Глава 9
3 сентября 2022 г. в 09:50
Чимин проснулся из-за сильного чувства голода. Казалось, желудок сожрёт печень, лишь бы выполнить свою функцию и не страдать от пустоты. Организм сигналил о слабости в мышцах и скорой смерти, и парень пожалел, что не умер днём ранее. В первую минуту после пробуждения он ложно ощутил запах влажной травы и дышал поверхностно из-за боли в шее. Чимин не выдержит находиться ещё сутки в плену, и только мысль о Юнги вынудила сосредоточиться на округе, чтобы оценить уровень опасности.
Не открывая глаз, парень прислушался, различил шум макушек деревьев, пение разноголосых птиц и знакомую речь. Общались мужчины, периодически громко смеялись, и совсем рядом прогремела полная возмущений горгулья:
— Спешу сообщить, что ваш череп пуст, уважаемый пыльный рыцарь!
Чимин резко дёрнулся, холод прошёлся по позвоночнику к макушке, и конечности онемели от лёгкого шока в каждом сантиметре тела. Несколько секунд парень смотрел вперёд себя, с трудом делал вдох и искал в воспоминаниях правду. Он лежит на боку в своей постели, повозка стоит в лесу, а рядом с одеялом валяется бурдюк. На первый взгляд кажется, что палатка магютов придумана в пьяном бреду, но Чимин опустил взгляд на свою руку и заметил сухую грязь, смешанную с кровью. Боль в шее не позволила быстро повернуть голову, горло сдавило спазмом, и Чимин тяжело простонал, слушая звон сотни колокольчиков в ушах.
— Наконец-то проснулся, — Вива на четвереньках подползла к нему и поставила возле вина тарелку с рисом и мясом. — Вставай! Отряд тебя ждёт. Спишь как мёртвый, а нам в Афатерим выдвигаться надо.
Чимин пообещал задушить себя, если Вива ему снится. При недостатке кислорода мозг выдаёт самые красочные картинки, полные захватывающих сюжетов, поэтому вероятность того, что Вива и голос Бона — галлюцинации, очень высокий. А Чимину бред больного сознания не нужен, потому что необходимо скорее вытащить Юнги из плена. Кажется, магюты его не тронули, хоть парень едва что-то помнит после выпитого напитка. Иногда в памяти всплывают размытые очертания мрачной палатки и резкие движения рук, больше похожие на повадки дикого зверя, чем на слабость и немощь пленника. Вероятно, это очередной сон, в котором Чимин способен шевелиться.
— Смотришь как на дерево, — упрекнула Вива. — Ты и Юнги вернулись в отряд. Вас принесла Юджон, — она резко замолчала и села на ноги, после чего недовольно пробормотала: — Из-за твоей пропажи столько хлопот, что лучше вовсе не выходи сражаться! Тэхён второй день с ведьмой ссорится!
Ведьму мозг Чимина не смог бы придумать, да и вряд ли он выдумал бы полуголую Виву, поэтому парень медленно принимал реальность и растерянно посмотрел на нимфу, словно ребёнок на долгожданную игрушку. Если Вива дымкой растворится, Чимин сойдёт с ума, а различия между реальностью и галлюцинациями сотрутся. Парень начнёт бояться спать, избегая жизни во сне, и в конце концов повесится, лишь бы остановить игру больного разума.
— Вставай, дурень! — Вива ударила Чимина ладонью по шее, и парень ощутил острую боль в горле и плечах, которая доказала, что Юджон действительно спасла пленников.
Судорога прошлась по шее, слюни заполнили рот, и спазм в горле сковал движения, требуя выждать время, чтобы боль стихла. Чимин посмотрел на Виву с блеском в глазах, затем смог слегка улыбнуться и в завершении с облегчением вздохнул. То, что Юнги и Чимин находятся в отряде, означает, что все старания парня — не бесполезные попытки спастись. Они помогли отвлечь магютов, затянули время и в случае худшего исхода для Чимина, позволили бы Юнги выжить. Если бы Чимин умер после выпитого пойла племени, Юнги бы всё равно нашла Юджон и отнесла к Чонгуку. Чимин гордится собой, но улыбка сошла с его лица, когда в голове промелькнул вопрос: какие старания происходили на самом деле? Что случилось в промежутке между выходом из клети и пробуждением в повозке? Размытые картинки вспышками врезаются в больной мозг и вынуждают чаще думать над правдивостью памяти. Некоторые обрывки показали Юнги, но Чимин не смог ухватить воспоминания и развить их до полного восстановления. Чимину показалось, что он сходит с ума. Или же, наоборот, мир чокнулся. Одни люди ставят эксперименты на других, третьи — не поделят власть, четвёртые — скрывают правду, а Чимин стал жертвой в водовороте чужих желаний. «Что я там делал?» — Чимин слегка запаниковал, прекратил улыбаться Виве и с трудом приподнялся на локте, собирая короткие воспоминания воедино. В них Юнги ему что-то говорит, но через секунду изображение расплылось, и мрак его поглотил. Магюты поймали людей для своей цели, и они добились её, только Чимин не помнит, что творил. Он словно игрушка в умелых руках кукольника, делал то, что ему велели, а в обрывках памяти лишь Юнги стоит перед ним. Фрагменты далёкие, будто чужие и недосягаемые, как давний сон, о котором не осталось даже воспоминаний, ощущений, эмоций и мыслей. Чимин вёл себя как чудовище, а иного объяснения тому, что психика стёрла воспоминания, он не нашёл.
— Что с Юнги? — голос прозвучал хрипло и с болью в горле.
Парень смог неровно сесть и посмотрел на Виву, заинтересованную его поведением. Едва проснулся, а уже требует Юнги. Ему бы врача просить пригласить, а не переживать о том, кто использовал парня ради выживания. Всё же люди перед смертью не похожи на себя или же, наоборот, становятся собой, показывая истинный характер.
— Выглядит лучше тебя, — Вива спрыгнула на землю и оглянулась на Чимина, после чего дополнила: — Я скажу Тэхёну, что ты проснулся, иначе он не отстанет от ведьмы.
Она позвала Юджон, сообщив, что парень очнулся, но Чимин не понял её слов, осмотрел себя, отмечая грязь, и перевёл взгляд на еду. Есть очень хочется, а брать еду грязными руками стыдно. Чимину подумал, что пока он смоет с себя куски грязи и вонь, умрёт с голоду. Вино тоже не спасёт положение, потому что желудок требует пищу, а любая жидкость только усилит аппетит. А ещё надо как-то есть. Глотать больно, но, если не спешить и тщательно пережевывать, получится съесть весь рис и мясо. От последнего Чимин бы отказался, потому что в данный момент для него это слишком твёрдая пища, вот только организм пищит от желания поесть даже через боль.
— Чимин! — к повозке подошла Юджон с тарелкой еды и протянула её парню. — Ешь.
Чимину неудобно отказываться, когда о нём проявляют заботу, однако ему не съесть две тарелки еды. Юджон это не объяснить, потому что не существует подходящих слов, которые бы она поняла. Скрепя сердце, парень показал свой завтрак и, кивнув на тарелку Юджон, сказал короткое «нет». Женщине ответ не понравился. Она вплотную подошла к повозке, поставила перед парнем свою тарелку, а из его рук забрала еду, которую принесла Вива. Чимин заметил, что Юджон принесла бульон, и что-то в голове с тяжестью перевернулось, оставляя сознанию мутный ком воспоминаний. Он вертелся колесом удачи и показывал то приятные моменты небывалого оптимизма перед лицом опасности, то двух магютов, на лицах которых насмешка, а в руках — глубокая деревянная миска с мутной жидкостью. Дикари её то заливают в горло пленнику, она льётся через нос и рот парня, то он пьёт её добровольно, морщится, терпит рвотные спазмы и сдерживает слёзы. Страшно не знать и подозревать, что произойдёт после того, как пойло переварится и проникнет в каждый миллиметр тела, но ещё страшнее — ждать приговор. Чимин не боится за себя, а переживает за того, кто остался позади света факела, спрятан в темноте палатки и молчит. Он ассоциируется с братом, но им не является, несмотря на все попытки Чимина с ним сблизиться.
— Чимин, — позвала его Юджон, замечая лёгкую панику в глазах парня, — ешь.
Взгляд парня поднялся на женщину и застыл на её одежде. Рубашку Юджон залатала кусками разноцветной ткани. Возможно, женщине выделили мешки и простыни, чтобы она наспех сшила себе и детям одежду, а подходящих по размеру вещей в сундуках не нашлось. Неудивительно, ведь Юджон крупнее императорского воина.
Взгляд Чимина бесцельно блуждал по Юджон и зелени леса, словно искал в них что-то знакомое, нужное и давно забытое в Ирель. В тот момент парень со стороны напомнил бездушную куклу, внутри которой механизм прокручивает шестерёнки, заставляя глаза кругами вращаться. Юджон вновь позвала парня по имени, но Чимин погрузился глубоко в свои мысли и наблюдал за тем, как магюты вливают ему в рот их любимый напиток.
Юджон махнула перед его лицом рукой, однако Чимин в реальность не вернулся. Осмотрев землю под ногами, женщина искала что-то мягкое, как мох, чтобы кинуть в парня. К её счастью, со стороны отряда летел Бон, крича Юнги отстать от него, а в спину горгульи мужчина с редкой ловкостью метал орехи. Бон с самого утра измотал и без того слабые нервы Юнги, и теперь мужчина принял крайние меры, пытаясь избавиться от внимания горгульи.
— Я требую прекратить охоту на меня! — лавировал между летящими орехами Бон. — Живодёр! Я редкий вид! За мою спущенную шкуру Мать наказывает!
Один орех пролетел слишком близко от уха, и Бон ускорился, треща о необходимости изолировать Юнги от здравого общества. Ссорятся они с раннего утра, когда Юнги проснулся в плохом настроении, но своего решения Бон не изменил, хоть Чонгук подходил к нему лично и переспрашивал. Бон не только не передумал, но и попросил не вмешиваться в его и Юнги отношения. Если что-то поменяется в его планах, Бон обязательно сообщит Чонгуку, а пока горгулья не против рисковать головой и испытывать терпение Юнги.
При виде Юджон, Бон попросил прощения за нарушение режима тишины и резко повернул в повозку, после чего с силой врезался в лицо застывшего Чимина. Хрюкнув после удара, Бон упал на ноги парня и протяжно стонал. Удар пришёлся по морде и груди: нос Чимина протаранил грудь существа, а морда впечаталась в лоб. Чимин очнулся, быстро сориентировался в ситуации и поинтересовался состоянием Бона, который распластался, будто перед обмороком. Он передними лапами прикрыл нос, задними — дёргал от боли, а крылья обессиленно направились в стороны. Чимин наглядно увидел, что предшествовало потери сознания, когда горгулья столкнулась с птицей в небе.
— Я думал, что у меня получится, — гундосил в лапы Бон. — Юнги плохо разговаривает, поэтому я подумал, что мне удастся объяснить ему, почему он не должен ступать на территорию оборотней. А он хоть хрипло говорит, но очень ругается, даже матерщину использовал против меня. Теперь вот орехом в меня запустил.
Чимин сжалился над Боном, аккуратно переложил его на одеяло возле себя и прикрыл краем, пряча горгулью от бед и орехов, если нагрянет Юнги. Юджон воспользовалась ситуацией и поговорила с Боном, после чего из-под одеяла раздался голос горгульи:
— Она просит тебя выпить бульон, потому что тебе временно нельзя есть твёрдую пищу, — одеяло зашевелилось и из-под края показался влажный нос, затем Бон поинтересовался: — Ты хоть что-то помнишь?
Для себя Чимин отметил две вещи. Во-первых, если Бон сказал «хоть что-то», значит, память не удержала бо́льшую часть прошедших суток. Во-вторых, горгулья знает причину амнезии. Отчасти парню даже обидно за себя, ведь алкоголь не стирает Чимину память, сколько бы литров он не выпил, а плен магютов прошёлся по извилинам как влажная тряпка по пыльной поверхности.
— Немного, — прошептал Чимин и покосился на бульон, — и так, словно в тумане ожившие утопленники шевелятся.
Бон тяжело вздохнул и сообщил, что Чимину не сон снился, а в плену он вытворял пугающие вещи, поэтому его желудку необходима жидкость. Поскольку питательные вещества тоже организму пригодятся для борьбы с магютской гадостью, пить Чимин вынужден бульон. Из речи многословной горгульи парень уяснил, что плохо себя чувствует из-за выпитого настоя в палатке. Если короткие воспоминания — правда, тогда Чимин выпил две порции отвара дикарей. Моментально он вспомнил, что вторая доза предназначалась Юнги, но Чимин выпросил её себе. Вероятно, магюты хотели распределить выпивку поровну между пленниками и посмотреть, что произойдёт с обоими.
Теперь необходимо выпить очередную мутную воду. Бон, выглядывая из-под одеяла, не оставил без внимания печаль в глазах парня и посоветовал ему сначала понюхать, чтобы аппетит разыгрался, вкусовые рецепторы раздразнить и самому захотеть выпить. Чимин предпочёл бы забрать обратно рис и мясо, потому что они выглядят сытно, но последовал совету Юджон и заодно попросил Бона передать ей благодарность. Горгулья выдала длинную речь, добавив много мыслей от себя. Юджон внимательно выслушала, задумчиво всмотрелась в землю, затем кивнула и тяжёлым шагом направилась к отряду. Чимин посмотрел на тарелку, настроил себя на еду и потянул руки к бульону. Грязные ладони подхватили посуду, и Чимин приложил усилия, чтобы не вспоминать магютов. К счастью, заговорил Бон, отвлекая парня от мыслей про плен.
— Я к нему с чистым сердцем, — шевелилось одеяло, под которым мостился Бон, — а он в меня орехами кидается.
— И что твоё чистое сердце от Юнги хочет? — Чимин поднёс тарелку к лицу и понюхал.
Самый обыкновенный бульон без пряностей. Чимину стало стыдно за свой страх, и он сделал пару глотков. Организм отозвался сильным голодом, и парень жадно пил, сопя от невозможности одновременно выпить бульон залпом и свободно дышать. Мысли перенеслись к рису с мясом, но их унесла Юджон, а Бон, высунув нос из-под одеяла, напомнил, что Чимину нельзя много есть. Заодно он добавил, что мечтает подружиться с Юнги, путешествовать с ним по странам и избивать плохих людей. Пока, к сожалению, Бону не удаётся даже спокойно поговорить с рыцарем: Юнги его то в кусты швырнёт, то орехами закидает. Но Бон не сдаётся. Вопреки своей природе, он тянется к человеку и согласен стать его спутником в жизни, однако у Юнги руки чешутся стукнуть горгулью промеж ушей, едва видит его на горизонте. Подсознательно Бон подозревает, что виновата во всём болтливость, ведь горгулья чувствует запахи жизни всего живого и рассказывает о них, а Юнги скрывает о себе много плохих дел.
— Чимин, — Бон вылез из тепла одеяла и взглядом уловил парня возле мешков с вещами, — а ты знаешь, что Юнги пахнет слезами и чужой ненавистью?
Чимин развязал мешок с вещами Юнги и нашёл в нём длинную рубашку. Вытаскивая серую ткань, парень замедлился, вспоминая, как отдал одежду детям Юджон. За кусок старой тряпки не спасают и не убивают, поэтому причина, по которой Юджон вытащила Чимина из плена, не самая весомая — взлом замка клетки. Парень освободил женщину с детьми, а она — не только Чимина.
— Бон, — сдавленно и с хрипом заговорил Чимин, — почему Юджон спасла Юнги?
Чтобы горгулья долго не молчала, Чимин напомнил о нехороших запахах, которые она уловила от рыцаря. Схватив кусок мыла и бритву, а полотенце и штаны закинув на плечо, Чимин направился к реке. Бон выкатил из-за сундука яблоко, схватил его четырьмя лапами и полетел следом за парнем, быстро проговорив, что Юджон слишком трудно понять, но она не желает Чимину зла. У неё своё понимание равноценного обмена, поэтому лучше молча принять её заботу.
— Она едет с нами, — Бон облетел парня и мелькнул возле его лица, намекая, что необходимо откусить яблоко. — Должно быть, наблюдает за тобой. Отвар, который ты дважды выпил, не сулит тебе ничего полезного, — он передал яблоко в руку Чимина и, словно невзначай, добавил: — Надо же, Юнги был готов тебя убить, чтобы выжить, а ты его хотел убить, чтобы утолить жажду крови, но в итоге оба живы.
Чимин остановился, посмотрел на красный бок фрукта и тяжело вздохнул. Значит, Юнги ему не приснился, и парень тянул к нему руки, чтобы разорвать на куски. К счастью, само желание придушить человека Чимин не помнит, поэтому не сильно страшно за поврежденный рассудок, если он, конечно, ещё принадлежит Чимину. Парень представит, что жуткие кадры ему приснились, и они со временем забудутся. Надо только выждать это время, приглушать в себе воспоминания пару лет и отвлекаться на позитив. Да и летящий рядом Бон пророчит Чимину смерть, поэтому парень с облегчением выдохнул — люди от его сумасшествия не пострадают.
Чимин откусил кусок яблока, Бон в предвкушении сладкого вкуса проглотил слюну и всмотрелся в губы человека. Чимин пошевелил челюстью — во рту раздался хруст. Горгулья округлила угольные глазища и подлетела к лицу Чимина, не веря своим ушам. И вновь хруст яблока режет ей слух, вулканическая душа отказывается принимать жестокость людей, а передние лапы сами потянулись к алым губам парня.
— Отдай, садист! — едва не плакал Бон, липкими лапами ощупывая тонкую кожу. — Это мой завтрак! Пей бульоны, гад!
Чимин прекратил жевать, перевёл взгляд на полную отчаяния морду Бона и проглотил яблоко. Бон опустил лапы, смиряясь с участью остаться голодным, и пробормотал, что в случае нападения, отряду придётся воевать без поддержки горгульи, потому что она сохнет без еды. И стрельнул Чимину колким взглядом промеж глаз. Парень откусил яблоко и передал кусок голодному Бону, объяснив, что тоже хочет есть, поэтому в задумчивости съел часть чужой еды. В конце концов, яблок в Ирель навалом, поэтому Бон голодным не останется, а Чимину запрещают есть и за это обидно. Отряд жуёт мясо и рис, горгулья уплетает фрукты, а Чимин вынужден урчать полупустым желудком.
Мысли плавно перенесли парня в повозку к вину. Алкоголь не даст чувство сытости, но поможет провалиться в сон и проспать дни, в которых нельзя есть. Если Юджон позволит, перед смертью Чимин поест от пуза, хотя глупо смертнику отбирать еду у тех, кому она пригодится в долгом пути. Парень одновременно хочет проявить эгоизм и принести пользу отряду. Пока он мечется между двумя крайностями, Бон подлетел к нему и лапами потянул за яблоко, вырывая из рук человека свою пищу. Глядя на него, Чимин осознал, что иногда полезно заботиться о себе. Уступчивыми людьми легко манипулировать, а Чимина не научили думать о себе. Зато расставаться с вещами — главное наставление от отца.
Парень отобрал яблоко, откусил его и отдал кусок Бону, после чего направился к реке. Горгулья его преследовала, охраняя завтрак, быстро ела и успевала разговаривать. Бон напомнил, что Юнги пожертвовал бы Чимином для спасения из плена, и даже признался в этом Чонгуку. Любопытный Бон всё слышал ночью, а Его Высочество горгулью не прогнал.
— И что? — удивился парень и положил вещи под дерево, а яблоко отставил в сторону, чтобы не касалось одежды. — Мне всё равно умирать, поэтому пользуйтесь мной, пока я жив.
Он снял грязные штаны, решил, что проще их выбросить, чем отстирать, и ощутил лёгкий удар в затылок. Оглядываясь назад, Чимин увидел злого Бона. Он повис в воздухе, плавно делает взмахи крыльями и морщит мелкий нос на парня. Впервые горгулья бросила еду из-за нахлынувших эмоций, посчитав, что ударить человека превыше голода.
— Какой же ты болван! — выкрикнул Бон. — Когда до твоего скудного мышления дойдёт правда, будет поздно извиняться!
Он улетел обратно к отряду, бормоча о необходимости найти покой в суете людей. Они глупые для горгульи, и её нервы постепенно натягиваются от мысли, что из-за разного склада ума ей не удастся сблизиться с Юнги.
Чимин в недоумении остался на берегу. Либо он не помнит важную часть плена, либо горгулья не договорила. То ей пасть не закрыть, то улетает молча, так и не объяснив причину вспыльчивости. Чимин пожал плечами, снял трусы и посмотрел на чистую воду. Терим ему кажется красивой как никогда. Серебристая гладь радует глаз, манит к себе и смывает любые тревожные мысли, и парень уверенно полез в воду, чтобы отвлечься от мрачных воспоминаний. Сначала вода коснулась грязных стоп, пощекотала кожу, затем тело постепенно привыкло к теплу реки, и Чимин сделал шаг вперёд.
— Как ты себя чувствуешь? — вопрос от Чонгука напугал Чимина.
Парень подпрыгнул, вода крупными каплями поднялась вверх, затем с шумом опустилась на поверхность, вновь сливаясь воедино с рекой. Чимин не сразу вернул мыслям спокойствие и на будущее отметил, что не готов к сюрпризам. Нужно отдыхать, больше спать и не думать о палатке магютов. Чонгук плыл недалеко от парня, его волосы плотно прилегли к спине, а мелкие волны вокруг тела скрыли его от посторонних глаз. Чимин буркнул, что предпочёл бы не просыпаться, чем жить в кошмаре собственного сознания. Оно непроизвольно, под натиском пережитого страха, возвращает парня в плен магютов.
— Неудивительно, — Чонгук повернулся к нему и жестом пригласил присоединиться к купанию. — Оно — часть тебя, поэтому имеет право жить в тебе. Ты никогда целиком не вспомнишь, что произошло с тобой в палатке племени, а отвар, который ты выпил, всё ещё на тебя действует.
Чимин направился к нему, отдавая себя в объятия теплой Терим, но, едва между ними расстояние значительно сократилось, Чонгук поплыл обратно, словно убегая от общения.
— Ваше Высочество, — пытался догнать его Чимин, — возможно, мне лучше вернуться к магютам? Я боюсь, что причиню кому-то в отряде вред. Отпустите?
Чонгук сказал, что никогда не держал парня возле себя, поэтому Чимин волен самостоятельно распоряжаться своей жизнью. Единственное, что его способно удержать в отряде, — возвращаться парню некуда.
— Тэхён сбежал в лагерь магютов, — напоследок сообщил Чонгук и нырнул, скрываясь от собеседника и неприятного разговора.
Время для Чимина замерло, на плаву он удержался благодаря инстинктам, а мысленно перенёсся к магютам, представляя, какой неравный бой происходит в лагере. Им ни за что не выиграть, какие бы техники боя они не использовали и какой бы отвар не пили. Без Войны Смерть заберёт с собой всех, кто встанет на защиту племени, а магюты сражаются до конца, не сдаваясь в плен и не умоляя пощадить их. Женщины и мужчины возьмут оружия в руки и кинутся в бой, не подозревая, кто их враг. Убийство большей части племени вынудит остаток магютов похищать наргов, и вражда между ними усилится. А народ Нарг всё чаще будет красть мужчин на торговом пути. Торговцы начнут искать новые тропы, и обмен с наргами прекратится, что негативно скажется на маленьком народе, ведь они не имеют нужных лекарств от некоторых болезней.
Чимин в испуге крикнул в пустоту, что Его Высочеству необходимо остановить резню, но Чонгук плыл под водой и не желал объяснять парню свою точку зрения.
Нет смысла останавливать Тэхёна. Он должен вспомнить себя, чтобы не совершать ошибки в жизни среди людей. Чонгуку это не выгодно, потому что, вспомнив себя, Тэхён попросится уйти домой в недра земли, но позовёт с собой Чонгука. У принца много незавершённых дел в Афатерим, и он обязан передать трон надёжному человеку. Важно уговорить Тэхёна остаться, найти повод удержать его в империи и показать, что люди глупы по незнанию возможностей Богов. Война усиливает веру, а империи давно не воевали, поэтому Боги постепенно ушли на третий план в жизни людей, уступая место физическим и материальным потребностям. Смерть же не смотрит на духовный рост и благосостояние человека, её глаза залиты кровью, а крови нужна плоть, поэтому Смерть забирает тела. Тэхён сейчас опасен для людей, но Чонгук всё ещё надеется на благоразумие непримиримого Бога.
И Чонгуку не нужен «хвост» на пути в Афатерим. Если забрать сейчас Тэхёна, магюты побегут за отрядом. Их не остановить, когда в глазах племени горит потребность отомстить хрупкому парню за оскорбление и унижение.
Чимин почувствовал себя дураком, который живёт в другой реальности. Ему не объясняют положение дел людей вокруг, потому что он слишком глуп, чтобы их понять. Парень вынужден ориентироваться в ситуации по крохам знаний, которые ему предоставили, и действовать наугад, не теряя надежду интуитивно сделать что-то правильно, а не навредить.
Смывая грязь, Чимин повторил себе, что отвар магютов ещё действует на организм и наедаться нельзя. Во рту остался вкус сладкого яблока, в желудке образовалась тяжесть, и рот заполнила слюна. Чимин подозревал, что в палатке случилось что-то ужасное, не связанное с горькой выпивкой. Сначала он решил, что его кормили магюты, отчего произошёл сбой в организме, поэтому бульон обязательно поможет справиться с племенной дрянью. Но, когда парень побрился, живот скрутило как в спираль, означая, что еды, кроме бульона и куска яблока, ранее в желудок не поступало. Чимин выпустил из рук полотенце, наклонился вперёд и боялся сделать вдох, всё ещё пытаясь сдержать рвоту. Приложив ладонь над пупком, парень надавил, словно это поможет преодолеть приступ. Тошнота поднялась к горлу, и Чимин едва успел повернуться в сторону прежде, чем его вырвало. Процесс освобождения желудка должен принести после себя облегчение, лёгкость в теле и в дыхании, но Чимин уловил в спазмах что-то знакомое, близкое и тревожное. Рвота — не редкость среди любителей выпить крепкие напитки, да и незадолго до плена парня вырвало из-за переизбытка вина в желудке, однако на этот раз воспоминания кружились ближе, чем ясная память. Упав на колени и цепляясь пальцами за траву, Чимин клялся, что где-то рядом, совсем возле висков, в тени остались ценные моменты жизни. Их знает Юнги, но на его месте Чимин отказался бы рассказывать тому, кто неосознанно покушается на жизнь человека.
— Помощь нужна? — голос Юнги как кипятком окатил спину Чимина, и парень отскочил в сторону, едва не крича, что он в порядке. — Не ври. Мне Бон покаялся в излишней болтливости.
Он сделал шаг вперёд, и Чимин отошёл на два, не подпуская к себе мужчину. Парень боится смотреть на него, чтобы не провоцировать в себе желание убить рыцаря. Лишь вскользь Чимин глянул на него, чтобы проверить наличие у Юнги меча. Если Чимин нападёт, Юнги обязан защититься. Хоть Бон говорит, что рыцарь использовал товарища, чтобы выжить, однако Чимин жив, несмотря на его нападение на Юнги.
— Я исправлюсь, Чимин, — Юнги сделал маленький шаг к нему, словно ловит дикое животное. — Ты имеешь право меня не прощать, и я извлёк для себя поучительный урок. Сейчас я ищу выход, чтобы избавить тебя от последствий отвара магютов. Идём к ведьме?
Чимин наспех надел штаны и быстро пробормотал, что Юнги нельзя близко подходить к тому, кто хочет его убить. К тому же, парень добавил, что нет смысла в помощи, потому что смерть не за горами. А у ведьмы можно попросить яд, чтобы Чимин быстрее умер, не успев никому навредить.
Его слова расстроили Юнги, и мужчина обратился к фантазии, задав вопрос: как бы поступил Тэхён? Его очень не хватает в затруднительный момент. Он найдёт подход к каждому человеку, подберёт правильные слова и утешит. Юнги разучился думать, как родной человек. Его ума хватит что-то объяснить, но не успокоить, поэтому лучше вовсе молчать. На сердце осталось беспокойство перед душевной слабостью, Юнги нервничает от того, что не способен высказывать свои чувства, и возложил надежды на Чимина. Возможно, он сам поймёт, что мужчина чувствует, если побудет рядом с ним одну минуту.
Когда Юнги обошёл Чимина сзади, парень поднял с земли вещи и ожидал удар в спину. Холодная сталь пронзит тело или голова скатится с плеч — хоть что-то, лишь бы всю жизнь не контролировать себя и не бояться на минуту забыться. Вопреки его ожиданиям, меч не коснулся тела, а оно погрузилось в объятия горячих рук. Юнги аккуратно прижал парня к себе и ждал неведомо чего. Как понять, что человек ощутил внутреннее состояние другого человека? Услышал ли Чимин в неровном сердцебиении тревогу, сожаления и желание исправиться? Уловил ли в частом дыхании рыцаря стремление защитить парня? Юнги даже себя не знает, путается в собственных желаниях, как муха в паутине, но делает попытки что-то открыть для чужого человека. Быть может, Чимин расскажет ему, кем Юнги стал.
— Так мне сложнее смириться, — парень легко отстранился от Юнги и отошёл в сторону, после чего повернулся к мужчине и еле внятно проговорил: — Тебе не сто́ит ко мне подходить. Если нападу, убей меня.
Несколько ночей Чимин сам прижимался к Юнги, а теперь непривычно его отталкивает от себя. В его объятиях неспокойно, всё естество мужчины пропитано боями, но по-прежнему Юнги горячий, поэтому Чимин чувствует уют в его руках. Парень хотел с издёвкой спросить: «Где ж ты раньше был со своими объятиями?». И всё же он промолчал, понимая, что обоим трудно перестроить мышление и поведение после плена. Время для братских отношений потеряно, поэтому лучше вернуться к первоначальному холоду между мужчинами, чтобы самостоятельно жить с пережитыми ужасами в лагере магютов. Вот только не получалось: Чимин противится сближению, а Юнги, наоборот, тянется к нему, не отпускает и удерживает возле себя.
— Идём со мной, — он взял парня за руку, тот забрал свои вещи, и потянул в сторону отряда, предупредив, что отказы не принимаются.
Ещё немного общения, и Чимин уступит ему, позволяя распоряжаться остатками своей жизни. Парень устал от самого себя. Ему постоянно говорят, что он умрёт, но смерть не приходит. Он ждёт её, настроился покинуть этот мир и мысленно со всеми попрощался, но продолжает жить. И вновь ему обещают последние часы жизни, вот только Чимину надоело ждать. Бог смерти рядом, его слуги не выпустят из внимания людей, а Чимина не забирают, словно насмехаясь над слабым созданием. Парень с радостью отдаст себя на попечительство другому человеку, снимет с себя ярмо ответственности за свои поступки и жизнь и отдохнёт от ожиданий.
Чимин послушно шёл возле Юнги, который не отпустил его руку, всерьёз решив, что парень сбежит. Желание не причинять вред и неудобства людям толкнут Чимина покинуть отряд, словно кошка, которая уходит от хозяина, чтобы сдохнуть вдали от него. Юнги не считает парня лишним, и опасность от Чимина грозит только одному человеку, а с ней мужчина точно справится. Но Чимину это не объяснить, потому что он почти ничего не помнит про плен.
— Его Высочество передал твои вещи, — заговорил Юнги, и Чимин невольно поднял на него взгляд.
Юнги без доспехов. Непривычно видеть его в льняных рубашке и штанах, а кожаные сандалии вовсе выглядят как с чужой ноги. Будто вовсе другой человек, но синяки на шее напомнили, что рядом с Чимином всё тот же Юнги.
— Что я делал в палатке? — шёпотом спросил парень и приготовился слушать кошмары, какими не запугивал отец.
Вопрос ожидаем и неприятен для Юнги. Врать — плохая идея. Молчать — ещё хуже. Вместо правды, Юнги остановился возле повозки и сказал, что не может рассказать. И причина не в поступках Чимина, а в том, что Юнги стыдно за себя. Зато Бон с воодушевлением поведает о каждом действии парня, поэтому лучше обратиться с вопросом к главному оратору отряда.
— Не хочу с Боном общаться, — прошептал Чимин, и Юнги забрал из его рук вещи.
Из всех подвигов за тридцать лет Юнги самым сложным оказался разговор с Чимином. Трудно признаться в паскудных мыслях, а убедить, что более они не посетят мозг, — невозможно. Юнги сам не уверен, что второй раз не подумает кого-то подставить ради своей жизни. Возможно, желание появится, но он его не реализует на Чимине. Достаточно с мужчины самобичевания и тисков совести, которая не просто грызёт — сжирает заживо. Юнги не попросит у Чимина что-то, чем он может загладить вину, потому что не существует ничего, что равноценно с попыткой отобрать чужую жизнь. А значит, мук совести не избежать.
— Не время для разговоров, — в повозке Юнги вытащил из сундука флакон и медальон. — Когда отправимся в путь, тогда поговорим, а теперь идём к ведьме.
Он предупредил, что в хижину Чимин зайдёт сам, потому что мужчине не о чем разговаривать со старухой. Она на сто лет вперёд напугана Тэхёном, поэтому не принимает гостей и соглашается встретиться только с Чимином. Ведьма прогнала даже старину Ю, который попросил продать ему некоторые травы. Её Тэхён морально настолько вымотал, что она боится уснуть, опасаясь умереть раньше, чем встретится с Чимином. К окну она не подходит, окружила себя невидимым помощниками и ждёт парня.
Чимин удивился, когда Юнги ему пересказал состояние ведьмы. Она как-то узнала, что парень должен передать ей вещь другой ведьмы, и, вероятно, флакон очень ценен для неё, раз старуха терпит нападки Тэхёна.
— Зачем он это делает? — Чимин сам взял за руку Юнги, когда он спрыгнул с повозки.
Мужчина в ответ пожал плечами и отдал его вещи. Единственное объяснение, которое пришло на ум Юнги, — вредность. Из-за неё Тэхён донимает бабку, как ведьма из той же вредности донимает помощников Смерти. И пусть Тэхён довёл старушку до белого каления, за её деяния вполне справедливо подобное отношение к ней. Чимин открыто злорадствует, мысленно припоминая умершей ведьме её поступок. Нельзя играть сущностями Богов, потому что проиграешь. Невольно парень вспомнил призыв своих предков и поморщил нос от чувства презрения. Чем они лучше ведьмы? Возможно, тем, что призывали Бога для прекращения войны в империях, но погибло столько людей, что нет прощения чокнутым фанатикам. Следовало подождать, чтобы дать возможность Тэхёну самому позвать Чонгука или уйти к нему. Чимин не уверен в правильности своих мыслей, потому что понятия не имеет, как устроена связь между Богами. Быть может, предки правильно поступили, или же попросту они убили людей, потому что в самую трудную минуту, стоя перед лицом трагедии, человек обращается к неведомой силе, именуемой Богами. Вот тогда люди отдадут им всё, что имеют, и пойдут на любые поступки ради своей жизни.
Чимин резко поднял взгляд на Юнги и подумал, что в плену мужчина как раз оказался лицом к лицу со смертью, но он даже не надеялся на Бога, потому что точно знал, что Чонгук не придёт на помощь. Значит, он подставил Чимина из-за отчаяния или сильного желания жить. Чимин его не осуждает, потому что сам убивал и воровал, чтобы выжить.
— Вот она, — Юнги открытой ладонью указал на дом ведьмы и обратил внимание, как пристально Чимин на него смотрит.
Без злобы, ненависти и презрения в карих глазах парень всматривается в рыцаря, всё глубже погружаясь в мысли и преследуя воспоминания. Шершавая ладонь Юнги слегка сжимает кисть Чимина, провоцируя мерзкое чувство близкого фрагмента памяти. Кажется, ещё немного оба мужчины посмотрят друг на друга, и Чимин обязательно вспомнит знакомый момент из жизни. Но Юнги отпустил парня, сделал шаг назад и сообщил, что останется ждать возвращения Чимина за дверью. Если понадобится помощь, он примчится. На этот раз он действительно поможет, что бы ведьма с Чимином не творила.
Ветер окутал теплом руку парня, и близкие воспоминания отступили. «Ветром сдуло», — невольно подумал о них Чимин и кивнул, соглашаясь посетить хижину ведьмы. Деревянный дом с косой крышей вызвал в парне непреодолимое желание сделать ремонт, получить одежду, перезимовать и отправиться в путешествие по Афатерим. Ещё и хозяйка, как назло, — старуха, что только усилило ностальгию по прошлому, где нет ни Тэхёна, ни Юнги, а Чонгук упоминается лишь в воспоминаниях про отца. Из радужных мыслей в реальность возвращали сушёные травы, хаотично подвешенные под крышей дома. Где бы Чимин ни жил, никто из пожилых и старых людей не выносили ценные вещи на улицу, потому что воры, как Чимин, украдут всё, что имеет хоть какую-то ценность.
Сначала парень заглянул в окно, опасаясь, что Тэхён довёл бабушку до суицида. Затем Чимин напомнил себе, что ведьмы хоть трусливые, за свою жизнь поборются, потому что очень она им нравится, особенно дружба с нечистью, которой в ином мире нет. Постучав в дверь, Чимин подал голос:
— Госпожа ведьма!
Войти старуха разрешила, в кулак откашлялась и повернулась к углу, где стоит высокая деревянная бочка, до краёв наполненная сушёными ингредиентами для заговоров и призывов. Чимин, стоя на пороге, напряг память: кажется, в магии поджигают всё, что горит, и используют как благовония для ритуала. Со спины старуха выглядит щепкой: тощая, остатки одежды ниспадают лохмотьями, а из-за тени, падающей на неё, тело визуально высохло, как у мумии. Седая гулька на голове, утянутая куском потертой ткани, стала подобием пучка соломы из-за торчащих тонких волос. Старушка явно ночь не спала, ворочалась на кровати, стоящей у стены, и испортила причёску. В доме царит порядок, не считая свёрнутого одеяла на кровати, а пахнет травами, которые свисают с потолка и усохли, как и сама ведьма.
— Ваша сестра просила вам передать это, — Чимин подошёл к столу, снял с верёвки медальон и с глухим звуком положил флакон на деревянную поверхность, после чего ведьма оглянулась, и парень вскрикнул: — Бабушка?!
На его вопль примчался Юнги и, обнажив меч, искал в комнате врага. Он даже предположил, что бабка всё же умерла с помощью лёгкой руки Тэхёна, но ведьма, держа в руках пучок сухих голубых цветов, равнодушно посмотрела на Чимина. Тот впился в неё взглядом, полного ужаса, узнав в старушке мёртвую ведьму. В замке она точно умерла, сделала последний вздох и встретилась со смертью. Да и император не ушёл бы, если бы только ранил женщину.
— Близнецы? — обмер парень, когда шок холодной волной ушёл в пятки и скрылся в досках пола.
— Дурень! — ведьма махнула на него рукой. — Дверь надо закрывать!
Юнги хлопнул дверью и предпочёл остаться возле Чимина, чтобы не бегать туда-сюда при каждом крике парня. На первый взгляд ведьма не настроена к гостям враждебно. Шаркающая походка свидетельствует, что бегать старая женщина не способна, физической силы в её теле нет, но в магии сильна. И хоть против магии Юнги не выстоит, как и не соперник он бабкиным потусторонним помощникам, зато порубить старушку, как капусту, вполне годен.
— Долго ты шёл ко мне, — бабка посмотрела исподлобья, будто упрекая парня в медлительности. — Больше не приходи.
Костлявые пальцы схватили флакон и шустро засунули его за пазуху. Чимин второй раз опешил. Его упрекают в задержке, хотя ведьма точно знает её причину. И всё равно он виноват. То ли в старушке проснулась девичья капризность, то ли захотелось командовать над морально слабым человеком, поэтому косой взгляд с парня не спустила. Постоять за себя парень способен, поэтому напомнил, что, если бы ведьма в Афатерим не покусилась на золото императора, нести флакон никуда не пришлось бы и нервы обоих остались бы целы.
— Что не так? — она бросила цветы на стол и сложила руки на груди. — Я поступила как любой человек поступил бы на моём месте. Все желают узнать предел своих возможностей, но не ради любопытства, а чтобы потом их повышать. Я — ведьма, поэтому мои возможности сосредоточены на магии.
Чимин ухнул, наконец поняв, что ведьма перед ним — та сама из замка. Всплеснув руками, он затянул:
— Так это ещё и она! Вас же император убил!
Юнги выпрямился как по команде и подошёл ближе, интересуясь темой разговора. Умер бы Чимин в плену, утащил бы с собой в могилу множество тайн, одна из которых раскрывалась на глазах рыцаря. Между парнем и ведьмой завязался скандал, а Юнги слушал внимательно, мысленно составляя картину давно минувших дней. Он узнал кто и почему убил старуху, что она сотворила в прошлом и как попросила Чимина передать флакон её «сестре». Загадкой осталась только причина, по которой парень обязывался пройти путь от Афатерим в Ирель в поисках ведьмы. Чимин объяснил это как желание женщины поиздеваться над человеком, посмотреть на его ужас в глазах от вида живой ведьмы. Сама говорила, что жаждет достичь предела своих возможностей и взрастить магический талант. Теперь хвастается способностью воскресать, избегать смерти и договариваться с её помощниками.
— Юнги! — Чимин, подобно ведьме, сложил руки на груди, сжимая в ладони медальон. — Отруби ей голову!
Юнги на пару секунд встал истуканом, не веря ушам. Он предпочтёт выслушать оправдания женщины, а не махать мечом без суда и разговора. Да, ведьма сердцем и сознанием в другом, запутанном для понимания обычного человека, мире, но даже она имеет права быть услышанной. Однако голос Чимина звучит хрипло, напоминая Юнги про плен, и мужчина становится беспомощным перед приказом. Он не убьёт ведьму и попробует достучаться до разума парня, но припугнуть старуху необходимо, чтобы впредь думала головой прежде, чем приводить в мир людей Богов.
— Смешно, — без улыбки заговорила ведьма, едва Юнги поднял меч. — Посмотреть я на тебя хотела. Ты же в ближайшие дни умрёшь, а мне любопытно в глаза твои заглянуть.
Слыша про смерть, Чимин окончательно разозлился, указал пальцем в лицо ведьмы и от всего сердца выкрикнул:
— Чтоб ты сдохла!
После чего повернулся к ней спиной и вышел из дома, не забыв специально хлопнуть дверью так, что с потолка упали несколько пучков сухой травы. Ведьма вздрогнула после хлопка, быстро взяла себя в руки и спокойно направилась подбирать траву, а Юнги даже не моргнул. Он привык к шуму, на слух способен определить действие, но сам не любитель нарушать тишину. Пользуясь страхом ведьмы перед Тэхёном, Юнги оглянулся на неё и тихо, опасаясь, что Чимин подслушивает, спросил:
— Кто убьёт Чимина?
Ведьма посмотрела на него снизу вверх. Прищурив один глаз, она с ехидством в голосе прошипела, что Юнги знает ответ и его предупреждали, но рыцарей приучают ставить на первое место подвиги, а потом только смотреть, какими жертвами они достались. Преданность императорской семье должна занимать всё сердце, а мирская суета вырывается с корнем из сознания с раннего детства. Привычки меняются с трудом, но ведьма посоветовала Юнги уйти из-под руководства принца, чтобы увидеть, насколько разнообразна жизнь и помочь себе побороть старые правила существования.
— Жизни меня учишь? — Юнги вложил меч в ножны и подошёл к ведьме ближе. — Ты мне лучше скажи, как мне избежать убийства Чимина.
Женщина поднялась на ноги и посмотрела на Юнги так, словно он ей надоел то ли своим присутствием, то ли недосягаемостью его разума. Общаются будто на разных языках. Ведьма сказала, что Юнги достаточно не отходить от Чимина до самой границы Афатерим, чтобы ему не вредить, но мужчина не послушается совета из-за глупости и навязанных правил жизни.
— Да ты из ума выжила! — прикрикнул на неё Юнги, оскорбленный грубостью. — Я всю жизнь охраняю Его Высочество! Решила, что я не смогу охранять другого человека?!
— Может, выжила, — отходила к столу ведьма, замечая, как в Юнги от возмущений вскипает кровь. — А ты не выжил? Посмотри на себя и Чимина со стороны. Никого не напоминаете?
Прекращая череду загадок, Юнги вышел из дома, напоследок назвав женщину чокнутой. Он допустил, что ведьма специально грубит, чтобы спровоцировать Юнги более ответственно подойти к защите Чимина. Всего лишь необходимо несколько суток стеречь парня. Возможно, действие дурмана магютов прекратится, и Чимин вернёт себе ясность разума и контроль над телом. Лишь несколько дней необходимы, чтобы спасти парня от смерти.
Юнги поклялся своему Богу беречь Чимина как собственное сердце. Он сам себе нашёл наказание: если хотел отобрать жизнь парня, то теперь обязан её сохранить. После принятого решения мысли наконец-то успокоились, совесть прекратила мучить и дышать стало легче. Не привык Юнги к отсутствию наказания за ошибки. Отец всегда наказывал, а Чимин — прощает. Есть поступки, на которые нельзя закрывать глаза, но парень устал даже думать о будущем, поэтому пустил свою жизнь на самотёк, а Юнги готов подхватить её и стеречь ровно столько, сколько потребуется.
— Клятва принята! — сказал Чонгук, когда проходил мимо Юнги.
Юнги от неожиданности дёрнулся, словно впервые увидел Бога во плоти. Уставшая нервная система должна отдохнуть, иначе мужчина лишится концентрации, а впереди сложный путь. Единственное утешение — до Афатерим осталось меньше пути, чем пройдено. Скоро покажется граница, воины с облегчением выдохнут, принц вернётся к императору, Тэхён — к родителям, а Чимин продолжит бродяжничать и искать человека, чтобы передать ему знания рода. Есть ещё один путешественник, который рвётся в Афатерим и жаждет стать верным спутником Юнги, вот только у Юнги от его разговоров развивается мигрень.
— Отряд готов к отправке! — Бон отчитался перед рыцарем и без разрешения сел на его плечо. — Я всё рассчитал. Мы продвинемся глубже в лес и остановимся недалеко от территории оборотней, чтобы они нас не застали ночью. В ночи они сильные, но днём — незаметные. Выбирая между двумя преимуществами, я сделал ставку на дневную поездку.
У Юнги разболелась голова. Попросив горгулью пересказать весь план принцу, мужчина направился к Ю за лекарством для Чимина. Юнги поедет в повозке с парнем, чтобы не выпускать его из вида и тем самым привыкая находиться рядом с ним. Боковым зрением он увидел тёмное пятно и резко повернул голову. Следом притих Бон, а по отряду прошёлся полный тревоги шёпот.
Между деревьями шёл Тэхён, волоча за собой косу и опустив подбородок к груди. Белый плащ пропитался кровью, грязные волосы прилипли к спине, а босые ноги покрылись мелкими царапинами от сухих веток. Парень спускался к реке. Возле повозки он выпустил косу из ладони и побрёл к воде, не здороваясь с отрядом и не проверяя состояние бывших пленников.
— Принеси плащ, — приказал Чонгук, и Юнги побежал к повозке.
Чонгук предчувствует беду. Тэхён вернулся сам не свой, словно битва далась ему тяжело и с ранениями. Но кровь на одежде не его, только плащ местами порван, и кровь крупными каплями стекает по волосам, застывает и превращается в мрачный узор кровавого дождя. В сложную минуту Чонгук предпочёл находиться рядом с ним, поэтому забрал из рук Юнги одежду, приказал отряду готовиться отправляться в путь и побежал к Тэхёну.
Ничего странного Тэхён возле реки не делал. Оторвав ткань от кожи, он разделся и вошёл в реку. Пока он плавал, Чонгук подошёл ближе и присел возле дерева, наблюдая за тем, как старший брат смывает с себя кровь. Чонгуку стало любопытно: о чём думает Тэхён, когда видит, как вода окрашивается в красный цвет? Скорее всего, лучше не знать его мысли, чтобы не постигать сложное мышление. Тэхён по-прежнему хороший парень со странной внешностью, но от желания узнать себя и свои возможности он творит немыслимое. Самое сложное, что ему предстоит сделать, — забрать невинную душу. Он в праве переложить работу на помощников, но тогда они погрязнут в сомнениях по поводу его соответствия требованиям Бога смерти. Он обязан быть примером, заслужить уважение и держаться равным с остальными Богами. Одно сомнение в жизни, и Тэхёна не станет. Мать найдёт ему замену, а Чонгук останется один.
Время сделало Тэхёна ближе к людям, он научился их понимать и невольно мыслями и чувствами возвращается к ним. Если он выберет земную жизнь, Чонгук не сможет присутствовать рядом с ним. Они станут чужими друг для друга, как мыслями, так и физически.
Тэхён чувствует присутствие брата, боится поворачиваться к нему лицом и выстраивает правдоподобную ложь по поводу своего вида. Он потерял красоту лица, превратился в чудовище и не находит метод, чтобы исправить изъяны. Мозг не выдал ни одного слова, с которого можно начать врать. И есть ли в этом смысл? Чонгук знает Тэхёна, его привычки, манеру работы и внутреннее состояние. Полезнее выведать у него, как избавиться от уродства.
Когда волосы белой пеленой покрыли воду вокруг Тэхёна, он поплыл обратно, и Чонгук заметил кроваво-красные глаза парня. Их от людей не скрыть, а новость о том, что по земле бродит Смерть, посеет панику среди народа. За секунду по империям поползут слухи о скорых массовых смертях, псевдоведьмы на площадях напророчат мор, эпидемию или войну, и люди в страхе поддадутся панике и превратятся в дикарей, для которых главная цель — любыми способами сделать неиссякаемый запас еды, воды и лекарств.
Чонгук попросил Тэхёна сказать, что тот видел в лагере магютов. Не исключено, что племя ожидало подмогу, ведь в битвах отряд Чонгука неплохо проредил ряды мужчин. Если к пустому лагерю примчится другая часть племени, сразу кинется догонять воинов, а Чонгук не уверен, что к тому времени выпутается из «гостеприимства» фей.
— Магюты валялись пьяные, — Тэхён вышел на берег и отжал воду из волос. — Я убил всех, поэтому племя потратит полвека, чтобы возродиться, — он поднял взгляд на Чонгука и задумчиво добавил: — Надеюсь, народ Нарг постепенно уничтожит племя Магют.
Чонгук передал ему одежду и напомнил, что магюты не позволяют наргам выйти за пределы снежной земли, поэтому, если племя вымрет, лес заполнится другими дикарями.
Тэхён накинул на плечи белый плащ и замер. Подумав немного над словами брата, он сделал вывод:
— Они найдут себе врага, иначе обучение военному ремеслу потеряет смысл.
Чонгуку с этим не поспорить. Врага правительство всегда найдёт, иначе зачем оно содержит армию, производит оружие и хвастается своей силой? Оружие и тактики испытают в боях, учтут все ошибки и поставят на разработку новое оружие. Вот только уровень жизни наргов ниже, чем у империй, поэтому Чонгук сразу уловил, что Тэхён говорит про «городских». В случае войны, воины государства используют земли Нарг для укрытия, а нарги кинутся защищать свой дом и, конечно, проиграют. В лучшем случае они сдадутся и терпеливо дождутся окончания войны между армиями стран. В худшем — народ исчезнет. Также Чонгук допустил, что народ Нарг разрастётся, и начнётся междоусобная война, в которой большая часть наргов погибнет. Какая бы участь их не ожидала, Тэхён окажется рядом с ними, а значит, не намерен задерживаться в человеческом теле.
— Как мне от этого избавиться? — Тэхён не уточнил, что именно ему мешает, и сунул руки в рукава.
Чонгук подошёл к нему ближе, поправил воротник и взялся шнуровать плащ. Украшая одежду красивым плетением, он сообщил, что от собственного лица не избавиться. По крайней мере, насколько Чонгук помнит Тэхёна, красные глаза для парня — вполне нормальное явление.
— Как у тебя звёзды? — прошептал Тэхён и посмотрел в лицо Чонгука, взглядом лаская каждую его линию.
Тот тонкими пальцами затянул шнур, две половины плаща соприкоснулись краями, плотно прилегая к телу, и Чонгук тяжело вздохнул. Нет, никаких узоров у него в мире Богов не наблюдается. Он не контактирует с людьми, поэтому лишён «шрамов» от взаимодействия с человеческой душой. Тэхён же создан быть посредником между мирами, поэтому всегда выделяется из общества, но оно в мире людей слепое.
— Я не вернусь в Афатерим, — Тэхён обошёл брата и быстрым шагом направился к отряду.
Его красные, как турмалин, глаза стали лишним поводом для отказа жить среди людей. Чонгук пошёл следом за парнем, молчал и слушал бесконечную речь, смешанную с обидой, волнением и возмущениями. Тэхён не скрыл неприязнь к ведьме, однако не тронул её, чтобы она остаток дней жила в страхе.
— Когда в чём-то себя пробуешь, — подходил к лошади Тэхён, — надо думать не только над своими возможностями, но и над последствиями.
Его оскорбили, а это возможно лишь при условии, что Тэхён вспомнил. Двадцать пять лет он жил чужой жизнью, люди его использовали ради собственного самоутверждения и указывали, кем быть и что делать. Тэхён не безобидный, внутри себя борется с желанием отомстить, но оно сильнее его. Сущность его мстительная и непокорная, поэтому парень намерен уйти, чтобы вернуться по воле людей: одни его позовут, а другие — будут молить о прощении.
— Выдвигаемся! — приказал Чонгук, и воины довольно улыбнулись, предвкушая успешный отрыв от магютов.
Чонгук велел Юджон и её детям ехать в повозке. Места им нашлись: дети взобрались на мешки, а женщина села с краю, чтобы в случае резкого толчка остановить собой падение детей и мужчин. Юджон частично понимала, о чём разговаривают Юнги и Чимин, но не встревала в общение. Быть может, ей есть, что сказать, но языковой барьер слишком велик, поэтому женщина только слушала, изредка ругала детей за шум и с печалью в глазах всматривалась в удаляющийся лес, представляя где-то вдалеке Нарг. Юнги и Чимин её не затрагивали, чтобы не вынуждать перебирать в знаниях малое количество слов для правильной передачи мысли. Сначала мужчины обсудили разговор с ведьмой, затем перешли на Тэхёна, и наконец Юнги вытащил из сундука деревянную шкатулку Ю и попросил Чимина сесть удобнее.
— Не надо, — угадал его планы Чимин и отодвинулся подальше. — Я обойдусь без лечения. У меня ничего не болит.
Сиплый голос и пятна на шее твердили обратное. Мазать шею парня или полоскать ему гланды Юнги не намерен. Указав на его руки пальцем, мужчина велел временно отпустить бурдюк и позволить обработать раны. Чимин опустил взгляд и заметил, что не сделал ни одного глотка, а голод пропал. Парню точно нужна еда, но организм будто спит, не требуя насытиться впервые за долгое время.
Отложив бурдюк, Чимин положил ладонь на бедро Юнги, без слов соглашаясь на нехитрую процедуру.
— Почему она едет с нами? — Чимин смотрел на задумчивую Юджон, пока Юнги лил мутную жидкость из флакона на край тёмного материала.
Мельком он проследил за взглядом парня и прошептал, что Юджон попросила Чонгука не прогонять её. Она заинтересована в Чимине, и Юнги подозревает, что женщина хочет пресекать его попытки убить человека.
— Она спит с нами? — удивился Чимин, и Юнги отрицательно замотал головой. — Следит за повозкой? — и вновь мужчина ответил «нет». — Тогда как она узнает, что я пытаюсь тебя убить?
Чимин задаёт много вопросов, на которые Юнги не хочет отвечать. Безусловно, Юджон не рассказывает о своих планах на Чимина, а Чонгука спрашивать никто не рискнёт. Юнги посоветовал парню расспросить женщину о её намерениях, если оба подберут нужные слова.
— Подожду Бона, — Чимин посмотрел на Юнги, и тот согласно кивнул. — Чувствую себя идиотом: вокруг люди вольно общаются, а я не в теме.
Юнги приложил мокрую ткань к ране под ногтем парня, и Чимин резко дёрнулся. Больно, будто ноготь сдирают. Парень попросил оставить пальцы в покое, но Юнги сжал его руку за запястье и с равнодушием на лице продолжил обрабатывать раны. Вспоминая поступок парня, Юнги всё же рассказал ему, что Чимин копал землю вокруг кола, чтобы освободиться, поэтому кожа под ногтями лопнула. Парень задумался. Юнги он поверил, потому что способен ползти к цели, даже если шанс низкий. Есть в тёмных углах памяти что-то смутное, будто сновидение, и в то же время оно не приснилось, потому что Чимин представить себе это может. Ему кажется, что он слышал своего отца. Безусловно, дурман выпивки магютов оживит не только иллюзию родственников, но Чимин допустил, что отец мог тоже находиться в плену, ведь давно пропал из родной деревни, и Чимин его долгие годы ищет по всей империи. Чтобы не мучиться в сомнениях, парень поделился предположениями с Юнги, и тот недовольно фыркнул, удерживая тряпку возле раны.
— Если только твой отец — магют, — огрызнулся мужчина, отказываясь рассказывать правду.
Магютом господин Пак не рождался, а племя бы его не приняло из-за внешнего вида. Чимин прохрипел, что отчасти рад услышать ответ, пусть даже грубый. В мутных облаках памяти отец говорил неприятные вещи, которые злили Чимина, и парень понял важную вещь: он вырос и готов дать отпор отцу. На этот раз он кинется в драку не для того, чтобы показать навыки и превосходство, а чтобы избить отца, освобождая накопленные с детства обиды. Чимину это не нужно, потому что избиением больной психике не помочь, а сожалений о поступке только прибавится. Да и отец не молодеет, поэтому вряд ли в нём осталась прежняя сила.
— Это я говорил от имени твоего отца, — не сдержался Юнги и бросил тряпку на ноги, после чего посмотрел на сундук.
Чувство вины вынуждает говорить. Именно в этот момент нужны Бон и Вива, чтобы рассказали парню правду. У Юнги тяжесть в груди сдавливает лёгкие при каждом слове. Хочется оправдаться, найти объяснения поступкам и показать, что стоял в безвыходном положении, но это настолько по-детски, что Юнги стыдно вдвойне.
— Нас вынудили сражаться друг против друга, а ты невменяемый, и в поединке на мечах я тебе не соперник. Мне на ум пришёл лишь один план: бить тебя морально.
Чимин сожалел, что забыл драку. Он бы посмотрел, каким трудом Юнги досталась победа. К удивлению парня, мужчина идеально подобрал слова. Отец любил унижать, упрекать, указывать на слабости и показывать власть над человеком. Но для рыцаря такое поведение недопустимо. Чимин всегда считал, что рыцари — люди благородные, теперь вновь видит, что они всего лишь физически сильнее обычного человека, а в остальном — такие же подлые.
— Я не победил, — Юнги вновь взял тряпку и приложил мокрый край к пальцу парня. — Ты обожрался травы, как корова, а сражался как всегда, только кидался на меня бешеной собакой. Мне следовало ударить тебя, чтобы прекратить бой.
Чимин вспомнил, как ел траву, а перед этим магюты насильно влили ему горькую воду. Он планировал с помощью травы вызвать рвоту, но не получилось. Ему повезло, что Юнги додумался ударить его, чтобы остановить поединок, а не зарезал после того, как парень под давлением прошлого потерял бдительность. Всё же отец — его слабое место и останется им, пока Чимин его помнит.
О небольшом прогрессе в мыслях парень умолчал, чтобы Юнги не надеялся на полное восстановление памяти Чимина. Он ничего более не рассказывал парню про плен и полностью погрузился в его охрану. Изредка Юнги присматривался к Юджон, постепенно начинал видеть в ней врага, который вынудит мужчину убить товарища. Юджон не уходит далеко от Чимина, следит за ним и не рассказывает о своих намерениях. Юнги даже предположил, что во время очередного приступа парня именно Юджон спровоцирует мужчину убить его. Или же она нападёт на парня, покалечит его, а Юнги останется лишь добить Чимина, чтобы избавить его от мук.
У Юнги от тяжёлых мыслей в голове разболелся затылок. Надо отдохнуть, но дети шумят, спорят друг с другом, Юджон их успокаивает, и поднялся ветер.
— Феи близко! — влетел в повозку Бон и камнем рухнул на ноги Юнги.
Вставая на лапы, он сообщил, что Чонгук приказал ехать в обход территории оборотней, насколько позволит путь. При этом отряд по-прежнему придерживается Терим. Мрачная атмосфера фей давит на нервы горгульи, и Бон отказался бы посещать дом мелких злюк, если бы не личная выгода.
— Мечта сильнее страха! — выпалил Бон и всмотрелся чёрными дисками глаз в лицо Юнги. — А риск не остановит желание!
Юнги приложил кончик указательного пальца к носу-горошине и слегка толкнул. Бон покачнулся, но задним лапами смял ткань штанов и удержал равновесие. Он всё ещё не понят человеком, а сказать в лоб — прямая дорога к скандалу. От отчаянья Бон потоптался на месте, покачиваясь на ногах Юнги, и опустил крылья, когтями не касаясь человека. До чесотки в груди хочется высказаться, накричать на рыцаря и смотреть глаза в глаза для лучшего усвоения информации, но Юнги — не любитель слушать. Ему проще схватить горгулью и выкинуть из повозки в лес.
— Иди! — Юнги кивнул Бону в сторону, сложил руки на груди и положил голову на мешок, используя его как подушку. — Не мешай спать. В самом деле, ты такой маленький, но шума от тебя, как от стада слонов.
Бон спрыгнул и сделал несколько шагов в сторону. Волоча за собой крылья, он опустил голову и ворчал, что является всего лишь горгульей. Никто не любит детей вулкана за болтливость и назойливость. Бон всё прекрасно понимает и сам рад молчать, но фантомная память сильнее.
— Я тоже от этого страдаю! — Бон оглянулся на Чимина и от обиды прищурился. — Или я не прав? Ты точно знаешь, что я прав. Ты же помнишь смерть своего брата? Всегда её вспоминаешь…
Он не успел договорить. Юнги сзади схватил его за задние лапы и метким броском вышвырнул из повозки, бормоча вслед проклятия. Бон когтем крыла успел зацепиться за ткань рубашки, повис и шустро взобрался на предплечье мужчины, крича, что от горгульи правду не утаить. Юнги тряс рукой, Бон колыхался, но не отпускал, продолжая оправдывать свою словесную несдержанность.
— У тебя постоянно в подсознании ютится воспитание твоего отца, а Чонгук и Тэхён вовсе не умеют жить отдельно друг от друга! Даже кровное родство не вынудило их дождаться возвращения к Матери. Это всё память, которая позволяет творить немыслимое в нестандартной ситуации. Она тебе говорит: «Ты не виноват! Тебя к этому приучили, поэтому действуй, ведь раньше за это не наказывали!».
Юнги второй рукой схватил Бона и дёрнул в сторону, отрывая горгулью вместе с куском рукава. Посмотрев в её глаза, Юнги последний раз предупредил: если горгулья не замолчит, попрощается со своей вечной жизнью.
— Ты детей напугал, — Чимин обратился к Юнги, и тот осмотрелся, продолжая крепко сжимать Бона.
Мальчик сторонится рыцаря, но наблюдает за ним, изучая поведение. Его мама спасла странного человека, который властвует над горгульей, а та позволяет ему себя мять. Давно бы укусила его, чтобы корячился от боли, но почему-то терпит. Девочка вовсе побежала к матери с расспросами, и Юнги расстроился, что не понимает их язык. Наверняка Юджон выставила Юнги в паршивом свете, не подозревая, что мужчине противно слышать о себе то, что он сам прекрасно знает. Но горгулью легко не заткнуть.
— Сделаю для тебя кляп, — Юнги сел на своё место и забрал из лап Бона остатки рукава.
— Не поможет, — тихо проговорила горгулья, продолжая висеть на руке мужчины. — Кислота уничтожит ткань. Богиня-Мать всё предусмотрела для своих детей.
Чимин очень удивился поведению Юнги. Взрослый мужчина воспринимает повадки Бона в буквальном смысле, не задаваясь вопросом: почему горгулья ведёт себя нестандартно? Юнги не понимает намёки, но явную смену поведения Бона заметит даже слепой. Чимин открыл бурдюк и, якобы невзначай, поинтересовался:
— Юнги, ты когда-нибудь к кому-то заигрывал? Тот, кому ты нравился, уделял тебе знаки внимания?
Бон замер, обнимая руку Юнги, затем в мыслях обработал вопрос и с любопытством посмотрел на рыцаря. Юнги очень удивился. Резкая смена темы разговора вынудила его ответить, чтобы понять, что именно заинтересовало Чимина. Ответ вполне ожидаем: рыцарю с идеальной репутацией нет нужды завоёвывать чьё-то сердце. В молодости Юнги просто приглашал человека в свою комнату, и никто не отказывался. Позже мужчина прекратил любовные похождения, страхом сдерживая себя, и постепенно холодность к признаниям в любви стала для него нормой. Юнги убедился, что только служба принцу и императору заслуживает внимания и полной отдачи, поэтому оставил лишние чувства пылиться в сердце.
Наступила тишина. Бон её быстро нарушил, упав на ноги Юнги, и что-то неразборчиво ворчал, лишь бы мужчина не чувствовал себя ненормальным. Причину отказа от личной жизни Юнги не назвал, однако Чимин всё больше склонялся к тому, что проблема у них одна.
— Горгулья есть, — басом заговорила Юджон, устав смотреть, как Бон страдает. — Не поменять. И человек не поменять.
Чимин выпил вина и согласно кивнул. Нет смысла требовать от Бона угождать людям. Он всё равно не изменится, потому что создан с одной моделью поведения. Позволяя Юнги себя хватать и бросать, он показывает, что ничто не поможет его изменить. А Юнги не в состоянии принять его таким, каким его создал вулкан.
— Он хочет с тобой подружиться, — Чимин объяснял Юнги, чтобы избежать в будущем ссор между рыцарем и горгульей. — Прояви терпение, и Бон расскажет тебе много чужих тайн.
— И мои растрезвонит всем, — огрызнулся Юнги, но Бона не тронул. — Зачем мне знать чужие секреты?
Чимин пожал плечами и предположил, что сейчас Юнги услуги горгульи не нужны, а потом — пригодятся. Бон нацелен на долгосрочные отношения, поэтому со временем от него скрывать будет нечего, потому что он увидит жизнь рыцаря своими глазами. Нужно лишь время, чтобы понять маленькое существо.
— Нет, — Юнги вновь принял позу для сна и закрыл глаза, — я люблю тишину и не намерен всю жизнь грызть яблоки.
Бон вновь обиделся, лёг на ноги мужчины и пробормотал:
— Тишину он любит. Врёт и не краснеет.
Юнги предупредил, что горгулья исчерпала весь лимит терпения, поэтому ей лучше молчать. Чимин, наблюдая за ними, тяжело вздохнул и вновь приложился к вину. Бон — полезное существо. Он поможет человеку понять себя и других людей, по полочкам разложит внутреннее состояние и укажет на проблему. Но он всегда выбирает для разговора неудобный момент. Ему бы поговорить с Юнги наедине, а не в окружении посторонних ушей, но почему-то всегда высказывается там, где прихватит. Юнги, как и Бона, не изменить, поэтому мужчине необходимо принять себя таким, какой есть, однако он не способен провести параллель между собой прошлым и настоящим. Где-то в поведении есть собственный характер, а где-то — приказ отца. В глубине надежд, Юнги верит, что не является плохим человеком, но порой не может себя заставить не думать о грубости. Вот и Бон вынудил его нагрубить, хоть Юнги весь день делал полезные дела и старался даже не выглядеть занудой. Но горгулья выведет из равновесия любого человека.
Чимин наблюдал за дорогой, людьми в повозке и пил вино. Юджон уложила детей спать, и парень подумал, что женщина таким образом заставила их не шуметь, чтобы Юнги выспался. Сама же она продолжила смотреть на удаляющиеся деревья и думала о чём-то своём. Чимин накрыл спящего Бона полотенцем и принялся пить вино. Он не понимает, почему до сих пор жив. Юнги не убил его ни во время поединка, ни при других нападениях, и при этом мужчина чувствует себя виноватым. Чимин тоже чувствует вину, но не в состоянии вспомнить за что. Ему говорят, что он пытался и, возможно, ещё попытается убить Юнги, а в памяти остались лишь затуманенные обрывки плена. И ведь оба не правы, однако каждый считает себя единственным виновником, ведь это прививали с детства: совершил ошибку — кайся, страдай и исправляйся через моральные пытки, чтобы в подсознании развился страх, который не допустит повторной оплошности. Их обоих воспитывали страхом.
Чимин сейчас напьётся и физически не сможет никому навредить. Пьяное и бессознательное тело даже ребёнок побьёт, а утром парню вновь можно сказать, как он себя вёл. Невольно Чимин подумал про самоубийство. Смерть отзывается на мольбы, но придёт лишь при упорстве человека. Если Чимин постарается, и рука не дрогнет в последний момент, более никому не навредит. Или старика Ю попросить об одолжении. У него навыки палача отточены, руки помнят профессиональную работу, а смерть гарантирована быстрая. Но дед в последнее время слишком замкнутый и занят духовным ростом. Пропало в нём желание долго беседовать, вспоминать жизнь и обсуждать империи. Теперь он больше молчит и чаще занят изучением медицины, намереваясь посвятить остатки жизни лечению людей.
Будто весь мир разом отвернулся от Чимина. А ведь он совершенно один, куда бы ни пришёл. Ни родителей, ни друзей, ни брата — никого, к кому можно вернуться и обнять как родного. Хотя есть Афатерим. Она всегда найдёт дом для одинокого парня. При воспоминании о брате Чимин посмотрел на Юнги, который уснул, сложив руки на груди, чтобы не касаться надоедливой горгульи, и плавно покачивался. Сначала в ушах парня прозвучало тошнотворное «Гют! Гют!». Голос его, Чимина. Он чем-то встревожен и, кажется, боится. Затем, как вспышка молнии, в памяти промелькнула пара коротких воспоминаний, отчего разболелась голова. В одном фрагменте он тянет руки к миске, в другом — магюты держат её возле лица Юнги. Не понимая, что в тот момент происходило, Чимин ощутил сильное сердцебиение.
Его услышал Бон и высунул нос из-под полотенца, проверяя обстановку в повозке. Воняет чернью оборотней, скорым дождём, детской чистотой, острым страхом Чимина и липкой смертью. Бон скинул с головы ткань, упёрся четырьмя лапами в ноги Юнги, а задними приготовился в случае опасности оттолкнуться и взлететь. Делая короткие вдохи и выдохи ноздрями, горгулья держит нос поверху, ища источник странной смерти. Смерть Чимина медленная, заполняющая парня постепенно, как песок в часах. У неё слабый запах, потому что парень не поймёт, что умер, а Бон унюхал смертоносную сладость. Липкая, тягучая смерть, словно у осы в варенье, насторожила маленькое существо. Кто-то умрёт за мгновение: враг прихлопнет, как муху. Однако в смерти нет страха, несмотря на то, что он всегда присутствует, когда человек осознаёт, что живёт последние секунды. Несчастный случай? Враг нападёт со спины? Бон принюхался, вонь усилилась по мере поворота головы, и горгулья замерла, когда запах привёл к Юнги. Рыцарь крепко спит, укачался в плавных движениях повозки, слабость не покинула его тело, и выбираться из сна у Юнги не получилось, хоть сквозь дурман сновидения он почувствовал, как по ногам топчется Бон. Мысленно и вяло горгулье летели проклятия, но сон оказался сильнее мужчины, поэтому Бон остался не тронут.
— Что-то случилось? — поинтересовался Чимин, замечая замешательство в поведении Бона.
Горгулья спрыгнула с ног, потопталась на месте и в недоумении пробормотала, что не понимает ближайшего будущего. Если впереди ожидает нападение, то должно в воздухе пахнуть сражением, но вечер и ночь пройдут в сырости и тишине. Если феи атакуют отряд, то должно пахнуть магией, против которой люди бессильны, а значит, будут раны. Любое ранение сопровождается кровью, а её не предвидится. Даже сердце воинствующего Чонгука бьётся размеренно и без предвкушения битвы. Только Чимин и Юнги ожидают смерть. Чимин на две трети мёртв, а Юнги умрёт быстро, но его кто-то убьёт. Бон потерялся в запахах и с удивлением моргал на парня, скрывая правду. Кажется, горгулья сошла с ума, потому что не понимает, что произойдёт. Юнги убьёт Чимина, а самого Юнги будто Мать затянет в свои недра? Богине нет дела до Юнги и Чимина, да её не интересуют даже братья-Боги, поэтому причина смерти Юнги не несёт в себе вмешательство высших сил. «Убьют друг друга?» — Бон опешил от воображения, в котором Юнги умирает моментально, а Чимин — истекает кровью. Вариант самый подходящий, но требующий подтверждения, и за ним Бон полетел к Виве.
Чимин махнул на него рукой и лёг спать, положив голову на ноги Юнги. Раз уж рыцаря используют для сна, парень не поленится создать себе комфорт. Размышляя ни о чём и обо всём перед засыпанием, парень заметил, что Юджон изредка на него смотрит. Контролирует, наверное, и это очень хорошо. По крайней мере, Чимин уснёт с чистой совестью, зная, что Юнги помогут, если в парне вновь проснётся потребность убить товарища. Но и спать под пристальным взглядом неудобно, да и внешний вид Юджон, не напоминающий женский, создал атмосферу скорого убийства. Смотрит, будто Чимина ей заказали убить.
Не сомневаясь в действии, парень перевернулся на другой бок, обнял Юнги, глубоко вздохнул и закрыл глаза. Юнги приоткрыл один глаз, убедился, что спать лёг Чимин, и вновь провалился в сон. Обоим следует набраться сил. Юнги спал крепко, сны не посещали, но мужчина старался контролировать Чимина. Как оказалось, зря: Чимин не просыпается.
Сначала Юнги не обратил на него внимания и уснул вместе с ним. Затем мужчина впал в дрёму и старался не шевелиться, чтобы не разбудить парня. Вечером Юнги встревожился, осторожно толкнул Чимина, но тот легко покачнулся, продолжая крепко спать.
Юнги позвал Юджон, и та, переживая за парня, на четвереньках подползла к мужчине. Используя жесты, Юнги показал, что необходимо перенести Чимина в сторону. Для убедительности он потряс парня за плечо, а тот не отреагировал на толчки. Юджон кивнула, легко подхватила Чимина и ожидала дальнейших действий Юнги. Рыцарь с трудом перевернулся на бок и замер, с блаженством принимая холодок на теле и приятную волну кровообращения. Чимин никогда долго не спит в одной позе, а вина выпил не настолько много, чтобы беспробудно уснуть. Юнги заметил озабоченность на лице Юджон. Она присела возле сундуков, держит на руках парня и всматривается в него, но не предпринимает попыток разбудить. Юнги убедился, что женщина знает причину крепкого сна Чимина, но, как всегда, поделится информацией исключительно с Чонгуком.
Повозка плавно остановилась, командный голос принца приказал всем спешиться, и Юнги принялся стелить постель для Чимина. Дети спрыгнули на землю, и Юджон им дала наставления, после чего Минхо и Сомин весело защебетали. Мужчины из отряда услышали их, и Джухёк попросил Чонгука объяснить, зачем нужна Юджон. Бон помогает во время битвы, Вива ориентирует в лесу, иногда сидит в карауле и снимает напряжение с мужчин, а от Юджон сплошные проблемы: для неё ставят отдельную палатку, отдают вещи, кормят. Мало того, за ней придут магюты или народ Нарг, а значит, сражения не избежать. Требование справедливое: мужчины делятся своими вещами и провизией, поэтому имеют право знать о причине расходов. Бон ест яблоки, а их в лесу Ирель как листьев. Вива вовсе не нуждается в еде и одежде, поэтому не притесняет людей. Но огромная Юджон и двое детей ощутимо подчистили запасы.
— Я ей скажу, чтобы она и её дети меньше ели, — решил проблему Чонгук, повернулся в сторону территории фей и спокойным шагом направился к ней.
Джухёк прошептал, что на вопрос Чонгук не ответил. Как принц, он не обязан отчитываться, но по-человечески мог бы объяснить. Мужчины не сомневаются, что причина присутствия Юджон весомая, и они её примут, однако морально давить на Его Высочество не имеют права.
Тэхён пошёл следом за братом, наблюдая за его заинтересованностью в оборотнях. Вечерний лес с одной стороны светится мелкими точками, будто усыпан светлячками. Красота жёлто-зелёного света привлекает людей, за что они нередко расплачиваются жизнью. Огоньки оборачиваются маленькими феями, похожими на людей, но ростом в два раза меньше Бона. У них отсутствует чувство стыда, из-за чего они не нуждаются в одежде, а крылья больше их роста, поэтому по земле феи передвигаются крайне редко. У них красивая речь, но из-за разницы в размерах с другой нечистью и людьми при общении им приходится кричать.
У Богов отменный слух. Они слышат то, что недоступно человеку, поэтому нет нужды в повышении голоса. Когда Чонгук подошёл к краю границы, пристально всмотрелся в темноту леса и немного усмехнулся, будто высмеивая тишину чужой территории. Феи не ведут себя тихо. Если бы Юнги погостил у них час, то разговоры с Боном показались бы ему размеренной беседой со старым мудрецом.
Тэхён встал рядом с Чонгуком и задумчиво затянул, что договариваться с феями мирным путём не получится, но и воевать с ними бессмысленно. Бон, мечи и стрелы бесполезны против маленького существа, а Вива откажется бороться с лесными жителями. Тэхён не видит причину уничтожать оборотней, потому что они всегда проявляли агрессию к чужакам и, когда люди шли к ним, понимали, что их ждёт на коротком торговом пути.
— Но придётся, — Чонгук сложил руки на груди и задумался. — Нас не рады видеть, потому что с нас нечего взять.
Тэхён изобразил на лице удивление и взглядом серебряного цвета глаз посмотрел на брата, после чего отметил важное:
— С нас нельзя ничего брать.
Чонгук сложил руки на груди, согласился с братом и напомнил, что они не одни, а с отрядом. К феям редко приходят люди, поэтому давно они не имели выгоду с человека. Сейчас, когда они видят группу людей, не выпустят их без обмена, пусть даже во главе мужчин стоит Чонгук. Феи обозлены на весь мир за то, что их презирают, сторонятся и не признают сильнейшими среди нечисти. Со стороны они выглядят маленькими, беззащитными и слабыми, поэтому мало кто воспринимает их всерьёз. Вот и Чонгук смотрит на огоньки с лёгкой насмешкой.
— Стоило ехать на север, — с сожалением в голосе затянул Тэхён. — Лучше перебить отряд врага, чем торговать рожей перед феями. Им без человеческого общения комфортно живётся.
Он провоцировал фей подлететь ближе и заговорить. Они видят, кто стоит перед ними, но не предпринимают попытки заключить сделку, чтобы пропустить людей и повозку. Им не интересны Чонгук и Тэхён, а из людей никто не вышел на переговоры, поэтому феи не подходят. Только после колких слов Тэхёна одно свечение отделилось от ствола дерева и потухло. В темноте мужчины увидели, как быстро погасшая точка превратилась в маленького человека, не имеющего на теле ни одного волоса, а внешне напоминающего женщину, обозлённую и униженную. Фея подлетела к Тэхёну, но границу не нарушила, оставаясь в своём доме. Всмотревшись в бездонные глаза Тэхёна, она прошипела:
— А тебе только родной брат нужен, — она от злости нахмурилась, немного помолчала и с наслаждением добавила: — Пока ты в человеческом теле, я вижу тебя насквозь. Ты — позор Богов.
— И в чём же мой позор? — в задумчивости пробормотал Тэхён, делая вид, что не понимает причину обвинения.
Фея над ним посмеялась и напомнила про инцест в палатке. Богиня-Мать не одобряет близкородственные связи, а Тэхён нарушил её законы, склонив Чонгука к сексу, поэтому его ждёт жестокое наказание. Он мог бы его избежать, если бы с Чонгуком покинули человеческие тела, но похоть выше морали, за что придётся поплатиться. Фея ждала скандала, как бывает, когда задеваешь больные струны человеческого сознания, однако Тэхён сохранил спокойствие, не намеревается убить крылатое создание и не нарушает границу. Пока он за её пределами, феи не нападут толпой. Им необходимо атаковать одного гостя на своей территории, чтобы люди прибежали на помощь и попали в ловушку.
— Ты права лишь в предпочтениях Матери, — мягко смотрел на фею Тэхён. — В остальном твои слова — ошибка. Я нахожусь в человеческом теле, подчиняюсь законам императора Афатерим, а он и его супруга дали мне разрешение заниматься сексом с моим братом. Я не нарушил закон, а подчинился ему.
Он на пятках развернулся и направился к отряду, а фея вслед ему крикнула, что парень ошибается. Тэхён её не слушал, уверенный в своих убеждениях и продумывая план по переходу границы фей. Отряду нечем откупиться: тряпки и яблоки не имеют ценности, а отдавать одного человека в жертву — слишком глупо. Проще сделать крюк по карте и выехать к северу Ирель. Вот только еды на долгий путь не хватит, а регулярная охота в лесу возмутит нечисть.
— Ты же знал, что отряд приедет к феям, — Тэхён на секунду оглянулся, обращаясь к Чонгуку. — Как ты их вынудишь не атаковать людей? Они мужчинам мозг засрут обвинениями. Кого феи не убьют, те сами себя зарежут под натиском упрёков.
Чонгук угукнул и сменил направление: выбрал путь к Терим. Он сообщил, что отряд разобьёт лагерь, подождёт несколько дней, и феи сами потребуют переговоров. Им надоест смотреть на людей, представлять лёгкую добычу, видеть их жизненные ошибки и мерзкие поступки и оставлять их без наказания. У Чонгука есть откуп, от которого феи не откажутся.
— У нас в запасе есть ценность, которой я распоряжаюсь, — Чонгук присел возле воды и попросил Тэхёна не переживать за воинов и думать только о себе.
Тэхён поднял взгляд к чистому небу, нашёл созвездия и внезапно осознал, что они ему по-прежнему интересны. Прошли тысячи лет, и Тэхён наконец-то обратил внимание на красоту мира, одновременно подмечая её простоту и сложность. Пропало лишь восхищение. Тэхёну нравятся звёзды, но молитвы к ним вспоминает с улыбкой. Повезло, что выбор в поклонении пал на Судные звёзды, а не на Чонгука, иначе бы Бог войны узнал все сокровенные тайны своего парня. Тэхёну до сих пор смешно знать, что они братья. Он смотрит на Чонгука, на губах ощущает его поцелуй, и в груди зарождается щекотливое чувство смущения и ликования. Нарушать запреты, идти против надуманной морали и знать, что всё это позволено делать, придаёт сознанию опьяняющий эффект. Тэхёну в объятиях брата тяжело дышится, а от мысли, что все чувства и мысли Чонгука принадлежат его родственнику — легко и свободно. В мире людей, скованный в человеческом теле, Тэхён испытывает новые ощущения, которые в мире Богов ему бы никогда не открылись. Он никогда бы не узнал, каково любить и бояться признаться, что значит быть тайным воздыхателем и как часто бьётся сердце от короткого разговора с тем, к кому оно тянется и о ком поёт. И до визга восхищения Тэхён счастлив вновь влюбиться в Чонгука, отдать ему свой первый поцелуй и подарить своё тело, снова пережить сладко-тревожные чувства страсти, нежности и любви. И в то же время Тэхён ненавидит людской обман. Только присутствие Чонгука сдерживает парня он вспышки гнева. Как искра возле мешка с льном, Тэхён на грани эмоционального взрыва. Чаша негатива в груди постепенно наполняется, кровавая жидкость медленно подбирается к краю, а неустойчивая платформа плавно покачивает чашу. За секунду парень ощутит мелкую дрожь от сдержанности, и жидкость прольётся, заполнит глаза цветом граната и толкнёт Тэхёна начать жатву тел и душ. И хоть это нормальное его состояние в период массовой гибели людей, Тэхён считает, что в ближайшее время работу он выполнит с особым удовольствием.
— Чонгук, — продолжал смотреть на небо Тэхён, и Чонгук оглянулся, интересуясь причиной спокойствия парня, — а ты тоже ощущаешь пустоту тел магютов, когда они умирают?
— Такие встречаются не только магюты, — Чонгук встал на ноги и подошёл к брату, после чего невольно посмотрел на небо. — Чем человек себя заполняет, то ты и ощущаешь. Если он пустой внутри, значит, само его существование подобно мыльному пузырю.
Тэхён согласно кивнул, но заявил, что его интересуют магюты. Если они пустые, то нет смысла их держать в лесу, ведь от них сплошной вред. Чонгук пожал плечами и предложил Тэхёну не думать над тем, что не в его власти. Когда настанет время магютов, тогда от них останутся прах и пыль. Возможно, через двадцать лет случайный охотник найдёт заросшее травой и деревьями поселение с горой костей, заинтересуется произошедшим и в городе от стариков-торговцев услышит историю дикого племени. Но это лишь догадки, а пока у Тэхёна есть иные заморочки, которые требуют решения в первую очередь.
Он обнял брата, вынуждая забыть на минуту про людскую суету и бешеный темп жизни человека. Жизнь Богов размеренная, неспешная и вдумчивая, но, попадая к людям, даже Боги вынуждены идти в ногу с людским временем. Тэхён, прожив двадцать пять лет в Афатерим, осознал, как быстро устаёт человек от спешки. Надо многое успеть сделать, пока есть время, чтобы в будущем не отвлекаться на большое количество вещей и не сбавлять скорость. Тэхён с жадностью поглощал знания, учил языки, искал старые книги, общался с малыми народами, изучал науки и практики, чтобы позже стать десницей императора и профессионально вникать в государственные дела. Их же надо сортировать, решать, собирать совет, обсуждать, затем выписывать указы. Ни на что нельзя отвлекаться, поэтому необходимо быстро изучить и понять всё, что хоть как-то может пригодиться.
В конечном итоге пригодилось клеймо. Если бы Тэхён себя не вспомнил, то встал бы в ступор: как жить? Он потратил четверть века, чтобы стать десницей, но один каприз императора превратил упорные труды в дым. Тэхён не умеет ничего другого, кроме работы десницы. С его багажом знаний он стал бы самым образованным фаворитом, однако от безделья явно впал бы в апатию.
— Подожду тебя в палатке, — Тэхён немного отстранился, приложил ладони к щекам Чонгука и впился в его губы жадным поцелуем, намекая, что долго ждать не сможет.
Феи злятся, а Тэхён веселится, влажными губами сминая мягкие губы брата и не отпуская его от себя. Тот узнал его поведение — что-то задумал.
— Надеюсь, ты расскажешь мне свою идею, — Чонгук прошептал ему в губы, и в ответ получил лишь лёгкую улыбку, укутанную полумраком ночи.
Не расскажет и можно не спрашивать, а значит, Чонгуку план Тэхёна не понравится. Остаётся только смириться с несносным характером парня и с натянутыми нервами ожидать чудовищной выходки.
Их уединение нарушил Бон. Сев на ветку дерева, горгулья попросила у Тэхёна минуту внимания. Бон и Вива не пришли к единому мнению по поводу жизни Юнги. Нимфа настаивает, что рыцарь проживёт долгую жизнь, и его смерть Вива не видит. Бон же уверяет, что Юнги скоро умрёт. Спор способна решить сама Смерть.
Тэхён подошёл к горгулье и удивился заданию. Состояние Юнги неоднозначно, поэтому угадать его поведение сложно. Попытки Чимина его убить провоцируют мужчину разрываться между привычным поведением и обязанностью. Как рыцарь он должен убить того, кто желает ему смерти, а чувство вины толкает терпеть и рисковать собой, лишь бы не навредить парню, который в глубине подсознания не желает на него нападать.
Тэхён направился к повозке, для себя отметив, что Чонгук не нагружает работой Юнги, хоть тот всегда должен находиться рядом с принцем. Бону парень посоветовал поговорить с Чонгуком, потому что принц лучше знает будущее приближённого рыцаря и последователя Бога войны.
— С него слова не вытянешь, — жаловалась горгулья, опускаясь на плечо парня. — Да и вспыльчивый он у тебя.
— А ты уверен, что не знаешь правильный ответ на свой вопрос? — Тэхён встал в нескольких шагах от повозки и повернул голову в сторону Бона.
Горгулья нервничает, переминается с лапы на лапу. В самом деле, Тэхёна не обмануть, когда дело касается смерти. Бон и Вива знают, что ждёт впереди Юнги, но всё равно спорят, потому что не могут точно определить: жизнь или смерть? Если смерть, то Тэхён это увидит.
Возле повозки парень заметил суету Юджон и Вивы. Обе принесли Чимину ужин: одна подаёт Юнги бульон, другая — рис и мясо. И каждая уверена, что её еда лучше поможет организму парня восстановиться. Юнги, уложив Чимина в постель, под действием бесконечных разговоров чувствует раздражение во всей нервной системе. Мало того, что женщины ругаются, так ещё на языке, которого Юнги не знает. От их ругани Чимин не проснётся, пища для него сейчас бесполезна, но Вива и Юджон всё громче выясняют между собой отношения.
— Ставьте свои тарелки и проваливайте! — не сдержал эмоции Юнги и вытянул из мешка верёвку.
Вива воспользовалась ситуацией. Юджон очень плохо знает язык империи Афатерим, поэтому не в состоянии поговорить с Юнги и склонить его на свою сторону. Нимфе подвластна любая речь, а некоторые языки она знает лучше их носителей.
— Чимину необходим полноценный ужин, — настаивала Вива и поставила тарелку на край повозки. — Он траву ел. Представь, что творится в его организме!
Юджон испугалась, не понимая, что говорит Вива, и на своём языке высказалась, но нимфа её проигнорировала. Она напомнила Юнги, что мужчина проведёт ночь с Чимином, и, если парень проснётся, захочет есть. Юнги придётся его кормить, вновь обрабатывать раны, а утром, возможно, Чонгук прикажет пересекать лес фей, поэтому о сне рыцарю надо забыть. Вива не пойдёт к злым создания, потому что морально они раздавят нимфу. Её дальнейший путь — иная империя, новые знакомства и попытки где-то прижиться. Перед уходом Вива хочет сделать доброе дело: накормить Чимина.
— Вот смотрю на него, — шептал Тэхён, изучая повадки Юнги, — и вижу, что не зря нашу Богиню называют Матерью. Что бы люди не придумали, а она всегда на шаг впереди. Благодаря ей, люди не вымрут, как бы они к этому из-за своей глупости не стремились.
Он отошёл в сторону, скрываясь от глаз рыцаря, и, будто невзначай, сказал, что Юнги не заслуживает своей судьбы, но и без неё не стал бы терпеливым человеком. Всю жизнь терпит издевательства и в дальнейшем стойко выдержит последнее, данное Богиней-Матерью.
— Это не ответ на мой вопрос, — возмутился Бон, но Тэхён не объяснил, что имеет в виду.
Интрига надавила на любопытство горгульи, и она полетела к повозке. Сев на сундук, Бон жадно втянул ноздрями запах Юнги и ощутил всё тот же аромат чего-то сладкого. В мужчине жизнь и смерть гоняются друг за другом вокруг трона, но никто из них не спешит его занять. Юнги в подвешенном состоянии, ещё жив, но смерть уже в нём. Две крайности, как прошлое и грядущее, туго сплелись подобно смерти и войне, и готовы показать себя Юнги, породив в нём новый ужас. Юнги нужна поддержка в этот момент, но Бона он отталкивает, а Чонгук не спешит подготовить рыцаря к трудностям. Есть ещё Чимин, который поддержит в любой ситуации, однако он беспробудно спит.
Бон отогнал от повозки женщин, сделал круг над отрядом и вернулся к Юнги. Необходимо аккуратно сообщить мужчине о близкой смерти, но горгулья умеет говорить прямо и без репетиции речи.
— Что ты делаешь? — Бон подошёл ближе к голове Чимина, и опустил крылья, когтями упираясь в дерево.
Талию Юнги стягивает верёвка, другой её конец он привязывает к руке Чимина. На вопрос мужчина не ответил, устав от разговоров. Для него теперь каждая ночь сродни испытанию, на кону которого поставлена жизнь, поэтому общаться нет настроения.
— Не обязательно это делать, — советовал Бон. — Привяжи его к дереву.
Юнги грубо послал горгулью спать в палатку. Никто не должен знать, что Чимин находится под дурманом магютов. Мужчины воспримут его как опасность, и найдётся смельчак, который убьёт парня. Юнги считает, что рано убивать Чимина. Ему надо дать шанс на жизнь. Если напиток племени выводится из организма, то необходимо подождать. Возможно, полное выздоровление наступит позже, а приступы ослабнут. Всего лишь необходимо не спешить и наблюдать за поведением парня. Юнги сам себя утешает надеждами и не верит догадкам. Он ничем не в состоянии помочь Чимину, поэтому надеется, что болезнь сама пройдёт, если дать ей время.
Юнги лёг рядом с Чимином, натянул верёвку и повернулся на бок, желая себе крепкого сна. Бон подлетел к его лицу, осторожно сделал шаг, контролируя взгляд мужчины, и медленно лёг ему под шею. Горгулья старалась не шевелиться, спрятала когти, направила нос к коже человека и впал в дрёму, окружённая блаженным теплом со всех сторон. Юнги ощутил полное расслабление мохнатого тела, затем раздалось сопение, и голова Бона мягко стукнулась о шею рыцаря. Бон отключился, полностью доверяя себя мужчине.
Через час Бон тихо храпел и изредка под действием тревожного сна дёргал лапами. Юнги не спит, наблюдает, как ночь размывает очертания вещей в повозке. Постепенно смолкли голоса воинов, дети Юджон прекратили спорить, а видимую часть леса покрыли яркие огоньки. Феи видят, что Юнги не спит, но, чтобы он их услышал, надо кричать, а на голос примчатся Тэхён и Чонгук. С Чонгуком можно договориться про обмен, а с Тэхёном — никогда. Феи пропустят отряд, если Боги отдадут Юнги. В его мыслях сомнения, крики, сожаления, а на сердце — вина, волнение и страх. Феи осудят его и выскажут приговор. Он единственный из всего отряда, кто мучается угрызениями совести, а значит, его проще спровоцировать на эмоции.
Одно сияние усилилось, мигнуло и подлетело к границе на несколько метров ближе, после чего замерло, повиснув в воздухе таинственным свечением. Юнги сделал глубокий вдох, крепче сжал вспотевшей ладонью верёвку и не спускал глаз с наглой феи. Юнги её притягивает тревогой на сердце, хаотичными мыслями и волнением за Чимина. Желание выполнить свой долг затмевает страх, поэтому фея постепенно приближается к повозке, рискуя попасться на глаза Чонгуку или Тэхёну. На чужой территории она не в праве атаковать, но морально вымотает и заставит мужчину вскочить, побежать за мерзавкой и пересечь границу, где его ожидает яркая жёлто-зелёная поляна оборотней. Юнги тяжело дышал, замечая огонёк в нескольких метрах от повозки. Если фея заговорит про плохие поступки рыцаря, тело Чимина не позволит мужчине сбежать, а Бон займётся любимым делом: начнёт орать и громко говорить без остановки, чем поднимет на уши весь отряд.
Чимин дёрнулся, следом Юнги напряг все органы чувств. Протяжный стон за спиной рыцарь узнал, помня его с первых часов в плену, и лёг на спину, отчего Бон недовольно проворчал, что ему не дали досмотреть интересный сон. Верёвка натянулась, Юнги потянул её на себя, и Чимин резко вытянул руку к мужчине. В последний момент Юнги перехватил её, обнял ногами бёдра парня и резко сел на него. Напуганная фея улетела к своей стае, а Бон, неуклюже и сознанием блуждая в остатках сна, пробирался через высокие складки одеяла, горячо шепча, что хочет жить.
— Это безумие, — перебирал он лапами, слыша животный рык Чимина. — Я отдохнуть пришёл, а не получать конскую дозу адреналина.
Юнги заметил, что Чимин намерен добраться до жертвы любым путём. Он готов пожертвовать рукой, лишь бы схватить мужчину за шею. Кажется, он не почувствует боль, пока не выполнит заложенную в мозге установку. Это усложнило задачу Юнги. Он пытался зафиксировать парня в одном положении, но тот вырывался, выкручивал себе руки и дёргал всем телом, стараясь скинуть с себя человека. В свете яркой ночи Юнги посмотрел ему в глаза и не узнал в нём Чимина. Скорее, он напоминает взбешённого магюта, который до хрипоты и жара в горле жаждет убийства. Он видит цель, получил задание, его не пугают последствия. Юнги не хочет ломать парню кости, но и безопасно сдавить его, чтобы не шевелился, не получилось. Необходимо ударить Чимина как раньше, но у мужчины заняты руки, да и вид шеи в пятнах подверг сомнениям идею. Юнги по себе знает, как болят синяки и все косточки шейно-воротниковой зоны, а добавить новую боль — получить ещё одну дозу угрызений совести.
Придавливая парня к постели, Юнги подумал, что шеей всё же придётся пожертвовать, иначе он будет вынужден удерживать Чимина до утра, а столько сил у рыцаря нет. Можно попросить Бона позвать помощь, но Юнги учили, что нельзя создавать проблемы окружающим. Да и воины осудят поведение парня. Юджон и её детей они уже освистали, а закидать обвинениями Чимина, который угрожает личному рыцарю Его Высочества, им как раз плюнуть.
Юнги ослабил хватку, чем воспользовался Чимин и замахнулся кулаком. Юнги увернулся и, когда парень приподнялся, намотал ему верёвку на шею. Надо немного сдавить, чтобы Чимин отключился. Очнётся быстро и, на что надеется Юнги, в своём уме. Мужчина потянул петлю в разные стороны, коленями надавил на руки Чимина и посмотрел ему в лицо, наполовину скрытое в тени. Липкий страх в груди мужчины превратился в кислоту, разъел все внутренности, и руки Юнги дрогнули. Парень не обращает внимания на удавку, убивает мужчину взглядом и всем телом тянется к нему, отчего верёвка сильнее врезается в его шею. Юнги впервые почувствовал себя убийцей. Он будто убивает своего брата, который мешает ему добиться цели в жизни. Потом Юнги скинет тело в Терим, а Тэхёну скажет, что чокнутый парень сбежал.
Чимин прохрипел. Тело сигналило ему, что не хватает кислорода, но парень от этого сильнее злится. Теперь у него есть причина, по которой он вправе убить Юнги. Делая тяжёлый вдох, он посмотрел на мужчину с ненавистью, диким взглядом проклиная его за принятое решение. В тот момент Юнги вспомнил магюта, который бежал к нему со спины. Дикарь потерял много крови и одной ногой стоял в ином мире, но двигался, мчался утащить за собой врага и боролся за каждый вздох. Возможно, он в те короткие секунды уже не дышал, а, может, вовсе умер. Делая вывод из короткого воспоминания, Юнги оказался в затруднительном положении: ослабит хватку, и Чимин на него нападёт, но и удерживать верёвку долго нельзя, потому что Чимин умрёт. Он не провалится в небытие, как бы Юнги ни старался, а ударить его нет возможности. Можно бить по лицу, пока не отключится, но оно превратится в кровавое месиво и в дальнейшем не помешает парню в бешенстве нападать на Юнги.
— Надоело, — сдался Юнги и похолодевшими руками отпустил верёвку, после чего приподнялся.
Чимин кошкой вывернулся и напал на мужчину, но Юнги отскочил назад, задев стоящие на краю тарелки с ужином. Он упал на землю, верёвка на теле натянулась, и Чимин повалился рядом. Вскочив на ноги, парень залез на мужчину, замахнулся, но Юнги схватил его руку за запястье. Пришлось отпустить, когда парень резко отвёл руку в сторону, едва не вывернув себе локтевой сустав. Он готов бить поломанными костями, а Юнги старается не навредить, ведь Чонгуку обещал оберегать парня и охранять его жизнь. Выход из положения где-то есть, только Юнги его не видит, поэтому тянет время, ищет метод, чтобы остановить драку и уложить Чимина спать, а парень, как назло, слишком быстрый. За последние десять лет Юнги не дрался на кулаках так, как пришлось применить все навыки против бешеного Чимина, в глазах которого застыла вся ненависть племени Магют. Отец обучил парня со всей любовью к Богу Войны, и Юнги высоко оценил его талант, для себя отметив, что императорская армия неуникальная в мастерстве сражений, раз есть простой человек, который ни в чём не уступает личному рыцарю Его Высочества.
Парень сжал кулак, второй рукой обхватил шею Юнги, и старые синяки отозвались болью и воспоминаниями про ошейник. Пальцы сжали горло, Юнги нажал на запястье Чимина, но парень не отреагировал на боль.
Внезапно его хватка ослабла, с губ сорвался стон, тело покачнулось и рухнуло на Юнги, словно сработала кнопка выключения. Юнги встревожился, обнял и перевернул парня, затем похлопал его по щекам, тараторя, что рано умирать и есть шанс выздороветь. Пусть он не чувствует боль и намерен убить Юнги, но сам Юнги хочет следовать новому плану: связать Чимину руки и ноги, сунуть в рот кляп и привязать к сундуку. Однако Чимин потерял сознание раньше. Нельзя падать без причины, потому что Юнги не в состоянии определить, что ожидать от парня в дальнейшем, а старику Ю не по силам объяснить состояние больного.
В двух шагах стояла Юджон, и Юнги пришлось напрячь зрение, чтобы в темноте ночи рассмотреть её широкую фигуру. Она выглядит массивным валуном среди величественных деревьев, и только когда пошевелилась, мужчина признал в нём женщину из народа Нарг. По ней ползал Бон, чьё белое тело пятном выделилось на тёмной одежде Юджон, и непривычно молчал, изучая обстановку.
— Я отнесу его в повозку, — вместо «спасибо» сообщил Юнги, но женщина подошла и подняла Чимина на руки.
Из-за привязанной верёвки Юнги пошёл следом, подумав, что в невменяемом состоянии Чимин — угроза для людей, поэтому ему нельзя покидать лес Ирель, а значит, отряд вынужден оставить его здесь, на границе с феями.