Звёздный Ковчег

      Когда солнце лучами едва касается горизонта, сжигая ночь, остаются последние минуты для наслаждения звёздами. Юнги воспользовался случаем, всматриваясь в брешь между деревьями и тентом, и различил серебряные точки на небе. Они напомнили ему Тэхёна: яркие, недосягаемые и окружённые тьмой. Очень жаль, что Тэхён не живёт без темноты вокруг себя. Со светом он попросту сольётся и станет невидимым, а люди видят лишь тьму возле него, не замечая, какой же он светлый. Они жалят его словами, проклятиями и обвиняют в боли, но более сделать ничего не могут, потому что он недосягаем для человечества. «Гют» — назвали бы его магюты, если бы не употребляли слово «смерть» в значении «убить». Бесконечно бегают и орут «Гют! Гют!», как гуси, а сами умирают первыми. Юнги их не понимает и не пытается, потому что ему с ними не жить и не делить их быт. А с Тэхёном коротать годы жизни под одной крышей, если Чонгук не выгонит со службы, поэтому над парнем можно заморочиться. Рядом зашевелился Чимин. Лёжа на соседнем матрасе, он тяжело ухнул, протяжно простонал, и в его желудке раздался утробный бульк. Парень до глубокой ночи пил, о чём-то думал и заснул, поверженный вином. Теперь ему плохо: работа измученного желудка приостановилась, тошнота подкралась к горлу, а в ушах заиграли сотни маленьких колокольчиков. Организм запой не простил, и Чимин, вскочив на ноги, приложил ладонь ко рту и выпрыгнул из повозки. Ему в последние минуты звёздного неба нет дела до природной красоты. Юнги не удалось привыкнуть к круглосуточным выпивкам парня, но вчера, ложась в постель, невольно подумал, что перед сном не хватает неиссякаемой болтовни под боком. Непривычно видеть задумчивого Чимина, который будто горе заливает или пытается напиться до смерти, чтобы умереть пьяным и счастливым. Или же Юнги попросту нуждается в разговоре о пустяках, лишь бы не погружаться в мысли о замершей жизни, едком одиночестве и лихорадочных ежедневных тревогах. Чимин точно выслушает, но, видимо, ему самому с трудом даются размышления о личных проблемах. После очередного приступа рвоты в кустах, Юнги нахмурился и повернул голову в сторону звука, сталкиваясь взглядом с сундуком. — Прекращал бы пить! Чимин, стоя раком под кустом, тыльной стороной ладони вытер слёзы с щёк и крикнул в ответ: — Зачем? У Юнги нет ответа. Он может рассказать про вред здоровью, неприятный процесс рвоты, замедление реакции тела и ещё длинный перечень негативного влияния алкоголя на тело человека. Но какой в этом смысл, если Чимин сам прекрасно осведомлён о последствиях запоя? Если ему комфортно в состоянии алкогольного опьянения и вполне устраивает утренняя рвота, то хоть на цепь его сажай, а он не изменит своего отношения к вину. Лучше вовсе промолчать, чем с самого утра читать морали тому, кто едва дышит и неустойчив на ногах. Возможно, голова болит в придачу. Юнги никогда не напивался до тошноты, поэтому, хоть сочувствует Чимину, целиком его понять не в состоянии. — Ты переживаешь? — Чимин улыбнулся, снял с ветки трусы и принялся одеваться. Юнги заботится об отряде, поэтому, как бы он ни отделял от него Чимина, всё равно природная потребность хлопотать над кем-то взяла вверх. Легко в этом не признаться, поэтому Юнги придумал оправдание: неприятно спать рядом с источником перегара. Вот бросит Чимин пить, тогда и сон у обоих улучшится. Врал и не краснел. Плохо спал Юнги не из-за Чимина, однако парень в спор не влезал, потому что мысли мужчины заняты личной проблемой, а не алкоголизмом посторонних. Чонгук позволяет Чимину вести себя вольно и независимо от отряда, поэтому у Юнги нет права отчитывать парня за непристойное поведение. — А ты не такой уж заядлый зануда, — Чимин взобрался на повозку и первым делом выпил вино. Комплимент не оценили, а значит, настал час, когда необходимо вынудить Юнги принять лестные слова. Невозможно смотреть на его задумчивость, направленную небу, и игнорировать лёгкую грусть перед рассветом. Поскольку Юнги лежит в доспехах, Чимин посчитал, что он не приступает к работе из-за тревоги за плохое состояние молодого пьяницы. А раз так, значит, необходимо поднять ему настроение, показать, что не всё так плохо, как кажется, и поделиться маленькой радостью в виде встречи нового дня. Нельзя же относиться к жизни настолько серьёзно, что даже некогда улыбнуться. Юнги — личность отталкивающая. Вива с ним не общается, потому что он молчаливый, Бон избегает с ним встречи, объясняя, что рыцарь пахнет пылью, а Чимин всегда пьяный, поэтому ему в роли собеседника сгодится и молчун. Пусть только эмоции проявляет, чтобы видеть реакцию на беседу. За ними парень пополз к Юнги. Надев возле него штаны, Чимин резко повалился на доспех Юнги и уткнулся носом в сталь, с улыбкой бормоча, что должен кое в чём признаться. Странно это — зваться соседом Чимина. Парень не надоедливый, а Юнги всегда казалось, что алкаши — несносный слой населения. То похмелить их надо, то на выпивку подать, то валяются посреди дороги, то ссут под себя, то нарушают общественный порядок. Чимин не такой. Возможно, это связано с выносливостью к алкоголю, а, может, он сам по себе не буйный человек. — Я поспорил с Тэхёном на желание, — копошился на доспехе парень, а Юнги равнодушно наблюдал за его мелкой суетой и плавно покачивался под ним. — Если он поцелует Высочество, я пляшу под его дудку. Если первым я поцелую тебя, тогда Тэхён исполняет моё желание. Слыша слово «поцелую», в груди Юнги поднялся вихрь бунтарства, и мужчина, схватив ножны, вытащил меч, угрожая убить. — Не лезь ко мне, обрыган! — командный голос прозвучал возле Чимина, но цели не достиг, разбиваясь на входе слухового аппарата парня. Чимин хихикнул шкодливым ребёнком и от удовольствия сморщил нос, зажмурил глаза и похлопал ладонью о нагрудник. Наконец-то Юнги проявил эмоцию и пусть с негативом, но обратил внимание на собеседника. Слабый диалог постепенно налаживается, Юнги не спускает взгляд карих глаз с парня и контролирует его движения, особенно губы. Пусть попробует приблизить их к лицу мужчины, и Юнги за себя не отвечает, потому что спать в одной повозки не равносильно заниматься любовью. — Не собираюсь я с тобой целоваться, — приподнимался Чимин. — Мне необходимо, чтобы Тэхён поцеловал господина Чона, а ты просто мне первым на ум пришёл. В самом деле, не с дедом Ю мне целоваться! Игры Чимина Юнги не интересуют. У пьяных множество развлечений, которые навязывает алкоголь, однако вчера парень сражался как трезвый, несмотря на выпитые бурдюки с вином. По его движениям в бою видно, что он не обучен драться в паре и тем более в толпе, но в стороне не стоял и стремился помочь товарищам. А после победы над магютами, Чимин вновь приобрёл хмельной вид и пьяный задор. Ещё и зелёную тряпку с собой прихватил. — К чему такая бурная реакция? — Чимин положил свою ладонь на руку Юнги и плавно опустил меч, после чего медленно положил его рядом с матрасом, при этом не отрывая взгляд от лица мужчины. — Или ты боишься, что одним поцелуем наш маленький контакт не окончится? Он лихо сел на Юнги, и у мужчины взгляд окутался лёгкой тревогой. Чимин что-то говорит, но его голос неразборчиво воспринимается слухом Юнги. Каким бы смелым и отважным ни славился рыцарь, его тело окаменело от вида полуголого парня, а взгляд приковался к его груди. Солнце медленно встало за горизонтом, его лучи пробились сквозь листву и частично осветили бёдра Чимина, а лицо, на котором сияла немного захмелевшая улыбка, и плечи остались в полутени, придавая парню мистический огненный оттенок. У Юнги сознание полетело в пропасть, сердце с острой болью дало трещину на старых шрамах и мгновенно поглотилось кровью. От боли Юнги прекратил дышать и с настороженностью наблюдал, как Чимин безрассудно взял его руку, коснулся своего тела и плавно поднял ладонь вверх к груди. Руки Юнги одеты в перчатки, однако ему казалось, что парень горячий, как лучи полуденного солнца, и шёлковый, как накидка Вивы. Когда пальцы поднялись к соску, Юнги испугался до сдавливания солнечного сплетения, резко дёрнулся и с силой оттолкнул Чимина. Парень кувыркнулся назад и свалился с повозки на траву. Меньше всего от Юнги ожидалась агрессия. Казалось, ему проще уйти от конфликта, чем его разжечь, а на деле — возмутил Чимина. Парень перевернулся на живот, приподнялся на колени и почесал ушибленное правое плечо. Неудачное приземление отразилось покалыванием в суставе, однако отругать Юнги — дело первой важности. Заодно появилась возможность под видом ссоры сказать пару язвительных предложений, чтобы посмотреть, как рыцари злятся и сдерживают злость одновременно. Чимин подошёл к повозке и осторожно заглянул, проверяя настроение Юнги, затем моментально прекратил улыбаться и почувствовал вину. Должно быть, он сунул нос в ту самую пыльную комнату, про которую говорил Бон, потому что Юнги сел возле мешков и глубоко дышал, словно пробежал в доспехах несколько километров. Невинный жест на теле Чимина нарушил тихое существование Юнги, пробил его капсулу уюта и выплеснул наружу то, что сдерживалось глубоко в сердце. Чимину стыдно за себя, но не существует слов, которые загладят вину. Можно простить толчок в спину или упущенную на ногу тарелку, но душевные страдания — никогда. Рану на теле легко залечить, а внутреннюю боль человек сам сглаживает, успокаивает, прячет в тёмных углах сердца и сознания, учится с ней жить и пытается от неё отвлечься, поэтому обидчику нет прощения. — Я представить не мог, что причиню тебе вред, — тихо признался Чимин и залез в повозку. — Тэхён сказал, что у тебя такая же проблема, как у меня, поэтому я сел на тебя, чтобы проверить. Я понимаю, что стал тебе ещё более ненавистен, — он спешно собирал в платок привычные предметы для бритья и умывания, не забыв зеркало и рубашку. — Сегодня вечером буду спать в кустах. Возле матраса лежит меч, и Чимин вовсе решил сторониться Юнги. Что бы ни случилось, рыцарь не оставит оружие, всегда готовый защищать свою жизнь и господина. Разве что проигрыш в честном поединке вынудит бросить меч, но не дальше своих ног, а сейчас Юнги чувствует себя настолько плохо, что не обратил внимания на пустые ножны. — Что произошло? — голос Чонгука напугал Чимина, а у Юнги не хватило концентрации, чтобы собрать воедино хаотично взмывающие в сознании мысли. Чимин сел на ноги, опустил плечи и признался в грубости по отношению к Юнги. Виновен не алкоголь, а дурной парень, который не видит границ допустимого поведения, игнорирует разницу в возрасте, общается со старшими как с ровесниками, позволяет себе развратное поведение и помешал постороннему человеку отдохнуть перед сложной работой. Если Его Высочество посчитает нужным, Чимин готов понести наказание. Наклонив голову, парень ждал вердикт. Он показал себя с плохой стороны. В таких случаях отец говорил, что сын позорит великое имя Бога войны, и отправлял тренироваться, чтобы мальчишка думал о сражениях, а не баловстве. Чимин вырос и позволил себе распоясаться, вершить свинские поступки и не считаться с чужим мнением. Виноват и признаёт, что слишком заигрался, словно Юнги ему брат родной и обязан прощать гнусные выходки. — Смерть — лучшее наказание, — Чонгук сложил руки на груди и напомнил: — Ты скоро умрёшь, поэтому сполна заплатишь за все поступки. Теперь оставь нас. Чимин схватил вещи, яблоко и выскочил из повозки, после чего громко позвал Бона, чтобы не скучно провести время возле Терим, а заодно покормить горгулью. Юнги хмыкнул, поражаясь простоте характера парня. Нагадил в душу, но продолжает жить своей жизнью и берёт от неё сполна, не задумываясь над судьбой. Кажется, ему признаться в ошибке проще простого, а смириться с ней — так же легко, как сходить умыться. — Любите вы добивать, — тихо проговорил Юнги, прикрывая ладонью лицо и устремляя взгляд налево, чтобы Чонгук не увидел влажные ресницы. — Почему тебе его жаль? — Чонгук не сдвинулся с места, не намереваясь задерживаться возле повозки. — Я ощутил весь твой ужас, который зародился в тебе за долю секунды, а ты не в состоянии разозлиться на Чимина, который вселил в тебя этот страх. Мысленно Юнги посмеялся над собой. Смех сквозь слёзы — признак морального упадка и усталости. Для мужчины встряска нервов произошла внезапно, неожиданно для мозга и нарушила сонное состояние эмоций. Жуткое чувство — смесь ужаса и боли с запахом адреналина. Юнги казалось, что он умрёт, но, наоборот, жизнь приблизилась к нему. — Он заставил меня почувствовать себя живым, — еле слышно прошептал Юнги, стыдясь признаться в душевном нарушении баланса. Чонгук давно заметил, что люди сделали из Юнги марионетку принца, а дыхание жизни перекрыли из-за личных амбиций. Юнги, как заведённый, выполняет работу, игнорируя календарь, жизнь и себя. Чимин, наоборот, спешит встрять туда, куда встревается, и не важно, что за этим последует. Сегодня утром неудачно столкнулись два противоположных взгляда на жизнь, и спящий мир Юнги не успел дать отпор быстрому потоку эмоций Чимина. Юнги привык слышать в свой адрес упрёки, обвинения и брань, поэтому ему давно не обидно. Грубые слова в его буднях — обычное дело. Уже не гложет обида, и выработались иммунитет и холодность к оскорблениям. Но Чимин причинил боль, превосходящую привычную в десяток раз. Каждый нерв тела отозвался колючей молнией и встряхнул сознание, как пыль со старой вещи. Если бы Юнги в тот момент не оторопел, кричал бы от ужаса. — Мне больно, — шептал Юнги, сердце которого вывернулось постиранным бельём, — значит, я живой. Лет десять или двенадцать назад он бы не оттолкнул от себя Чимина, пользуясь податливостью парня, а теперь заботится о его душевном спокойствии, потому что на собственном опыте знает, как важно беречь внутренний покой от тревог. Скорее всего, Юнги повзрослел, ценности поменялись, и настал возраст, когда ум берёт верх над желаниями. В Чимине горы эмоций, из-за которых он порой то болтает без устали, то носится по окрестностям, как в жопу ужаленный. Возможно, алкоголь притупляет настрой дарить округе внутреннее сумасшедшее настроение, поэтому, зная свой характер, парень беспробудно пьёт. — Сегодня нам необходимо приблизиться к ведьминому щиту, — переходил к делам на день Чонгук, — поэтому сократим количество остановок. За щитом магюты не смогут нас настигнуть без вожака, а значит, отстанут от нас на пару дней. Он улыбнулся, когда Юнги повернулся к нему и послушно кивнул. Душа наизнанку выворачивается от воспоминаний, но настолько легко дышится, что невольно вспомнился Бон. Горгулья всегда говорит правду, и в отношении Юнги она не ошиблась: поток свежего воздуха поднял в сердце пыль. Из-за этого больно и в то же время приятно до лёгкой щекотки. Огорчает лишь тот факт, что постепенно жизнь от Юнги отдаляется, пыль оседает на старые раны, мир мужчины вновь замыкается, и за его дверью остаётся мерзкое чувство новых проблем. Чимин забыл залечить рану на сердце мужчины, сбегая от преступления. И вновь Юнги придётся тратить время для смирения с ещё одной болью. От Бона новый запах Юнги не ускользнул. Нос-пуговка активно работал ноздрями, боролся с зудом, и горгулье пришлось сесть на плечо Чимина, вцепиться присосками в кожу и почесать короткими коготками морду, чтобы не чихнуть. — Такой молодой, — морщился Бон, почёсывая нос, — а уже профессиональный садист. Чимин на него оглянулся и без слов указал на себя пальцем, единым вопросом во взгляде всматриваясь в существо. Бон кивнул и вытянул лапу к яблоку, намекая на еду. Раз позвал горгулью прогуляться, значит, надо покормить. — Сам ты садист, — парень подал ему кусок фрукта, и маленькие лапки моментально обхватили еду. — Я даже не представлял, что Юнги шарахается от парней. Бон его обозвал глупцом, но получилось шепеляво из-за набитых яблоком щёк. В придачу он чавкает возле уха Чимина, что раздражает. Вроде, зверёк маленький, а звуки издаёт на всю Ирель. — Не парней он боится, а влезть в чью-то жизнь, — Бон вытер липкие лапы о белую шерсть и жестом поторопил Чимина подать следующую порцию завтрака. — Если бы ты с людьми чаще общался, они бы тебе регулярно плевали в душу и срали на голову, и ты бы понял состояние Юнги. Но тебе, балбесу дикорастущему, далеко до ума взрослого мужчины, который всегда на виду у людей. Мало того, что Чимин не понял смысл его слов, так ещё и обидно стало то ли от собственного непонимания, то ли в речи горгульи действительно таится что-то оскорбительное. Чимин не отрицает молодость и оправдался тем, что не подозревал о боязни Юнги. В самом деле, разве кто-то догадается, что у тридцатилетнего рыцаря с военным опытом есть страх перед сексом? Абсурд, какой спьяну не привидится. Бон забрал очередной кусок яблока и попросил парня не судить по себе. Для Чимина тридцатилетние люди — мудрые старики с густой бородой до пят и с косматыми бровями. Но в тридцать лет наступает второй переходный возраст, меняются мышление и организм, появляются новые ценности и увлечения, а гормональный бум уходит в ожидание сорокалетия. И лишь двадцатилетний дурак прыгнет на первого свободного мужчину из желания перед смертью унять пламя страсти в груди и напряжение в штанах. — Хочешь тридцатилетнего? — Бон покосился на Чимина, сомневаясь, что парень его послушается. — Думай, как тридцатилетний. Юнги уберёг тебя от вреда, а ты не соизволил обсудить с ним это. Некогда обсуждать: отряд скоро отправляется в дорогу, Чимин пообещал оставить Юнги в покое, а смерть не за горами. Со вторым пунктом парень поторопился, о чём сожалеет. Чимин соврал Юнги, и не сможет он игнорировать присутствие рыцаря в отряде. Тэхён слишком заинтересовал Чимина, когда говорил про одну беду мужчин, поэтому Чимин признался Бону: — Ты прав, бездна тебя поглоти. Бон ослабил присоски и отлетел в сторону, бережно удерживая кусок яблока. Конечно, горгулья права, особенно, когда она тонко ощущает чувства человека. Чимин и Юнги разные в силу возраста и образа жизни. Чимин ищет авантюры и приключения на пятую точку, поэтому не чувствует страх перед жизнью и сражениями. А Юнги за короткую жизнь слишком много пережил страданий, поэтому прекратил бояться опасности. Чимин способен толкать Юнги жить, а Юнги — останавливать парня перед необдуманными поступками. Бон столкнул бы их лбами, чтобы они присмотрелись друг к другу поближе, но времени у Чимина осталось очень мало, поэтому лучше посторонним отойти дальше от него и позволить судьбе туже затянуть на нём свои нити. — Ты почему защищаешь Юнги? — Чимин сидел возле реки, смотрел в зеркало и аккуратно сбривал редкую щетину с лица. — Между прочим, он меня ударил! — Не получилось поцеловать? — мягкий голос Тэхёна приободрил Чимина и внёс новые краски в солнечное утро. Пришлось признаться, что заигрывание переросло в побои, поэтому первая попытка оказалась провальной, но ещё не вечер, и Чимин не собирается сдаваться. Тэхён, подплывая к берегу, кратко сообщил, что тоже не поцеловал Чонгука. Они утром не подрались и разговор о поцелуе не подняли, потому что Чонгук внезапно вскочил на ноги и выбежал из палатки. Казалось бы, есть все условия, чтобы уединиться для романтики, но не хватает смелости или уверенности. Тэхён и Чонгук спят на одной постели. Вернее — на разных краях одной постели. Чонгук не приближается к Тэхёну, не навязывается, не делает вид, что во сне перекатился к парню, и вовсе спит спиной к брату. Он даже не переодевается в пижаму или халат, не снимает перчатки и штаны, а Тэхён не может уснуть от воспоминаний про тёмные линии под кожей Его Высочества. В Чонгуке живёт целая вселенная, и Тэхён мечтает вновь её увидеть, но ему почему-то кажется, что это интимнее секса, поэтому очень волнуется и робеет попросить. — Как подросток, — признался парень и вышел на берег. — Прям щёки горят, как подумаю просить Чонгука показать «звёздное небо» на теле. — Это так не работает, — подлетел к нему Бон, подсознательно чувствуя, что поплатится головой за длинный язык. — Его Высочество не знает, что ты видел, потому что так называемое «звёздное небо» появляется исключительно, когда проливается кровь императора или его первенца. Да и «звёзды» — вовсе не «звёзды». Присмотрись лучше или поговори о них с Чонгуком, когда признаешься ему в родстве. Тэхён, вытирая с тела крупные капли длинным куском ткани, проворчал, что догадался о некой сущности, живущей в теле Чонгука, поэтому горгулья могла бы и назвать её, а не говорить загадками. Чимин, надевая рубашку, встал на сторону Бона. Чонгук не рассказывает о себе на протяжении двух десятков лет, значит, ещё не время. Сам Тэхён два года молчит о том, что является братом неизвестному существу, и никто его не торопит, ведь важную информацию говорят лично, а не с помощью посторонних. Тэхён не возражал, вытерся тканью и принялся отжимать воду с волос. Бон вовсе улетел, чтобы избежать разговоров. Скажет лишнего — Чонгук разозлится и отправит горгулью к Матери, а Бон любит жизнь, яблоки и бурное общение. Для него конфликты с Богами — идти против самого себя. Рождённый благодаря божественным духам не имеет права противиться воле создателей, поэтому Бон избегает ссор с Тэхёном и Чонгуком. Чимину бежать некуда. Он с радостью бы ушёл от разговора, но Тэхён упорно возвращался к тёмному телу Чонгука. Если под кожей не звёзды, то что? Чимин ответ не знает, а Тэхён настойчиво повторяет вопрос, требуя парня думать, предполагать, анализировать. В конечном итоге Чимин вытащил из своего узелка расчёску, встал за спиной Тэхёна и принялся расчёсывать длинные белоснежные волосы. Тэхён замер, позволяя о себе позаботиться, и быстро проговорил «спасибо», выделяя короткому слову место в длинной речи. Говорил он о том, что хочет, чтобы время остановилось. Замерла бы жизнь на одном мгновении, и Тэхён отдохнул бы от волнения. Чимину знакомо это желание. Он улыбнулся, вспоминая, сколько раз в жизни переживал перед важным событием и настолько уставал от мыслей, что мечтал заглянуть наперёд и узнать, чем же окончится то, за что он волнуется. Тревоги всегда оказывались напрасными, с делами Чимин справлялся блестяще, но каждый раз нервничал, сомневался в успехе и стремился заранее знать, чем окончится задание. Возможно, это нормальная реакция человека, когда ему позарез нужен положительный результат, а может, Чимином руководил страх перед отцом, который не примет провал сына. — Почему ты волнуешься? — шептал Чимин за спиной Тэхёна. — Даже я знаю, что Чонгук разозлится на судьбу, но через пару часов успокоится и начнёт обдумывать чувства и желания. Тебе ничего не угрожает. Поверь, он хорошо тебя знает, поэтому поймёт, что ты не намерен ему вредить. Тэхён вздохнул. Он не сомневается в словах Чимина, а тревога всё равно не отпускает. Парень способен многое сделать: поцеловать Чонгука, обнять, поднести его губы к ране или демонстративно раздеться перед ним. А признаться в родстве не в состоянии. И дело не в страхе перед злостью Чонгука или в желании уберечь жизнь императора. Нет, Тэхён верит, что Чонгук — рассудительный человек, поэтому не оставит Афатерим сиротой. Проблема в отрицании родства самим Тэхёном. Всё его нутро против слова «братья», поэтому он отказывается даже выговаривать это слово. Пусть ситуация сама разрешится возле щита, а Тэхён лишь внесёт уточнение, когда поможет отряду пройти дальше по лесу. — А что насчёт тебя? — любопытствовал Тэхён, прощупывая почву противника в игре на желание. — Уже надул губу из-за поступка Юнги? Чимин успел сказать, что не обижается и попробует ещё раз, когда рыцарь ляжет спать. Дальше язык онемел. Парень наблюдал, как между зубцами гребешка скапливается вода и, стекая по густым волосам, играет с рыжим лучом восходящего солнца. Тяжёлые локоны ниспадают к бёдрам, Тэхён немного наклонил голову назад, когда расчёска с заминкой распутала волосы, а движения Чимина замедлились. С телом творилось что-то странное. Парень с радостью продолжит расчёсывать Тэхёна и, сжав гребешок, пойдёт приставать к Чонгуку и Виве, требуя встать спиной и дать доступ к волосам, но сознание ослабело, как и тело. Дыхание стало поверхностным, сделать глубокий вдох помешала боль в лёгких, а от недостатка кислорода клонило в сон. Тэхён уловил вялость руки парня и оглянулся на него, предчувствуя неладное. Чимин всегда доводит дело до конца, тем более он чувствует вину перед Тэхёном, поэтому воркует вокруг него похлеще павлина, и любое промедление означает, что с парнем что-то случилось. — Что с тобой? — моментально встревожился Тэхён при виде бледного лица Чимина. — Что тебя беспокоит? Ответа не последовало. Чимин смотрел парню в глаза, слегка пошатывался и ощущал, как бездна карего цвета вытягивает из тела бремя жизни. Оно словно наполнилось здоровьем, в мышцах появилась лёгкость, на коже — свежесть, а в груди плавно прокручивается личная вселенная Чимина. Казалось, ментально он способен проникнуть под рёбра Тэхёну, раствориться в нём, стать его частью и распуститься в его сердце нежно-розовым цветком, дыша лишь белокурым парнем и расцветая для него. В сердце Тэхёна спокойствие, в дыхании — безмятежность, а под его покровительством — надёжность. Чимин потянулся к тишине внутри Тэхёна, вытянул руки и тихо проговорил: — Можно я тебя обниму? Тэхён прочёл вопрос по губам и, не понимая поведение парня, кивнул. Возможно, объятия укажут, что происходит с Чимином и помогут Тэхёну ориентироваться в ситуации. Чимин обнял, прижал к себе парня и расслабился, отдав себя омуту тьмы и спокойствия. Погружаясь на дно души Тэхёна, у парня закружилась голова, тело ослабло, и он упал на траву. Тэхён не успел его поймать, сел рядом и перевернул парня на спину. Замечая его бессознательное состояние, Тэхён испугался и выкрикнул не своим голосом: — Юнги! Давно он не звал на помощь старшего товарища. Юнги всегда примчится. Тэхён — единственная причина, по которой охранник Его Высочества покинет принца. Когда Чонгук сказал ему об этом, Юнги убедился, что сердце наследника Афатерим занято. Из-за этого приказа император неделю ходил злым и орал на всех слуг, но перечить сыну не имел права. С тех пор прошло много лет, дети выросли, а у Юнги, как прежде, душа холодела от крика. Тэхён достаточно взрослый, чтобы не путаться ногами в кустах и не повиснуть майкой на ветке дерева, как часто у него случалось в детстве при попытке покорить прыжки с высоты. В чужом лесу много нечисти, а магюты открыли охоту на парня, поэтому от его крика фантазия мужчины обрисовала самые негативные картины. Юнги забыл, зачем нёс к палаткам пустую тарелку, бросил её к ногам и обнажил меч. Бежал он на голос, в котором едва мелькал знакомый тон звонкоголосого Тэхёна. Интонация осталась прежней: требовательная, слёзная и умоляющая. Юнги бежал по влажной от росы траве, боялся не успеть и оставил позади сознания утренние задачи принца. Чонгук не простит, если Юнги не успеет помочь Тэхёну. Тэхён достаточно самостоятельный, поэтому просит помощь не из-за разбитой коленки, и игнорировать его крик или задерживаться категорически нельзя. Спускаясь к реке, мужчина заметил распростёртого на траве Чимина, а над ним — нависшего Тэхёна с гребнем в волосах. Юнги замедлился и с облегчением выдохнул — ничего серьёзного. Чимин не тонул и не поранился, иначе бы Тэхён оказывал первую помощь, а значит, попросту в сопли пьян. — Спит алкаш, — спрятал меч в ножны Юнги и подошёл ближе. — Утром его вырвало, но даже рвота не остановила перед желанием выпить. — Посмотри на него! — не успокаивался Тэхён и приложил ладонь к шее Чимина, проверяя пульс. Волосы с тяжестью упали на руку Чимина, и Юнги показалось, что не настолько они белые, как кожа молодого парня. Чимину однозначно плохо, но от алкоголизма вылечит разве что древнее заклинание ведьмы, а её в отряде нет, поэтому жизнь парня сугубо в его стремлениях и приоритетах. Тэхёну не надо объяснять, что Чимин решил перед смертью ни в чём себе не отказывать, однако Тэхён пытается помочь даже в безвыходной ситуации. — Угомонись, — подходил к ним Юнги. — Он пьяный. Отнесу его в повозку, а ты оденься и возвращайся в отряд. Что бы рыцарь ни говорил, Тэхён настоял на осмотре Чимина. Раз в отряде есть врач, пусть выполняет обязанности, независимо от того, кто пациент. Возможно, поведение Чимина многим не нравится, а кто-то желает ему смерти, но, пока слово Тэхёна имеет вес, Чимин не останется без должного лечения, будь то похмелье или инфаркт. Тэхён так и не оплатил ему услуги наёмника и не успеет отдать деньги и биву до приезда в Афатерим, поэтому возвращает долг по ситуации. Подобрав с земли зеркало, мыло и бритву, парень бросил их на платок и заметил рядом лежащий медальон с символом Бога войны. Не защитил Чимина его Бог либо решил забрать к себе в иной мир. Если бы Тэхён встречал в книгах покровителя и разжигателя войн, обратился бы к нему с просьбой сохранить жизнь его последователю. Но ни в одной строчке старых и новых книг не проскальзывало упоминание о Боге войны. Даже горгульи и народ Нарг записаны, а Бог войны будто выдуманный людьми в момент отчаянья. Когда Тэхён потянул за верёвку, о медальон что-то стукнулось, и парень положил украшение на ладонь. Чимин повесил рядом с серебром нечто похожее на тёмный флакон для жидкости или сыпучего вещества. Закрывается он пробкой в узком горлышке, а внутри, видимо, пусто, потому что встряхнув флакон возле уха, Тэхён не услышал всплеск или шуршащий звук. Чимин очень ценит Бога войны и не хранил бы возле медальона безделушку, поэтому Тэхён решил лично охранять вещи парня до его выздоровления. Надев медальоны на шею, он оделся, схватил платок с вещами и побежал к отряду, свято веря, что Ю осматривает Чимина. Юнги, как обещал, принёс Чимина в повозку, положил ближе к углу и сундукам и позвал Ю. Моментально влетел Бон с остатками завтрака в лапах и аккуратно встал на груди Чимина. Протянув яблоко Юнги, горгулья попросила откусить, а взамен она расскажет важную информацию. Кормить кого-либо Юнги не собирается, поэтому продолжил укладывать парня: положил под голову свёрнутое полотенце и накрыл тонким одеялом. От голода Бон точно не умрёт, а Ю поспешил на зов рыцаря, издали интересуясь, что стряслось. Бон отлетел и сел на голову Юнги, бормоча, что врач не поможет. Юнги ему поверил. Глупо обманывать себя из-за того, что хочется, чтобы Чимин болел похмельем. Даже Ю отметил бледность кожи парня и присел возле него для обследования. — Яблочко не откусишь? — напомнил о себе Бон, и ладонь человека поднялась вверх. Юнги сдался. Чем медленнее становятся движения Ю, тем больше он теряется в догадках. Вдобавок Тэхён запрыгнул в повозку и сообщил, что отряд выдвигается, поэтому, если кто-то что-то забыл, лучше поторопиться забрать. Рыцарю нечего забирать. Всё, что у него есть, находится в повозке, лишь Чимин заболел. Юнги откусил яблоко и передал Бону, без слов соглашаясь поговорить. Горгулья схватила кусок и принялась жевать, осматривая людей и делая свои выводы. О Тэхёне он старался не думать, потому что глаза видят добродушного парня с большим сердцем, а нос улавливает леденящую душу смерть. Бон не знает такого Тэхёна, поэтому предпочтёт не связываться с ним, игнорировать его присутствие в отряде и больше общаться с людьми и Вивой, оставляя Тэхёна на попечительство Чонгука. Среди людей есть достойные внимания горгульи. Например, Юнги кажется мёртвым при жизни. Маленькое создание вулкана не способно встряхнуть и приободрить рыцаря, но вынудить думать над своим поведением — вполне. — Он умирает, — Бон выкинул кожуру и четырьмя лапами вцепился в тёмные волосы человека. — И умирать ему суждено медленно. Смерть вытесняет из тела жизнь, а оно из последних сил сопротивляется, — горгулья прыгнула на плечо Юнги, затем подлетела к Чимину и плавно опустилась на его грудь. — Старик, не утруждай себя медвежьей услугой. В его лечении ты бессилен. Ю отрицательно замотал головой. Приказ не обсуждается, а врач — человек в подчинении, поэтому обязан осматривать даже безнадёжных пациентов. Бон с прищуром недовольства посмотрел на Юнги, но промолчал, чтобы в разговор не встрял Тэхён. Горгулье всегда хочется поговорить и, оценив обстановку, она приготовилась играть в «молчанку», лишь бы не сболтнуть лишнего. Тэхён ей поверил и попросил сказать, когда Чимин придёт в сознание. Бон принципиально молчит, а остальные не знают ответ. Тогда Тэхён задумался, составляя план на день. Во-первых, необходимо узнать у Чимина, чей флакон и зачем он парню. Если его следует передать кому-то, Тэхён доставит по адресу. Во-вторых, захотелось чем-то порадовать парня, но он всегда просит исключительно вино. К Тэхёну пришла идея. Он окликнул Юнги и попросил: — Помоги ему выиграть пари. Тэхён — не Чонгук. Ради чьей-то радости Тэхён способен вынудить кого-то пойти против воли. Если он готов жертвовать, значит, все вокруг должны приносить в жертву личные принципы и интересы. Чонгук никогда не заставит Юнги с кем-то поцеловаться, зная, что, несмотря на возраст рыцаря, ему морально очень трудно открывать границы личного пространства. — Смешно, — ложился на грудь Чимина Бон. — Пыльный рыцарь — трус. Из-за его трусости умрёт Чимин, а ты их целоваться заставляешь. Тэхён сдержанно попросил либо уточнить, что в понимании горгульи «трусость», либо молчать и не обвинять человека в том, в чём сама не уверена. Оказалось, что Бон утром пообщался с Вивой, и нимфа рассказал о смерти Чимина подробности. Сложно верить словам Вивы. Юнги ей не нравится, она считает его бесполезным как душевно, так и физически. Он не знает, что такое романтика, утешение, ласка, юмор. Он не живёт, а существует. Талантов в рыцаре меньше, чем у алкаша Чимина, и за спиной ни одного подвига. Без Чонгука отряд умрёт на первых минутах боя, а раз воины без Его Высочества ровным счётом ничего не значат, нет смысла возвышать Юнги над другими бойцами. Своё мнение Бон не высказал, залез под рубашку Чимина, лёг и закрыл глаза, показывая, что намерен спать. Не хотят его слушать — не надо. Он говорил про неизбежное, и Юнги его слышал. В чём Юнги трус? В бою ему нет равных, а советом воинов не обделит, да и его утешения хватает на Тэхёна. Его нежелание потакать капризам Чимина не является преступлением, и никто не умирает от отказа играть на чувствах человека. В придачу Чимин не обиделся на поведение Юнги, извинился по-своему и пообещал впредь не вести себя бездумно. Казалось, Вива и Бон ошиблись, но Юнги настойчиво ищет в себе слабости, которые погубят человека. Его учили не мешать, не вредить и не становиться причиной неудобств, а Вива пророчит убийство Чимина. У Юнги горло судорогой свело при мысли, что парень умрёт от его руки. Тэхён не простит, прекратит любое общение и проклянёт рыцаря за трусость. Юнги нельзя терять с ним дружбу, потому что жизнь замерла на нём. Когда Чимин нахмурился, испытывая головную боль, Тэхён оттолкнул Ю и занял его место, с нетерпением дожидаясь полного пробуждения парня. Ладонь Чимина легла на спящего Бона и слегка сжалась. Определить горгулью на ощупь не составляет труда: мягкая, горячая и с гладкими крыльями. Чимин сам любит спать на ком-то или рядом с кем-то, поэтому знает, как неприятно, когда гонят с нагретого места. Когда сам согреваешься под одеялом, не так сильно расслабляешься, как от тепла человеческого тела. Очень важно, чтобы рядом находился горячий источник вечного согрева, и отобрать его — кощунство. Чимин открыл глаза, напоминая себе, что шевелиться нельзя. И пусть Бон противный, как назойливая оса, спит очень сладко, полностью отдаваясь во власть человека и доверяя ему своё спокойствие. Покачивания повозки убаюкивают, хоть Чимин не догадывается, засыпают ли горгульи от плавных движений. Осмотрев врача, Тэхёна и Юнги, Чимин сделал вывод: заочно хоронят. Лучше бы вина предложили, а не заглядывали в лицо каждый своим взглядом. Старик почему-то смотрит со страхом, будто боится мёртвого Чимина. Возможно, земли Нарг нанесли Ю психологическую травму, поэтому он начал панически бояться смерти. Тэхён пристально всматривается, словно в карих глазах парня ищет зрачки, и жаждет услышать первые слова по пробуждению, чтобы проверить вменяемость Чимина, при этом он сопит от нетерпения. Тихое посвистывание ноздрей Бона несравнимо с тяжёлым сапом Тэхёна, когда он едва сдерживается, чтобы не покрыть гиперопекой человека. Юнги сидит в противоположном углу, свесив одну ногу с повозки, и исподлобья зыркает на Чимина, как партизан на потенциального шпиона. Ещё пару мгновений пройдёт, и Юнги кинется на парня, в пытках добывая его первые слова. — Оплакивать собрались? — осматривал всех Чимин. — Лучше бы вино подвинули. Тэхён широко улыбнулся и потянулся за бурдюком, а Ю с облегчением выдохнул: раз просит выпивку, значит, полностью здоров. Миссия врача выполнена, хоть он ничего не предпринял для лечения. Для Чимина лучшее лекарство — вино. То ли пьяным ему жить легче, то ли нравится искажать реальность, или же парень таким образом коротает дорогу, ведь впервые оказался в путешествии по лесу и среди одних и тех же лиц. Ему скучно, непривычно и тоскливо, а из собеседников — собственные мысли и воспоминания, в которых регулярно появляются отец и брат. — Как ты себя чувствуешь? — Тэхён встал на четвереньки и заглянул в глаза Чимина, ожидая услышать ложь. Он всегда врёт о себе, словно его существование настолько незначительное, что не достойно ни внимания, ни человеческих ресурсов. Зато почему-то первый бежит на помощь, отдаёт последнюю рубаху и убегает воровать новую. Тэхён его не понимает, но принимает. Юнги же, наоборот, знает причину поведения Чимина, но отталкивает его от себя, чтобы не привыкать. Тэхёну необязательно слышать, что Чимина таким сделал отец, и избавиться от чувства постоянных обязанностей крайне сложно. Чимин не должен ничего просить, но обязан отдавать, потому что ему достаточно жить службой Богу войны. Зачем ему последняя рубашка, если без неё он способен поклоняться Богу? Накормят невнимательные торговки, у которых Чимин украдёт товар, денег попросит у прохожих, и перезимует парень на это подаяние, сняв комнату в таверне. Можно бесплатно перебиться: отремонтировать одинокой старушке сарай и крышу, а взамен жить в тепле. Чимин должен всем, потому что ему ничего не надо, а если ему хотят что-то подарить, он обязан отдать что-то взамен. Юнги, размышляя над парнем, слышал голос своего отца: «Ты хотел это взять? Почему ты решил, что оно может стать твоим? Из твоего здесь только работа!». Если бы Чонгук не забрал Юнги к себе, рыцарь не научился бы принимать благодарность людей. А у Чимина нет своего Чонгука, поэтому мозг вправить некому. Ему не объяснить, что помощь посторонних или близких людей — это нормальное явление, и благодарность за помощь необходимо принимать, чтобы люди не чувствовали себя обязанными. Если бы Чимин не умирал, Юнги бы выпорол его розгой, чтобы парень понял маленькую истину. Словами ему ничего не вдолбить, а в грубом воспитании у Юнги есть отличный пример — отец. Внутренний перфекционист Юнги негодует. Чимин отличный мечник, воин, собеседник, красивый и заводной, но тупой, и рыцарю это мешает свободно думать о парне. Зря Чимин сравнил его с братом, потому что Юнги начинает чувствовать себя им, и груз воспитания лёг на плечи. Или же подсознание мужчины нашло объект для заботы, который некогда пропал вместе с взрослением Тэхёна. Чимин аккуратно приподнялся, стараясь выбрать максимально удобную позу для себя и Бона. Горгулья крепко уснула, её голова медленно, в такт движениям парня, запрокидывалась назад, а челюсть опустилась, отчего из пасти показался розовый язык. Чимина это развеселило. Лежит зверь, спит беспробудно, тело расслабленное, а кончик языка сам напрашивается быть дёрнутым. — Не вздумай! — сквозь зубы процедил Тэхён и для сурового вида сдвинул брови. Юнги бы стукнул по руке, но не вмешается в разговор, а Ю вовсе забился в угол, чтобы не мешать молодёжи общаться, и подслушивал их разговор. Дед с радостью пересядет на лошадь, но не в его возрасте прыгать на ходу из повозки и догонять быстроногих животных. — Ты никогда не задумывался, почему горгульи любят яблоки? — Тэхён приподнял одну бровь, интригуя товарища, и, когда Чимин полулёжа выпил вино, продолжил: — У горгулий нет слюнных желёз, но в её теле есть вторая кровь — яблочный уксус. Сок, который выжимает её «мешок», превращается в уксус и заменяет слюну. Если горгулья вцепится зубами в вену или любую часть тела человека, в которой есть слизистая оболочка, из её зубных каналов вытечет кислота и оставит ожог. Если уксус попадёт в вену, любое живое существо умрёт. Чимин покосился на мирно спящего Бона, всмотрелся в его приоткрытый рот и улыбнулся, едва сдерживая смех, чтобы не сотрясать горгулью. — Так вот оно что! — шире улыбнулся Чимин. — Бону нужно много тепла, чтобы яблочный сок забродил! Тэхён назвал его дураком. Лучше бы он думал, как не злить Бона, чтобы маленькие зубки не впились в запястье или другую вену, которая близко расположена к коже. Если укусит за глаз, человек ослепнет. Уксус выжжет орган зрения. Пока человек будет орать от боли, горгулья доберётся до вен. Стая маленьких злюк атакует молниеносно, слаженно и всегда побеждает. Невозможно поймать шуструю коротышку. Человек с мечом в руках устанет им взмахивать и попросту вымотает себя в попытке разрубить горгулью, а ей летать никогда не надоедает. Имея три пары лап, она ещё и быстро карабкается на возвышенность, а присоски помогают взбираться по любым неровностям. Мать-земля позаботилась о сохранности редких существ, наградив их многими благами и защитой перед опасностями. Если бы она ещё научила горгулью не говорить лишнюю правду, создания не попадали бы в немилость ко многим людям и нечисти. Бон дёрнул ухом и приподнял сонную морду, после чего принюхался. За ним с интересом наблюдали Тэхён и Чимин, предполагали, чей запах его разбудил, и выбор пал на вино. Не нравится горгулье алкоголь, из-за чего Чимин в шутку сказал, что прошлую жизнь Бон прожил в образе Юнги. — Магюты, — неожиданно для всех проговорил Бон и заставил себя покинуть тёплое место. — Они намерены не позволить нам пересечь ведьмин щит. Ох и вонючая у них кровь. «Невкусная», — невольно подумалось Тэхёну, и он скривился, ложно ощущая во рту что-то мерзкое. Он никогда бы не рискнул выпить чью-то кровь. Тэхён шарахается от кровяной колбасы и не переносит запах сырого мяса, поэтому не представляет, почему магюты ему показались невкусными. Возможно, слово «вонь» автоматически толкает думать о чём-то противном, а, может, парень где-то услышал о мерзких магютах, и подсознание выдало сюрприз в самый неподходящий момент. Повозка ускорилась, что помешало Юнги спрыгнуть и вернуться к отряду. Чонгук гонит лошадей, не жалея людей, повозку и вещей в ней. Ему необходимо максимально близко остановиться возле щита и укрыть в палатке слабых: Тэхёна и старика Ю. Чонгук возглавляет колонну, указывает путь и торопит лошадь мчаться вперёд, сбегая от одичавшего желания магютов. С принцем поравнялась Вива и напомнила, что не имеет права сражаться с магютами, поэтому Его Высочеству придётся выкручиваться самому. Нечисть уйдёт к реке и вернётся, когда бой окончится. — Сомневаешься во мне? — Чонгук уловил в её голосе тревогу. Глупый вопрос, толкающий женщину к откровениям. Отряд воинов одержит победу над племенем, и Чонгук посодействует триумфу. Ни один мужчина не допускает даже мысли про поражение. Они знают возможности принца, их тела помнят движения победы, а воля требует крови врага, поэтому в предвкушении боя улыбаются хищными оскалами и с нетерпением ждут магютов. Вива осталась встревоженной и озабоченной, теряя воинствующую стать и сжимая вместе с поводьями полы самодельного плаща. Чонгук вскользь заметил лёгкое движение её пальцев и вернул внимание дороге, после чего успокоил девичье сердце: — Твои глаза не увидят смерть Чимина. Скажи, Вива, ты предвидишь неизбежное? Она кивнула и ниже склонилась к лошади, чтобы животному облегчить бег. Вива не умеет «видеть», но остро предчувствует остаток жизни человека. Толпа, которая гонится за Тэхёном, кажется нечисти мёртвой, словно трупы перекатываются по лесу. В отряде Чонгука мужчины умрут от старости, однако жизнь Чимина стремительно угасает, как горящая бумага. Удары его сердца разбиваются о время. Организм будто специально замедляет сердцебиение, чтобы дольше удерживать душу в теле. Вива не понимает, почему Чимин сейчас умирает, если у него в запасе есть несколько дней полноценной жизни. — Давай проверим твой дар? — Чонгук улыбнулся уголками губ, одновременно поставив под сомнение сущность нимфы и играясь с её чувствами. — Ты можешь спасти Чимина. У него нет опыта в битвах «стенка на стенку», поэтому в начале сражения следи за парнем и вовремя вырви его из лап магюта. Никто не узнает о твоём поступке, если спасёшь Чимина. Ты же знаешь, что он разозлится и убьёт всех дикарей, поэтому никто не расскажет, что ты вмешалась в бой. Вива сомневается, что совет дельный. Она — гость в лесу, а магюты жили до её появления в Ирель, поэтому считаются одними из хозяев территории. Они вышвырнут Виву, а идти ей некуда. Но Чимин нагло пробрался ей в душу. Есть в нём что-то наивное, из-за чего Виве сильно хочется дать ему второй шанс на жизнь. Возможно, это жалость. Парень пережил слишком много моральных и физических истязаний, не знает родительской любви и не в силах построить семейное счастье, но остаётся всё тем же игривым мальчишкой Чимином, который стремится развлекаться, поэтому сейчас Вива общается с Чонгуком, будто выпрашивает у Бога войны милость для его последователя. К сожалению, Чонгук глух к мольбам. Бон не может помочь человеку, потому что слишком маленький. Беда в том, что сам Чимин откажется прятаться с Ю и Тэхёном в палатке. Он намеревается принять бой, хоть плечо болит, за что Юнги стало стыдно. Чимин уверен, что даже лёжа перебьёт магютов, потому что парня обучал лучший мастер в империи, а племя состоит из самоучек. Тэхён вытащил из-за пазухи медальон парня и поинтересовался флаконом. Спрашивал исключительно на случай, если Чимин умрёт. Раз без толку его уговаривать сохранить жизнь и необходимо продумать каждый шаг после его смерти. Чимин пожал плечами и сел, затем отмахнулся: — Вива знает, что делать. Бон пробормотал, что Вива — хороший союзник, но в Ирель у неё слишком мало прав, чтобы вольно себя чувствовать. Она не дома, а в Афатерим ей не вернуться. Бон вцепился пятыми пальцами крыльев в мешок и пополз вверх, носом уловив запах яблока. Помогая себе передними лапами, он взобрался наверх и полез за добычей. Нельзя яблоку пропадать. Кто его съест во время битвы? Когда магюты нападут, повозка перевернётся, потому что племя не додумается обойти препятствие. Бон сунул оба когтя крыльев в фрукт и попятился назад, одновременно контролируя задний ход и яблоко. Ему необходимо есть перед боем. Горгулья не останется в стороне, когда «наших бьют», поэтому необходимо наполнить тело соком. Чимин впервые наблюдал, как горгулья в дикой природе добывает себе еду. Повозка трясётся, посуда в мешках звенит, а оружие вибрирует о пол, но мужчины не отрывают взгляд от мелкого и прожорливого существа. Бон чувствует себя важной особой, добавил к своим движениям театральности и, вытащив когти из фрукта, демонстративно пнул его задней лапой. Яблоко упало на деревяшки, Бон стремительно ринулся к нему и принялся хлопотать возле еды. Придерживая её передними лапами, он беспощадно вонзал в румяные бока длинные когти, превращая яблоко в месиво, затем выпил вытекающий сок, пожевал яблочное пюре и по мере возможности откусывал. Секрет выживания горгулий оказался прост до абсурда. Удобно иметь шесть лап и плотные перепонки, если знать, как ими пользоваться. Несмотря на то, что глаза Бона — сплошная чернота, Чимину показалось, что горгулья смотрит на всех со снисхождением. Она позволила гнусным людишкам смотреть, как горгульи кушают, но лишь один раз, потому что потом наблюдатели обязаны кормить мелкое создание по причине её превосходства над родом человеческим. Тэхён подавил улыбку и задумал пошутить над горгульей. Вытащив из соседнего мешка яблоко, парень вытер его полами плаща и, делая вид, что не обращает внимания на Бона, укусил краснобокий фрукт. В ту же секунду уши-локаторы синхронно повернулись на звук, когти прекратили толочь мякоть, а точки-ноздри активно втянули медовый запах. Бон с тоской на морде посмотрел на своё яблоко, словно прощаясь с ним, вытащил когти и толкнул добычу вперёд, чтобы спрятать еду между сундуком и мешком, а позже к ней вернуться. Тэхён откусил, не спешил пережёвывать и искоса посмотрел на горгулью. Та затолкала остатки яблока, убедилась, что оно не выкатится и подлетела к Тэхёну, посматривая на него так, словно тот её звал. Чимин хмыкнул от вида жалости в чёрных глазах и попросил: — Морду попроще сделай. Бону не нравится, когда ему указывают, поэтому он, как заложено в его характере с рождения, невольно высказал то, о чём должен молчать: — Ты бы к прошлому своему проще относился, а там, глядишь, и прожил бы дольше. Схватив кусок яблока, он сгорбился и исподлобья посмотрел на Чимина. Обоим стало не до улыбок. Бон задел болезненные струны души парня, сожалел и не извинялся, потому что сказал правду. Лучшим выходом для болтливой горгульи стал бы побег из повозки, но остановило сочное яблоко в руке Тэхёна. За Чимина вступился Юнги. Разделяя чувства парня, он понимал, что избавиться от груза прошлого — непосильная задача. Все тяготы жизни создали общество и родные люди, каждые действия и ситуации формировали характер парня, он вырос на них, поэтому не в состоянии вырвать из сердца часть себя и выбросить, чтобы начать жизнь с чистого листа. — Человек сам разберётся, по каким принципам ему жить, — Юнги бросил горгулье взгляд с упрёком и посмотрел на сундук, словно он интереснее общения с древним созданием вулкана. Ответ не заставил себя ждать. Бон выбросил кожуру к ногам Ю и покосился на Юнги: — Смотрю, твои принципы сделали тебя узником прошлого. Просыпаешься каждое утро в одном и том же дне, на котором остановилась твоя жизнь, и задыхаешься в смраде умершего старья. Сам дохнешь и парня за собой тащишь, пыльный рыцарь. Никто не любит правду. Бон уяснил это, когда на него впервые бросился человек с намерением убить. Юнги не стал исключением в жизни горгульи. Когда Бон замолчал, мужчина несколько секунд сидел в оцепенении, сознанием принимая тот факт, что кто-то влез в его душу, мысли, чувства и подсознание, нагло в них поковырялся и вытащил на поверхность многолетние грязь и боль. Бон высказал то, что Юнги регулярно хоронит в себе, во что отказывается верить и что опровергает внутри себя. Теперь об этом узнали люди, оглянулись на рыцаря, а Тэхён попросил рассказать, что же в прошлом настолько сильно тяготит друга. Он намеревался помочь, но Юнги не нуждается в советчиках. Его зону комфорта нарушили, и вновь старая пыль поднялась в сердце. Второй раз за день мужчину вынудили эмоционально взорваться, потерять контроль над собой и проявить испуг. Юнги страшно менять образ жизни. Обнажив меч, он напал на горгулью, однако Бон легко, плавно и непринуждённо отлетел в сторону, сел на голову Тэхёна и упёрся в неё крыльями, рассматривая человека с равнодушием в глазах. Люди в гневе такие похожие, словно рождаются с заложенной в генах моделью поведения во время злости. Бон встречал много мужчин и женщин, которые пытались его убить из-за высказанной правды, и ни один из них не сказал «спасибо» за объяснение главной проблемы в жизни. Вот и Юнги крепко сжал оружие, с ненавистью посмотрел на горгулью, а сделать ничего не смог. Он бы убил Бона, но как поймать маленькое создание? Повозка трясётся, в ней тесно, рядом люди, а взгляд Тэхёна поразил в самое сердце. Парень смотрит на своего друга и не узнаёт его. Рыцарь, который всегда ведёт себя сдержанно, с заботой и полной отдачей делу внезапно превратился в дикаря не хуже магюта. Он как разбуженный медведь, только с мечом в руке, и успокаиваться не намерен. Тэхён на него прищурился с сожалением во взгляде. Безусловно, на друга Юнги не поднимет меч, даже ради того, чтобы унять боль в сердце. Оружие постепенно опустилось, мужчина глубоко вдохнул носом, чтобы подавить в себе злость, и с грохотом доспехов сел на ближайший сундук. Чимин по лицу Тэхёна прочёл, что поведение у Юнги нетипичное. Всю жизнь рыцарь прислуживает, учителя ему вдолбили, что служба — смысл существования Юнги, и он выполняет приказы, потакает и исполняет любой каприз, а о нём позаботиться оказалось некому. Слишком большая разница в возрасте между Тэхёном и Юнги. Когда Тэхёна тянуло есть зелёные абрикосы и бегать по крышам, Юнги с ужасом осознал, что его привлекают представители его же пола и постепенно закрылся в себе, скрывая стыд в работе. Когда Тэхён вошёл в подростковый возраст, Юнги полностью погряз в прошлом и стал, как говорит Бон, пыльным рыцарем. — Прости, Юнги, — Тэхён осторожно снял с головы горгулью и положил на свои ноги, чтобы укрыть краем плаща. — Мне искренне жаль, что я не видел, насколько тебе плохо. — Такова участь всех слуг, — глухо отозвался Чимин и вытащил пробку из бурдюка. — Им некогда думать над своими проблемами и заботиться о себе, потому что правителям и их детям постоянно что-то необходимо, а приближённые слуги обязаны находиться рядом. У слуги что-то болит? Некогда над этим заморачиваться, потому что принц пожелал прогуляться до пруда и полюбоваться лотосами. У слуги в жизни трагедия? Отставить слёзы и траурный вид, потому что императрица желает развлечь себя стихами и музыкой. Все невысказанные чувства накапливаются и в переломный момент жизни выплёскиваются наружу сломом личности. Именно поэтому срок службы приближённых слуг слишком мал. Из-под одежды Бон пробормотал, что у Юнги есть шанс изменить свою жизнь в худшую или неприятную сторону. Радости и счастья мужчине не видеть до тех пор, пока сам не вспомнит, что такое искренний смех, а не истеричное хохотание. Бон выглянул из-под бело-золотой ткани, взглядом поймал Юнги и тише добавил, что выбор невелик, однако условия выполнения каждого слишком жестокие: своя жизнь или постороннего человека? Припоминая, как его обозвали трусом и убийцей, Юнги вновь замахнулся оружием, и Чимин, выставив руку вперёд, чтобы оградить Тэхёна от агрессии рыцаря, потребовал успокоиться и направить злость против магютов, которые следуют за отрядом Чонгука. — Что с тобой сегодня происходит? — недоумевал Чимин, и Бон попросил дать Юнги время привыкнуть жить в новой иллюзии. Ю предлагает выпить успокоительное, Тэхён смотрит с укором и осуждением в глазах, Чимин ожидает новую волну агрессии от мужчины, а Бон обзывает Юнги трусом. Все будто ополчились против одного рыцаря. Они видят его неправильным, он не угодил им, помешал их отдыху и заслуживает выговора от Чонгука. Его Высочество голову отрубит за обиду Тэхёну, а за палачом далеко бежать не придётся. Повозка резко остановилась, и грубый голос Чонгука позвал Тэхёна и старика Ю. Бон вылетел из-под плаща, и Тэхён нехотя последовал к отряду, а за ним послушно семенил Ю, сбегая от гнева рыцаря. Юнги прислушался к звукам суеты, различил приказы принца, обсуждение установки одной маленькой палатки и ждал, когда хозяин его позовёт. Время шло, Джухёк залез в повозку, забрал мешок с полотном палатки и вернулся к отряду, а Юнги продолжает стоять, смотреть в одну точку и вспоминать слова Чимина: век службы приближённых слуг короткий. Означает ли молчание Чонгука отказ видеть возле себя преданного рыцаря? Быть может, Его Высочество отдал предпочтение Тэхёну? Удобно держать возле себя любовника, который выполнит любую просьбу, а в защите Чонгук не нуждается. Не слыша ответ, Чимин отложил в сторону бурдюк и позвал Юнги, но тот не отозвался, всмотрелся в доски, и тень ужаса обрисовала своими красками лицо мужчины. Чимину стало за него страшно. Парень узнал безумный взгляд — паника в душе. Она разрастается в переплетении мыслей, давит на диафрагму и сдавливает горло, провоцируя инстинкт бить или бежать. Паника или истерика взрослого мужчины, опытного мечника и сильного человека с оружием в руках грозилась нанести больше вреда, чем атака магютов. Чимин встал на ноги и медленно подошёл к Юнги, присмотрелся к нему и спокойно объяснил, что не стоит делать поспешные выводы. Парень понятия не имеет, о чём думает Юнги, но приблизительно представил, в какое направление устремились его мысли. У Чимина случались подобные приступы, когда его оставляли в неизвестности и вынуждали ждать неведомо чего. Например, однажды Чимин примчался на тренировку, но не встретил ни отца, ни брата. Подумав, что они отказались тренировать неуклюжего мальчишку, Чимин бегал по площадке, плакал, кричал и звал отца. Тогда он всерьёз задумался над своей никчёмностью, а оказалось, что отец и брат задержались у кузнеца для заточки мечей. — Пойдём и проверим? — Чимин не представлял, что предлагает, но рискнул. — Скоро магюты явятся, поэтому нам следует поторопиться. Во время боя я постараюсь смотреть на тебя и учиться сражению в толпе. Ты для меня — лучший учитель. Частично сработало. По крайней мере, Юнги отвлёкся от мыслей и посмотрел Чимину в глаза, будто тот сказал что-то абсурдное. Чимин выдержит любой наплыв негатива, лишь бы Юнги ограничился в злости одним человеком. — Не говори того, о чём не имеешь представления, — Юнги глубоко дышит, чтобы успокоиться и вернуться в привычную ракушку комфорта. Обидеться бы на весь род людской, как ребёнок, уйти в тихое место и дуть щёки от несправедливости этого мира. Можно плакать, пускать сопли пузырями и наматывать их на кулак. Возможно, получится дождаться того, кто пожалеет, подставит плечо дружбы и найдёт слова, которые успокоят, подарят умиротворение душе и мыслям. Юнги устал играть роль сильного человека со стальным характером. Ему хочется побыть слабым, скинуть на час все обязанности и выплеснуть негативные эмоции, а их у него много. Обиды с детства, подростковая горечь несправедливости и сломанная взрослая жизнь годами лежат в тёмном углу подсознания и норовят взорваться, толкая мужчину уничтожать всё на своём пути. — Ошибаешься, — Чимин подошёл к нему максимально близко и прильнул щекой к плечу, стараясь ограничиться лишь лёгким касанием. — Нас воспитывали почти идентично, поэтому твои методы обучения идеальны для меня. Ты же помнишь, как тебя учил отец? — его голос становился всё тише, отдаляясь и растворяясь в звуках суеты воинов, но Юнги отчётливо его слышал. — Я стану тебе младшим братом, о котором ты мечтал в детстве, и заберу себе все твои хлопоты и тревоги. Ему всё равно умирать, поэтому с его смертью окончится незавершённое дело Юнги: избавление от тягот обязанностей. Юнги ложно почувствует, как готов продолжить дело брата, а не тащить до конца жизни одну и ту же работу. Обмануть сознание Юнги слишком просто, чем Чимин незамедлительно воспользовался. — Я не хочу обучать кого-то как отец, — неуверенно пробормотал Юнги, не понимая, что происходит. Он никогда никого не учил и не тренировал, потому что Чонгук забрал его себе в личную охрану. Отказать Чимину в просьбе у мужчины тоже не получилось, потому что парень просил для общего дела. Чимин отстранился от него и прошептал, что знает способ, как Юнги не копировать отца, но и не делать поблажек ученику. Он расскажет маленькую хитрость, когда битва с магютами окончится. Юнги ему верит, а Чимин бессовестно врёт. Не существует методов и практик, которые помогут мужчине не использовать манеру отца. Юнги либо станет прототипом генерала Мина, либо раскроет в себе талант к гуманному пути обучения. Какой вариант возьмёт вверх, Чимин затруднился выбрать, потому что психологические травмы детства проявляются в самых неожиданных образах. Возможно, подсознание тридцатилетнего Юнги потребует возродить атмосферу из детства, но, что идёт вровень с первым вариантом, Юнги может бежать от прошлого, поэтому наотрез откажется поднимать руку на ученика и жестоко наказывать. Чимин посмотрел ему в глаза пристально и долго, ожидая услышать решение мужчины. Юнги не сказал ни слова, различая в его взгляде глубокое сожаление. Чимин врёт, чтобы успокоить взрослого человека, за что Юнги стыдно, но, проявляя искренность, он смог прошептать короткое «спасибо». — Всё-таки ты зануда, — Чимин вернул себе привычный пьяный вид и наклонился забрать с пола меч. Вдали послышались дикие вопли магютов, стаи птиц с щебетанием покинули ветки и бисером усыпали чистое голубое небо, знаменуя битву. Юнги и Чимину Чонгук не отдал приказы, поэтому рыцарь побежал узнавать стратегию, однако, когда подошёл к вооруженным воинам, Чонгук отходил в сторону, а в груди Юнги раздался тяжёлый звук набата. Мужчины с нетерпением дожидались магютов, встав в позиции для отражения атаки, а Юнги с обречённостью в глазах побрёл мимо них, встал за их спинами и беспрекословно опустился на одно колено. Правая рука с оружие поднялась высоко вверх, направляя острие к небу, и дыхание замерло. Только удары неведомого колокола в груди с лёгкой болью заменили сердцебиение, и Юнги, слыша каждый звук своего тела, закрыл глаза. Чонгук появился как из ниоткуда, подпрыгнул, ловко встал одной ногой на меч и волчонком прокрутился. С шелестом полы плаща куполом приподнялись, волосы лёгкими волнами взмыли вверх, поддаваясь движениям тела, а не ветра, и Чонгук растворился в воздухе. Юнги не ощутил вес его тела, но точно знал, когда хозяин станет частью битвы, проникая в каждого воина, собранного для противостояния. После маленького ритуала Юнги встал в ряд для помощи и заметил возле повозки растерянного Чимина. Одна рука парня прижалась к груди, а взгляд метался по траве. Кто-то успел помолиться, Юнги провёл ритуал, а у Чимина нет возможности произнести заклинание, потому что медальон Бога войны остался висеть на шее Тэхёна. Непривычно начинать бой без заученных слов и движений. Парень с потерянным видом встал возле молодого мужчины, и Юнги окончательно убедился, что день начался и окончится по чьему-то злому замыслу. Для невинных совпадений слишком много событий, которые в жизни происходят крайне редко, а раз беда неизбежна, Юнги попробует снизить её негативные последствия. Магюты ворвались в кольцо воинов с воплями и раздражающим возгласом «Гют!». Лязг металла разлетелся по лесу, окутывая округу, и Тэхён сел на ноги, после чего Ю, прижимаясь к земле, попросил парня не дурить. Джухёк тоже воюет, а старика и Тэхёна укрыли под серой тканью. Полноценно устанавливать палатку Чонгук не разрешил, потому что её моментально увидят магюты и расстреляют. В едва сложенном виде со стороны за кустами серый материал выглядит большим камнем, поэтому на него прохожие не обращают внимания. Тэхён постепенно впадает в панику. В темноте он на четвереньках ощупывает землю, слышит нечеловеческие вопли врага, звук металла и предсмертные крики. Каждый шорох причиняет Тэхёну невыносимый спазм органов. Парень всматривается в черноту внутри палатки, тело трясёт, отчего пальцы судорожно вырывают траву, а шаг даётся с трудом от внутренней лихорадки. Тэхён нутром тянется вступить в схватку и зубами разорвать шеи магютов. Пусть их кровь мерзкая, а для Тэхёна важнее результат. Кровь он выплюнет, рукавом вытрет губы и насладится сладостной победой. Он сильнее магютов, его жадность к превосходству выше небес, а желание напасть и вырвать победу доводит до безумия. Сознание Тэхёна окунулось во мрак, неизведанный и неизученный транс, который одновременно пугает и твердит, что его поток приведёт к медовому наслаждению порока. Похолодевшие пальцы наткнулись на что-то длинное, быстро поднялись вверх и ощупали металл. Не размышляя над предметом, Тэхён схватил косу и выскочил из укрытия, спасаясь в первую очередь от себя. Солнце ослепило. Тэхён периодически открывал глаза, запоминал дорогу и бежал быстрее, словно оставляя страшные чувства под серой плотной тканью. Когда Тэхён обратил внимание на то, что прижимает к себе косу, удивился её наличию в вещах отряда, но не выкинул, считая, что она сгодится в качестве оружия. От стрелы не спасёт, но вряд ли лучников пошлют обыскивать лес, поэтому если смерть настигнет Тэхёна, то от лезвия меча или топора. — Гют! — утробный бас едва не сбил парня с ног. Тэхён остановился, глубоко дышал, настораживаясь наличию врага в лесу, и взял косу в обе руки, готовый попробовать сразиться за свою жизнь. Главное — не попадаться магютам на глаза, а значит, необходимо обойти их и спрятаться там, куда не пройдут лошади: склон. Среди магютского хрипа слух парня выделил властный голос Вивы. Она говорит на языке племени, и Тэхён их понимает на интуитивном уровне. Он словно когда-то изучал их речь, а теперь большая часть забыта из-за того, что парень не использует язык в быту. Часть слов он не разбирает, однако смысл сказанного не теряет. Чтобы ответить на том же языке, Тэхёну понадобится время на составление предложения, однако он точно знает, что никогда не интересовался племенем Магют. Когда он подошёл ближе, выглянул из-за куста и опустил косу к земле, чтобы её блеск в лучах солнца не выдал местонахождение. Вива встала возле реки, гордо подняв голову и отвечая магютам уверенным твёрдым тоном. Тело она спрятала под длинным и широким зелёным шёлком, а волосы легко поднимались при каждом дуновении ветра, закручивая локоны в вихри. Напротив неё выстроились шесть мужчин, одетые в шкуры животных и вооружённые короткими топорами. Говорят они грубо, без уважения к нечисти и обзывают её скотом, сравнимым с животным, которого кормят ради мяса. Тэхён заметил на лице женщины тень обиды, но она растворилась в гордости, а магюты, чувствуя себя хозяевами леса, воспользовались уязвимостью нимфы. — Гют! Гют! — протяжно закричали мужчины в поддержку слов предводителя их маленькой группы, и Тэхён вздрогнул, словно его увидели. Мужчина поднял топор над головой, и магюты притихли. Из короткого разговора Тэхён узнал, что Вива со стороны наблюдала за битвой и хотела вступиться за отряд чужаков, но ей помешал магют. Женщина, зная, что за её поступок ей грозит смерть, бросилась в бега, но магюты догнали её возле реки. — Гют! — без перерыва повторяли дикари, периодически вопя для устрашения жертвы. И вновь сильные удары в груди Тэхёна заменили сердце. Чем громче мужчины кричат, тем больнее становится парню. Он присел, сжал косу и мысленно требовал мужчин заткнуться, но они продолжили выкрикивать смертный приговор Виве. Тэхёна сводит с ума короткий возглас, виски терновым венцом сдавила колючая темнота, а удары в груди перешли грань терпения, выворачивая наизнанку всё естество тела. Тэхён с наслаждением представил, как сдавливает горло магюта, лишь бы проклятый рот прекратил орать. Приложив ладонь ко лбу, парень надавил от желания раздавить боль. Пусть она лопнет и вернёт лёгкость мыслям, но кровавые картинки беспрерывно прокручиваются ярким калейдоскопом, вытесняя здравый рассудок. — Гют! Гют! — мужчины подняли оружие и с жаждой насилия посмотрели на Виву. Ей не удалось защитить Чимина. Да и не нуждался он в спасении. Когда женщине показалось, что ему угрожает опасность, и она выбежала на поле битвы, Чимин отразил удар, а намерения Вивы заметили магюты. Оплошность привела её к наказанию, и воды Терим не спасут от побега, потому что правила жизни в лесу нарушать нельзя. — Заткнитесь!!! — что есть сил выкрикнул Тэхён, не выдерживая зуд в руках от натянутых нервов. Вива удивилась при виде Тэхёна, припоминая, что Чонгук строго приказал ему не покидать укрытие. Неуправляемый в быту парень не изменил своим привычкам даже не помня их. Магюты, наоборот, посчитали удачей встречу с тем, за кем охотятся. Их лица отразили кровожадность, и один мужчина вновь крикнул боевой клич, отчего Тэхён вновь потребовал замолчать. О своём поступке парень пожалел моментально, потому что в одиночку ему не справиться с шестью врагами. И пусть магюты не обучаются ведению боя у профессионалов, у Тэхёна вовсе нет навыков. Отступать поздно, поэтому парень направился к ним и встал перед Вивой, замечая, что мужчины смотрят на него с особой жадностью, какую не проявляет Чонгук в моменты вожделения. — Орёте как бабы во время родов! — Тэхён строил из себя храбреца, а внутри боялся до позорной трусости. — Пошли вон! — понизив тон, он проговорил более спокойно: — Вива, уходи. Воспоминания женщины хранили Тэхёна, из-за которого она в ужасе бежала в лес Ирель. Теперь же Тэхён спасал её от расправы магютов, лишь бы нечисть продолжала жить в империи. Вива нахмурилась, не доверяя своим глазам и слуху. Тэхёну определённо страшно, его страх ощущает Чонгук и не спешит помочь. Он не просил нечисть охранять Тэхёна и участвовать в битве, поэтому Вива имеет право воспользоваться возможностью сбежать. Магюты не последуют за ней, если она скроется в чаще, а нападут на главного противника. Судьба выдала Виве шанс заслужить спасения в Терим под предлогом пришедшей вовремя помощи от самого Бога. — Оглохла? — глубоко дышал Тэхён, влажными ладонями сжимая косу. — Или тебе дважды необходимо повторять? — Ты же сражаться не умеешь, — равнодушно напомнила Вива, допуская в мыслях дать парню минуту, чтобы сбежать к Чонгуку. В конце концов, если Тэхёна убьют, Чонгук последует за ним, а Афатерим, Родина Вивы, падёт без наследника императора. Стране нужен правитель, который потребует нечисть вернуться в леса, и Вива ждёт мудрого монарха. Пусть её убьют магюты, зато остаток нечисти Афатерим обретут дом. — Пустяки, — шептал Тэхён, не отрывая взгляд от врагов. — Ты нужна природе, а я не против умереть, лишь бы избежать разговора с Чонгуком про родство. Виву ответ устроил, и она ловко прыгнула в воду, после чего отплыла к рогозу и выглянула из-за густой листвы, скрывая голову зелёным плащом. Главный в группе магют выступил первым, предлагая Тэхёну принять смерть от его руки, и остальные дикари хором завопили надоедливое «Гют!». Их голоса довели Тэхёна до скрежета зубов. Их поднятое оружие раздражает, парень крепче сжал ручку косы, мечтая пройтись металлическим полотном по шеям мужчин, и с тяжестью выдохнул, не препятствуя фантазии вольно гулять. Раз колкий мрак настырно пробирается к вискам и глазам, Тэхён позволит ему стать с собой единым целым, ведь других союзников у парня нет. Вива пренебрежительно фыркнула: Тэхён довёл нимфу до уровня выживания, теперь сам её спасает от жителей чужого леса. Она от злости прищурилась и по-женски эмоционально восприняла поступок парня. Если спасением Тэхён пытается искупить вину, то у него ничего не получится, потому что по его требованию нечисть Афатерим слоняется в Ирель. Виву изнутри расцарапали эмоции, но, к сожалению, от обиды на себя. Как бы ей ни хотелось выставить Тэхёна в свете зла и коварства, чтобы отомстить, чувство справедливости надавило на сознание, повторяя, что этот Тэхён не заслуживает наказания. Он, наоборот, выбрал жизнь Вивы, потому что она важнее для мира. Тэхён не знает, что умирает только его тело, а сущность освобождается от бремени человеческой оболочки и возвращается в недра Матери. Виве нужен другой Тэхён, а не добряк, который боится сказать правду родному брату, но для возвращения истинного Тэхёна необходимо время, терпение и выжидание. Что взять с того, кто себя не в состоянии понять? И что с ним делать? Вива сморщила нос от неутешительного вывода: нянькаться. Всем отрядом люди и нечисть будут носиться с Тэхёном, пока Чонгук полностью не возьмёт на себя заботы о парне. А он это сделает, когда Тэхён вспомнит о себе абсолютно всё. В тот момент ему защита не потребуется, а людям и нечисти от Тэхёна — всегда и везде. Возможно, Чонгук слишком мало требует платы за сохранение жизни окружающим, поэтому Вива сменила мимику злости на настороженность и всмотрелась в попытки Тэхёна не оглохнуть от громкого «Гют!». Голоса проникли глубоко в мозг, закрались в подсознание, и парень всерьёз решил, что теряет сознание. Темнота покрыла зрение, скрывая глаза кроваво-красной пеленой, мужчин поглотила мгла, и Тэхён провалился в беспамятство. Магюты резко умолкли, когда голова их предводителя скатилась к ногам Тэхёна, а по лезвию косы потекла кровь. Следом тело рухнуло к реке и постепенно окрасило воду в красный цвет, подобному глазам Тэхёна. Вива обозвала магютов дураками, которые потеряли бдительность, запугивая жертву дикими воплями. Отчасти нимфа их понимала: внешность Тэхёна слишком обманчива. Когда внутри кого-то дремлет сущность, а люди сами её будят криками «Смерть! Смерть!» — глупо надеяться, что найдётся колыбельная, способная успокоить ненасытное божество. Разве что голос Чонгука для Тэхёна важнее личных желаний, но Его Высочество занимается битвой, уделяя внимание воинам. Юнги сражался без помощи принца, отбивал атаку и ненавидел магютов за бесконечные крики. Бон не оставался в стороне — исподтишка и гаденько кусает врагов. Для магютов атака горгульи произвела эффект внезапности, ведь, нападая на отряд «городских», они ожидали сражение на мечах, а Бон на фоне крупных представителей племени не больше ласточки. Маленький помощник Бога войны кусает врагов за нижние веки. Кожа магютов слишком плотная, поэтому Бон целится в лицо, чтобы пробить защиту дикаря, а воин Его Высочества добивает укушенного здоровяка ударом меча в грудь или шею. Голова у магютов не защищена шлемом, поэтому горгулья пакостит со всех сторон, подлетая в момент, когда одной рукой магют удерживает поводья, а другой — замахивается для удара. Чимин не сразу привык к новым крикам врага. Среди гордого пожелания смерти периодически раздавались душераздирающие вопли боли от жжения уксуса в глазах. Парень вздрагивает, когда очередной магют позорно роняет оружие, надавливает ладонью на глаз и с глухим звуком падает из седла. Его добили бы соплеменники за жалобные стоны, но заметили причину послабления рядов: Бон спокойно и безэмоционально перелетает от одного вражьего лица к другому. Мечтает он о яблоке, но магюты слишком глупы, чтобы понять элементарные вещи. Зато Джухёк моментально уловил пользу горгульи, прошмыгнул между парами врагов и побежал к повозке. Обхаживать Бона как ему нравится времени нет, поэтому парень схватил яблоко, кинул его в металлическую посуду и сверху придавил котлом для приготовления ухи. Яблоко треснуло, шмякнуло и пустило сок. Джухёк постучал дном котла, надавил, чтобы выжать каждую каплю и вновь кинулся к мешку за кружкой и тканью. Процедив сок, Джухёк выскочил из телеги и, позвав горгулью, показательно взмахнул кружкой в пригласительном жесте. Такой поворот событий Бону очень понравился. Спрыгнув с ветки дерева, он молниеносно подлетел к человеку, присосками зацепился за его оголённое плечо и повернул голову к кружке. Джухёку пришлось его поить, потому что кружка оказалась выше, чем Бон может сунуть морду. Несмотря на маленькие размеры, в горгулью влезает много еды. Джухёк поторопил Бона, но глотки, в отличие от аппетита, у существа маленькие. Сетуя на ситуацию, парень отвлёкся на битву и заметил, что магюты спешились. — Не торопись, — прошептал Джухёк, оценивая положение. Лучники отходят назад и уводят с собой лошадей, а остальные магюты усилили атаку. «Отступают?» — не поверил глазам Джухёк. Движения врага стали резкими, напористыми и от агрессии беспощадными. Дикари не отступят без весомой причины, потому что их вожак, размахивая длинным мечом, орёт громче всех и яростно сражается. — Они тебя испугались? — удивился Джухёк, наблюдая, как магюты начинают сбиваться в стаю, чтобы дружно сбежать. Сзади поплетутся раненые товарищи, чтобы стать живым щитом для здоровых магютов. А в рядах Чонгука воины на зависть остались живыми и невредимыми. — Нет, глупый, — Бон когтем отодвинул чашку от себя и прищурился на битву, — им есть что охранять, поэтому они отступают. Где-то рядом их лагерь, поэтому они уедут к нему, а за нами погонится их подмога. Чимин не успевал озираться по сторонам, плечо еле двигалось, но от желания жить парень вынудил себя забыть о боли. Да и в ушах постоянно звучал голос отца: «Ни на что не годный мальчишка!». Когда Чимин не увидел среди сражения Чонгука, в подсознании отец кричал громче. Вдобавок магюты постепенно отступали. Чимин потеряно осмотрелся, вытер рукавом рубашки пот с лица и вновь покрутился на месте, с тревогой на сердце думая о Чонгуке. Он точно не в плену и не мёртвый, потому что люди против него слишком слабые. Если он рядом с Тэхёном, тогда отряд рискует погибнуть, ведь магютов больше, чем афатеримцев, а внимание Его Высочества, возможно, отдано фавориту. Чимину всё ещё сложно сражаться в толпе, а магюты, как на зло, кучкуются. Парню нужен враг в стороне от ближайшего ряда, чтобы мечом не задеть союзника. Иногда Чимин забирал на себя крайнего врага, но бо́льшая часть магютов наступала по центру. — Где Чонгук? — парень задал вопрос без вежливости и тяжело дыша. Его никто не слышит, отбивая агонию магютов в бою. Враги делают последний рывок, предупреждая о серьёзности своих намерений. Им нужен Тэхён и, поскольку его не нашли, отступают, обещая вернуться и напасть со спины, чтобы отряд не успел защитить белокурого парня. Магюты воняют. Чимин морщится от запаха пота и мокрой шерсти, брезгуя смешивать свой ароматный перегар с вонью врага. В предвкушении боя магюты забывают о гигиене и питании, существуя яростью и жаждой крови, а Чимин, как порядочный городской парень, купается в Терим и радуется мокрому телу. Возможно, идти на битву немытым — неплохая идея, потому что Чимин брезгливо отталкивает от себя вонючку, лишь бы не приближался и не осквернил смердящим по́том молодое и чистое тело. Сзади послышался топот копыт, и Чимин криво усмехнулся. Надо отскочить в сторону, резко повернуться и мечом отрезать ногу всадника. Парень для магюта низкорослый. Пока тот взмахнёт коротким топором, останется без конечности, затем упадёт, и Чимин его убьёт. Движения автоматизированы, паники и тревоги в груди нет, а враг не опасен, поэтому Чимин выжидал удобный момент, чтобы ускользнуть от лошади. Взгляд приковался к Юнги, и секунды показались парню вечностью. Среди мельтешащих воинов и магютов Юнги сражается с двумя врагами. Для опытного в битвах рыцаря пара соперников, будь они хоть магютами — не опасность. Юнги ловко отражал атаку и, пользуясь брешью в защите одного врага, полоснул его шею мечом, после чего сразу отбил оружие второго врага. Чимин посмотрел за спину Юнги. К нему бежит взбешённый и окровавленный дикарь, которому жить осталось считанные минуты. Он умрёт от тяжёлого ранения, но, несмотря на боль, мчится к рыцарю, до последнего вздоха отдавая себя идеи отмщения за позор в землях Нарг. Из-за боли ему тяжело дышать, поэтому он бежит молча, лишь издавая хрип при попытке вдохнуть, или же Чимину это показалось из-за пузырей крови из рта магюта. А сзади парня мчится лошадь. Вспоминая, что смерть близко, Чимин не рискнул тратить секунды, которые могут стоить Юнги жизни. Обхватив удобнее меч ладонью, парень бросил его вперёд, целясь в смертельно раненого магюта, и, замечая, что Юнги расправился с врагом, выкрикнул имя рыцаря, чтобы он замер на мгновение, которое потребуется оружию для достижения цели. В следующую секунду Чимин ощутил удавку на шее, повалился спиной на землю, и лошадь быстро потащила его дальше от отряда. — Чимин! — на тяжёлом выдохе проговорил Юнги, в лихорадке наблюдая, как парень короткими ногтями царапает себе шею в попытке обхватить пальцами грубую пеньковую верёвку. Магют гнал лошадь, Чимин натыкался телом на камни и корни, ветки царапали открытые участки кожи, и дышать становилось всё сложнее. Юнги бросился на помощь, словно способен бежать быстрее лошади. Вспоминая, что он убьёт Чимина, а не удавка магюта, Юнги от всего сердца поверил, что успеет перерезать верёвку. Всадник вдали от поля битвы натянул поводья, лошадь встала на дыбы и с хрипом опустилась на четыре ноги. Чимин вытянул шею, чтобы ухватить петлю и вдохнуть свежий лесной воздух. Тело постепенно слабело, парень тяжело втянул ноздрями кислород и не оставлял попытки выпутаться. Возле него присел магют, посмотрел на Чимина, как на жука, который перебирает лапами лёжа на спине, и с любопытством слушал, как человек хрипит при каждом вдохе. Сознание парня постепенно угасало, в ушах раздался писк, перед глазами образ магюта расплывался в бесформенное пятно, и перед тем, как провалиться в небытие, Чимин подумал, что не умирает. Смерть его настигнет не сейчас, и это очень плохо, потому что магюты не понимают, что значит гуманное обращение с пленными, а Чимин не знаком с языком племени. — Чимин! — Юнги приостановился и всмотрелся в лес. Упустил из вида лошадь. И это при том, что у Чимина есть все шансы выжить, ведь его тащили волоком, а не тянули верёвку вверх, и по пути не попадались опасные выступы. Юнги сам себе клялся, что видел парня живым, его размашистые движения ногами и мёртвую хватку за верёвку. Где теперь его искать? Куда его утащил магют? Юнги прошипел проклятия под нос, настойчиво пошёл вперёд и мысленно просил прощения у Чонгука. Надо же, рыцарь впервые покинул битву и бросил охрану палатки. Иначе он не поступит, даже если вернуть время назад. Нельзя оставлять Чимина без помощи, потому что он забрал на себя часть жизненного груза Юнги. И сейчас, вспоминая то, кем Чимин является для Тэхёна, он понимает, что парень не соврал. Чимин для Тэхёна — тот, кем Юнги не станет из-за замкнутости. Встретил бы он очнувшегося Тэхёна так радостно, как Чимин? Нет, потому что больному человеку нужен покой, а не карусель. Но Тэхёну как раз необходимы эмоции, потому что он никогда ни с кем не дружил. И Чимин ранее доставил Тэхёна в замок, отправился за ним отдельно от отряда и, что самое главное, им руководствовались чувства, а не долг, не обязанность и не приказ принца, как в случае с Юнги. Чимин — свободный человек, а Юнги сам себя заковал в обязанности. Он так и не смог прекратить играть роль охранника Его Высочества, только теперь меч в его руках не деревянный, а стальной. Возле кустов показалась светлая рубашка Чимина, и Юнги осмотрелся. Душа тянется помочь парню, чтобы промедление не стоило ему жизни и пророчество Вивы оказалось лживым. Вдобавок наставление отца выработалось в теле до неосознанных движений. Юнги взял меч в руку, остановился и оглянулся по сторонам. Чимин способен изловчиться и выпутаться из удавки. У него в запасе много сюрпризов, после которых Юнги мечется между состояниями плача и терпения, однако осмотрительность никогда не помешает. Погружённый в тишину лес не выдал местонахождение магютов, поэтому Юнги вложил меч в ножны и подбежал к парню. Тот лежит навзничь, не подаёт признаков жизни, из-за чего Юнги попробовал его поднять на руки, прошептав, что дед Ю справится с любой напастью. У самого дрожит тело, дыхание сбилось, а на ум пришла бредовая идея: общаться с тем, кто находится без сознания. Как же это глупо, но иллюзия общения с тем, кого не хочется видеть мёртвым, помогает самому не сойти с ума от нервного истощения. Его заметила Вива, укрытая мокрым шёлком. Она шла невдалеке от места, где лежит Чимин, и сразу спряталась в кустах, чтобы её никто не видел. Природа шептала про опасность, и лесной ребёнок не посмел противиться подсказки родителя. Женщина осторожно положила Тэхёна на землю, сняла шёлк и накрыла им парня, чтобы белый плащ, изрядно выпачканный в кровь, остался незамеченным. Пряталась Вива не от Юнги, который проверял пульс у Чимина, а от магюта. Скоро в племени прогремит праздник в честь богатой добычи, и пусть Тэхёна не поймали, зато не зря напали на отряд — есть пленные. Вива молчала, когда к Юнги подкрался магют, и мысленно себе твердила не издавать звуков и не дышать, потому что Тэхён важнее Юнги и Чимина, а против неё самой ополчилось всё племя, которому она не смеет перечить. Тэхён её спас, и Вива не осталась в долгу: забрала его, когда битва завершилась и парень рухнул на землю без сознания, и на руках несла Чонгуку. Магют не решился подойти к рыцарю вплотную и ударить его по голове, потому что не знает, насколько острый слух у маленьких людей. Дикарь накинул на шею Юнги петлю, которой недавно душил Чимина, и затянул. Рыцарь повалился на землю и лишний раз пожалел, что поддался эмоциям и нарушил наставление отца. Порой слова старого генерала оказываются правдивыми, но Юнги часто их игнорирует, будто в доказательство, что отец верит в чушь. Очередная беспечность привела мужчину в лапы магютов, но даже теряя способность дышать и всматриваясь в чистое небо чужой империи, он понимает, что не поступил бы иначе. Чимин ему никто, однако в нём есть то, что необходимо Юнги, и то, что Бон называет свежим потоком воздуха в пыльной комнате. У Чимина слишком короткий век жизни, поэтому Юнги стремится вернуть парня в отряд, чтобы успеть заполучить свободу от самого себя. Вива пронзительным взглядом жёлтых глаз посмотрела поверх куста на неспешного магюта. Тот перекинул бессознательного Юнги через лошадь, а Чимина поднял на руки, как тушу кролика. Видимо, перед смертью раненый собрат дикаря научил его одной мудрости: тишина помогает остаться незамеченным. Если бы магют кричал, Юнги бы его услышал за пять километров, но почему-то перед Вивой и Тэхёном племя глотки драло, а Юнги магют поймал тихо, как мышь, хоть телосложением в несколько раз крупнее его и мог бы сразиться в честном поединке против императорского рыцаря. «Поймал, — подчеркнула мысль Вива. — Живые нужны». Это её немного успокоило и подарило надежду на то, что Чонгук развернёт отряд, разгромит лагерь племени и вернёт себе двух преданных людей.