первый раз, когда они трапезничают вместе, а может все дело в том, что Сокджин просто не способен чувствовать себя некомфортно рядом с этим парнем. И это должно казаться странным, потому что Юнги не самый общительный и располагающий к себе человек. Он, по сути, не делает ничего, чтобы Сокджин так себя чувствовал, только вдумчиво смотрит ему в глаза, лаконично отвечает на вопросы, кивает в нужных местах и молча отодвигает посуду подальше, когда Сокджин в порыве чувств особенно рьяно начинает размахивать руками.       Он, кажется, ничего особенного не делает, но у Джина все равно возникает обманчивое ощущение, будто подобное времяпровождение – привычное и обыденное дело для них. Словно так и должно быть. Словно именно так Сокджин и должен проводить свои вечера. Именно с этим человеком.       - Это место не выглядит так, будто отсюда съезжают, - произносит Сокджин, оглядываясь вокруг и подмечая все также заполненную книжную полку рядом с телевизором, неубранное музыкальное оборудование на письменном столе. На вид оно довольно дорогое. В квартире остается достаточно личных вещей Юнги, что странно для человека, который собрался с концами уехать в Америку. Возможно, Юнги не из тех, кто привязан к материальным вещам, но не настолько же.       Его пальцы сильнее стискивают палочки, но в целом на этот раз Сокджин справляется гораздо лучше. Его голос даже совсем не дрожит, когда он вновь напоминает себе, что Юнги улетит уже через несколько часов. Что-то внутри него болезненно сжимается, но это больше похоже на противное ощущение, возникающее, когда сглатываешь воспаленным болезнью горлом. Оно раздражает и заставляет морщиться, но к нему привыкаешь. Сокджин знает, что ко всему со временем привыкаешь, тоска и боль – не исключение.       - Здесь будут жить Намджун с Хосоком, - отвечает Юнги, пожимая плечами. Сокджин понятливо кивает и тянет «о», но удивленно вскидывает брови, когда Юнги тяжело вздыхает. –Интересно, выдержит ли эта квартира проживание в ней Ким Намджуна.       Сокджин непонимающе улыбается и опирается локтями на столешницу.       - Он заядлый тусовщик? – предполагает он, Юнги спокойно качает головой.       - Он неуклюжее и криворукое существо, которому нельзя приближаться к кухне и на пушечный выстрел. На прошлой неделе мне пришлось вести его в больницу, после того как он пытался приготовить себе яичницу.       Сокджин неверяще усмехается, но Юнги произносит это так невозмутимо, что он невольно с сомнением хмурится, уже не так уверенный, что это была шутка.       - Да не может все быть настолько плохо, - Юнги поднимает глаза и по этому взгляду Сокджин понимает, что может, и, возможно, все даже хуже, чем Джину кажется. Юнги хмыкает и задумчиво поигрывает палочками.       - Надеюсь, что Хосок сможет как-нибудь минимизировать ущерб, но разрушительный гений Намджуна непредсказуем, - бормочет он, нахмурившись. Парень тяжело выдыхает и качает головой. Сокджин чуть щурится и склоняет голову набок, глядя на него.       - Ты действительно переживаешь за них. За своих друзей, - подмечает Джин, Юнги чуть озадаченно моргает на это, а затем усмехается себе под нос.       - Я их хен, мне приходится переживать за этих паршивцев, - парень чуть улыбается самым краешком губ, выражение на его лице становится гораздо мягче вопреки собственным словам. – Если бы не они, я до сих пор был в Тэгу. Очень многое в моей жизни сложилось бы иначе, - он внимательно смотрит Сокджину в глаза. – И я бы не встретил тебя.       Сокджин судорожно сглатывает и закусывает губу, палочки в его руках с резким звуком ударяют по краю плошки с рисом. Сокджин знает, что это событие, которого не было, которое не произошло с ними, но одна только мысль, что в какой-то из многочисленных Вселенных все сложилось так, что они с Юнги не встретились, что тот Сокджин так и не узнал о существовании Юнги, заставляет Джина с болью нахмуриться.       Сокджин не знает, что это было – случайность, замысел судьбы, естественное следствие целой цепочки разнородных, несвязанных друг с другом событий, не знает, что именно привело к их с Юнги встрече, но это и не важно на самом деле. Что бы это ни было, он благодарен. Благодарен за возможность найти этого человека и сейчас сидеть с ним на одной кухне.       - Хорошо, я присмотрю за ними, Юнги-я, - прерывая повисшее молчание, произносит Сокджин улыбаясь. Юнги явно хочет возразить, но смотрит на Джина несколько долгих секунд и поджимает губы. Мгновение или два он молчит, однако, в конце концов, все же немного неуверенно приподнимает уголки губ в улыбке.       - Спасибо, хен. Это много для меня значит, - серьезно говорит он, глядя прямо на Сокджина, глаза его чуть поблескивают. И да, Сокджин знает, по Юнги видно, насколько он дорожит своими друзьями, и Сокджин, на самом деле, понимает, каково это. Потому что Чимин с Тэхеном уже давно стали ему младшими братьями, за которых он всегда будет переживать и которых всегда будет пытаться защитить, даже несмотря на то, что они, определенно, достаточно взрослые, чтобы быть в состоянии постоять за себя. Это просто то, что делают хены. Они заботятся о своих младших. Сокджин не уверен, но ему кажется – это то, что делают друг для друга родные люди.       - Но будь осторожен с Чонгуком, - предупреждает Юнги, строго нахмурившись. Сокджин удивленно поднимает брови, Чонгук показался ему вежливым и скромным ребенком в их прошлые встречи. – Он милый по началу, но стоит ему только привыкнуть к тебе, он начнет дерзить и наглеть. Ты и не заметишь, как он сядет тебе на шею, - Юнги авторитетно кивает головой и указывает палочками на Сокджина для пущего эффекта, который в ответ недоуменно хлопает глазами. Юнги задумчиво вздыхает. – Намджун – стихийное бедствие в быту, но в остальном он самый сознательный из этой тройки. Чонгук во многом равняется на него, так что можешь использовать это, когда он откровенно начнет доставать тебя, - Сокджин медленно кивает, все еще немного сбитый с толку этой неожиданной лекцией. Его словно оставляют на несколько дней с непослушными детьми. Это одновременно и смешно и настораживает. – Хосок может быть приставучим и чересчур эмоциональным, но он очень отзывчивый, он любит делать всех вокруг себя счастливыми и иногда перегибает с этим. Он устает, как и все, но очень редко признает это, иногда ему нужно кому-нибудь выговориться. Будь к нему повнимательнее и не ведись на его улыбку, она не всегда бывает настоящей.       Сокджин укладывает подбородок на сложенные вместе руки и пристально смотрит на Юнги, который под его взглядом озадаченно склоняет голову. Сокджин улыбается и качает головой, чувствуя, как его грудь распирает от нежности и тепла.       - Просто я подумал, что был прав. С самого начала я был прав. Ты невероятно добрый человек, Юнги-я, - медленно произносит Сокджин и с удовольствием наблюдает за тем, как заливаются бледным румянцем щеки Юнги, как расширяются и начинают поблескивать темные глаза парня.       Юнги удивленно фыркает, но Сокджин не отводит взгляда, не перестает разглядывать его. Ему становится интересно, испытывает ли Юнги те же чувства, когда делает нечто подобное. Он тоже не может отвести взгляда, потому что заворожен? Сокджину очень хочется, чтобы это было так. Сокджину хочется завораживать Юнги также, как сам Юнги завораживает его. С каждой встречей все больше и больше.

***

       - Почему ты решил стать актером, хен?       Сокджин вздрагивает, когда негромкий голос Юнги вырывает его из крепких объятий собственных разрозненных мыслей. Он чуть поворачивает голову, чтобы иметь возможность краем глаза смотреть на Юнги, бледное лицо которого подсвечивают блеклые случайные отсветы ночных фонарей.       Они стоят на крохотном балкончике Юнги, опираясь на хлипкие перила, которые жалобно скрипят под их общим весом, но они оба не обращают на это внимания. Вокруг нет ничего интересного, Сокджин может видеть лишь многоэтажные коробки домов, в точности такие же, как и та, в которой они находятся сейчас, редкие освещенные квадратики окон в них, оранжевые огни фонарей под собой и устало мерцающие вывески круглосуточных магазинов и аптек. Вокруг нет ничего интересного, а холодный ветер настырно забирается под воротник его рубашки, обжигает ледяным дыханием обнаженные предплечья, покрывая кожу мурашками.       Нет буквально ни одной причины оставаться на этой маленьком подобии балкона, мерзнуть и пялиться в темноту обычного спального района, но Сокджин не хочет уходить. Потому что ощущает тепло тела Юнги рядом, соприкасается с ним плечом, слышит его спокойное, ровное дыхание, чувствует его стойкое, заземляющее присутствие. И на этом балкончике посреди неловко высветленной грубым, но слабым светом фонарей темноты Сокджин не слышит тиканья настенных часов, не может разглядеть стрелки на своих наручных часах. Сокджин может притвориться, что у них еще много времени, может притвориться, будто мысль о том, что рассвет рано или поздно наступит, не пугает его и не выворачивает его сердце наизнанку. Сокджин может притвориться, что темнота способна спрятать их с Юнги навечно.       Сокджин кривит губы в фальшивой улыбке, его пальцы мелко дрожат, но он не пытается спрятать их, как делает обычно, ведь в окружающем их полумраке, никто не сможет их увидеть. Он облизывает губы и медленно выдыхает, потому что Юнги очень внимательно смотрит на него в это самое мгновение, Джин чувствует на себе его взгляд, пусть и не видит его.       - Потому что это единственное, что я умею, - произносит Сокджин немного сдавленным голосом. Он зябко поводит плечами, но Джин не уверен, что всему виной холодный воздух, что именно он заставляет разлиться внутри Сокджина этому горькому и противному ощущению, которое словно щелочь разъедает что-то в его душе. – Играть – это единственное, что у меня получается. Потому что я не знаю… не знаю, каково это – не притворяться, - выдыхает он.       Сокджин никогда и никому не говорил этого, но он всегда так думал и не только потому что, ему действительно часто это говорили. Сокджин ведь в самом деле только этим и занимался на протяжении всей жизни. Он потерял себя задолго до того, как стал актером. Порой Сокджину казалось, что он себя и вовсе не обретал.       - Со мной ты никогда не притворялся, хен, - помолчав некоторое время, спокойно говорит Юнги. Сокджин чувствует, как его глаза широко распахиваются, он ошеломленно смотрит на профиль парня, но не может в точности разглядеть, какое выражение на его лице сейчас, не может понять, что именно Юнги имеет в виду. С губ Джина сам собой срывается нервный смешок.       - Ты не можешь этого знать, Юнги. Даже я этого не знаю, - Сокджин почти шепчет, но Юнги стоит так близко, так что, конечно, слышит его и поворачивает голову. Половина его лица остается в тени, но глаза Юнги горят так ярко, что их видно даже в окружающем полумраке.       - Я не настолько глуп, Джин-а, чтобы не понимать, когда меня обманывают. А ты не настолько хитер, как думаешь, - уверенно отвечает Юнги.       И, по хорошему, Сокджин уже должен был привыкнуть к подобному, привыкнуть к тому, что Юнги так просто говорит такие важные слова, которые Джину так необходимо услышать. Сокджина не должно это удивлять. Но каждый раз, каждая подобная фраза сносит до основания очередную стену в сердце Сокджина, оставляя его с удивлением пялиться на обломки прежде такой надежной крепости. И он должен ощущать себя беззащитным, уязвимым, должен бояться и пытаться защищаться, но… Сокджин чувствует, что это бесполезно, чувствует, что за всеми этими стенами действительно может быть он настоящий – человек, которого Джин не помнит, но хочет узнать. И Сокджину хочется, чтобы Юнги тоже его узнал.       Сокджин судорожно сглатывает и выдыхает нечто среднее между всхлипом и смешком. Это странный звук, но даже для самого Джина он звучит болезненно, неправильно, изломанно и как-то выстрадано. Так словно он вот-вот заплачет, хотя это не так. Совсем не так.       - Хен, - обеспокоенно зовет Юнги, поспешно находя во тьме его запястья и обхватывая их своими длинными пальцами. Сокджин вздрагивает, невольно удивляясь, как руки Юнги могут оставаться настолько теплыми даже после всего того времени, что они провели на холодном воздухе. Почему этот человек всегда находит способ согреть Сокджина? Как ему это удается?       - Если ты не вернешься, я сам приеду к тебе в Америку, Юнги-я. Я останусь там навсегда, если потребуется.       Сокджин чувствует, как Юнги застывает на несколько долгих секунд после его слов, слышит, как прерывисто парень выдыхает. Джин пытается успокоить оглушительно громко бухающее в груди сердце, пытается заставить пальцы не дрожать так сильно, пытается просто дышать и не дать удушью сжать ему горло своей тяжелой хваткой. Потому что все это сейчас не важно. Сокджину кажется в это мгновение, что в мире существует слишком много вещей, которые оказываются совершенно не важными, не стоящими внимания сейчас, когда он смотрит на то, что действительно имеет значение. На того, кто действительно может сделать его счастливым.       - Я настолько нужен тебе?       Сокджин удивленно моргает несколько мгновений, не уверенный, что услышал верно. Его совершенно сбивает с толку нерешительность, отчетливо звучащая в голосе Юнги, та уязвимость, то неверие, что наполняют собой его тон. Сокджин не может понять, почему Юнги это кажется таким невероятным, почему ему так тяжело в это поверить. Это почти смешно, только вот Сокджину не хочется смеяться, ведь если Юнги не осознает, что именно Джин чувствует к нему, если Юнги действительно так и не осознает этого до конца…       - Да. Конечно, Юнги. Конечно, ты мне нужен, – поспешно произносит Сокджин, судорожно выдыхая слова и с жаром, почти отчаянно обхватывая запястья парня. Сердце стучит в ушах, и Сокджину тяжело связно думать, на мгновение его затапливает паникой, потому что он не может позволить Юнги сомневаться. Где гарантия, что Юнги вернется, если будет сомневаться в нем?       - Хен. Тише-тише, я понял. Понял. Все хорошо, - успокаивающе, но твердо заверяет Юнги, и Сокджин резко поднимает взгляд, чтобы посмотреть на него. Юнги чуть склонил голову набок, и теперь косой фонарный луч красиво освещает его лицо. Его глаза ярко горят и мерцают, губы складываются в странную, будто все еще недоверчивую улыбку. Сокджин с трудом выдыхает воздух, едва ли не давясь им в процессе. Нет, так не пойдет. Совсем не пойдет.       Поэтому Сокджин делает то единственное, что, по его мнению, может развеять все сомнения Юнги. Он чуть наклоняется и осторожно, на пробу касается этих недоверчиво изогнутых губ. Это всего лишь мимолетное прикосновение, которое сложно назвать поцелуем, но даже оно вызывает у Сокджина странное ощущение легкого головокружения, даже оно заставляет раскаленное электричество заструиться по его телу, заставляет его пальцы задрожать от зудящего желания провести по этим бледным щекам, зарыться в эти темные волосы. Даже это прикосновение заставляет Сокджина едва не задохнуться от необходимости вновь поцеловать Юнги. Как следует. Потому что этого мало, слишком мало, несправедливо мало.        Сокджин чувствует, как Юнги замирает в первое мгновение, поэтому немного отстраняется и внимательно, затаив дыхание, смотрит в расширившиеся, мерцающие зрачки, отчего-то отчетливо видимые даже в полутьме. Он чувствует судорожный выдох, который вырывается из Юнги, на своих собственных губах и это порождает волну дрожи, что прокатывается по телу Сокджина. Юнги смотрит ему прямо в глаза, и Сокджин не знает, о чем он думает, не знает, что именно Юнги видит в его собственных глазах, но лично он сам тонет, тонет в этом взгляде, тонет в опьяняющей близости, тонет в общем горячем дыхании, что смешивается на их губах. Сокджин тонет, и ничего не может с этим поделать.       Он медленно, неосознанно наклоняется, словно его магнитом тянет обратно к Юнги, но Юнги опережает его. Руки парня неожиданно оказываются на шее Сокджина, Юнги сам сокращает оставшиеся между ними миллиметры и сминает губы Сокджина в порывистом и уверенном поцелуе, вырывая у того удивленный выдох. Это совсем не похоже на неуверенное, наполненное вопросом прикосновение Джина. По правде говоря, это вообще не похоже на все, что Сокджин испытывал прежде.       Целоваться с Юнги – иначе. У Сокджина перехватывает дыхание почти мгновенно, но он не может остановиться, не может не отвечать, когда Юнги целует его так, словно рассвет, который разлучит их, наступит уже через несколько секунд. Не может не проводить по этим мягким на ощупь щекам и широким плечам, упиваясь ощущениями.       Целоваться с Юнги – иначе. Потому что помимо желания, огнем разливающегося по его венам, Сокджин чувствует щемящую нежность, отчаяние и тоску, что делают этот поцелуй таким горьким, таким ошеломительным, таким особенным.       Целоваться с Юнги - все равно что тонуть. Сокджин большую часть жизни казалось, что он тонет, умирает в агонии удушья, но это первый раз, когда перспектива утонуть не вызывает у него страха. Когда он даже не пытается сделать вдох, слишком поглощенный чужими губами, что податливо проминаются под его напором в одно мгновение, а в следующее сминают уже его собственные губы.       Поэтому Сокджин просто растворяется. В ощущениях, в тепле, окутывающем его и сжигающем изнутри, в Юнги, в его объятиях, в том жаре, что заставляет Сокджина плавиться под его руками. И когда Юнги отрывается от него, Сокджин бездумно тянется следом за этими губами, на что получает мягкий смешок в губы.       - Хен, отдышись сначала, - шепчет Юнги, нежно и успокаивающе проводя пальцами по щекам Джина, он не отстраняется слишком сильно и все еще приобнимает Сокджина за талию, что действительно немного успокаивает актера.       Сокджин часто моргает, пытаясь разогнать плотный туман, окутавший его мысли. Только в это мгновение он замечает, как тяжело и судорожно дышит, и как часто вздымается и опадает его грудь в попытке вдохнуть как можно больше кислорода. Джин с трудом сглатывает и неосознанно облизывает свои распухшие губы. Он отчетливо чувствует, как стремительная волна жара заливает все его лицо, когда он ощущает на них вкус кофе, который сам не пьет.       - Юнги-я, - Сокджин даже почти смущен тем, насколько хрипло и сдавленно звучит его голос. Почти, потому что его мысли занимает совсем другое в это мгновение. Гораздо более важное, чем какое-то там смущение. – Во сколько у тебя самолет?       - В девять, - немного удивленно отвечает Юнги, он с любопытством склоняет голову набок. Сокджин закусывает губу и медленно выдыхает.       - Думаешь, нам хватит времени? – спрашивает он, его взгляд сам собой замирает на мгновение на губах напротив, а затем скользит ниже по бледной шее Юнги.       - Смотря, на что, - чуть усмехается Юнги, голос его звучит ниже и глубже, чем обычно, и это посылает волну мурашек по позвоночнику Сокджина.       Поэтому вместо ответа он целует Юнги. В его планах – делать это до тех пор, пока в его легких не закончится воздух. До тех пор, пока солнце не раскрасит небо в алые и розовые цвета рассвета.       До тех пор, пока Юнги вновь не исчезнет из его жизни.

***

       Сокджин недовольно морщится и слабо стонет, когда противная трель будильника разрывает на части его сон. Сокджин не помнит, чтобы ему что-то снилось, но это не значит, что он не расстроен таким наглым вмешательством в сам процесс его небодрствования. Он зарывается поглубже в одеяло, желая спрятаться от назойливого звука, но тот и не думает утихать, и Сокджин сдается спустя долгие секунды ожесточенной борьбы. Джин мычит что-то неразборчивое, высовывает голову из-под укрытия одеяла и сонно моргает, пытаясь сфокусировать взгляд.       Над ним потолок, который не кажется ему знакомым. Сокджин тупо хлопает глазами еще несколько раз, пока в его сознании не всплывает причина подобного несоответствия. Он не у себя дома. Это квартира Юнги.       Сокджин медленно выдыхает и поворачивает голову и точно, рядом с ним лежит Юнги, во сне он капризно хмурится, явно тоже недовольный резким звуком, лицо его немного припухло от сна, он совсем как кот прячет нос под одеяло, будто таким образом стараясь отгородиться от звона будильника. Сокджин знает, что в этот момент его губы растягивает очень глупая улыбка, но ничего не может с собой поделать, его грудь распирает от умиления и щемящей нежности, а пальцы сами собой тянутся к бледной щеке, чтобы мягко провести по фарфоровой на вид коже. Юнги что-то невольно бурчит в ответ на это прикосновение и поглубже прячется под одеяло, так и не просыпаясь. Сокджину кажется это милым, настолько милым, что у него почти разрывается сердце, когда он видит это. Это так несправедливо, что он не сможет видеть это каждое утро. Он неожиданно совершенно четко и ясно в этот момент понимает, что отдал бы все, что имеет, все, что у него есть и даже то, чего у него пока нет, лишь бы просыпаться рядом с этим человеком каждый день.       Джин поспешно отворачивается и с трудом сглатывает горький ком. Он смаргивает и тяжело выдыхает, это громкий звук, наполненный болью и тоской, и Сокджин рад, что Юнги не слышит его сейчас. Потому что ни Юнги, ни Сокджин никак не могут это исправить.       Сокджин растирает ладонями лицо и поспешно встает с постели, направляясь на поиски неугомонного будильника. Темные круги под глазами Юнги, что стали видны еще отчетливее при блеклом свете еще не проснувшегося до конца солнца, убеждают Сокджина дать парню еще несколько лишних минут на сон.       Сокджин довольно быстро находит источник этого адского звука на полу. Он берет в руки мобильный Юнги, что настойчиво верещит в кармане его штанов. Сокджин усаживает прямо на пол и поспешно отключает будильник, он с облегчением выдыхает, когда комната в то же мгновение погружается в благословенную тишину, прерываемую только тихим посапыванием Юнги. На экране телефона Джин видит, что сейчас уже почти шесть часов утра. Он закусывает губу и оглядывается вокруг.       Из разбросанной на полу одежды он выуживает свою смятую рубашку и штаны и быстро натягивает их на себя, стараясь разгладить образовавшиеся складки, насколько это вообще возможно. Сокджин знает, что выходит так себе, и, скорее всего, он выглядит так, словно прокутил всю ночь, но он мало что может с этим поделать, на самом деле. Он закатывает рукава почти до локтей, заправляет рубашку в брюки и медлит несколько мгновений, нерешительно застывая посреди комнаты. Все же он тратит лишние две минуты на то, чтобы собрать одежду Юнги и бережно сложить ее аккуратной стопкой на ближайшем стуле. Сокджин сомневается, что у парня будет время сделать это самостоятельно, когда он проснется.       Сокджин быстро всполаскивает лицо в маленькой ванной. Он придирчиво разглядывает свое отражение, стараясь не слишком задерживаться взглядом на багровых отметинах на собственных ключицах. Джин мысленно радуется, что в ближайшее время у него нет съемок, помимо участия в рекламе. Было бы немного неловко просить визажистов замазывать их.       Сокджин просто наудачу открывает полку за зеркалом и, честно, удивляется, найдя среди немногочисленных туалетных принадлежностей несколько нераспечатанных зубных щеток. Джин невольно хмыкает, либо Юнги из тех людей, что покупают все заранее, либо же из тех, кому просто лень ходить часто по магазинам, поэтому они покупают все с запасом. Почему-то он больше склоняется к последнему.       Умывшись на скорую руку, Сокджин тщательно осматривает чужой холодильник, несколько мгновений он задумчиво хмурится, обдумывая, что сможет приготовить за довольно короткое время. В конце концов, он останавливается на просто яичном ролле и остатках вчерашнего супа, который даже не нужно разогревать. На все у Сокджина уходит не так уж много времени, но больше, чем ему хотелось бы, он недовольно цыкает себе по нос, когда поднимает глаза на настенные часы, заканчивая свои нехитрые приготовления. Сокджин спешно накрывает на стол, всполаскивает руки, тщательно вытирает их полотенцем и только после этого идет будить Юнги.       Парень едва ли не полностью зарылся под одеяло, поэтому, войдя в комнату, Сокджин видит лишь его темную макушку. У Джина вырывается легкий смешок, он поспешно поджимает губы, чтобы не дать им расплыться в широкую улыбку. Он подходит к кровати и усаживается на ее край, совсем рядом с равномерно дышащим коконом из одеяла.       - Юнги-я, - мягко тянет Сокджин, касаясь темных волос и медленно скользя кончиками пальцев по аккуратной переносице парня. Он видит, как недовольно морщит нос Юнги и чуть хмурится, не открывая глаз. Это мило и очаровательно, поэтому Джин наклоняется и оставляет легкий поцелуй на щеке Юнги. – Тебе пора собираться, Юнги-я. – настойчиво шепчет он на ухо парня.       Юнги мычит что-то неразборчивое, но переворачивается на спину и медленно, неохотно приоткрывает глаза, подернутые сонной дымкой. Он пытается сосредоточиться на лице Сокджина, чуть хмурится и с трудом моргает.       - О, - срывается с его губ, звук выходит хриплый, непроснувшийся, но он все равно посылает волну мурашек по спине Джина и делает что-то странное с его сердцем. Юнги полуслепо протягивает руку и проводит пальцами по щеке Сокджина, едва касаясь его кожи. Это действие заставляет Джина замереть, а его уши потеплеть еще сильнее, когда Юнги довольно улыбается своей широкой улыбкой, глядя на него. – Ты красиво краснеешь, хен, - бормочет он, и у Сокджина невольно вырывается какой-то странный звук, которому он не может дать объяснения.       - Йа! Мин Юнги! Хватит меня смущать, иди умывайся! У тебя скоро самолет, - почти вскрикивает Сокджин, отшатываясь и зажимая руками предательски горящие огнем уши. Сейчас всего шесть часов утра, и это просто слишком для его сердца, не готового к таким потрясениям в столь ранний час. Поэтому он дует губы и хмурится, старательно пытаясь успокоить быстро колотящееся в груди глупое сердце.       Юнги спокойно садится на кровати и растирает руками глаза, волосы его торчат в разные стороны и он все еще выглядит дезориентированным и сонным. Его рот чуть приоткрывается, а сам он отстраненно смотрит в стену напротив себя и замедленно моргает, пытаясь не заснуть вновь.       - Пахнет едой, - немного озадаченно произносит он все еще сиплым голосом.       - Я приготовил завтрак, у тебя не так много времени на то, чтобы съесть его, - кивает Сокджин, уши печет уже не так сильно, поэтому он опускает руки и старается изобразить невозмутимость. Юнги смотрит на него пустым взглядом несколько долгих мгновений.       - Ты так любишь готовить, хен, или это просто я так сильно тебе нравлюсь? – спрашивает Юнги, усмехаясь, в глазах его появляются так хорошо знакомые Сокджину озорные огоньки. Теперь уже и шею Джина заливает удушливым румянцем.       - Йа! Иди уже умываться, господи! – возмущенно всплескивает Джин руками в воздухе, на что получает только отрывистый, хриплый, но довольный смех.       - Буду считать, что и то, и то, - кивает сам себе Юнги, отсмеявшись, на что Сокджин просто отмахивается, потому что… не то чтобы Юнги был совсем уж не прав.

***

      Они едят в немного напряженной тишине. Сокджин не может не смотреть каждые несколько минут на часы, неумолимо отсчитывающие секунды до их расставания. Сокджин не хочет этого делать, не хочет, чтобы атмосфера между ними наполнялась гнетущей тоской и горьким предвкушением разлуки, не хочет, чтобы именно эти чувства пропитали своей скорбью это воспоминание, чтобы именно таким запомнилось им это утро. Но Сокджин ничего не может поделать, не может не чувствовать всего этого, не может притвориться, что его душа не ноет жалобно и беспомощно в это мгновение, что его сердце не скручивает одна только мысль, что вскоре Юнги улетит от него.       Сокджин не может сделать вид, что он в порядке. Может, при ком-то другом и смог бы, но не перед Юнги. Не перед Юнги, которому хватает только одного взгляда, чтобы все понять, который спокойно берет Сокджина за руку и не отпускает его ладонь на протяжении всего завтрака. Который ничего не говорит, понимая, что никакие слова не смогут сделать эти минуты не такими тяжелыми, что просто не существует слов, способных унять подобную боль.       Они вдвоем моют посуду, после чего Юнги проходится по квартире в последний раз, проверяя, все ли взял с собой. Он задумчиво кивает, оглядываясь вокруг, и вытаскивает из шкафа свой довольно внушительный чемодан и забитый под завязку рюкзак, тот самый, что Сокджин уже видел у него прежде. Джин молча вызывает для него такси. Его руки трясутся, и ему приходится крепко стискивать телефон, чтобы просто не выронить его, но Сокджин старательно делает вид, что не замечает этого. Что тремор - это нормальное состояние для него.       - Я не поеду с тобой в аэропорт, - произносит Сокджин, до боли закусывая губу и не глядя на Юнги. – Не думаю, что смогу тебя отпустить, если сделаю это.       Юнги поджимает губы и понятливо кивает.       - Не думаю, что смогу улететь, если ты поедешь меня провожать, - совсем невесело хмыкает он, растирая рукой шею. Сокджин тяжело вздыхает. Это труднее, чем он мог предположить. Он знал, что будет тяжело, но не думал, что настолько.       Они натягивают верхнюю одежду, такси уже совсем скоро должно подъехать, но Сокджин все равно невольно одевается очень медленно. Он чувствует себя обессиленным и вовсе не из-за того, что почти не спал этой ночью, просто в нем медленно, но настойчиво разрастаются те самые пустота и тьма, от которых на несколько часов Юнги удалось его спасти. Сейчас они вновь наполняют его душу парализующим равнодушием и оцепенением, отравляют беспомощностью такой отчаянной, какую Сокджин испытывал лишь в детстве. Он так и не научился с ней справляться. Это еще одна отвратительная вещь из прошлого, которая стала частью его личности вопреки желанию Джина.       - Хен, - Сокджин вздрагивает и поспешно поворачивается к Юнги. Он невольно чуть улыбается краем губ, потому что, несмотря на всю эту ситуацию, несмотря на тоску, что убивает Сокджина, Юнги выглядит слишком мило в своей дутой куртке и черной бини. Его темные проницательные глаза печально блестят и это очень хорошо знакомое Джину выражение, которое заставляет его сердце только еще сильнее сжаться в груди.       Юнги смотрит на него, медленно скользит взглядом по всему лицу Сокджина, словно пытаясь запомнить каждую его черту, и, возможно, так оно и есть, возможно, именно это он и делает. А затем он подходит ближе и так же просто, как делает все сложные вещи, на которые у Джина никогда не хватает храбрости, целует его, нежно скользя пальцами по шее и щекам Сокджина, вызывая ледяные мурашки по всему телу старшего. И Сокджин закрывает глаза, пытаясь раствориться в этих ощущениях, пытаясь навсегда остаться в этом моменте, забыть, что через несколько мгновений это закончится. Он крепко обхватывает Юнги и прижимает к себе, не желая отпускать этого человека, не желая терять его тепло, не желая существовать без него.       Но он должен отпустить Юнги. Сокджин знает, что должен, но когда он, наконец, делает это, то отчетливо ощущает, как сами собой по его щекам скатываются горячие слезы. И это последнее, чего Сокджину хотелось, это последнее, что должен был увидеть Юнги. Но слезы все равно текут по его щекам, вопреки всем попыткам Сокджина остановить их, он не может это контролировать, не может заставить себя успокоиться, не может не плакать. Даже веря, что Юнги вернется, это все равно больно. Это так больно, что разрывает, по ощущениям, все живое в Сокджине. Это острая и настойчивая боль, почти агония, словно ему без анестезии препарируют сердце.       И в глазах Юнги отражается та же боль, что чувствует сам Сокджин, они лихорадочно сияют, и впервые Джин не находит в них успокоения, ему не становится легче, когда он смотрит на Юнги. И это так неправильно. Кажется, это самое неправильное во всей этой ситуации.       Юнги хмурит свои темные брови и осторожно стирает кончиками пальцев слезы с его щек. Это нежное прикосновение заставляет Джина зажмуриться на мгновение и как-то полузадушено всхлипнуть, потому что это просто слишком. Он уже скучает. Ему так сильно нужно это тепло. Ему так сильно нужен Юнги.       Юнги ничего не говорит, он просто смотрит Сокджину в глаза, а затем вновь ласково касается губ Сокджина своими губами. И это кажется таким естественным, словно это единственное, что Юнги мог и должен был сделать в этот момент.       Это самый горький поцелуй из всех, что у Сокджина когда-либо были. Потому что Сокджин понимает, что это их последний поцелуй, и он не имеет представления, сколько пройдет времени, прежде чем он сможет поцеловать Юнги вновь.       Он не знает, и эта неизвестность причиняет ему боль даже большую, чем само их расставание.