-x-X-x-
Хм, Жон сделал свой выбор, но им не нужно об этом знать. Им также пока не нужно знать подробности. Потянувшись вниз, Жон обнажает себя щелчком, позволяя своему члену выскочить на свободу прямо перед стоящим на коленях дуэтом матери и дочери. Пирра и Боудикка задыхаются от взаимного возбуждения, их одинаковые зеленые глаза устремлены на бледно-белый член Гримма. Когда их обнаженные груди вздымаются и опускаются от возбуждения, Жон делает шаг вперед и протягивает руку к их головам. — Хорошо. Докажите это. Докажите, как сильно вы меня хотите. Пирра на это обижается. Лейтенант, уже имевшая его раньше, явно недовольна тем, что он заставляет ее проходить через все эти испытания. Но ее мать слишком мила, чтобы не дразнить ее, а Жон не забыл, как Боудикка вмешалась в его попытку уйти из лагеря бандитов Бранвена. Если бы Генерал хоть на секунду послушалась, Жону не пришлось бы брать в заложники ее и ее дочь. За проступки Боудикки он был более чем готов немного поиздеваться над ней. И снова к его удивлению, пока Пирра дуется, Боудикка идет напролом. Мать дуэта первой наклоняется и обхватывает его член своими грудями, правильно определив, как именно он хочет, чтобы они доказали свою готовность подчиниться. Увидев это, Пирра быстро последовала ее примеру, глаза слегка расширились, когда она начала действовать. Очевидно, что молодая девушка не хочет оставаться позади, хотя результатом ее торопливых движений стали стоны их обеих, когда их мягкие, чувствительные груди не только обхватили член Жона, но и врезались друг в друга. У Боудикки, безусловно, более мягкая грудь, но вскоре у обеих твердые соски трутся друг о друга, а когда они наклоняются вперед, чтобы поцеловать член Жона, их губы так же сильно сталкиваются друг с другом. В немалой степени это происходит благодаря самому Жону, который с небольшой улыбкой на лице подталкивает их обеих к месту, чтобы дуэт матери и дочери снова и снова оказывался в трехстороннем поцелуе с его кончиком члена. Он не берет на себя прямой контроль, но его руки над их головами позволяют ему осуществлять своего рода тонкий контроль, когда он сводит их вместе снова и снова, пока они не начинают делать это самостоятельно после определенного момента. Когда они стонут в его член, посылая отголоски по его члену, Жон тоже стонет, наслаждаясь их вниманием. Это очень приятно, получать двойной минет от двух красноволосых женщин. И Боудикка, и Пирра столь же восторженны, сколь и покорны, и красные глаза Жона вспыхивают от удовольствия, когда Гриммфицированный мужчина смотрит на них двоих. Хех, это была ведущая Генерал Мистраля. Их так называемая Королева Победы. И она, и ее дочь принадлежали ему. … С шальной мыслью он посылает Гримм найти Саммер и передать слепой женщине послание. Он не может удержаться. Когда женщины Никос стоят на коленях, выражая ему свое почтение в такой развратной манере, и небрежно обхватывают его член губами и языками… это было слишком. И все же он все еще хотел большего. И он тоже получит еще больше. Саммер требуется время, чтобы прибыть, время, которое Жон использует с большим успехом. Пирра и Боудикка тоже, хотя ни та, ни другая не понимают, что они ограничены во времени. Они продолжают работать над его членом и яйцами, как и прежде, их сиськи скользят то в одну, то в другую сторону, их рты работают над его членом, а их языки в итоге переплетаются друг с другом почти так же сильно, как они облизывают его ствол. Когда Саммер наконец приходит, Жон не теряет времени, притягивая Пирру и Боудикку к своему члену и прижимая их друг к другу так, что их щеки оказываются вровень друг с другом. Их глаза остекленели, лица покраснели, а рты открылись, и обе женщины инстинктивно высунули языки в унисон, как раз вовремя, чтобы поймать поток, когда он начинает кончать на их лица и сиськи. Он покрывает их от лба до сосков, заливая их своим липким, горячим семенем, прежде чем окончательно кончить. Когда он закончил, он ослабил свою хватку на их волосах, наблюдая, как они просто стоят на коленях, пыхтя под завесой его спермы в явном пьянящем возбуждении. — Приведите друг друга в порядок. Ваша новая униформа здесь. Он говорит то, что говорит, не просто так. «Приведите друг друга в порядок». А не «приведите себя в порядок». К их чести, ни мать, ни дочь не колеблясь повинуются. Все это время они уже наполовину целовались друг с другом, а не поклонялись его члену. Когда они поворачиваются друг к другу и начинают слизывать друг с друга его сперму, Жон улыбается. Он видит, что они делают из этого шоу. Что это больше похоже на представление, которое они устраивают для него, чем друг для друга. Но все равно, это очень горячо. Это занимает немного времени, но в конце концов и Пирра, и Боудикка приводят себя в порядок, принимая друг у друга языковые ванны под его пристальным взглядом. Наконец, они отстраняются и с любопытством смотрят на него, уже давно переварив его второе предложение. Как ни странно, у Боудикки в глазах — понимание, в то время как Пирра действительно смущена. — Униформа? Жон ухмыляется и делает жест позади них, заставляя их повернуть головы и посмотреть на Саммер, которая стоит там с двумя свежевычищенными и отглаженными униформами для горничных в руках. Можно было бы задаться вопросом, зачем во дворце вообще нужна униформа для горничных. Во-первых, здесь не было горничных. За чистотой здесь следили Гримм. Но… Жон провел здесь два года, чтобы скоротать время, прежде чем решил заняться чем-нибудь другим. Стало скучно. Он не был уверен, была ли это идея Саммер или Салем. Он знал только, что именно благодаря человеческим связям Салем в Королевствах они получили униформу распутных горничных. Те, что Саммер держала сейчас для Пирры и Боудикки, принадлежали Синдер и ей, но они все равно должны были подойти по размеру дуэту матери и дочери. Когда Пирра покраснела, поняв, что Жон всерьез говорил о униформе для горничных, ее снова опередила мать, которая поднялась на ноги и подошла к Саммер, взяв наряд, который слепая женщина протянула ей. Жон наблюдал, как женщины Никос раздеваются догола, а затем переодеваются в откровенно распутные наряды. Хотя технически верхняя половина одежды была вполне приличной, под ней не было нижнего белья, а юбки были откровенно распутными и скандально короткими. Вскоре Пирра и Боудикка стоят там, как самые новые служанки Темного Королевства Жона, краснея и ерзая в своих сексуальных нарядах… но также с тоской глядя на него, явно надеясь, что он их сейчас трахнет. Однако Жон только один, и он хмыкает, прежде чем бросить на Пирру извиняющийся взгляд. — Саммер, позаботься о Пирре для меня, ладно? Как Главная Горничная, введи ее в курс дела. Боудикка… иди сюда. Пирра дуется, но не поднимает шума, возможно, понимая, что у нее уже была своя очередь с Жоном. С другой стороны, ее матери предстоял первый опыт общения с человеком-гриммом, таким как он, и по тому, как Боудикка шаркает вперед, видно, что она взволнована. Однако она пригибает голову и шепчет под нос. — … да, господин… Жон почти заставляет ее повторить, но решает смилостивиться над ней. И не только потому, что ему очень хочется нагнуть ее. Хотя он так и делает. Как только она оказывается в зоне досягаемости, он хватает ее и толкает к ближайшей стене, заставляя ее упереться в нее руками, пока он вытягивает ее бедра. Она не совсем под углом девяносто градусов, но она определенно изгибается для него, когда он задирает заднюю часть ее юбки, хмыкая на отсутствие трусиков. — Без нижнего белья, горничная? Как это непослушно с твоей стороны. Вместо того чтобы справедливо упрекнуть его в том, что в униформе нет нижнего белья, Боудикка радостно вживается в образ, оглядываясь на него с румянцем. — Простите, с-сэр… Я была плохой служанкой. Пожалуйста, господин… накажите меня, как сочтете нужным… Жон усмехается и хватает ее за бедра, в последний раз дергая назад… прямо на свой член. Она, вероятно, ожидает, что он подастся вперед, поэтому, когда он натягивает ее на свой член, это становится сюрпризом для так называемой «Королевы Победы». Генерал Боудикка, теперь уже его служанка, визжит, когда в нее проникают довольно эффективно. Ее пизда настолько же тугая, насколько и влажная, то есть очень тугая, несмотря на то, что он может эффективно проскользнуть прямо внутрь. Он растягивает ее вокруг своего члена с низким стоном, наслаждаясь тем, как он заполняет ее. Боудикка тоже наслаждается, пыхтя и кряхтя. Жон не может удержаться от любопытства… Она проделала весь путь до армии, чтобы убежать от отца Пирры, и все же так легко сдалась Жону… Поднявшись, Жон схватил ее за волосы и откинул ее голову назад, задавая свой вопрос. — Почему ты так легко поддаешься, Боудикка? Мне любопытно, что у меня есть такого, чего не было у отца Пирры? Если бы ты хотела, чтобы дворянин поставил тебя на место, ты могла бы получить это дома… да? У него, конечно, есть идеи, но в этом-то и смысл. Он хочет услышать их прямо из уст Боудикки. Стоит ли говорить, что Жон не разочарован. — Ннннгх, ч-член для начала, ваше В-Величество~ Жон смеется над этим, а Боудикка мягко улыбается. — Честно говоря, было удивительно, что Пирра вообще была зачата. Без всяких усилий с его с-стороны, уверяю вас. Я сделала… в-всю работу, от начала до конца. Мужская гордость Жона сильно возросла, когда он услышал, как она говорит гадости о лорде Никосе. Возможно, Жон никогда не встречался с этим ублюдком, но после всего, что он слышал об этом человеке, любви к нему точно не прибавилось. — В-Вы также… больше, чем просто д-дворянин, ваша Светлость. Выпустив взволнованный вздох, Боудикка смотрит на него широко раскрытыми зелеными глазами, пока он жестко и быстро трахает ее. — Ты… первый мужчина… который п-победил меня в битве. Жон хмыкает, продолжая входить в нее, продолжая давать ей то, чего она так отчаянно хочет. В то же время он тянется к ней спереди и практичными движениями расстегивает ее топ, отчего пуговицы разлетаются во все стороны, а он снова обнажает груди Генерала и крепко сжимает их. В течение нескольких минут они не разговаривают, а сосредотачиваются на том, как он трахает ее, а она стонет от удовольствия, снова и снова кончая на его члене. Но потом, к его удивлению, Боудикка заговорила. И не для того, чтобы петь ему дифирамбы или просить его трахать ее сильнее. — М-Могу я… задать тебе вопрос, Жон Арк? Наклонив голову набок, Жон моргает и задумчиво хмыкает. Наконец, он кивает. — Можно. Даже получив разрешение, Боудикка долго не решается задать вопрос. Возможно, потому, что Жон не замедляется, чтобы дать ей возможность высказаться, а наоборот, трахает ее еще сильнее, заполняя ее сжимающуюся, истекающую спермой киску мощными, глубокими толчками. Он, конечно, не проявляет к ней милосердия, но Боудикка этого и не хочет. Ей это нравится, он это видит. — Почему… почему у тебя нет, хах, ауры? Этот вопрос заставляет Жона моргнуть и на мгновение замедлиться, хотя он снова ускоряется, как только приходит в себя. Нахмурившись, он смотрит на Генерала, превратившуюся в Горничную, с внезапным любопытством. — Ты видишь, кто я, не так ли? Я Гримм, Боудикка. У Гримм нет ауры. Она оглядывается на него, и, несмотря на то, что он глумливо отчитывает ее, ей все же удается приподнять бровь. — Г-Гримм не… и-имеют членов, ваше величество. И-Или титулы. Или, ннгх, способности к речи. … Ну, она не ошиблась. Она вполне могла бы, но не ошиблась. Они с Салем были единственными разумными Гримм, о которых знал Жон. Единственные двое, способные говорить. И уж точно только они двое способны к деторождению и сексу. Хотя это наводило на мысль о создании Гримм с гениталиями. Жон вздрогнул от этого мысленного образа и тряхнул головой, чтобы прогнать его из своего сознания. Это была плохая мысль. Пока они с Салем могли контролировать Гримм и удерживать их от нападения на остатки человечества, но если с ними двумя что-нибудь случится, Гримм снова вырвутся на свободу, и любые… эксперименты такого рода будут еще хуже, чем их бесполые собратья. Тем не менее, он сбился с пути. Слова Боудикки действовали на него, он мог это признать. Наконец, он начал замедляться, его член все еще входил и выходил из прекрасной девицы, но уже не так быстро, пока он размышлял над ее вопросом. Обладал ли он способностью к ауре? А Салем? Вернее, у Салем уже была аура, а он был единственным, у кого ее не было? Честно говоря, он никогда не спрашивал, но если у нее и была аура, он никогда не замечал ее раньше… так что, вероятно, у нее ее не было. Но тогда… В конце концов, он решает быть честным с Боудиккой. Назовите это прихотью, но, как ни удивительно, он доверяет ей это знание. — … Я полагаю, что потерял свою человечность до того, как моя аура смогла пробудиться. Я никогда не думал об этом раньше, но, как ты прекрасно знаешь, аура мне тоже никогда не была нужна. Боудикка краснеет при напоминании о своих… многочисленных потерях от его рук. Она кивает головой, а затем прикусывает нижнюю губу в раздумье. — Но… что, если бы она у тебя все равно была? Он понимает, как она смотрит на него, что она предлагает. Пробудить его ауру, прямо здесь и сейчас. Жон моргает по-совиному и замирает, погрузившись в сжимающуюся пизду Генерала, превращенную в горничную. Его первая мысль — что Боудикка вообще хочет получить от этого, но, честно говоря, это невероятно очевидно. Она хочет, чтобы он был еще сильнее, чтобы она чувствовала себя еще меньше и слабее рядом с ним. Женщина с таким сильным фетишем унижения, как у нее, но и с таким мощным телом, как у нее, сделает все, чтобы единственный мужчина, способный покорить ее, стал еще сильнее, не так ли? И все же, что случится, если он позволит ей попытаться пробудить его? Жон не знал. Когда-то он был человеком. И человеческая часть в нем долгое время была столь же распространена и влиятельна, как и часть Гримма. Вопрос был в том… готов ли он позволить ей попробовать?-x-X-x-