***
Вера с Володей на машине проследили за Тамарой и, немного пройдясь по весеннему снегу, добрались до холма, с которого открывался вид на довольно невзрачный домик. — Видишь что-нибудь? — У Володи бинокль был уже наготове, а Назарова только доставала его из сумки. — Дом какой-то. Похоже, заброшенный. Может быть, это его купила Тамара? — Вижу её! — сообщила шпионка, как только Тамара вышла из дома в компании какой-то старушки. — Идёт пешком. Там какой-то фургон. — Вера продолжала всматриваться вдаль сквозь ветки деревьев, за которыми они с Володей прятались. — Идёт к машине. — Не пойму, что они делают. Благодаря биноклям агенты имели возможность наблюдать за тем, как неизвестный мужчина открыл двери фургона, впустил внутрь Славину, а потом помог старушке расправить и растянуть какую-то ткань. — Интересно, что это за штука? По ней кто-то идёт из фургона в дом. — Все трое участников этого действа с разных сторон придерживали ткань и двигались в сторону дома. — Может быть, они привезли новую партию подопытных бомжей? — А к чему такая конспирация? Их тут и так никто не видит. Ну, кроме нас и белок.***
Две брюнетки в роскошных платьях отошли в сторону от собравшихся танцевать пар и пристроились у деревянной колонны неподалёку от лестницы на второй этаж. Они с интересом наблюдали за тем, как Женя Савельева подошла к Андрею. Девушка что-то ему сказала, и Авдеев обернулся к Старковой. Подумав о чём-то несколько секунд, парень мило улыбнулся и протянул руку Жене, приглашая её на танец. Савельева с довольным видом приняла приглашение. На Дашином лице отразилось недоумение. Они с Викой переглянулись. В зрачках бывшей девушки Андрея сверкала фраза: «Я же говорила, что так и будет!» А что, собственно, произошло? Это просто танец. Сегодня же бал, все танцуют. Андрей пригласил её из вежливости. Но Даша почему-то на него разозлилась, как только заметила одиноко стоящую поодаль от остальных грустную Анну Михайловну. Ну мог он хотя бы сегодня послать свою гордость куда подальше и подойти к Ольшанской?! Хотя бы спокойно поговорить. Но Авдеев упорно игнорировал женщину. К подругам, недовольно сверлящим глазами танцующую парочку, приблизилась Петровская. Алеся уже могла поспорить на что угодно: эта Савельева — не такой божий одуванчик, каким прикидывается. Команда местных камикадзе явно являлась предметом её интереса. Может, личного, а может, и какого другого... Никакой информации насчёт Жени Петровской не поступало, и девушке приходилось строить очередную мыслительную карту, используя лишь собственные возможности. Алесе всегда нравились загадки. Это единственное, что развлекало её в этом чёртовом пансионате. — Вам она тоже не нравится? Девушки повернули головы в сторону прозвучавшего голоса. — Ну, — хрипло протянула Вика и прочистила горло. — Есть в ней что-то такое... — Фальшивое? — Да! — согласилась она, обрадованная высказанным собеседницей подходящим определением. — Как ты это поняла? — прищурилась Петровская. Ей хотелось убедиться в достоверности фактов из досье Уварова самостоятельно. — Не знаю, может, это и не так. Просто какое-то... ощущение, — Кузнецова махнула руками, обозначая «общение» как нечто осязаемое. — Не могу объяснить. — Интуиция, — со знанием дела предположила Алеся. — Да, вроде того. — Понимаю. У самой бывает. Правда, я чаще всего могу это объяснить. Интуиция — это ведь что? То, что твой мозг уже знает, а ты ещё нет. У большинства людей так. Но я схватываю всё значительно быстрее среднестатистического человека. Вика задумалась над брошенной Алесей фразой, и на какое-то время женская компания замолкла. — Где же остальная часть вашей неразлучной шестёрки? — Петровская нарочито повертела головой, проходясь беглым взглядом по окружающим. — Эм, — Даша замялась, — сегодняшний день на самом деле довольно тяжёлый для нас. Отнюдь не праздничное настроение. — Что так? — бровь Алеси вздернулась, выражая любопытство девушки. — В прошлом году именно в этот день погиб наш друг. По спине Петровской пробежали мурашки. — Ох, это ужасно, — в её взгляде и словах было искреннее сожаление. — Я вас понимаю и сочувствую. — Сомневаюсь, что понимаешь, — голос Старковой был наполнен скепсисом. — А ты не сомневайся. Когда-то давно и я потеряла близкую подругу. Вика посмотрела на одноклассницу как впервые. Когда Петровская появилась в их школе под конец учебного года, Вика заподозрила неладное. Ну, серьёзно, кто так делает? Но на занятиях Алеся показывала высший класс, учителя были шокированы её фантастическими способностями, хотя поведение старшеклассницы порой оставляло желать лучшего. Петровская и не пыталась скрывать свою самоуверенность, иногда ставя преподавателей в тупик комментариями с места. Потом, в конце рабочего дня, в учительской они очень часто пересказывали друг другу её выходки на уроках. Но её острый ум, наблюдательность и логическое мышление с лихвой компенсировали недостатки характера. Сейчас Вика думала о том, что скорее всего появление Петровской в Логосе не случайно. Разве бывают такие случайности? Только вот что ей здесь нужно... — Что же с ней случилось? — аккуратно спросила Даша. — Трудно в двух словах рассказать. Она не смогла справиться с возлагаемыми на неё надеждами, с давлением. — Это было самоубийство? — Алеся незаметно вздрогнула. — Нет. — Тогда я, если честно, ничего не понимаю, — призналась Старкова. — Я же говорю, тут в двух словах не объяснишь. 13-летняя уставшая Алеся после очередной тренировки рухнула на лакированную скамью раздевалки и, восстанавливая дыхание, стала ожидать прихода подруги. В её голове бушевал ворох мыслей: «А вот если бы я не отвлеклась на секунду, то не пропустила бы подсечку от того кареглазого парнишки, и победа в последнем спарринге была бы моей; но, чёрт, я отвлеклась, и единственный раз за этот день проиграла поединок; поражение в последнем бою — самое ужасное, что только может быть, оно перечёркивает все предыдущие заслуги; Вадим Юрьевич наверняка недоволен». — Фух, ну наконец-то этот ад закончился, — взмыленная подружка Алеси с громким хлопком закрыла дверь в раздевалку и обессиленно приземлилась на скамью. — Как же Уваров надоел со своей самообороной. — Да ладно тебе! Прикольно же! — несмотря на своё поражение, Алеся всё равно испытывала огромную любовь к спортивному залу и тренировкам. Она видела прогресс, чувствовала, как становится сильнее, как развивается, и это приводило её в неописуемый восторг. — Ну тебе-то да. Ты у него любимица. С твоими-то способностями... Петровская отмахнулась. Все вокруг восхищались её умом, начитанностью, памятью и потенциалом, который она показывала на тренировках у Вадима Юрьевича. Но Алеся была всего лишь ребёнком и не понимала всеобщего воодушевления, не осознавала, почему у докторов так светились глаза после очередных пройденных тестов и осмотров. — А у тебя как? Всё ещё мучаешься? — сочувственно поглядела она на подругу. — Не спрашивай даже, — обречённо попросила Ульяна. — Я устала видеть эти разочарованные взгляды и недовольные рожи. Нормальной жизни хочу, а не вот этого всего... — Тебе же там вроде терапию какую-то назначали. Совсем ничего не помогает? — Совсем. — Ульяна поморщилась от нахлынувшей боли и накрыла лоб разгорячённой ладошкой, хотя сейчас ей бы впору что-нибудь холодненькое приложить. — Мне кажется, я скоро свихнусь, если это всё не прекратится. — Да ну, глупости! — Алеся недовольно покачала головой. Да, она не понимала, насколько тяжело было девочке, но верила, что та сумеет всё преодолеть. Их же всех тренируют именно для этого — чтоб уметь преодолевать трудности. — Ты со всем справишься! На следующей тренировке Ульяна не появилась. Никто из ребят не мог толком сказать, где она. Алеся опросила всех знакомых и незнакомых, но ответа так и не получила. Войдя в зал, она осмотрела уже такие родные белоснежные стены в надежде, что увидит подругу, стоящей у одной из них. Но в зале был только Вадим Юрьевич Уваров. Он попросил учеников пройти в центр и встать в одну шеренгу. Молодой человек словно не заметил, что кого-то из ребят не хватает. Алеся подбежала к нему. — Вадим Юрьевич, а как же Ульяна? Не отрываясь от изучения ведомости, он ответил: — Её больше на тренировках не будет. Забудь. — Как так: забудь? Что это значит? — Она не справлялась со своим даром. Нам пришлось с ней попрощаться. — В его привычке было говорить прямо и ни с кем не нянчиться. Для девочки эти слова были как удар наотмашь, а Уваров даже не постарался смягчить или скрыть правду. — То есть как попрощаться... — девочка растерянно распахнула глаза. — Вы что, убили её?! — Тише! — шикнул на неё тренер. — Без эмоций, Алеся. Она бы и так не выжила. Владлен Петрович помог ей. В уголках глаз Алеси собрались злые слёзы. Но ни одна капля так и не скатилась по её щеке. — Вставай в центр зала, Петровская.***
— Ну здравствуй, Вика. Потрясающе выглядишь в этом платье, — Володя расплылся в очаровательной улыбке, которая ему безумно шла. — Спасибо большое, Володя. Тебе тоже очень идёт этот костюм. — Что ж, может, согласишься на танец со мной? Заодно обсудим кое-что, — мужчина кивнул в сторону кружащихся по библиотеке пар. Вика улыбнулась в ответ на его предложение и изобразила лёгкий шуточный поклон. — Ты что-нибудь узнала о своём «чудесном выздоровлении»? Ведомая Володей Вика считала про себя: 1, 2, 3, левая нога — к правой, поворот на 180 градусов, затем полуповорот. Она поразилась тем, с какой уверенностью мужчина двигался по паркету. «Есть в этом мире что-то, что он не умеет делать хорошо?» — подумалось ей. Однако вопрос Володи сбил её настрой, заставил занервничать, и Кузнецова переменилась во взгляде. — Кхм... Володь, я прекрасно понимаю, тебе, то есть вам с Верой, это важно, но... Это к расследованию не относится и касается только меня. Буду очень благодарна тебе, если ты не будешь допытываться, что там да как случилось. Повар настороженно прищурился, чуя подвох. Но он не имел права давить на девочку. — Я понял тебя. То есть, всё в порядке? — для верности уточнил мужчина. — Да, всё отлично. Соколов погрубевшими от постоянной ручной работы пальцами крепче сжал Викину правую ладонь и приподнял её руку над головой, ожидая, что девушка выполнит вращение. Вика с улыбкой прокрутилась вокруг своей оси — это было её любимой частью вальса. — Тогда, может, расскажешь, как там у тебя дела с секретным планом? — весело подмигнул он Кузнецовой. — А, да! — обрадованно воскликнула она, а потом уже шёпотом, на ухо повару проговорила. — Всё почти готово, скоро передам вам флешку. — Это хорошо. Новая информация будет прям глотком свежего воздуха.***
Стараясь не привлекать внимания, Максим в костюме зорро и с ружьём, спрятанным под плащом, прокрался в библиотеку через второй этаж, оказавшись на верхнем ярусе. Он слегка покачивался, хватался за столбы, проходя вдоль стеллажей с книгами. Морозов присел на то место, откуда открывался хороший обзор на камин — перед этим замаскированным входом в подземелье всегда произносились торжественные речи и сообщались важные новости, перед ним и должен был встать Пётр Морозов для оглашения принятого попечительским советом решения относительно новой стипендии. А пока всеобщее веселье не было прервано организационными объявлениями, ученики и учителя старались по возможности насладиться волшебством старинной атмосферы балов и празднеств. Не у всех это выходило. — Полин, тебе идёт это платье. Тебе надо было родиться в 19 веке. — Мальцева закатила глаза. — Не, ну правда! Свечи, экипажи... — Слушай, оставь свои банальности для кого-нибудь другого, — презрительно бросила она вынужденному партнёру по танцу. Какое-то время Уваров молчал, подбирая слова, а потом спросил: — Слушай, почему нельзя оставить прошлое в прошлом и забыть о том, что было? — Потому что такие вещи не забываются, Вадим. Год назад Четверо биологов, включая Полину, сидели в лаборатории и, нахмурившись, следили за происходящим на мониторе компьютера. Это была видеозапись какого-то опыта. Опыта, проводимого над живым человеком. Врач вколол ему в шею непонятный раствор и ушёл, через какое-то время человек затрясся в судорогах, прибор учащённо запищал, измеритель пульса стал выводить неровную картинку. Всё это происходило ровно до тех пор, пока линия пульса на экранчике прибора не стала идеально ровной. Человек был мёртв. — Откуда это у тебя? — спросила Полину Инна Лыкова. — Антон нашёл. Это текущий архив экспериментов. Таких записей сотни. Нам говорили, что опыты ведутся во благо науки и человечества и что мы здесь ищем вакцину от неизлечимых болезней, а на самом деле всё чушь собачья! Здесь убивают людей. И я не понимаю, ради каких высоких целей, но люди умирают в мучениях. — Господи... Что же нам теперь делать? — Надо добиться остановки работы, — высказался стоявший позади всех научный сотрудник. — Антон тоже так считает, — закивала Мальцева. — Он считает, что надо их остановить, что надо спасти всех этих людей. — Чтобы их спасти, надо продолжать работу, — раздался грубый голос со стороны. В дверях стоял Вадим. — Вы что, не понимаете, что мы делаем? — Но какой ценой?! Ты видел этот файл? Покажи ему! — попросила Инна. Полина ни слова не сказала и не шевельнулась. Она уже тогда чувствовала, что это бесполезно. Вадим никогда не прислушивался к ним с Антоном. — Вадим, здесь убивают людей! — Мужчина усмехнулся. — «INGRID» тестирует на них какой-то вирус. — Инна, это вынужденные жертвы. Временные. Но благодаря им мы можем спасти десятки, сотни тысяч жизней. — Тебе что, промыли мозги? — скривился биолог, опирающийся на кресло Полины. — Приди в себя! — Это ты приди в себя! — осадил его Вадим. — Кто тут у вас умирает? Бомжи, наркоманы? Им всё равно подыхать, а вы можете дать жизнь лучшим людям общества. Нового общества. — Это что, новое биологическое оружие? — Не только. Это ключ в будущее цивилизации. — Уваров смотрел на своих коллег свысока, как на несмышлёных идиотов, неспособных понять элементарных вещей. — Антон был прав... — вдруг ахнула догадавшаяся Полина. — Ты всё знал и ничего не говорил нам об этом! — А о чём говорить? Надо делать свою работу и делать её хорошо. — Делай, но без меня, — отрезала Мальцева. — Я ухожу, — она встала с места и направилась к выходу. Но Вадим преградил ей путь, встав по середине дверного проёма. — Уйди с дороги, Уваров, — потребовал сотрудник лаборатории. — Ладно. Валяйте! Но я даю вам неделю на то, чтобы прийти в себя и вернуться. А иначе вы об этом пожалеете. — И что нам сделают? Лишат зарплаты? — усмехнулся один из протестующих. — Вадим, о чём ты говоришь? Вас через неделю всех арестуют! — уверенно заявила Мальцева. «Наивно», — подумал Уваров. — Через неделю... всех вас... убьют! Программу «Gemini» остановить нельзя. — Вадим задержал долгий взгляд на Полине, а после удалился, оставляя позади четырёх озадаченных и напуганных коллег.***
Под аплодисменты Пётр Алексеевич прошёл к импровизированной сцене с какой-то папкой в руках. Максим по всеобщему оживлению понял, что скорее всего пожаловал его отец. Но зрение подводило: парень мог различить только чей-то нечёткий силуэт, движущийся к стойке микрофона. Это значительно осложняло задачу, и он шлёпнул себя по щеке, как будто это действие могло вернуть организм к «заводским настройкам». — Попечительский совет нашей школы с позволения директора госпожи Крыловой принял решение об учреждении новой стипендии. Клацанье затвора ружья. — Стипендии имени Виктора Полякова. Получать её будут лучшие ученики, их будет трое, имена которых определятся путём учительского голосования. Максим наводит ствол на расплывчатое пятно, напоминающее человеческую голову. — А сейчас внимание, я назову имя первого обладателя сертификата на стипендию Полякова. Парень целится и подводит палец к спусковому крючку. — Им становится... Рома беспокойно хватается за голову в панике. Вика нервно закусывает губу: она ни сном ни духом не подозревала, что появится новая возможность получить награду за свои успехи; теперь эта стипендия была для неё делом принципа. Несмотря на свою двойную жизнь, Кузнецова продолжала лезть из кожи вон, чтоб не ударить лицом в грязь перед преподавателями. — ...ученица одиннадцатого класса нашей школы Евгения Савельева. «Ладно. Есть же ещё два имени. Не время расстраиваться», — сказала себе Вика. Все присутствующие в зале захлопали, и Женя подошла к Морозову-старшему, после чего он вручил ей сертификат. Послышался хлопок двери, ведущей на второй этаж библиотеки. Макс обернулся, но не смог отчётливо разглядеть вошедшего. Он понял, что надо срочно с этим заканчивать, пока его никто не остановил. А там будь, что будет. — Максим! Максим, пожалуйста, опусти ружьё, — Маша Вершинина присела рядом с парнем на корточки и мягко потянула оружие вниз. — Максим, пожалуйста, прошу тебя. — Старшеклассник тут же зашёлся глухим кашлем. — Максим, я принесла лекарство. Смотри. На, выпей, миленький, прошу тебя. Пожалуйста. Давай. — Женщина вложила в его ладонь ампулу. — Зачем ты приехала? — прохрипел Морозов. — Не волнуйся за меня, всё будет хорошо. Пожалуйста, пей, Максим, пожалуйста! — Он вскинул голову и влил себе в горло горьковатый антидот. — Вот так... — А два других имени я назову несколько позднее. А сейчас праздник продолжается! — донеслось до них снизу.***
— Потанцуешь со мной? — Почему бы и нет. Вика протянула руку мужчине и позволила увести себя в центр зала. Руки Вадима были тёплыми и приятно грели кожу в тех местах, к которым прикасались. Уваров в такт музыке чертил узоры на паркете с такой лёгкостью, что Кузнецова невольно задумалась о том, что, скорее всего, этот навык физрук в своё время развил благодаря стараниям Мальцевой. Ну, или ради неё. Ведь она так любит это дело. Вика тоже обожала танцевать и всегда заворожённо наблюдала за умелыми телодвижениями, чувством ритма и пластикой преподавательницы, но за те выделенные для уроков Мальцевой часы девушке не удалось овладеть такой техникой и свободой в движениях. Поэтому Кузнецова в танце чувствовала себя скованно и переживала по поводу того, как она выглядела в глазах Вадима. Мужчина это чувствовал и старался облегчить девушке задачу, насколько это было возможно. — Ты очень напряжённая. Переживаешь из-за стипендии? — Будешь тут переживать... — буркнула она. — Почему они говорят об этом только сейчас? Ты знал? — Нет, — медленно растягивая слово, ответил мужчина. — Врёшь. — Вике вообще не верилось, что их физрук мог чего-то не знать, учитывая его фактический контроль работы Морозова. Так ещё и проводилось учительское голосование: наверняка участвовали все, и вряд ли Вадим был единственным, кого не позвали. — Меня ведь нет среди тех двух имён, так? — Ты слишком много нервов тратишь на эти мелочи, — Уваров посмотрел ученице прямо в глаза. — Ну не получишь ты эту стипендию, и что случится? — Ты не понимаешь! — девушка сжала губы в тонкую полоску. — Эта Савельева тут без году неделя, а её уже нарекают одной из лучших. Это несправедливо. И потом... деньги никогда лишними не бывают. — Вика, — Вадим наклонился и провокационно зашептал девушке на ухо, отчего у той по всему телу пробежали мурашки. Он назвал её по имени... — мнение преподавателей субъективно, и оно не определяет тебя как человека. Тебе равных нет, можешь не сомневаться. — Это твоё субъективное мнение? — уголок её губ приподнялся. — Это моё объективное мнение. Вадим успокаивающими круговыми движениями незаметно провёл ладонью по Викиной пояснице, скрывая этот жест от глаз посторонних. Однако всё же это заметила его давняя подруга, которая в тот момент поймала их пару в толпе. В глазах Мальцевой полыхнул огонь ненависти и неприязни, и она тут же отвернулась, дабы не испортить себе вечер ещё больше. Через пару кругов физрук заметил с каким недовольством его партнёрша порой посматривает на учительницу танцев. Ещё во время прошлого вальса с Полиной он чувствовал на себе тяжёлый взгляд карих глаз. — Ты злишься? — Нет, с чего бы мне... — Я обещал любоваться тобой, — сказал он так, словно это объясняло, почему он подошёл к ней не сразу, а только после Полины. — Со стороны удобнее. Кузнецова звонко цокнула, и уголок её губ снова невольно приподнялся. Знакомьтесь: Уваров и его умение выкручиваться. — Да ты что? И как я тебе? — Твоя красота может свести с ума любого, — произнёс он нарочито высокопарно. — Даже нашего талантливого повара, очевидно. — М-м? — Вика свела брови к переносице, и на её недоуменном лице образовались морщинки. — Только Вершинина за порог, и ты уже её кавалера обхаживаешь? — ухмыльнулся тот. — Нехорошо. Никакого почтения к родителям собственных друзей. — О чём ты, боже мой?! — прошипела старшеклассница. — Володя — хороший человек и товарищ. Очень выручил однажды. — Интересно, чем? — Не сдал Галине Васильевне в состоянии алкогольного опьянения. — Вика вспомнила этот случай с улыбкой, словно ностальгируя. Ей вдруг показалось, что с того дня прошла уйма времени. И как странно было то, что в действительности промежуток равнялся всего четырём неделям. — Обидно, — Вадим принял разочарованный вид. — Могла бы в таком состоянии прийти ко мне, я бы составил компанию. — На тот момент ты был последним человеком, к которому я бы пришла за компанией. Одна рука Вадима сжимала похолодевшую от волнения ручку своей ученицы, а другая расположилась на её талии. Он держал определённую дистанцию и не позволял себе ничего лишнего. Они вдвоём медленно кружились по залу среди других танцующих. Вика часто прервала зрительный контакт с Вадимом, выискивая кого-то в толпе. Уваров начал оглядываться. Где-то в сторонке вальсировала Старкова с новым учителем рисования, Авдеев благодарил за компанию абсолютно счастливую Савельеву. Остальных сыщиков не было видно. Но Вадим понял, что девушка следила совсем не за своими друзьями. Объектом её внимания стала статная Мальцева, которая не сумела отказать галантному Воронцову и теперь под звуки нестареющей музыки передвигала ножками, обутыми в золотистые бальные туфли, довольно посмеивалась над какой-то шуткой, высказанной её кавалером. — Прекрати уже так на неё смотреть, — мужчина слегка встряхнул девушку, и та от неожиданности пошатнулась. — Расслабься. Тебя никогда не коснётся ничего из того, что связано с Полиной. Она меня презирает, можешь быть спокойна. — Угу. И ты решил найти ей замену в моём лице, — скорее утверждала, нежели спрашивала Вика. — Тебе никогда не удастся заменить её. Вика вскинула голову. Прямолинейность мужчины обескураживала и вводила в ступор. Его слова — не то, что ожидает услышать каждая девушка. Но в этом было даже что-то завораживающее в какой-то мере. — Прекрасно. Это лучшее, что ты мог сказать в ответ. Но знаешь, как бы странно это ни звучало, меня успокаивает то, что ты не относишься ко мне, как к её замене. — Хорошо. — Я не смогу конкурировать с твоими чувствами к ней, — с грустью произнесла Вика. Ей всегда хотелось, чтоб её кто-нибудь полюбил так же сильно. Но и в этой истории она оказалась на втором плане. И в очередной раз за день в её памяти всплыл Тёма. А вдруг, если бы он остался жив, у них могло бы что-то получиться? Вдруг он любил её именно так, как ей этого хотелось, как было нужно? Почему она так и не увидела этих чувств? Почему она всегда гонится за чем-то недостижимым, игнорируя то, что находится прямо под носом? — Тебе никогда и не придётся этого делать, — Вадим с трудом, но расслышал её слова. — Настоятельно прошу тебя, не думай об этом больше. Совершенно не следует загружать свой мозг такой бессмысленной чепухой. — Значит, так, да? Тогда ответь, пожалуйста, на вопрос. Почему я? Уваров тяжело вздохнул. Видимо, прорвалось давно сдерживаемое Кузнецовой любопытство, и теперь эта тема не отпускала школьницу. Конечно, ведь она знала, что он не любит её. Значит, должна быть какая-то другая причина его заинтересованности. — Встречный вопрос — почему не ты? Ты умная, ты красивая, ты смелая, ты... — он мог долго перечислять её преимущества, но не хотел этого делать. — Ты достойная. Вика фыркнула и тихо засмеялась. — Достойная? В этом весь ты! Чего ещё можно было ожидать? «И почему же я не могу до конца поверить твоим словам, Вадим?» — думала про себя девушка. — «Может, потому что в глубине души я жду от тебя подвоха? Или потому что знаю, что мы слишком разные, чтобы быть вместе? Да о каком "вместе" я вообще говорю? Официально мы чужие друг другу люди, которые топят своё одиночество в регулярных препирательствах и спонтанных объятиях. Я же хотела, чтоб всё было по-простому, но почему-то с каждым днём ситуация сама собой усложняется. И мимолётное увлечение всё труднее оправдывать эгоистичным "хочу и буду"». Вике вдруг до жути захотелось узнать, что же мужчина думает по этому поводу. Но она не осмелилась бы даже заикнуться об этом.***
После бала, в час перед самым отбоем, Рома получил смс-ку от Петра Алексеевича с требованием явиться к нему в кабинет. Гонимая сердечными сокращениями тревога начала расползаться по его телу. Сглотнув образовавшийся в горле комок, парень убрал мобильник в карман брюк и отправился в кабинет бывшего директора, как на плаху. Перед тем, как перешагнуть порог вселяющей ужас комнаты, Павленко дал себе пару секунд перевести дух, после чего вцепился дрожащими пальцами в ручку и приоткрыл дверь. После ярко освещённого коридора приглушённый свет ламп в помещении был непривычным глазу. Вопреки ожиданиям в кабинете находился не только Морозов: на кожаном кресле восседал Вадим Юрьевич Уваров, а у окна спиной к вошедшему Роме стояла какая-то девушка. Парень пытался разглядеть её и понять, кто же это. Словно ощутив на себе его безрезультатные попытки, девушка обернулась. — Ну здравствуй, Рома Павленко. Не рассчитывал меня здесь увидеть? Рома во все глаза смотрел на представшую перед ним Алесю Петровскую. Он даже на миг забыл, где находится, забыл о своей тревоге и бегающими глазами изучал беспристрастное лицо одноклассницы, на котором мелькнул короткий проблеск улыбки. — М-да, у него сейчас глаза из орбит выпадут, — насмешливо хмыкнул Уваров. — Ау, парень. — Д-да. — Павленко вышел из минутного оцепенения и несмело обратился к Петру Алексеевичу, стоявшему около деревянной стеллажной стойки. — Вы звали, я пришёл. — Пришёл-пришёл, молодец. А я вот как раз похвалить тебя хотел. Может, когда-нибудь из тебя и выйдет толк, — мужчина хлопнул парня по плечу. — Я не знаю, как тебе удалось её найти, но ты это сделал и сделал блестяще. 5 баллов! — Это не я. Это Лиза Виноградова. Казалось бы, зачем признаваться, особенно если Морозов тобой доволен (что, надо сказать, случается крайне редко)? Но в тот момент Павленко было плевать, он был рад уже тому, что его лучший друг остался жив, и присваивание чужих заслуг себе не входило в его планы. — А, Лиза... Способная девушка. Вот у кого тебе надо бы поучиться, — назидательным тоном заявил Морозов. Далее мужчина сделал паузу, а потом как бы невзначай бросил: — А, кстати, мне тут сказали, что из сарая ружьё пропало. Что-нибудь знаешь об этом? Вопрос с подвохом. Сейчас главное говорить спокойно, размеренным голосом. — Н-ну, тут ходили мужики всякие с ружьями. Сторож с ними тусил. Не знаю никаких подробностей, — несвязно забормотал Рома. Алеся хмыкнула. «М-да, парень, миссия успешно провалена. Тебе, действительно, ещё учиться и учиться». Благостный настрой Петра Алексеевича в мгновенье испарился. Мужчина в два шага преодолел расстояние между собой и школьником и схватил того за синюю ткань кардигана. — Да? — в его глазах сверкнула бешеная ярость. — А то, что мой любимый сынок собирался пристрелить меня из этого ружья, ты тоже не знал? — Я... я клянусь, не знал, — испуганно вскрикнул Павленко. — Ведь если б знал, сразу же вам стуканул. Это ведь моя работа, так? Петровская заинтересованно склонила голову на бок. «Неплохая попытка снизить градус агрессии в разговоре», — отметила про себя девушка. Если Морозов и планировал придушить парня, то Рома успешно вывел себя из-под удара. — Это твоя плата за жизнь, маленький, — уже спокойнее проговорил Пётр. — Не забывай об этом. А то ведь я могу и передумать. — Зная, что где-то позади за ними пристально наблюдает Уваров, он решил, что для пущего эффекта должен добавить кое-что ещё. — И учти: начнёшь воду мутить у меня за спиной — попрощаешься с жизнью в тот же день. — Я понял, — тотчас мотнул головой Рома. — Вы закончили, Пётр Алексеевич? — ухмыляясь, поинтересовался Вадим Юрьевич. — Да. — Отлично. Тогда, я думаю, можем отпускать наших юных шпионов, — Уваров взглянул на свою подопечную и кивком головы попросил её покинуть помещение. Старшеклассники поспешно ретировались. И уже когда за ними закрылась дверь, Рома позволил себе недовольный возглас. — Ты меня подставила! Алеся повернулась к нему лицом, на котором застыло искреннее удивление, будто девушка вовсе не рассчитывала на то, что парень заговорит. — Ну, извини, — просто пожала плечами она. — Тебе всё равно, что со мной будет? — спросил Павленко. От Петровской он такого не ожидал. Когда парень впервые увидел эту девушку, она показалась ему прекрасной в своей гордой неприступности и необъяснимой загадочности. Теперь, когда тайны Алеси начали раскрываться, Роме пришлось посмотреть на неё по-новому. — Да, — сказала она так, словно это было что-то очевидное, и зашагала прочь. Смущённый и растерянный Рома какое-то время бесшумно открывал и закрывал рот, не зная, чем же на это ответить, а потом робко последовал за ней. Какое-то время они оба молчали, но Ромино любопытство взяло верх над неловкостью, и он всё-таки задал интересующий его вопрос: — И как же ты во всё это ввязалась? — С момента рождения. Мой отец — акционер Ingrid, а я их любимый эксперимент, — она холодно улыбнулась. — Меня готовили к такой работе с детства. И сейчас я выполняю моё первое серьёзное задание. — И в чём оно заключается? — он с опаской взглянул на одноклассницу. — Прикрывать твой зад, видимо. Девушке не особо хотелось вести беседы, на ради всеобщего блага она готова была стойко вынести поток нескончаемых вопросов и дать на них ответы. — То есть? — Ещё чуть-чуть и ты лишишься своих друзей, а Морозов — своего информатора. Я здесь в качестве подстраховки, — объяснила Петровская. — Ты работаешь на Морозова, — констатировал он вопросительно-утвердительным тоном, на что девушка отреагировала тяжёлым вздохом. — Нет, на Морозова работаешь ты. Мой начальник — Уваров. — Я совсем запутался. — Неудивительно, — хмыкнула она. — Подожди-подожди... — Рома словно прирос к полу, и Алесе пришлось притормозить. — Получается, Юрьевич на стороне Ingrid. Но он же с Викой! Он её обманывает! Надо найти способ рассказать, предупредить. — Да знает она всё! — Алеся сморщилась, как от приступа головной боли. О наличии далеко не формальных отношений между Кузнецовой и Уваровым Петровская начала догадываться практически сразу. А после парочки подслушанных разговоров и подсмотренных сцен их взаимодействия, она окончательно убедилась в том, что этих людей непременно связывает кое-что личное. — Знает?! А как тогда? А что... Петровская закатила глаза. — Ром, тебе объяснить, как взрослые люди напряжение снимают? Ну, встретились, помиловались, разошлись. Зачем из этого раздувать, не знаю что... — она шагнула на лестницу. Павленко смотрел на то, как Алеся плавно преодолевала ступеньку за ступенькой, слегка пружиня, и с его губ неожиданно сорвалось: — А ты тоже так? — и девушка остановилась. — Что? — Ну, напряжение снимаешь... — Павленко немного покраснел и потупил взгляд. Она грациозно развернулась на носочках чёрных балеток и широко раскрытыми глазами, в которых заискрился азарт, уставилась на парня. — Я не поняла, ты хочешь о моей интимной жизни поговорить? — Нет, — он тяжело сглотнул, и его кадык дрогнул. — Ну вот и славно!***
На утро следующего дня к кабинету Петра Морозова надвигалась целая процессия. Тамара, к которой ребята сначала зашли, развела руками и сообщила им о том, что Морозов запретил выдавать им ампулы. Агрессивно настроенный Максим всё рвался поболтать с отцом, но Вика остановила его у самой двери. — Макс, Макс. Может, посвятишь нас в свои планы? Ну, как-то не хочется лезть голыми руками в осиное гнездо. — Действительно, — поддержал подругу Рома. — Может, кому-то другому поговорить с твоим отцом? А то в последнее время у вас вообще диалог не клеится! — Ромыч, ты, главное, не паникуй, — сквозь сжатые зубы проговорил парень. — Сейчас всё заклеится! — и он ввалился в кабинет, оставляя друзей ждать за закрытыми дверями. Пётр Алексеевич полусидел-полулежал в своём кресле, закинув ноги на стол, и с вялым интересом пролистывал записи в ежедневнике. И приход сына не заставил его оторваться от изучения исписанных страниц. — А-а, сынок, привет. Заходи-заходи. Что случилось? Решил деньжат стрельнуть, на мороженое не хватает? Не боишься горлышко застудить? — Ампулы. Мне нужны наши ампулы, — заявил Максим. — Какие ампулы? А-а, эти... — Председатель попечительского совета намеренно решил сыграть в «дурачка». — Зачем они тебе? Максим, хватит травить себя всякой химией, это вредно, — он наконец откинул ежедневник на стол и посмотрел на сына, скрестив руки на груди. — Слушай, у нас был договор с тобой. Маша здесь. Чего ты ещё хочешь? — Договор вспомнил? Умный мальчик! Скажи, а в этом договоре был пункт про ружьё, из которого меня хотят пристрелить на глазах у всей школы? Вся Смелость Максима в момент куда-то улетучилась, и он почувствовал, что и этот разговор не закончится в его пользу. Как же так получилось, что отец всё узнал? — Слушай, я ничего не знаю про это... — пошёл на попятную старшеклассник. — Да знаешь ты всё прекрасно, перестань, Максим... — отмахнулся от него Пётр. — Всё ты знаешь. Иначе не припёрся бы сюда как побитая собачка. — Он поднялся с места, неотрывно глядя на сына. — Неужели ты думаешь, что можно было шляться с ружьём по школе и полагать, что я об этом не узнаю? — Хорошо, это был мой план! — Поняв, что соскочить не удастся, Максим решил защитить хотя бы друзей. — При чём тут ребята... — А, твой план. Отлично, — зацепился за услышанное Морозов-старший. — Поговорим об этом. Ты, оказывается, стратег. Ну, давай, выкладывай, рассказывай про свой план, я давно не смеялся. Пункт «А» твоего плана? Парень поколебался немного, словно на что-то решаясь, но потом всё же выпалил: — Да разнести тебе башку и избавить мир ещё от одного маньяка. — Мило, — хмыкнул мужчина. — Ну, а пункт «Б» я, с твоего позволения, озвучу сам: получить срок за отцеубийство и сгнить в колонии для малолеток где-нибудь в отдалённом районе Сибири. Жаль, план не удался. — Скажи спасибо Маше, она меня остановила, — зло пробормотал Максим. — Боюсь, ей придётся в очереди постоять. Потому что первым делом я поблагодарю, Максим, твою новую подружку. — Глаза парня распахнулись в недоумении. — А ты что, не в курсе? Да, Максим. Это она, Лиза. Лиза вызвала твою мать. Мир непредсказуем, никогда не знаешь наперёд, откуда, с какой стороны и кто протянет тебе руку помощи в трудную минуту. Но я в любом случае, рад, что Маша здесь. Невооруженным глазом было заметно, с каким удовольствием Пётр всё это высказывал, наблюдая за тем, как эмоции сменяются на лице Макса. Школьник явно был растерян: он и подумать не мог, что Виноградова решит пойти против его воли, проигнорировать все сказанные им слова и поступить по-своему. И раз именно она позвала мать сюда, значит, и Морозову тоже она всё доложила. Злость на девушку смешалась с усилившимся страхом за Машу. — Только тронь её, понял? — И что ты сделаешь? — фыркнул Пётр на смехотворную угрозу. — Убьёшь меня? Да ты уже пробовал — не вышло! Кишка у тебя тонка, маленький. — Да, — неожиданно согласился парень. — Тонка, ты прав. Ты знаешь, я целился тебе прямо в лоб, но почему-то я не смог нажать на курок. Я не понимаю, почему... А как у тебя это получается? — его голос сочился презрением. — Начал с жены, потом вошёл во вкус, да? Тёма, Соня, Миша, Олег. Теперь, наверное, моя очередь? Но я почему-то этого не боюсь, — он пожал плечами. — Я тебя просто ненавижу. Уверенная ухмылка стиралась с лица мужчины по мере того, как Максим высказывал то, что давно хотел. Он смотрел, как всё ещё некрепко стоящий на ногах сын медленно продвигался к выходу, и думал о том, что в характере Максима есть гораздо больше сходства с его собственными чертами. Больше, чем парень мог предположить. Внезапно Морозов-младший затормозил у дверей. — Кстати, я тебе бы советовал лучше своими прямыми обязанностями заняться. — Ядовитая обида переполняла парня. Он хотел сказать как можно больше того, что может каким-то образом задеть отца, заткнуть его фонтан самодовольства. — Следи лучше за тем, кого в школу на работу нанимают, а то что это... Физруки с ученицами романы крутят. Непорядок. Пётр оторопел. Первой реакцией его было непонимание. О чём это мальчишка болтает? Затем последовали удивление и заинтригованность. Всё, что касалось нахального учителя физкультуры, могло быть полезно Морозову в перспективе. У Петра были грандиозные планы, которые он не мог осуществить без достоверной и уникальной информации. — А ну-ка... с этого момента поподробнее, — пальцем он подозвал Максима к себе. В глазах того на секунду мелькнул испуг. А что, если он сболтнул лишнего? Что, если теперь у Вики будут проблемы? Он, конечно, с некоторых пор недолюбливал Уварова, да и с Кузнецовой у него теперь были натянутые отношения. Однако она оставалась его близкой подругой, и он не хотел ей неприятностей. Но он был бы не против, если бы они появились у этого бывшего спортсмена без стыда и совести. — Да пошёл ты, — выплюнул Макс и поспешил скрыться от пронзительно го взора отца. В коридоре его ожидали пять пар глаз, в которых ещё теплилась надежда. Надежда на то, что Морозов всё-таки сжалится над ними. — Ну что, он даст нам лекарство? — спросил Рома. — Нет. Лиза отвернулась в сторону, пряча слезящиеся глаза. Она знала, что вот именно так и будет. — Почему? Что мы опять сделали не так? — Вика задала вопрос, который в общем-то волновал всех. — Это из-за меня, — признался Макс. — Мне надо вам кое-что рассказать.***
После того, как Морозов поведал друзьям историю о своих вчерашних приключениях, пораженная Даша отвела Вику в сторонку: — Что думаешь об этом? — тихонько заговорила она. — Смеёшься? Я в панике! Что я могу думать?! — Вика кусала губы и постоянно поправляла волосы от беспокойства. Она не могла найти себе места. Липкое и противное чувство страха растекалось по её телу в районе грудной клетки. — Вадим знает? — Да без понятия! — разозлённо прошипела Кузнецова. — Он хотел, чтоб мы не высовывались. Просил меня лично. Я вообще боюсь к нему подходить. — Ну, он вроде Морозова не жалует. Может, пронесёт? — Думаешь, из-за своей неприязни к этому человеку, он нам похвальную грамоту вручит за попытку убийства?! Господи, даже звучит ужасно. — Может, всё-таки сходишь к нему? Осуждать или нет — ваше право. Но в тот момент Старковой даже стало легче от мысли, что у Вики с Уваровым завязался «недороман». Ведь не позволит же Вадим умереть ей из-за чьей-то идиотской выходки? А это значит, что у них у всех может появиться шанс. Эгоистично? Да. Но нужно же искать хоть какие-то плюсы в этой не совсем приятной истории. — Я не самоубийца. Сейчас точно не пойду. Только если до крайности дойдёт, тогда... — она замолкла. Крайности допускать не хотелось, но сейчас девушке становилось не по себе от одной только мысли, что ей придётся столкнуться со злющим Вадимом. — Будем надеяться, что Морозов поиграет в палача немного, потешит своё эго и в конце концов передаст нам антидот. После этого разговора Старкова решила навестить ещё одного близкого человека в этой ненавистной школе. В мастерской Никита оказался не один, и Даше пришлось подождать, прежде чем Ольшанский смог оторваться от учеников и уделить ей внимание. — Привет. Ты чего здесь? — молодой человек одарил её тёплой улыбкой. — Попрощаться, — грустно усмехнулась девушка. Никита нахмурился. Он заметил, что с Дашей что-то не так, как только она перешагнула порог его кабинета. Ольшанский постарался прочитать на лице девушки причину её расстройства, но понял, что без подсказки не справится. — В смысле? — Ну, на случай, если Морозов на принцип пойдёт и бросит нас умирать. — Где-то в глубине её души посеялась истерика, а нервное подёргивание губ и смешки на эту совершенно несмешную тему были своеобразной разрядкой, они сдерживали Дашу от эмоционального всплеска. Никита напрягся, и Дашины загадки начали его волновать. — Даш, ничего не понятно. Можешь толком объяснить, что происходит? — А ты что, не в курсе? — Старкова вскинула брови от искреннего удивления. — Я думала, тебе Анна уже всё передала. — Нет, она мне ничего не говорила. Так что, будь добра, чётко и по делу. Выкладывай!***
— Что-то не торопится наша Тамара, — раздосадовано заметила Вера. Володя перевёл взгляд на входную дверь. — Придёт, никуда не денется, — заверил её повар. — К Галине не прийти — себе дороже. И словно в доказательство его слов раздался щелчок дверной защёлки и на кухню вошла Славина. — Галина Васильевна? — окликнула она женщину, а потом увидела, что в помещении была только Назарова с Соколовым. — О, привет. — Привет, — улыбнулась Вера. От Володи послышалось лишь короткое «ага». — А-а вы не видели Галину Васильевну? Пришла смс-ка от неё, что она хочет меня видеть. Вера сделала пару глотков сока и произнесла заготовленную фразу: — Она только что была здесь, буквально 5 минут назад вышла. — Понятно. Ладно, я зайду попозже. — По виду Славиной было понятно, что она не очень-то довольна тем, что её так гоняют по школе все, кому не лень. А у неё, между прочим, и свои личные дела, и серьёзные проблемы имеются. Так что тут и без всяких Галин тошно. — Да ты проходи, подожди её здесь, она сейчас вернётся, — Назарова поспешила убедить медсестру остаться. — Присаживайся. — Тамара приняла предложение коллеги и уселась за стол. — Хочешь соку? Виноградный. Кисленький, как молодое вино. — Звучит заманчиво, — усмехнулась та. — Пожалуй, не откажусь. Учительница истории взялась за ручку графина и наклонила его так, что стоящий напротив Славиной стакан начал наполняться тёмно-красной жидкостью. Медсестра растянула губы в благодарной улыбке и потянулась к налитому женщиной соку. — А я бы сейчас и от настоящего вина не отказалась. Снять стресс после зачёта в 9 классе. Эти юные дарования кого угодно доконают. — Вера стремилась расслабить Тамару непринуждённым разговором. — А недавно, представляешь, нашла у них под партой список прозвищ учителей. Закачаешься, фантазии им не занимать. — Любопытно. — Угу. Конечно, ничего хорошего они о нас не думают. Елена Сергеевна у них — гиена, — Вера проговаривала прозвища, вспоминая абсолютно невыдуманный, написанный кривым почерком список. — Воронцов — тангенс-котангенс, Яна — Несмеяна. Тамара заинтересованно склонила голову на бок. — А как они тебя окрестили? — Оле-Лукойе, — Володя отвлёкся от шинковки капусты и насмешливо взглянул на напарницу. — Хах, почему? Это вроде больше подходит для Ольги. — А здесь глубинный смысл: я им рассказываю истории, а они под них засыпают. Того глядишь, на 8 марта подарят мне разноцветный зонтик. — Да, понятно, — широкая улыбка на лице Тамары постепенно начала угасать: она вспомнила, зачем пришла. — Ну, про своё прозвище я не спрашиваю. Лучше даже и не знать. Ну, ладно, спасибо большое за сок. Я бы ещё поболтала, но... Мне нужно идти. Надо на пару часов смотаться в город. — Славина поднялась со стула и, постукивая каблуками, зашагала обратно к коридору. — Удачи! — кинула ей вслед Вера. — Оле-Лукойе, говоришь? — весело обратился к напарнице повар, пока та напряжённо гипнотизировала оставленный медсестрой стакан. — А меня ты историями не очень-то балуешь. Чувствую тебя обделённым. — Ещё не хватало, чтоб и ты при виде меня начинал храпеть. — Володя обошёл стойку и присел на стул, с которого пару секунд назад встала Славина. — Ладно, давай быстрее, а то и правда Галина вернётся сейчас. Соколов взял стакан, аккуратно придерживая его за донышко и ободок. Мужчина всмотрелся в следы на прозрачном стекле и обрадованно произнёс: — О, отличный отпечаток!***
Почти час прошёл с того момента, как Максим закончил пересказывать события минувшего дня, а Кузнецову всё не отпускала злость. Школьница металась по комнате в негодовании: — Это ж надо было додуматься до такого: убить Морозова! Как тебе вообще в голову такая мысль могла прийти?! — кричала Вика. Она просто пришла в бешенство, когда услышала, что вчера чуть не сотворил Максим. Девушке хотелось рвать и метать. Если бы она могла, то стукнула бы его чем-нибудь тяжёлым! Весь её план трещал по швам. Они с Вадимом только-только начали спокойно разговаривать. Сейчас никак нельзя было подрывать его доверие. Он должен был быть уверен в том, что ребята сидят тихо, поджав хвосты, и ждут. А тут такое! — Я слышал его телефонный разговор, он сказал, что от нас нужно срочно избавиться, — защищал себя Максим. — И ты решил ускорить процесс! Вика уже начала прорисовывать в голове все возможные сценарии развития событий. Что Вадим ей скажет? Будет ли он в ярости? А что случится с ней, раз она не заражена? На какое-то время ученица задумалась, а не его ли распоряжением было лишить ребят лекарства. Страх, паника и тревога бушевали внутри Кузнецовой, выворачивая желудок той наизнанку. — Что мне нужно было делать? Что вы наезжаете на меня? — Морозова-младшего не устраивал тон, в котором с ним говорили, поэтому он тоже перешёл на крик. — Что мне нужно было делать?! Я же его не убил в конце концов! Тошнит от вас, честное слово. — Тошнит его! Да нас всех здесь скоро так затошнит, а потом мы умрём... Спасибо тебе, Макс! — размахивая руками, Вика продолжала выплёскивать всю свою ярость на облажавшегося парня. — Вик, перестань. Макс тут ни при чём, — встала на его сторону Лиза. — Да?! А кто при чём? — Да Морозову просто нужен был повод. С ружьём или без ружья он всё равно что-нибудь придумал, чтоб не давать нам лекарство. Лиза тоже не была в восторге от поступков парня. Но, как говорится, что сделано, то сделано. Сейчас нужно было решать, как действовать дальше, исходя из нынешней ситуации. — Слушай, ты вообще помолчи, хорошо? — вдруг сказал Макс. — Твои адвокатские способности мне не очень нужны сейчас. Виноградова недоумённо нахмурилась. — Ты что имеешь в виду? — А чё ты меня сначала сдаёшь, а потом защищаешь, м? Вика удивлённо вскинула бровь. Ей не понятен был предмет разговора, и она оглядела комнату, чтобы определить, это она одна такая непросвещённая, или ребята тоже не в теме. Андрей был каким-то отрешённым, он совершенно не обращал внимания на очередную перепалку двух друзей. Даша, прикрыв глаза, слегка покачивалась из стороны в сторону, вероятно, пытаясь успокоить себя. А вот на Ромином лице застыла гримаса недовольства, нервозности и лёгкой опаски. — Ты с ума сошёл, Максим? Я тебя никому не сдавала, — потерянно оправдывалась Виноградова. — А откуда Морозов всё узнал тогда? Уж Рома-то прекрасно знал, кто сдал Максима его отцу. Точнее, Уварову. И парень изо всех сил старался не выдать своей осведомлённости, что выходило у него из рук вон плохо. Вслушиваясь в разгорающийся спор Максима и Лизы, он параллельно украдкой поглядывал на Вику. У него из головы не шли слова Алеси. Если Вика тесно связана с Уваровым, то какова вероятность того, что она тоже ведёт двойную игру? Хотел бы он поговорить с ней, но это казалось ему невозможным. Ведь если он хотя бы намекнёт на что-то подобное, то Вика сразу же догадается, что именно он и есть предатель. «А вдруг она уже знает?» Павленко вдруг резко бросило в жар. Настоящий инстинктивный страх завладел им, что сразу же отразилось в его взгляде, и он поспешно отвернулся в сторону, молясь всем богам, чтоб этой резкой перемены никто не заметил. Вика, обратившая внимание на то, как Рома дёрнулся, свела брови к переносице, нахмурившись. — Я не знаю, — Лиза растерянно хлопнула глазами и пожала плечами. — Сколько нам осталось? — вклинилась в разговор Старкова. — Думаю, меньше суток, — отозвалась Вика. Тут в дверь кто-то постучал. А потом, не дожидаясь разрешения, в комнату вошла Анна Михайловна Ольшанская. Андрей поражённо хмыкнул. — Что, пришла добить, чтоб не мучались? — Андрей! — пнула его в бок сидящая рядом Даша. Но Анна пропустила мимо ушей колкости школьника и твёрдо произнесла: — Андрей, можно тебя на минуточку? Все ошеломлённо уставились на Ольшанскую и притихли в ожидании. — Да ладно уж, говори здесь. У меня тут ни от кого секретов нет. — Андрей, пожалуйста, давай выйдем, это очень важно, — попросила его женщина. В руках она сжимала плотно набитую чем-то косметичку сиреневого цвета. Поколебавшись немного, парень дал согласие: — Ну, давай выйдем. Если это важно. — Всем своим видом Авдеев показывал, что делает ей большое одолжение. Никто из ребят даже не попытался задержать парня. Как только Анна и Андрей оказались в коридоре, он раздражённо обрушился на неё: — Что тебе от меня надо? С абсолютно непроницаемым выражением лица Ольшанская молча вытащила из косметички ровно шесть ампул с рубиновой жидкостью и протянула их ученику. Андрей шокировано посмотрел сначала на них, а потом на Анну. Та не стала дожидаться его реакции, а просто вложила ампулы парню в ладонь. Так же без единого слова Ольшанская развернулась и зашагала по коридору.