-x-X-x-
В конце концов, Жон принимает решение. Компромисс, который, скорее всего, никого не обрадует. — Отлично. Ты хочешь, чтобы Жак умер? Он умрет. Глаза Уиллоу загорелись, пьяная женщина выглядела в полном восторге от его капитуляции. Однако это продлилось не долго: Жон протягивает руку и прямо на месте усиливает ее ауру. Его руки хватают ее за руки, и она вздрагивает, когда он направляет свою ауру на ее. Он делает это не просто так. В частности… он выводит вино из организма. Возможно, известие о пропаже дочерей и отрезвило бы ее, но Жон не собирался рисковать. Только убедившись, что Уиллоу больше не опьянена, он отступает. Но не раньше, чем он дал ей еще немного сверху, оставив ее смотреть на свои руки светящимися белыми глазами. — Я… Я никогда не чувствовала себя так раньше. Ч-Что ты со мной сделал? Жон слегка улыбнулся. — Дал тебе небольшой толчок. Ты чувствуешь себя сильнее, Госпожа Шни? Более мощной? — Д-Да… это невероятно. Ее голос наполнен удивлением и благоговением, когда она смотрит с рук на него. Улыбка Жона становится решительно мрачной. — Хорошо. Потому что я не собираюсь убивать твоего мужа за тебя, Уиллоу. Если ты хочешь смерти Жака Шни… ты сделаешь это сама. Глаза Уиллоу при этом чуть не выскочили из глазниц. Матриарх Шни на мгновение застывает в его объятиях, а затем начинает дрожать. — Ч-Что? Глядя ей в глаза, Жон не дрогнул и не отшатнулся. Если Уиллоу хотела этого… если она действительно хотела этого, она должна была сделать это сама. Не потому, что Жон был брезглив или что-то в этом роде… сейчас он убил бы Жака при первой же возможности. Этот человек был мерзавцем, и все, что Жон видел, заставляло его думать, что, в конце концов, убийство Жака ничем не будет отличаться от убийства других людей. Например, того лысого бандита из племени Бранвен. В конечном счете, эти два человека ничем не отличались друг от друга. В конце концов, они оба были отъявленными негодяями. Дело было лишь в масштабах. И все же, если Жон убил Жака ради Уиллоу, то он не сомневался, что Матриарх Шни никогда по-настоящему не оправится. Если он будет сражаться за нее, она никогда не сможет преодолеть все те травмы и боль, которые Жак Шни причинял ей на протяжении многих лет. Уиллоу нуждалась в этом. Отведя взгляд в сторону, Уиллоу на мгновение задрожала как лист, а затем затряслась всем телом. — Я не м-могу… У меня не хватит сил. Очень показательно, что она отказывается не потому, что не хочет его убивать, а потому, что считает, что у нее не хватит на это сил. Предложение Жона просто убить Жака возникло не на пустом месте. Алкоголичка явно часто думала об этом, возможно, даже планировала это в своей голове. А может, и не планировала, так как не думала, что сможет это сделать. Вот только… Жон знал, что она сможет это сделать. Более того, у него уже была идея, как она это сделает. Уиллоу Шни будет… легко избежать наказания за убийство своего мужа. Болезненно легко. Как она этого не замечала, он мог только предполагать, что это было результатом ее травмы, многолетнего ощущения себя слабой по сравнению с Жаком. Ее муж убедил Уиллоу Шни, что она — ничто, но на самом деле… она была всем. Она была претендентом Жака на власть, на влияние. Ей просто нужен был соответствующий… толчок. — Ты сделаешь это, Уиллоу Шни. Ты убьешь его… ради своих дочерей. Уиллоу вздрогнула и посмотрела на Жона широкими, почти обвиняющими глазами. — Ч-Что? Но ты же сказал, что не причинишь вреда ни одной из них. — А я и не собираюсь. Ты убьешь Жака Шни ради Винтер и Вайсс. Потому что до сих пор ты подводила их обеих как мать. Устранив из их жизни жестокого, чудовищного отца, ты начнешь заглаживать свою вину перед ними обеими. Вот почему ты собираешься убить своего мужа. Уиллоу цепляется за каждое его слово. Она хочет это сделать. Он видит это в ее глазах. И все же… — К-Как? Жон улыбается… и рассказывает ей.-x-X-x-
На то, чтобы все устроить, ушло несколько дней, но в конце концов им это удалось. Жон помогал в некоторых мелочах, расчищая путь для Уиллоу и в итоге приводя ее туда, куда нужно. Первоначальной идеей Жона был пикник. Но, как оказалось, это была лишь причудливая мечта. Хотя поместье Шни было огромным и включало в себя несколько садов и, по крайней мере, два разных лабиринта из живой изгороди… заставить Жака Шни оторваться от работы настолько, чтобы устроить пикник на всю катушку, было практически невозможно. В итоге они остановились на прогулке по садам, и даже это заняло несколько дней, в течение которых Уиллоу Шни появлялась в офисе Жака совершенно трезвой и вела себя как можно более любвеобильно, пока это не сработало. Но это сработало. И вот они здесь. — Спасибо, что согласились на эту прогулку, Жак. Все, что мне было нужно, — это минутка вашего времени. — Хмф. Я так и понял, когда ты появился без бокала вина в руках. В чем дело, женщина? Ты пытаешься заманить меня в свою постель ради четвертого ребенка? Если Винтер и Вайсс оказались полными разочарованиями, то Уитли, похоже, развивается неплохо. Я не уверен, что четвертый ребенок будет необходим в данный момент. Уиллоу замирает на мгновение, и даже Жон приостанавливается, чтобы убедиться, что ничего не случится. Проклятье. Жак и вправду был кретином, не так ли? Какой муж может говорить о том, что его жена «соблазняет», в таком обвинительном тоне? Если бы поблизости была бутылка с вином, Жон мог бы сказать, что Уиллоу откупорила бы ее и выпила, так сказать, прямо из источника. Может быть, и хорошо, что идея с пикником все-таки оказалась неудачной. — … Нет, я не стремлюсь к четвертому ребенку, муж. Хотя, если говорить о наших дочерях… вы что-нибудь слышали о них в последнее время? Жак на это усмехается, его кустистые белые усы шевелятся на верхней губе, как сердитая гусеница. — С чего бы это? Единственная причина, по которой я просто лишил их наследства, а не отрекся от них полностью, — это ты, женщина. Я не хочу иметь ничего общего ни с одной из этих предательниц нашей семьи. И снова Уиллоу напряглась, эмоции промелькнули на ее лице. Но после короткой паузы она продолжает вести Жака по саду… все глубже и глубже, до самого края сада, почти до границы поместья Шни. Только когда они приблизились к конечной цели, Уиллоу снова заговорила. — Понятно. Значит, ты не знал, что они пропали. Ты даже не знал, в какой опасности они находятся? Это заставило Жака остановиться и повернуться лицом к жене. — Что, прости? Пропали? О чем ты говоришь, Уиллоу? Подумай! Хм, я мог бы поклясться, что ты была трезвой, но… Уиллоу сердито скрипит зубами. — Я трезва, Жак. Настолько трезва, насколько я когда-либо была и когда-либо буду. И вряд ли я когда-нибудь снова возьму в руки бокал с вином. Не тогда, когда на кону стоят наши дочери! Генеральный директор ПКШ выглядит сейчас крайне озадаченным… но, конечно, Жак Шни не из тех людей, которые изящно принимают растерянность. Нет, он из тех, кто приходит в ярость, когда не понимает, что происходит. С рычанием он делает шаг вперед и бьет Уиллоу по лицу. Ш-ШЛЕП! Жон чуть было не вмешался… но в конце концов не сделал этого. Потому что, во-первых, он знает, что Жак не причинил Уиллоу никакого вреда. Видите ли, в этом-то все и дело. Уиллоу Шни, может, и не была опытной охотницей, но аура у нее была разблокирована, и она даже умела пользоваться своим Проявлением. Это был тот же самый дар, что и у всех членов семьи Шни… Глифы, в частности, Разновидность Призыва. С другой стороны, Жак никогда не открывал свою ауру. Когда Жон впервые узнал об этом, он был весьма удивлен. Такой могущественный и влиятельный человек, как Жак Шни, просто… отказался от такой базовой защиты? Как, черт возьми, Белому Клыку не удалось убить генерального директора ПКШ в самый разгар их террористической деятельности? Просто его охрана была настолько хороша, полагал Жон. Вот только… здесь, в поместье Шни, охрана была больше направлена наружу, чем внутрь. И Жак не брал с собой телохранителей повсюду. Тем более на импровизированные прогулки по саду с женой. Уиллоу поворачивает голову от удара Жака и подносит руку к щеке. Однако с того места, откуда он наблюдает за происходящим, Жон видит лицо Матриарха Шни. Она поднимает руку не от боли, а скорее от удивления, что боли нет. Жак ударил ее не в первый раз… но Жон подозревает, что это первый раз, когда Уиллоу Шни поняла, как мало Жак может причинить ей боли. Медленно выпрямившись, Уиллоу смотрит мужу в глаза, что явно застает его врасплох. Вероятно, он не привык к тому, что жена в ответ на его грубость сразу же бросает на него взгляд, а не убегает топить горе в бутылке с вином. — … Меня всегда интересовало, почему ты никогда не открывал свою ауру, Жак. Может быть, просто потому, что ты знал, что тот, кто поможет тебе это сделать, увидит под ней тебя настоящего? Ты боялся, что они узнают в тебе монстра, которым ты являешься? — Что? Что это за вопрос, женщина? Ты…! — Это не имеет значения. Уиллоу поднимает руку, и ее глаза светятся белым светом. Даже с усилением ауры, которое дал ей Жон, глиф, который она призывает в воздух, колеблется от явного недостатка практики. И все же… иногда дополнительная сила — это все, что нужно, чтобы стряхнуть ржавчину и преодолеть ее. Жак делает еще один шаг назад, когда из глифа стремительно поднимается белый светящийся Бурбатуск. Глаза мужчины расширяются, когда он, наконец, осознает ситуацию, в которой оказался. — Ты-урк! Прежде чем он успевает произнести хоть слово, глаза Уиллоу вспыхивают, и призванный Гримм бросается вперед. Светящиеся белые клыки Бурбатуска вонзаются в пиджак Жака Шни, зарываются в его грудь и сразу же пронзают сердце. Бизнесмен понял, что никакие деньги и политическая власть не спасут от настоящих опасностей этого мира… и что в аду нет такой ярости, как у презренной женщины. Уиллоу удается удержать призыв лишь на мгновение, после чего Бурбатуск быстро растворяется, и ее глиф тоже исчезает с лица земли. Но дело уже сделано. Жак Шни падает на колени, из огромных ран на его груди и в уголке рта сочится кровь. Его глаза обвиняюще смотрят на Уиллоу в последний момент, после чего он падает на землю спиной вперед и умирает. Долгое время Уиллоу просто смотрит на его тело, и Жону становится интересно, не придется ли ему вмешаться. Он готов вмешаться, если понадобится, если Уиллоу впадет в кататонию или просто не сможет выполнить оставшуюся часть их плана. Но… нет. Медленно, торопливыми шагами, Матриарх Шнее, а ныне вдова, подходит к трупу Жака. Она долго смотрит на него, пока неверие на ее лице не сменяется облегчением. Затем она торопливо оглядывается по сторонам, как бы желая убедиться, что никто не видел ее поступка. Никто не видел, Жон в этом убедился. Единственным свидетелем ее убийства был он. Проходит еще немного времени, и Уиллоу Шни падает рядом с телом своего мужа, положив руки на его окровавленную грудь и откинув назад голову, и кричит. — БЕЛЫЙ КЛЫК! НАПАДЕНИЕ БЕЛОГО КЛЫКА! ПОЖАЛУЙСТА, КТО-НИБУДЬ, ПОМОГИТЕ! ЖАККИ! ЖАККИИИИ!!! Крики Матриарха Шни разносятся с легкостью, и вскоре можно увидеть, как люди покидают поместье, спеша к ней на помощь. Жон еще некоторое время наблюдает за происходящим, а затем покидает место происшествия, возвращаясь на свой «пост», чтобы сохранить прикрытие. Теперь все зависело от Уиллоу. Если она расколется и признается в содеянном… что ж, это будет проблематично. Но он все равно был рад такому выбору. Жак был мертв. А Уиллоу была единственной, кто совершил этот поступок. Возможно, это был не самый трудный путь, но и не самый легкий. А вот что будет дальше… это будет очень трудно.-x-X-x-
Вечером, когда все утихло и Уиллоу наконец-то осталась одна, он вернулся в ее спальню. Она сидела у камина в своей спальне и смотрела на пламя, ожидая его. Жон знает, что она ждет его, потому что, как только он останавливается рядом с ее креслом, она говорит. — Это… это было так просто, как ты сказал. Все это время… все эти годы я боялась его, но на самом деле я никогда не была слабее. Я всегда была сильнее его. Физически… да. А ментально? Нет, Жон так не считает. Но вслух он этого не сказал. Вместо этого он молчит, глядя на пламя. — Ему было все равно. Я сказала ему, что его дочери пропали, а ему было все равно. Он даже не дал мне шанса сообщить ему, что их исчезновение скрывают военные. То самое учреждение, на котором он так нажился. Человек, Генерал Айронвуд, которого он так долго поддерживал. Уиллоу скрипит зубами, вцепившись в ручки своего кресла. По правде говоря, она выглядит полубезумной. Как будто она наконец-то пробудилась от окружающего мира после долгого, беспробудного сна. И в каком-то смысле так оно и есть, не так ли? Она, наконец, осознала, насколько все испортилось за время ее эмоционального отсутствия. И все же… Жон не может не знать, что он заставил ее сделать сегодня. — Вы хотите, чтобы я остался или ушел, Госпожа Шни? Уиллоу удивленно подняла на него глаза и нахмурила брови. — Ч-Что? Наклонив голову в сторону, Жон одарил вдову Шни сардонической улыбкой. — Я только что практически заставил тебя убить собственного мужа, Уиллоу. Пусть он был куском мусора, но я все равно сделал тебя убийцей. Конечно, мне будет нужно кое-что от тебя… кое-что, о чем я попрошу, когда придет время. Однако, если вы не хотите, чтобы я был здесь и помогал вам в ближайшие дни, я пойму. Если вы считаете, что справитесь с советом сами, если вы думаете, что мое присутствие только усложнит ситуацию… Я пойму. Уиллоу быстро моргает, а затем снова смотрит на пламя и в задумчивости покусывает нижнюю губу. Жон терпеливо ждет рядом с ней, готовый дать ей все время, чтобы ответить ему. Ему не нужно было держать ее за руку в этот момент, не сейчас, когда ее муж мертв. Так что если она захочет, чтобы он ушел, он уйдет. Но это будет ее выбор, так или иначе.