Звёздный Ковчег

      Время неумолимо движется вперёд, складывается в минуты, часы и дни, а Чонгук не приказывает выдвигаться в путь. Чтобы не скучать, мужчины из отряда находят развлечения на каждый день: охота, рыбалка, песни, вино и военные байки по вечерам у костра. Компанию им всегда составляет Бон, изучая людей, чтобы пробраться в доверие Юнги. Получается плохо, потому что рыцарь его от себя отгоняет и угрожает утопить в Терим. Бон каждый раз расстраивается, винит себя в грубости человека, а мужчины советуют горгульи прекратить бегать за Юнги, потому что в Афатерим маленькому существу угрожает опасность. Дивное животное заинтересует людей, кто-то загорится желанием поймать его, а кто-то — убить. За Бона богачи отдадут большую сумму денег, объявят за его поимку награду, и кто знает, сможет ли горгулья справиться с атакой. Да и само присутствие Бона рядом с Юнги подвергает рыцаря опасности, ведь Юнги будет его защищать, а значит, станет препятствием к обогащению охотников, и его убьют. Но Бон никого не слушает, продолжает навещать Юнги и из последних сил старается не надоедать ему бесконечными разговорами. Изредка горгулья посещает палатку Его Высочества, но сразу же уходит, потому что Чонгуку уютно рядом с Тэхёном и он отдалился от людей. Тэхён бесцеремонно украл его у всего мира. Парень всё чаще просит Чонгука побыть рядом с ним, ногами завлекает лечь сверху и бессовестно требует внимания, поцелуев и ласку. И Чонгук до отчаянья и внутреннего крика чувствует, насколько он слаб перед Тэхёном, блеском его глаз, светлыми бёдрами и горячими губами. Это не привязанность, а зависимость. Не восхищение, а маниакальное преследование. К Тэхёну вернулась память, поэтому мир вокруг него потерял смысл и не заслуживает его внимания. Мир людей скучен, полон суеты и обмана. Он самостоятельный, под присмотром Матери и не является домом Богов. Тэхён коротает дни с Чонгуком, чтобы ютиться рядом с тем, кто напоминает о ином мире, в котором есть то, чего нет среди людей: свобода существования. Тэхён ляжет в импровизированную постель, перевернётся на живот и из-под длинных волос стрельнет взглядом на Чонгука, затем похлопает по месту возле себя, и Чонгук обязательно ляжет рядом. Возможно, замрёт на месте, дождётся, когда Тэхён насупится и настойчивее похлопает ладонью, фыркнет от долгого ожидания и посмотрит на брата с упрёком. Зато потом, когда Чонгук подойдёт ближе, Тэхён растает, забудет про ожидание, перевернётся на спину и притянет к себе свою войну. Ему не нужен секс, но часто им оканчиваются поцелуи. Тэхён просит Чонгука остаться, прикоснуться, поцеловать, обнять. Тэхён хочет дышать им, ощущать часть себя в нём и гладить его ровную линию постоянства. Тонкие пальцы Тэхёна ловко пробираются в чёрные волосы, и парень наслаждается их теплом, пока Чонгук целует бледную шею брата. Чонгук — единственный Бог, которому люди не поклоняются, но для которого улучшают все условия существования. Он постоянен, как смена дня и ночи. Он медленно восходит над миром как солнце, мчится по нему огненным шаром, ослепляя людей ужасом реальности, и скрывается вместе с багровым закатом, чтобы снова взойти. Чонгук — единственный Бог, к которому у людей неоднозначное отношение. Простой люд его боится, а богатые — возвышают и преподносят дары, не жалея денег и не смотря на цену. Одни ненавидят Чонгука за боль и страдания, а другие — сами уходят под его руководство, питая ненависть к врагу. Но все одинаково забывают, что рядом с Чонгуком всегда находится Тэхён, которого одинаково избегает каждый человек, любое живое существо, умеющее дышать, и всё, что находится во плоти. Сколько бы ни прошло веков или тысячелетий, Чонгук не в состоянии расстаться с Тэхёном, влюбляясь в него в любом перерождении и не имея возможности разорвать с ним невидимую нить, которой их связала Мать. Чимин — последний последователь Чонгука, и ему некому передать свои знания и опыт. Всё, что он знает о Боге, навеки останется с ним и полностью исчезнет из мира, когда Тэхён позовёт за собой Чимина. Парень не осознаёт свою уникальность, поэтому не дорожит своей жизнью, которую из последних сил и рискуя собой пытается сохранить Юнги — единственный жрец Бога войны. Юнги глаз не спускает с парня, помнит наставление ведьмы и считает дни, проведённые в Ирель. Отряд долго задерживается на одном месте и ждёт приказа Его Высочества. Чонгук запретил подходить к территории фей, и мужчины послушались, отчего оборотни обозлились на него. — У меня ничего не болит, — Чимин опять пьяный и противится лечению. — Можно я лягу спать? Юнги привык к протестам. Чимин постоянно против лекарства на руках и всегда терпеливо ждёт, когда мужчина окончит процедуру. Синяки на их шеях приобрели зелёный оттенок, но Юнги, окончив мазать пальцы парня, приложил влажную ткань к пятнам на коже Чимина. — Ляжешь, когда я закончу, — Юнги говорит это не первый раз. В полутьме вечера лицо мужчины освещает чистое небо, тени очерчивают на коже неровные контуры, и Чимин невольно смотрит на губы. Выпито слишком много вина, поэтому сердце делает тяжёлые удары, толкая парня к Юнги. Чимину стало противно за себя, свои мысли и состояние, и его взгляд стыдливо опустился к темноте повозки. От внимания Юнги ничего не ускользнуло. Парень с утра бросает на мужчину неоднозначные взгляды, и после пьёт вино, разбавляя мысли алкоголем. Сначала Юнги подумал, что Чимин на него нападёт, и держал верёвку наготове, но ошибся. Потом он себя осматривал, решив, что выпачкался или одежда порвалась, но внешний вид вполне приемлемый: рубашка, штаны, обувь. Пусть не гордые доспехи на нём, но вещи чистые. И только потом он понял, что именно парня вынуждает задерживать взгляд на взрослом мужчине. Юнги испугался, вспоминая горький опыт прошлого, и сбежал бы, если бы не обещание, данное Богу. Надо охранять Чимина, но его взгляды сбивают Юнги с мысли про охрану. Когда Чимин мягко смотрит на Юнги, мужчина невольно его рассматривает. Парень посмотрел на губы, и Юнги тоже опустил взгляд на его губы: влажные, сочные, чувственные. Они точно умеют ласкать и возбуждать, горячо шептать пошлость и будоражить нервы любовника. Они мягкие и податливые, сминаются с полустоном и нежные до плена страсти. Одна мысль про их тепло гонит кровь по венам и превращается в навязчивую идею. — Юнги! — громкий голос Бона напугал мужчину. Юнги дёрнулся всем телом, уронил тряпку и глубоко вдохнул, вытягивая из духоты вечера спасительный кислород. Бон вырвал мужчину из яркой фантазии, за что Юнги ему благодарен, но вслух не выскажет. — Его Высочество пропал, — оповестил Бон и опустился на мешок. Убрав с него полотенце, горгулья вытащила большое яблоко и ухнула от предвкушения медового сока. Сейчас она поест от пуза, выплюнет остатки еды и ляжет спать Юнги под шею. Тепло человека, пахнущее сладостью, не сравнится с пуховым одеялом. Бону уютно рядом со спящим Юнги. Во-первых, рыцарь не ругается. Во-вторых, горгулья вольна развалиться в любой позе. В-третьих, она контролирует жизнь Юнги. Он сильнее пахнет смертью, и Бон хочет лично её увидеть. Чимин в последние дни спит крепко, не нападает и не помнит, как Юджон его ударила. В ту ночь он проснулся с чувством помятости, но в алкогольном дыме не догадался, почему боль усилилась. — Где Тэхён? — Юнги повернулся к Бону и взглядом уловил лежащий меч. Бон скинул яблоко и подлетел к нему, бормоча, что Тэхёна тоже нет в палатке и возле Терим. Толкнув фрукт, горгулья покатила его к Юнги. Она с утра наблюдает за Чонгуком и Тэхёном, потому что на границе с отрядом блуждают оборотни, но Его Высочество озаботился только благосостоянием фаворита, поэтому Бон вернулся кутить с мужчинами к костру. И вот, стоило принцу исчезнуть из поля зрения Бона, как дела пошли наперекосяк. Юнги схватил меч и легко перепрыгнул через Бона с яблоком. Волнение за принца переросло в страх. Чонгук не оставит отряд без присмотра, если на то нет весомой причины. Учитывая, что Тэхён тоже пропал, Юнги решил, что Чонгук отправился останавливать очередное безумие парня. Поскольку Чимина нельзя оставлять без присмотра, Юнги обратился к Виве с просьбой стать переводчиком. С помощью нимфы Юнги попросил Юджон присмотреть за Чимином. Женщина с радостью согласилась, покинула свою палатку и размеренным шагом направилась к повозке, где Бон, изменив траекторию, толкает еду к Чимину. — Откусишь яблочко? — он прижал передние лапы к груди и опустил крылья, чтобы выглядеть мило и безобидно. Чимин взвесил яблоко в руке, тяжело вздохнул и пробормотал, что Бон нарушил очень важную минуту в жизни парня. Кажется, между Юнги и Чимином зародилось одно желание, и если бы не горгулья, оно бы исполнилось. С одной стороны, обидно, ведь парень несколько часов направлял романтические посылы непонимающему намёки Юнги. И вот, когда до тугодума достигли феромоны и настала неловкая заминка, появился вечно голодный Бон. С другой стороны, проживая среди толпы людей и нечисти, надо быть готовым к нарушению уединения. Обида не задержалась в груди Чимина то ли от понимания положения в отряде, то ли из-за действия вина, которое нашло новую забаву. Откусив кусок фрукта и отдав его Бону, парень предложил: — Пошли купаться? Бон, удерживая лапами ужин, удивился, ведь горгульи не купаются. На них даже паразиты не селятся и болячки не страшны. Горгульям угрожает только человек и голод. К счастью, в Ирель яблоки всегда в открытом доступе, а вот от человека приходится скрываться. — Идём, — Чимин сделал упор ладонью в колено и медленно встал. — Не жмись! Бон, жуя яблоко со вкусом вина, моментально сообразил, что Чимину, в принципе, всё равно умеют ли горгульи плавать и нуждаются ли в водных процедурах. Парню нужна компания, хочется поговорить и, конечно, требуется собутыльник. Взамен Чимин согласен кусать яблоки столько, сколько Бону понадобится. В доказательство парень сложил в рукава рубашки десяток яблок. Махнув рукой, он позвал за собой горгулью, взял два бурдюка вина и спрыгнул с повозки, не замечая стоящую неподалёку Юджон. За Чимином она не последует, потому что он под надёжным надзором. Бон хоть маленький, но ответственный, когда дело не касается сохранения тайны. Секреты ему нельзя доверять, а человека — запросто. Юджон хотела позвать Юнги, но заметила, как он пробежал мимо отряда и без оглядки помчался в сторону территории фей. Он не остановится, потому что сердцем чувствует Чонгука и не успокоится, пока не убедится, что принц в безопасности. Юджон согласна немного подменить дежурство рыцаря. Она даже подождёт возвращения парня и горгульи возле повозки, чтобы лично передать Чимина обратно Юнги. Юнги тревожился за парня, мысленно обещал вернуться через две минуты и, взглядом блуждая в темноте, искал Чонгука. Перешагивая через сухие ветки, мужчина следовал за тягой в груди. Она приведёт к Чонгуку, и Его Высочество знает, что Юнги его ищет. — Он так и не научился злиться, — Чонгук посмотрел в темноту леса, ожидая фею-переговорщика. — Вспыльчивый, но отходчивый. Грубый, но извиняется. Отстранённый, но преданный. — Он не хочет быть похожим на отца, — тихо проговорил Тэхён. — Генерал Мин злится даже на старших по званию, но терпит, а на подчинённых срывается. Чонгук промолчал. Если бы он не забрал себе Юнги, тумаки бы от рыцаря получал даже генерал Мин. Юнги бы ненавидел всё, что связано с армией, и за жестокость его бы отправляли в битвы, где его злость находила бы жертв. А воспитывал бы он таких же юношей. Возможно, Чонгуку не стоило нарушать планы генерала, чтобы армия Его Величества пополнилась сильным отрядом под руководством Юнги, но Чонгуку нравилось то, как Юнги заботился о Тэхёне. Не имея возможности самому ухаживать за сыном десницы, принц нашёл посредника. Он до сих пор не жалеет о поступке, а Мин-старший затаил обиду на Чонгука, но бессилен перед титулом. Юнги примчался к принцу, остановился в шаге от него и часто дышал. Задыхаясь после быстрого бега, он поклонился и встал рядом, показывая, что готов охранять господина от оборотней. Каким образом мечом отогнать назойливую стаю мелких злюк, Юнги ещё не придумал, однако у Бога войны должны хранится способы уничтожения любого врага. Юнги с волнением наблюдал, как лес покрылся жёлто-зелёным полотном и осветил траву мистическим светом. Феи превратили землю в ещё одно небо, усыпанное двухцветными мерцающими звёздами, и Тэхён невольно вспомнил рисунок Чонгука под кожей. Возможно, есть что-то одно общее между всем, что напоминает ночное небо, но парень до сих пор не видит это или не пытается узнать. Одна фея отделилась от комка света, потухла и полетела к Чонгуку. С Тэхёном не договориться. На него смотришь и понимаешь, что он пришёл не общаться, а ругаться. Но Чонгук имеет власть над ним, поэтому остановит его агрессию. — Уходите! — крикнула фея, подлетая на уровень глаз Чонгука. — Не ждите, что мы вас пропустим! Чонгук отрицательно замотал головой и предложил обмен: пропуск отряда к Афатерим взамен древнего медальона. Юнги и Тэхён синхронно посмотрели на него и не протестовали лишь из-за того, что фея сама отказалась, чем удивила Чонгука. Он объяснил, что медальон из поколения в поколение передавался долгие века и остался один из множества, который сохранился до сегодняшнего дня. В мире не поклоняются Богу войны, а единственный последователь тяжело болен, поэтому не в состоянии передать знания человеку, следовательно, медальон вовсе пропадёт вместе со смертью Чимина. Медальон не имеет цены, потому что не существует ничего и никого, равного ему. — Значит, я не найду на что его обменять, — противилась фея. — Кому нужна безделушка неведомого Бога? — Неведомого? — ухватился за слово Тэхён и просверлил фею диким взглядом. — А вы ведомые? Вам хоть прусак поклоняется? Сидите на одном месте, как пауки, и ждёте пищу. Летите в другие империи и увидите, что вас отовсюду гонят, потому что нечисти стыдно жить с вами под одним небом. Фея предложила Тэхёну пройти к стае и лично высказать недовольства. Если повезёт, ещё и жизни научат. Чонгук напомнил, что ему есть что предложить. Его услышал только Юнги, а Тэхён, приподнимая полы белого плаща, сделал шаг вперёд. Он удалялся всё дальше, принципиально уходил к жёлто-зелёным огням и повторял, что сам договорится с тварями, а медальон должен остаться с Чимином. — Ваше Высочество, — встревожился Юнги, когда светлые одежда и волосы Тэхёна поглотил мрак леса, — Тэхёна необходимо вернуть. — Ты понимаешь, почему он неуправляемый? — Чонгук посмотрел на рыцаря, и Юнги увидел на его лице смесь сожаления и смирения. Чонгук сожалеет, что не уследил за Тэхёном в замке, и в то же время он смирился с жизнью Тэхёна. Двадцать пять лет жизни в человеческом теле канули в пропасть вечности, в которой Тэхён родился и из которой создан. Ни магия, ни перерождения не в состоянии заставить его сущность навсегда забыться. В конечном итоге, когда прошла четверть века и смена жизни привела к воспоминаниям парня, Чонгук видит, что Тэхён не изменился, и задаёт Матери вопрос: этого ли ты хотела? Мать редко общается, предпочитая молчание и наблюдение, но, если что-то задумала, этого добьётся. Тэхён — её самый послушный ребёнок. Он никогда не противится ей, действуя по принципу: «Раз надо, я сделаю». А делать он может только боль и страдания, а Чонгук остановит лишь то, что связано с битвами, в остальном — Тэхён полностью предоставлен сам себе. — Он, вроде, без оружия, — высказал мысли вслух Юнги, не понимая причину заминки. Чонгук махнул рукой и вошёл на чужую территорию, бормоча, что Тэхёну не составит труда вырвать дерево и им махать налево и направо. Он умрёт после этого, потому что человеческое тело не выдержит нагрузку, но зато часть фей застрянет в ветвях и корнях. Юнги шёл рядом с ним, заинтересовался темой разговора и попросил рассказать о предыдущем перерождении Чонгука и Тэхёна. Кто призвал? Когда? Куда? Юнги задал множество вопросов, среди которых только один прозвучал слышно для ушей Чонгука: почему убивают детей для вызова Бога войны? Чонгук остановился и посмотрел на Юнги с лёгким удивлением во взгляде. Юнги видел блеск его глаз с отражением свечения фей, который поглотил яркость звёзд. На мгновение Юнги подумал, что задал глупый вопрос и ответ лучше узнать у Чимина, но Чонгук не промолчал: — Они всегда хотят к маме. Когда их напуганных голосов становится слишком много, их слышит Мать. Быстрым шагом он удалился в темноту леса, оставив Юнги позади. Мужчина побежал, крича, что просит прощения за излишнее любопытство и впредь все его вопросы будут исключительно по работе. Но Чонгук исчез. Юнги осмотрелся, убедился, что лучше не двигаться вглубь леса, и повернулся уходить обратно в отряд. Принц вернётся, за руку приведёт Тэхёна и даст приказ. Он точно не заблудится, а Юнги легко пропадёт в незнакомом лесу. Чонгук не прикажет его искать, поэтому Юнги придёт к Чимину и в повозке дождётся господина. — Совесть замучила? — не угадала фея и полетела к человеку. Замерев в воздухе напротив лица мужчины, она всмотрелась в его глаза, различая прошлое приближённого Его Высочества, и медленно погружаясь в шок. У феи дыхание тяжелело с каждым моментом жизни Юнги, обвинения мысленно складывались в высокую стопочку, и Юнги понял, что живым ему из леса не выбраться. — Что ты видишь? — ему стало любопытно. — Видела ли ты хоть одного человека хуже меня? Фея встрепенулась, плавно взмахнула тёмными крыльями и утвердительно кивнула. Встречались ей люди, у которых руки в крови, совесть черна как смоль, а душа требует убивать. Фея смотрела в глаза убийц и насильников, палачей и сумасшедших, видела гниль человечества и алчные сердца. Она судила всех, кого встречала, но наказания они получали моментально, а Юнги не заслуживает даже смерти. — Тебя невозможно изменить, — оборотню пришлось повысить голос. — То, что я от тебя хочу, заперто внутри тебя. И как же мне быть? К ней подлетели ещё десятки фей, всмотрелись в человека, а Юнги лишь улыбнулся им, ведь сам не знает, как вернуть себя прежнего. В далёком прошлом остался Юнги, которого не сломило воспитание отца. В то солнечное время парень не искал причину для улыбок, бежал на помощь людям, потому что по себе знал, что такое боль и трудности. В какой-то момент крики и наказания отца в сознании взяли вверх, и Юнги подавил в себе то, что мешало ему пережить воспитание. Он понятия не имеет, как запустить ту жизнь, которая стоит на паузе долгие годы. Фея видит её, и ей надо, чтобы Юнги вернулся к исходной точке, иначе не исправится. Его можно убить, но какой в смерти смысл, если для него она станет наградой, облегчением и методом избавления от груза вины? Феи наказывают, а не делают одолжение. — Из-за тебя страдает человек, который тебе доверился, — высказался кто-то из оборотней. — Он хочет умереть. Ты же этого добивался в плену? Мечтал, что магюты убьют его, а не тебя? В груди Юнги поднялся ураган пылких эмоций. Убить бы, но не Чимина, а мелких тварей, которые вынуждают вспоминать кошмар и заново его переживать. Феи говорят и говорят, их голоса слились в единый гул ночного кошмара, но Юнги слышит каждое слово. Он выслушал упрёки, вспомнил лежащего на траве Чимина и сжал рукоять меча, чтобы в самый тяжёлый момент сделать то, чего феи не хотят: убить себя. Юнги не по силам вырвать дерево с корнем и разогнать фей, а мечом маленьких оборотней не перебить, поэтому выход один: умереть, чтобы не сойти с ума окончательно. Надо вовремя, чтобы остановить нарастающую панику, чтобы в сумасшествии не выбрать жизнь, полную безумия и жестокости. «Юнги, ты когда-нибудь с кем-то заигрывал?» — вопрос Чимина ворвался в мысли и разогнал воспоминания про плен. Когда-то Чимин от Тэхёна слышал про личную жизнь охранника Его Высочества, но почему-то вновь спросил. Вряд ли парень забыл, что у них одна проблема на двоих, но всё равно спросил и взглядом потянулся к губам мужчины. «Тот, кому ты нравился, уделял тебе знаки внимания?» — голос Чимина превратился в слуховую галлюцинацию и растворился среди величественных деревьев, и Юнги осмотрелся, будто голос можно увидеть. Вокруг лес, феи всё так же кричат о поступках человека, а на деревьях и кустах светятся оборотни. Чимина нет рядом, но память воскрешает его голос, словно это защитит Юнги от сумасшествия. Юнги готов вновь ответить на вопрос, но скажет совсем другие слова. Есть в его жизни человек, который уделяет ему знаки внимания. Этот парень ползает по нему и жмётся, как к родному, а сегодня Юнги сам задержал на его губах взгляд. И почему-то не стыдно. Они едва друг друга не убили и почти поцеловались, но всё ещё придерживаются друг друга. Юнги стало смешно от вывода. Его накрыла истерика, от которой феи замолчали. Всему приходит конец, даже нервам и выдержке рыцаря императорской армии. Юнги снял с пояса ножны, положил их и меч на землю и вовсе залился смехом. До слёз и потери сил Юнги смеялся, пытался что-то сказать, но вновь хохотал и указывал пальцем на фей, словно они смешные. Юнги сел на траву и глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. Ему смешно, когда он смотрит со стороны на себя и Чимина: взрослый мужчина, который застрял в прошлом, и парень, который не в силах выкарабкаться из учений отца. И изо дня в день оба переживают одни и те же эмоции, попытки вернуть себе здравый разум, но один привычно напивается, а второй — превращается в тень принца. И оба ждут лавры успеха, признания и верят, что когда-то их полученные навыки им пригодятся в жизни. Реальность сурова и показала им, что Бог войны не нуждается ни в охране, ни в последователях. Это людям необходимо, чтобы принцев стерегли, а Богам — поклонялись. Сами Боги живут отдельной жизнью и порой даже они устают от людей, но те настырно лезут в их мир, нарушают покой и размеренный ход работы. Фея приказала Юнги заткнуться, а помощникам велела принести кол. Она прошипела, что придумала для мужчины наказание. Её голос прозвучал твёрдо и уверенно, при этом фея сжала кулаки, а крыльями плавно двигает, но не для баланса, а для успокоения. Юнги с трудом справился с истерикой, вытер слёзы и признался: — Всю жизнь мечом машу и с врагом сражаюсь, а главного врага — время — так и не смог победить. Его не вернуть, чтобы исправить ошибки, его не остановить, чтобы сделать правильный выбор, и его не ускорить, чтобы избавиться от тягот жизни, — он поднял взгляд на фею и с лёгкой улыбкой спросил: — Так почему ты решила, что тебе позволено решать, правильно ли человек распорядился данным ему временем? — Сам догадайся, — предложила фея, сложив руки на груди. Её помощники выполнили просьбу и отлетели в сторону. Юнги с долей лени лёг на землю и посмотрел на звёздное небо, представляя, что лежит в гробу и смотрит на крышку изнутри. Скоро его отнесут к водоёму или огню, и яркие звёзды погаснут в темноте моря или их охватит огонь, но Юнги этого не увидит, потому что умрёт раньше. А пока он смотрит на них, помнит, что Чонгук на помощь не придёт. Кричать нет смысла и нет желания, потому что фея подарит покой не только Юнги, но и Чимину. Парень наконец-то прекратит страдать от установки подсознания и искать жертву. Крылатый оборотень подарил Юнги душевный баланс, и его фея уловила. Забрав из рук помощников инструмент, она обхватила его обеими руками и полетела к мужчине. Когда между ней и грудью Юнги осталось не более сорока сантиметров, фея с твердостью в голосе вынесла приговор: за то, что хотел отдать в жертву парня, Юнги станет чашей его жизни до тех пор, пока не упадёт последний камень империи Афатерим. Выкрикнув в гневе слова, фея бросила острый кол в человека. Юнги плохо слушал, решив, что оборотни всегда казнят людей или отбирают ценности, но, когда кол коснулся рубашки, мужчина осознал, что фея слишком разозлилась. Она кричала, что не поменяет своего решения и Юнги не сто́ит приходить просить прощения. Фея выместила на мужчине злобу и обиду, которые люди и нечисть причиняют ей долгие годы, игнорируя маленькую стаю гордых оборотней. У них нет друзей и союзников, к ним не прилетают другие оборотни, и лишь человек ради материальной выгоды идёт на контакт. Юнги не повезло попасть под горячую руку феи, оказаться не в то время и не в том месте и получить наказание за всех, кто когда-то обижал оборотней. Он не ощутил боль. Кол, который больше самой феи, не ранил, исчез под кожей, а слова мелкого существа тоже не нашли в душе Юнги слабого места. Только холод окутал сердце, будто заворачивая встревоженный орган в призрачный кокон. Затем тепло тела перемешалось со льдом магического предмета и расплылось мягкой волной от груди к животу. Юнги назвал бы это реакцией организма на страх, но он всё ещё лежит на траве абсолютно спокойный, смотрит в полутьму на фею и думает о Чимине. Фея упомянула его в приговоре и, кажется, даже из-за него приговорила Юнги к чему-то странному. Юнги едва соображал, пытаясь дословно вспомнить то, что сказала фея. Она осталась при своём первоначальном решении: смерть для мужчины — слишком лёгкое наказание. Но, если сильно хочется, всегда можно подойти к Тэхёну и попросить подарить покой. Хоть рука у парня не поднимется, чтобы вырвать из друга душу, вынудить Тэхёна выполнить просьбу — дело двух минут, если хватит смелости. Юнги точно знает, что у него нет столько воли. Он любит жизнь, но терпеть не может свою судьбу. Обдумав слова феи, которые прозвучали не приговором, а проклятием, Юнги пожелал себе сдохнуть на месте, чем превратиться в вечный объект для убийства. Но через пару мгновений он осознал, что его приговор — идеальный для наказания. Жизнь за жизнь, как и обещал Чонгуку. Фея уловила это состояние и назвала Юнги безумцем, который не понимает, что каждая жизнь уникальна. Его не научили ценить собственную жизнь, поэтому ею распоряжается окружение. Только Тэхён всегда радовался, когда Юнги возвращался с битв и походов, а остальные воспринимали как должное. Десница ругал сына за непристойное поведение, генерал отчитывал Юнги, напоминая, что рыцарь должен игнорировать объятия, а не отвечать на них и улыбаться. Нравоучения прекратил Чонгук, приказав генералу и деснице не встречать отряды после долгого пути. Приказ сильно ударил по чести, поэтому десница и генерал попросили принца изменить решение. Чонгук предложил альтернативу: прекратить наказывать Юнги и Тэхёна за объятия. Что плохого в лёгких прикосновениях? Тэхён не скупился на эмоции, тихо повизгивал, обнимал рыцаря в доспехах, несмотря на грязь и запах пыльных дорог, а Юнги едва прикладывал ладони к спине парня, стараясь не вымазать его белоснежную одежду с золотым рисунком. В те моменты Тэхён светился счастьем, а теперь, когда правда жизни ему открылась, у него появились заботы, которые не решить словом Его Высочества или дружеским приветствием. Мало того, что отряд застрял в лесу Ирель, так ещё и феи не подчиняются людям, а императора нечисти не существует, поэтому договариваться не с кем. Но у Тэхёна есть талант: доводить нечисть до нервного срыва. Феи отказываются пропускать парня дальше по лесу, но каждый раз, когда Тэхён делает шаг вперёд, феи вздрагивают. Люди и нечисть не бессмертны, поэтому им страшно вступать в схватку с Тэхёном. Оборотни толпой схватили импровизированные лук и стрелы, натянули тетиву и угрожают парню, а Тэхёну всё равно. — Стреляй! — парень улыбнулся и встал на месте. — Только языком болтать горазды, а делом доказать свои громкие слова не в состоянии. В темноте его белые одежды и волосы отражают свет звёзд и месяца, поэтому феи не промахнутся. Они вновь гурьбой натянули тетиву, приказали не двигаться и изредка смотрели на Чонгука. Упрёки ему летели безмолвно, но Чонгук только пожал плечами, ведь Тэхён не дерётся, не объявляет войну и не собирает войско против фей. А то, что нечисть его боится, — проблемы самой нечисти. Жить всем хочется, особенно тем, кто наделён вечностью, и Тэхёна это веселит. — Уходите! — закричала фея возле наконечника стрелы. — Или платите! Тэхён присмотрелся — вроде, не чокнутая. Молодая, наверное, поэтому не понимает очевидного. Товарищи ей говорят, что лучше отойти и не мешать Тэхёну на пути, но фея стойко перегородила путь и требует плату со всех, кто ступил на территорию оборотней. — Но я не собираюсь идти дальше, — Тэхён сделал вид, что обиделся. — Разве ты не видишь, кого я привёл с собой? Фея не сразу сориентировалась, взглядом очертила лес и заметила только скучающего Чонгука. Как большинство оборотней, фея воспринимает Чонгука как того, кто поможет в момент бунта Тэхёна, и забыла, что они всегда рядом не для мира и союзников у них нет. Смерть привела за собой войну, и обе задержались в логове фей, что является плохим знаком. — Отпусти их! — к ним подлетела другая фея, повернулась к лицу Тэхёна и сообщила: — Мы пропустим отряд, потому что за людей заплатили. Фея возле наконечника потребовала объяснений, после чего услышала, что Юнги наказан. В ночной тиши поднялся скандал. Темнокрылая стая поделилась на два фронта: те, кто видели, как выносили приговор Юнги, и те, кто маялся с Тэхёном и кого не позвали на представление. Вторые всерьёз намеревались устроить драку, а первые клялись, что сделали всё быстро, потому что Юнги мог сбежать. За Юнги феи наблюдали несколько дней, каждый мечтал приложить руку к его наказанию, но группа оборотней лишила своих собратьев удовольствия. Ссора стремительно набирала обороты, голоса усилились и переросли в крик. Фей не интересуют Тэхён и Чонгук, не волнует отряд и приговорённый Юнги, которого бросили в тёмном лесу. Одна половина стаи орала, что им надо позволить вынести Юнги свой приговор, но другая сообщила, что это невозможно. Началась драка. Стая смешалась в рой пчёл, и участок леса заполнился визгами и проклятиями. Постепенно феи обращались в яркие огоньки и превращались в единый круг, словно луна спустилась с неба и впитала в себя цвета леса. Тэхён предпочёл уйти, а Чонгук, любуясь взмахами маленьких кулаков и милым свечением, сообщил, что позже вернётся к отряду. Тэхён ушёл, обдумывая завтрашний день. К сожалению, парень нарушит планы Чонгука. Наверняка, Его Высочество уговорил бы фею забрать медальон и пропустить отряд, но Тэхён отказывается уступать нечисти. Кто она такая, чтобы указывать Чонгуку, как вести себя в лесу? Пусть он в человеческом теле, но от этого менее значимым в мире не становится. — Кто бы мог подумать, — возле границы палаток Тэхёна встретила Вива, — что ты подставишь Юнги. — А ты как думала? — Тэхён ей улыбнулся и указал рукой в сторону отряда, предлагая прогуляться. Вива призналась, что ожидала самопожертвования со стороны Чимина, а Юнги бы искупил свою вину долгой жизнью, полной раскаяния. Тэхён отрицательно замотал головой, напоминая, что Чонгук потратил много времени на обучение Юнги, да и Чимина с рождения воспитывали как последователя Бога войны. — Зачем их уничтожать и искать им замену? — он поднял взгляд на янтарного цвета глаза нимфы и попытался улыбнуться, но получилось плохо. Вива сделала вид, будто не заметила, как горят от удовольствия глаза парня. Он точно не жалеет Юнги и Чимина, потому что верит в благие намерения. И, может, мужчины против продолжать помогать Чонгуку и Тэхёну, поздно идти на попятную. Раз сказали «да», значит, в будущем не откажутся, ведь за каким-то делом им придётся «убивать» время, а оно у них начало новый отсчёт. Вива пожала плечами — теперь помощники точно не откажут, потому что Тэхён не оставил им выбор. Есть ещё одна причина, по которой Юнги и Чимин смиренно продолжат служить господам — их учили подчиняться. Юнги не пойдёт против воли хозяина, а Чимин — слуга любого человека. — Хорошо, когда есть к кому вернуться и кому встретить, — Тэхён завёл руки за спину и посмотрел на небо. — По вечерам я всегда возвращался к звёздам. Теперь у меня есть звёзды Чонгука. Сожалел он лишь о том, что увидеть их может только с помощью своей крови. Чонгук грустит, когда Тэхён просит выпить его кровь, и уходит из палатки, а парень остаётся ни с чем. Он не хочет расстраивать Чонгука, но и посмотреть на его темноту под кожей не терпится. Вива не удивилась, что желание Тэхёна не нравится Чонгуку, ведь у него под кожей не звёзды, а памятные стелы тех людей, кого унесла война. Их настолько много, что они уменьшились до размера точек. Личное кладбище Чонгука перенеслось вместе с ним в человеческое тело, и показывать его у Чонгука никогда нет настроения, но назойливому Тэхёну это не объяснить. — Значит, ему это не нравится? — Тэхён удивился и задумчиво добавил: — Но меня всегда разбирает любопытство. Он посмотрел на Виву, и ветер вихрем поднял его волосы, спутал локоны и также внезапно стих. Вива вновь пожала плечами, теряясь в словах. Ей нечего сказать парню, кроме того, что она уходит из отряда, потому что феи ею заинтересовались и намерены заставить завлечь мужчин в лес. Нимфе проблемы с Богами не нужны, поэтому она сольётся с лесом и сбежит в соседнюю империю. — Афатерим? — удивился Тэхён. — Ты же говорила, что пути назад у тебя нет. — Не было, — она отвела взгляд в сторону и еле внятно добавила: — Теперь мне есть к кому бежать в случае, если ты опять пойдёшь искать Чонгука. А пока попробую найти в Афатерим свой дом. Тэхён промолчал, допуская, что нимфа права. В глубине души парень оскорбился, но быстро простил Виву, потому что ей не понять состояние Тэхёна в одиночестве. Когда парню компанию составляет Бог жизни, время летит быстро, находятся интересные развлечения и вскоре надоедает людская суета. Одному Тэхёну нечего делать среди людей, но как быть, если призван и брошен? Человек вырвал Тэхёна из иного мира, испугался и сбежал, не догадываясь про последствия. Тэхёну неуютно в одиночестве, а рядом с Чонгуком готов идти хоть вечность и в любом мире. Тэхён оглянулся и увидел Юнги. Чтобы не беспокоить рыцаря, парень спрятался за деревом и с любопытством в глазах выглянул. Юнги несёт в одной руке меч в ножнах, а другой — сжал рубашку на груди. Он осмотрелся, искал в темноте Тэхёна или Чонгука и, волоча ноги, пошёл к повозке. В конце концов, Боги сами вернутся в отряд, когда вдоволь наговорятся с феями, а Юнги против нечисти слишком слаб. Большой и сильный рыцарь проиграл рою крылатых фей. Всё же мало Бон предупреждал о злобе оборотней. Если бы горгулья на себе продемонстрировала агрессию фей, Юнги бы не сунулся к ним. Но поздно сетовать на жизнь. Получив колом в грудь, Юнги мечтает очутиться дома в кровати и забыть кошмарную поездку. Всю жизнь мужчина сопровождает принца и принимает участие в битвах, но поездка в Ирель за Тэхёном забрала больше сил, чем любое столкновение с противником. Юнги хочет вернуться домой и отдохнуть, прийти в себя после череды неприятностей, от которых теперь вовек не избавиться. Возле повозки Юнги не увидел Юджон, хоть её палатка располагается вблизи, поэтому мужчина предположил, что Чимин не один, и не ошибся. Взобравшись к сундукам, Юнги усмехнулся — возле парня развалился Бон. Оба крепко спят. Голый и пьяный Чимин примостился на одеяле и накрылся куском серой ткани, а рядом, раскинув лапы и крылья, уснул Бон. Юнги он почувствовал быстро, но едва смог открыть глаза. Когда мужчина с лёгким шорохом положил возле мешков оружие и сел в углу, Бон жалобно затянул, что Чимин вымотал горгулью. — Я даже плавать научился, — пожаловался Бон, слабо переворачиваясь на бок. — Он уснул пятнадцать минут назад. Юнги улыбнулся, мысленно одновременно злорадствуя и сочувствуя Бону. Пьяный Чимин — приставучий репей. Наконец-то горгулья побывала в шкуре Юнги и на себе почувствовала, что значит назойливый спутник. Разница только в том, что Бона Юнги терпит намного дольше, чем горгулья провела времени с Чимином. Бон подошёл к Юнги попросил рассказать, что случилось на территории фей, при этом он с жалостью на морде посмотрел на человека и принюхивался. Бон с удивлением заметил, что Вива оказалась права — Юнги жив и живее всех живых. Запах смерти принадлежит ему, а смешался со смертью Чимина, и Бон оглянулся на парня. — Он настолько пьян, что даже не заметил, как его убили феи, — обмер Бон и вновь поднял голову на Юнги. — Феи очень злобные. Они даже не поняли, что натворили. Юнги ногой подвинул к себе бурдюк и предпочёл выпить, чтобы расслабить нервы. Он подрался бы с деревом, но нельзя шуметь, потому что дети спят. Остаётся только выпить вино, привязать к себе Чимина и провалиться в сон. Если повезёт, ночь пройдёт тихо и спокойно, а утром отряд минует лес и перейдёт границу. Юнги бредит домом, вспоминает свою тесную комнату и всем естеством тянется к ней. Чонгук позволит рыцарю сутки спать и наслаждаться безопасностью, а если генерал нарушит покой сына, то Юнги с ним подерётся. Проклятая поездка расшатала всю нервную систему, поэтому Юнги пьёт вино, мысленно проклинает весь мир и пытается осознать, что происходит с ним и в округе. Бон с робостью подошёл к мужчине и вновь попросился в напарники. Горгулья обязательно поможет Юнги и Чимину ориентироваться в жизни и соблюдать дистанцию с людьми, а также расскажет про всю нечисть мира, чтобы путники знали, что ожидать от коварных лесных жителей. Договорить Бон не успел. Пока возле реки Чимин пил, ответственно кусал яблоки, а горгулья слаба на них, поэтому изрядно переела, и остатки некогда сладких фруктов попросились наружу. Вылетев из повозки, Бон пикировал за куст и выплюнул выжатое яблоко. — Как алкаш, — затянул Юнги и взглядом нашёл небольшую шкатулку с мазями Ю. Врач одолжил свои запасы, чтобы Юнги намазал запястье Чимина, снизив трение верёвки о кожу. Чимин понимает, почему просыпается привязанный к Юнги, и не спрашивает о прошедшей ночи. В течение дня за ним присматривают Бон, Юджон, Вива и Юнги, поэтому нет нужды связывать его, а ночью Чимин остаётся наедине со своей жертвой. Юнги сделал пару больших глотков, сморщился от кислого привкуса вина и рукавом вытер капли с губ. Если бы не вероятность нападения Чимина, мужчина выбрал бы просидеть всю ночь в компании бурдюка и впервые напился бы до невменяемого состояния, а Чимин проспится и поможет Чонгуку перевести отряд через лес фей. Юнги сыт по горло оборотнями и лично бы каждому выкрутил голову, если бы они не родились юркими и мелкими. Внезапно Юнги подумал, что Бон должен знать слабое место фей. Если они смертные, тогда и метод убить их обязан существовать. Феи наделены вечностью, но не бессмертием, поэтому отдать их в руки помощников Тэхёна должно быть не так сложно, как кажется. Юнги вытащил мазь и положил рядом со шкатулкой бурдюк. Подползая к Чимину, он старался не разбудить парня. Если проснётся, продолжит пить, разговаривать и мешать спать мужчине. Пока молчит, выглядит самой скромностью, и даже не подозреваешь, какие таланты спрятаны в человеке. Юнги присел рядом, аккуратно вытащил руку парня из-под простыни и намазал прозрачную мазь на запястье. То ли Чимин чутко спит, то ли Юнги громко дышит, но парень тяжело вздохнул и перевернулся на спину. Юнги задержал дыхание и сделал вид, что с утра сидит на одном месте и не шевелится. Опустив взгляд на парня, он в последнюю секунду успел перехватить удар и увести в сторону. Моментально прошла сонливость, куда-то делась усталость, а феи забылись. Блокируя удары, Юнги напомнил себе, что обходиться с Чимином нужно осторожно. Парень простит синяки, царапины и переломы на себе, но морально на него новость про нападение сильно повлияет. А Юнги нельзя допустить его попытку суицида, иначе у Чимина появится ещё одна причина ненавидеть свою жертву. Юнги повалился на парня, заломил ему руки за спину и неуклюже двигал в сторону. Чимин на ухо ему рычал и тяжело дышал, а брыкался так, будто Юнги его похитил. Нужна верёвка, чтобы связать буйного Чимина, но она осталась возле шкатулки, и Юнги ухнул от предстоящего путешествия к предмету. Пока парень под ним дёргался, мужчина рассчитал смену позиции. Пару ударов может прилететь, но дикая боль тело не пробьёт, потому что лёжа Чимину сложнее бить. Сначала Юнги немного отодвинулся в сторону, обхватил ногами ноги Чимина и сильно сжал. Благо, парень не кусается, иначе Юнги пришлось бы придумать другой план. Отпустив руки Чимина, Юнги лёг на бок и обнял парня. Поймав его запястья, мужчина не позволял ему повернуться, а намазанная рука предательски скользит. Чимин регулярно вырывал её из хватки мужчины, хаотично размахивал ею, и Юнги проклял себя за спешку. Говорил отец, что нельзя нарушать режим сна и бодрствования, и оказался прав. Слишком рано Юнги засобирался спать и теперь расплачивается тумаками и синяками. Чимин бьёт его локтем, издаёт рычащие звуки, а Юнги шепчет, что не может отпустить парня, потому что рядом лежит оружие. Один из них будет вынужден его взять в руки, если Юнги отпустит Чимина. Повозка накренилась на одну сторону, и Юнги резко повернул голову, не представляя, что ожидает обоих, если кто-то из отряда увидит борьбу. К нему пришла Юджон. Ей пришлось на присядках подползти к мужчине, чтобы он рассмотрел её в полутьме ночи. Вытащив пробку из небольшого флакона, она протянула его Юнги и пробормотала: — За дочь. Лишь благодаря интуиции Юнги сообразил, что Чимину надо выпить очередную настойку. Помогать Юджон не намеревалась. Она вложила в руку мужчины флакон и спокойно ушла, несмотря на попытки Юнги зафиксировать парня в одном положении. Желание избавиться от нападок и прекратить издевательства над собой и Чимином открыло второе дыхание. Юнги выше обхватил парня ногами, одной рукой зажал голову Чимина, а другой — сунул ему в рот горлышко флакона. Парень бил его локтями, но Юнги, слыша вынужденные глотки, уткнулся носом в пол и ждал. Сам не знает, что ждёт, но просить помочь некого, поэтому либо лекарство поможет, либо Чимин забьёт мужчину и вырвется на свободу. А потом Юнги сам взвоет о помощи, и отряд узнает про невменяемость парня. Бон вернулся в повозку, профессиональным взглядом окинул мужчин и подлетел к Чимину. Осмотрев переплетение рук и ног, горгулья пообещала сильно не бить, проявляя благородство к человеку, который не сделал ей ничего плохого. — Не будь идиотом! — шипел Юнги, пытаясь поймать руку Чимина. — Ты ему триста лет не тарахтел. Бона в энтузиазме не остановить. Подлетев к лицу Чимина, нечисть ловко дала лапой пощёчину, оставляя на коже след от сока яблока, и отлетела, но не успела увернуться. Юнги поднял руку, ладонью обхватил запястье парня и прижал к его груди. Крыло Бона застряло между предплечьем Чимина и его грудью. — Выпусти! — бился в панике Бон, но Юнги сказал, что ни за что на свете не ослабит хватку. Рёбра не вечные, и Юнги повезло, что ему удаётся удерживать Чимина на боку, поэтому с одной стороны парень не наносит увечья, а другой бок мужчина может защитить. Чимин дёргался, вырывался, Бон подпрыгивал, тянулся к ноге Юнги, чтобы держать равновесие, но лапы оказались короткими. Юнги пришлось успокаивать и его. В адрес Бона летела матерщина, Юнги ругал его за излишнюю самоуверенность и пророчил глупую смерть. Напоследок швырнул пару проклятий и пообещал обрезать когти непослушной нечисти, чтобы два года сидела в тёмном углу и отращивала. — Не отвлекайся на разговоры! — тянул крыло к себе Бон. — Держи Чимина крепче! — Бон, — прерывисто заговорил Юнги, прижимая к себе парня и чувствуя предплечьем коготь горгульи, — а ты заметил, что Чимину становится хуже? После первой дозы, он мог со мной сражаться, и мне даже удалось пробраться к его подсознанию. Во время второго приступа он отреагировал на натяжение ошейника. В прошлый раз Чимин слепо охотился, а теперь он хуже животного! Бон попросил потерпеть и держать из последних сил. Совсем скоро подействует лекарство, Чимин успокоится, придёт в себя и сядет пить вино. Более он не посмеет напасть на Юнги, и ради спокойных ночей необходимо терпеть. Юнги ушам не поверил. Бон сказал, что Юджон украла лекарство у магютов, и мужчина от негодования едва не отпустил Чимина. — Почему она раньше не помогла? — шипел Юнги, вспоминая, как женщина била Чимина, хоть могла дать настойку и уйти в земли Нарг, а не тащиться с отрядом к границе Ирель. Бон, распластавшись на Чимине, быстро ответил: Юджон сомневалась в Юнги. Ей казалось, что мужчина убьёт Чимина, но всё же спасла рыцаря, потому что парень тянется к нему. Юджон допустила, что первое впечатление ошибочно, и наблюдала за парочкой в повозке. Сегодня она убедилась, что Юнги — не враг Чимину. — Согласись, — встал на её сторону Бон, — ты не внушаешь доверия: не улыбаешься, не понимаешь шуток, проявляешь агрессию, вспыльчивый, недружелюбный и поможешь человеку только с разрешения Чонгука. Только такой пьяница, как Чимин, способен тебе глазки строить. Юнги не обидно. Он понимает, что Бон имеет в виду. Знаки внимания красивому рыцарю уделяют многие люди: кто-то влюбляется, кто-то восхищается навыками или лицом, а некоторые через Юнги пытаются пробиться к принцу. Юнги не страдает от чувства невидимости, но неуютно себя почувствовал под пристальным взглядом Чимина. Парню не нужно приблизиться к Чонгуку, он не влюбчивый и не поёт оды восхищения красивой внешности. Юнги не знает, чем отвечать на уверенный взгляд, в котором нет робости и который не требует ответных шагов. Чимин добьётся своего, потому что никогда не останавливается, если есть хоть ничтожный шанс на успех. Юнги это видел своими глазами в плену, поэтому заранее решил сдаться. Нет необходимости сопротивляться, бессмысленно что-то объяснять Чимину, и появилась некая уверенность, что с парнем можно поговорить по-взрослому. Наверное, Юнги наконец-то повзрослел и готов говорить о себе. Двенадцать лет назад он сбежал бы от такого парня, как Чимин, чтобы забыть пошлый взгляд и показать, что отношений между ними быть не может. А теперь не против поговорить откровенно. Во всём виноват Чимин. Он делает и говорит то, что многими осуждается, а ему всё равно, и окружающие попросту прекратили обращать на его странности внимания. Юнги это придало уверенность в себе и в том, что Чимин поймёт взрослого мужчину. Парень слабел в руках Юнги. Постепенно движения становились вялыми, плавными, голос сменился тяжёлым дыханием, и вскоре Юнги выпустил Чимина из объятий. Бон моментально вспорхнул и скрылся в темноте ночи, оставляя пыльного рыцаря самому наводить порядки. Юнги с облегчением выдохнул. Кажется, наконец-то окончен период ночных сражений и настал черёд спокойного сна. Только приговор фей периодически звучит в ушах, и Юнги не представляет, как жить дальше. Ещё и Чимину надо объяснить, что судьба нарисовала новую полосу, и на этот раз одну на двоих. Скинув с себя парня, Юнги сел и почесал побитые рёбра. Если лекарство помогло и в дальнейшем его не надо добывать у магютов, Юнги уверенно скажет, что дела не так плохи, как о них рассказывали феи. Уложив Чимина на одеяло, мужчина сел рядом и снял рубашку, после чего прислушался. Ночь настолько тихая, что слышно, как вода Терим плещется. Возможно, Бон плавает, укрепляя новые навыки, а кому-то не спится, как Юнги. Ночная жизнь всегда полна сюрпризов и вынуждает думать или делать то, на что днём не хватает времени. Вот кого-то и потянуло плавать под ясным небом и размышлять о всякой чепухе или мечтать о доме. Шевеление сзади взбодрило. Юнги резко оглянулся, игнорируя боль в рёбрах, и приготовил кулак для удара. Чимин сидел, а руку тянул к бурдюку. Замечая реакцию мужчины, парень понял, что странный сон таковым не являлся. Он вновь хотел убить Юнги, и опять мужчина не убил нападавшего. — Какой же ты слабак, — разочаровался в нём Чимин и забрал бурдюк. — Давай сразимся на смерть? Юнги махнул на него рукой, отбивая невидимые слова, и вытащил из мешка очередной бурдюк с вином. Чимину он сообщил, что не видит ни одной причины для поединка. Да и Юджон принесла лекарство, поэтому сегодня можно с уверенностью сказать, что парень вылечился. — Чем не повод выпить? — Юнги в тосте поднял бурдюк и пожелал Чимину здоровья. Юнги отвернулся, ощущая, как тишина давит на нервы. Надо что-то сказать, а получается только пить. С чего начать говорить? Признаться, что всё же убил парня, но не руками, а словами и поступками? Как выговорить слова? Как сказать, что проклятия отца Чимина сделали парня уязвимым для нечисти? Юнги предпочёл бы, чтобы сейчас прилетел Бон и сам подробно объяснил, что случилось в лесу фей и за что оборотни наказали Юнги, пользуясь «кровавым органом» внутри Чимина. — Иди ко мне, — прошептал Чимин, и Юнги резко повернул голову к нему. По спине прошёлся холод, какой появляется, когда враг внезапно нападает, и мужчина отодвинулся от Чимина, пробормотав, что оба сильно пьяны, поэтому лучше лечь спать. Да и в любой момент могут подойти Юджон и Чонгук, а Бон вовсе влетает без предупреждения, поэтому не стоит думать над уединением. Сердце при каждом слове так сильно стучало, что предложения звучали сбивчиво и глухо, что повеселило Чимина, и парень вновь попросил подойти к нему. — Плохая идея, — протараторил Юнги, и Чимин услышал в его интонации просьбу сказать другую фразу. Перебрав в мыслях все ситуации, когда Юнги говорил о своих попытках завести роман, Чимин решил, что, если сейчас не уговорит Юнги хотя бы поцеловаться, второй шанс не представится, потому что мужчина начнёт избегать уединения с парнем. Выпив вино, Чимин сказал, что ему всё равно, кто Юнги, поэтому молчать, если что-то не понравится, не намерен. Ему одиноко, а рядом такой же одинокий человек, поэтому парня тянет к нему, словно они связаны короткой верёвкой. Хочется драки и попытки убийства превратить в горячие поцелуи и ласку густых волос. В тихую ночь хочется соприкоснуться мелодиями сердец и нарушить спокойствие нечисти сбивчивым дыханием, врываясь в лесную жизнь страстью. Чимину надоело спать рядом с Юнги и размышлять, насколько он похож на него и есть ли у них одно желание в постели. Чимин предложил Юнги попробовать, мягко взял его за тёплую руку и притянул к себе. Пока он ощущает, что общее у них — волнение. Словно оба поймали в воздухе одну нить тревоги и тянет каждый на себя, распутывая клубок нервозности и переживаний. Юнги прошептал, что будет вести себя грубо, если парень издаст хоть звук, который громче дыхания. Он медленно приблизился к его губам и ожидал ответа, комментария на его короткое признание и напрягся всеми мышцами от ощущения жара тела Чимина. Ему нужен ответ, и парень прошептал, что будет кричать, как портовая проститутка. Последнее слово поглотил поцелуй, и Юнги прижал к себе парня, похищая его у всего человечества и жадничая с кем-то делиться. Чимин сжал его штаны и потянул вниз, после чего услышал тихий стон, и оба повалились на одеяло, так и не поговорив откровенно друг с другом. Чимин точно знает, что сейчас нельзя своевольничать. Его любят, обжигают пьяными поцелуями, и от дыхания обоих любовников воздух в повозке нагрелся до критической температуры. Жарко, душно, а Юнги жгучий, водит горячим языком по соскам и груди, ладонями надавливает на бёдра и не смотрит на лицо Чимина. Надо уступить рыцарю, позволить ему вдоволь наиграться с молодым телом и покорно принимать его страсть, чтобы позже Юнги растворился в парне душой и мыслями. Отец всегда учил Чимина, что начало всегда лёгкое и надо слушать внимательно, что говорит учитель, поэтому парень прислушался ко взрослому мужчине. Юнги согнул его ноги в коленях и опустился так низко, что его волосы с щекоткой коснулись внутренней части бёдер Чимина. Он осторожно поцеловал его, оставляя горячие печати губ на шёлковой коже, и Чимин дёрнулся, словно его толкнули, и замер, понимая, что шевелиться ему никто не разрешал. Смущение от удовольствия нарушать правила залило хмельным румянцем его щёки, и настало время ожидания. Чимин готов отдать свой зад под поцелуи, если Юнги это необходимо, а потом дивиться тому, до чего довёл мужчину. Второй поцелуй настойчиво опустился ниже, язык не отрывался от чувствительной кожи, вырисовывая влажные узоры, расслабляя тело и вынуждая Чимина дышать глубже и тяжелее. Шершавые ладони Юнги раздвинули светлые ягодицы, и его язык плавно прошёлся между ними, после чего парень тихо, чуть громче дыхания, простонал и тут же прикусил губу. Юнги отреагировал на звук новой волной поцелуев, ложно прощая нарушение единственного правила. Он целовал медленно, языком надавливая на мышцу, облизывая её и выпрашивая у парня новые стоны, без слов приказывая подчиниться и дать повод с головой уйти в его совершенство. Нельзя быть идеальным, но Чимин знает правила. Отец учил, что нельзя ошибаться, и Чимин уверен, что Юнги учили не прощать ошибок. Именно поэтому парень прошептал имя. Он сказал его с лёгким придыханием в момент, когда вульгарность языка Юнги волной блаженства достигла нутра Чимина и окутала сердце требованием большего. Ещё немного, и парень начнёт сам себя ласкать, распределяя нежность мужчины по всему телу, нагретое глубокими поцелуями. Руки Юнги сжали бёдра и дрогнули. Чимин уловил, что мужчина сдерживается, и пальцами ног аккуратно коснулся его головы, подцепил тёмный локон и откинул его в сторону, вынуждая забыть про мораль и этику. Они, может, где-то хороши, но не с Чимином. Ему не нужен раб, его не научили повелевать, он хочет, как раньше: ошибаться и нести за это наказание. За лёгкое прикосновение Юнги вновь сжал кожу парня, а поцелуи стали грубыми, жесткими и быстрыми. Он действиями требовал подчиниться, а Чимин стонал, сжимал одеяло и чувствовал, как в него скользнули два пальца, губы Юнги обхватили возбуждённый член, и парень сдался. Юнги не успокоится, пока не наиграется, не соберёт достаточно стонов и движений, за которые Чимин получит один поучительный урок. Юнги будет целовать его тело, наблюдать, как парень послушно удерживает ноги, чувствовать, как напрягается его живот от прикосновения языка на тонкой коже, и проникать глубже, пока не услышит, что стон перерос в мольбу. Чимин видит лицо Юнги: расслабленное, полное наслаждения и удовольствия от того, что он делает. Ему нравится доводить до исступления, когда Чимин изнутри горит от желания, а живот покрывается первыми прозрачными каплями. Кончик языка Юнги дразнится, пальцы двигаются быстро, но Чимину этого мало. Он дышит тяжело, со стоном на выдохе, словно это даст Юнги понять, что нужно утолить сексуальный голод молодого парня. Чимин поднял руки, над головой нащупал мешок и вцепился в него пальцами, сминая чужие вещи. Выгнув спину и приближая член к лицу мужчины, парень вскрикнул, после чего Юнги приподнялся и навис над его грудью. Так ближе к лицу, так спокойнее Чимину. Даже полутень не скрыла в его глазах желания получить то, о чём долгие годы только мечталось. Юнги способен дать то, что казалось навсегда останется химерой, но мужчина контролирует себя, а Чимин не может ждать. Юнги провёл ладонями по его изгибу тела, наслаждая прикосновениями, опустил их ниже, и парень притянул к себе любовника. Едва Юнги приподнялся, как Чимин жадно впился поцелуем в его рот, который ласкал и возбудил его. Они переплели языки, и Юнги плавно раздвинул его ягодицы. Чимин едва дышит, смотрит на Юнги с мольбой в глазах, но не смеет просить, опасаясь нарушить ту связь, которая образовалась между ними под действием алкоголя и унесла обоих дальше от реальности. А Юнги дразнится, плавно размазывая мазь по зацелованному месту, и смотрит на Чимина, наслаждаясь его истомой и замершим ожиданием в пьяном взгляде. Пальцы Чимина дрожат на плечах мужчины, вздрагивают от нетерпения, а боль в паху вынуждает парня ногами давить на Юнги. Юнги навалился на парня, придавил своим весом и сжал его ягодицы, после чего протолкнул твёрдый член, и Чимин прижался к мужчине. О большем парень не мечтал. Ему в сласть ощущение заполненности Юнги внутри себя, его движения, дыхание над ухом и поцелуи на шее и губах. Юнги толкает Чимина, тот отвечает лаской рук на спине, Юнги вжимается в него, и Чимин целует в ответ. Юнги мнёт и крепко сжимает его бёдра и ягодицы, слегка кусает болезненные отметины на шее, а Чимин стонет и выгибается. Он чувствует боль, но она растворяется в теле, нагревается между ним и Юнги и удовольствием выходит вместе с дыханием. Отец говорил, что без боли в процессе обучения не будет наслаждения в практике, а Юнги не в силах сдерживать желание, подтверждая слова. Тело под ним извивается, возбуждает, нарушает равновесие души, и от этого мужчина хочет его раздавить, услышать стон и видеть, что несносный парень получил по заслугам. Юнги не сомневается, что их уединение вскоре окончится шумно. Несмотря на грубые движения мужчины, Чимин ногами прижимает его к себе, его голос слышится всё чаще, и парень вскрикнул, на секунду замер и прильнул всем телом к любовнику, выпрашивая несколько мгновений, чтобы насладиться экстазом, которым наполнилось всё тело. Но Юнги воспользовался слабостью парня, его беспомощностью и, пресытившись его наслаждением, сделал несколько быстрых толчков и, пряча стоны в губах Чимина, вжался в него, а его бёдра удерживал на одном уровне. Секс стал для обоих долгожданным усмирением беспокойных душ. Юнги уткнулся носом в шею парня и стыдился смотреть ему в глаза. Сбежит? Наорёт? Проклянёт? Хуже, чем феи, уже никто не накажет, но чувство собственной никчёмности можно начинать вытаскивать из глубин памяти, потому что Юнги, не слыша хоть что-то от парня, растолковал это как привычную реакцию на синяки после секса. Ситуацию ухудшило то, что Чимин физически крепкий, поэтому отомстить за себя не только в состоянии, но и сделает это от всего сердца. Опять драться с Чимином нет ни желания, ни настроения. Юнги не пошевелится, только дышит тяжело и слушает, как два сердца обмениваются тяжёлыми ударами. — Можно я изредка буду к тебе на работу приходить? — внезапно заговорил Чимин, и у Юнги кровь похолодела. При других обстоятельствах он сказал бы, что во двор замка посторонних не пускают, но, если Тэхён вновь представит парня как своего телохранителя, тогда можно встречаться чаще, чем «изредка». Сейчас надо бы признаться, что Чимин ушёл под прямое руководство Чонгука, однако Юнги не хочет нарушать томную минуту удовольствия, поэтому согласился на редкие встречи. Чимин нахмурился, слыша изменения в поведении Юнги. Жизнь рыцаря ему не принадлежит, без разрешения Его Высочества он не отойдёт от него, а без позволения императора во двор замка постороннего не пустят. Интуиция подсказала парню, что он что-то проспал. Если Юнги не сказал об этом сразу, значит, нет смысла спрашивать, а Бона можно вывести на откровенный разговор. Лень только выползать из-под чужого тела. — Иногда тебе полезно пить, — подытожил Чимин, и Юнги зашевелился. Его похвалили? Можно ли считать, что Чимин доволен? Не сожалеет о решении? Всё ещё лежит, глазами водит, словно чего-то ждёт, и прямо не говорит. Он не обязан что-то комментировать, но Юнги не против услышать что-то хорошее за тридцать лет плохих слов. — Бёдра горят, — сообщил Чимин, и Юнги сел, так и не натянув на зад штаны. Он попросил прощения и пообещал забрать у Ю лекарство от синяков, но Чимин согласился только на примочки, а прощения Юнги не дождётся. Более того, парень заметил, что Юнги многое себе не позволил во время ласк, а Чимину как раз требуется больше. Его даже по заднице не шлёпнули, оставив её без должного внимания, а Чимину нравится чувство прилива крови к ягодицам. Кожа горит, становится чувствительнее, а прикосновение широких ладоней отзываются лёгкой дрожью, сладким покалыванием и полуобморочной страстью. Сейчас Чимин лежит и наслаждается волнами удовольствия, жар бёдер напоминает о Юнги, и наступает приятное, поверхностное возбуждение. Но Юнги этого не понять, ведь его воспитывали лидером в отряде, а не подчинённым. Чимин лёг на живот и проворчал все недовольства, в придачу обозвал мужчину жадиной. У Юнги камень с плеч упал, в груди тревога вспорхнула дикой птицей и умчалась куда-то вдаль, к месту, где Бон прячется от Чимина. Впервые ворчания и упрёки подействовали на рыцаря как эликсир счастья. Где-то в глубине сердца он мальчишкой пищит от радости. Всё, что ему говорили любовники ранее, потеряло смысл, а сами люди превратились в размытые очертания, затем вовсе растворились, забирая с собой свои голоса. Влияние отца на формирование личности Юнги показалось не таким уж критичным, как мужчина считал. По крайней мере, ему попался не менее странный парень. Посмотрев на его покрасневший зад, окутанный светом месяца, Юнги решил загладить свою вину: — Могу вдогонку нашлёпать. Чимин резко поднял голову и оглянулся, не веря, что Юнги не укладывает его спать. Предлагает не помолчать и позволить поспать до утра, а уделить парню время. Безусловно, зад Чимина попадёт под обильное внимание, поэтому ничем приличным шлепки не окончатся, но проблема кроется в мужчинах: они никогда не общались на тему предпочтений в постели, потому что скрывают их. Говорить о них как о погоде тоже не принято, а узнать секреты друг друга на практике — лучший вариант для двоих молчунов. Чимин не отказался от заманчивого предложения, но попросил дать ему полчаса, чтобы привести себя в порядок. Да и Юнги намерен сходить на речку, чтобы прийти в себя. Алкоголь на него пагубно повлиял: в голове парит сизая дымка, в мыслях — беспорядок, а язык не под контролем мозга. Самое удивительное, что говорит Юнги то, что действительно готов сделать. Это не приказ принца, не долг службе и даже не обязанность рыцаря. Юнги стало неуютно в собственных мыслях. То ли вино подействовало на рассудок, то ли тело Чимина. Мужчина посмотрел на лес, затем перевёл взгляд на парня и понял, что чего-то не хватает. — Я хотел, чтобы ты стал мне братом, — тихо проговорил Чимин и вытянул руку к своим штанам. По позвоночнику Юнги прошлась невидимая молния, слова парня причинили боль в горле, и мужчина хрипло выкрикнул, что желание Чимина не должно исполниться. Юнги испугался, почувствовал себя на месте Тэхёна и Чонгука и в полной мере осознал, как легко нарушить привычную мораль. Надо всего лишь попробовать, сделать первый маленький шаг, узнать и найти того, кого не отдашь миру обратно не потому, что лень искать замену, а потому что второго такого не существует. Он может быть хоть братом, хоть принцем, случайным прохожим или старым знакомым, и с этим ничего не поделать и не исправить. Юнги позавидовал выдержке и смирению Чонгука. Отряд быстро узнал, что братья занялись сексом, но никто не рискнул уточнять слухи у Его Высочества. Косые взгляды мужчины кидали на принца, а тому всё равно. Юнги, думая о хозяине, пришёл к выводу, что Чонгук проявил не волю, а слабость. Он быстро смирился с тем, что уступит Тэхёну, даже если парень попросит что-то безумное. Юнги боится стать таким же, но успокаивает себя тем, что плохо знает Чимина, поэтому мнение о нём может ещё много раз поменяться. — Не нервничай, — надевал штаны Чимин. — Не родные мы. Он удивился реакции Юнги и частично смог её понять. Наверняка, Юнги долгое время искал подходящего для себя человека. Когда не нашёл, разочаровался в себе и принял одиночество как должное. Теперь, когда встретил парня, боится, что вылезет некое обстоятельство, которое помешает мужчинам быть вместе. Чимин не успел разочароваться в себе и долго бы перебирал любовниками, пока либо не встретил бы идеального для себя, либо не вышел бы из востребованного возраста. К счастью, на пути попался Юнги, и Чимин, прогуливаясь по лагерю, решил, что поздно делать из Юнги брата. Парень скучает по брату, хотел бы видеть рядом с собой его образ, но Тэхён всё испортил. Если бы он не рассказывал о жизни рыцаря Его Высочества, Чимин не посмотрел бы на Юнги совсем не родственным взглядом. В итоге, впереди много работы, чтобы узнать друг друга лучше, но первоочередных дел ещё больше. Во-первых, Чимин ищет Чонгука, чтобы попросить его изредка уступать парню своего слугу. Во-вторых, Чимин стремится поговорить с Тэхёном, чтобы пробраться во двор замка. Поскольку где Чонгук, там и Тэхён, Чимин направился к палатке принца, заодно оставил Юнги одного подумать над изменениями в жизни. На себе Чимин не ощутил груз ответственности, не обнаружил суетливых мыслей про будущее. Ничего не изменилось. Он всё тот же Пак Чимин, готовый выживать и воровать, зимовать у бабушек, носить вещи их сыновей и внуков и ремонтировать им дома. Лишь изредка он будет приезжать в столицу посетить замок и провести ночь в комнате рыцаря Его Высочества. А может, нет. Если Тэхён оставит Чимина жить в замке, жизнь станет серой и скучной. Но без помощи Тэхёна к Юнги не подобраться. Чимин растерялся: что же для него важнее? Возле палатки парень увидел Юджон и Чонгука. Они общались на языке народа Нарг, поэтому Чимин всмотрелся в силуэты и жесты, чтобы понять тему разговора. — Домой она хочет, — Бон сел на плечо парня и присосками прицепился к коже. — А Чонгук уговаривает дождаться утра. — Почему? — Чимин удивился, повернул голову в сторону Бона и пробурчал: — Какая ему разница, когда уйдёт Юджон? Присоски ослабли, Бон взлетел и попросил парня возвращаться из параллельной вселенной в лес Ирель. Бон ворчал, что Чимин совсем допился, раз не замечает вокруг себя опасность. Возле Чонгука горгулья сообщила, что феи злые, внутри их стаи междоусобная война, и часть оборотней не намерена пропустить людей в Афатерим, а другая часть — сдержит обещание. У фей дело принципа, а Чимин слоняется по лагерю, словно на берегу моря ракушки собирает. Его вовсе ничего не тревожит, а у Бона поджилки трясутся от одной мысли ступить на территорию нечисти. — Утром феи займутся отрядом, — спокойно объяснял Чонгук на языке Нарг, — поэтому ты и дети сможете уйти. Придерживайтесь Терим и придёте к мосту Нарг. Юджон отрицательно замотала головой, сказала, что феи не опасны для неё, потому что обвинять женщину не в чем. Она прожила замкнутую жизнь, работала, детей воспитывала, помогала своему народу и не покидала снежные земли. Её жизнь скучная, однотипная и лишена ярких событий. Чонгук напомнил, что Юджон не усмотрела за детьми, из-за чего они попали в плен, а Юнги вовсе не хотела спасать. Феи припомнят ей равнодушие к чужой жизни и спокойствие, когда Чимин пытался убить Юнги. Если Юджон не чувствует вины, феи морально заставят раскаиваться. Они не учтут, что «городские» для народа Нарг ничем не отличаются от нечисти, нарги с трудом называют их людьми и считают далёким предками человека, которые физически не в состоянии выжить, поэтому придумывают различные приспособления, способные помочь там, где нужна сила. Маленькие и хрупкие тела не выдерживают нагрузки, поэтому «городской» человек выглядит ленивым и может наравне воевать с себе подобными, а против нарга или магюта выступают с оружием или Богом. Но для фей все равны, поэтому они не простят Юджон равнодушие, а спасение Юнги воспримут как выгоду для женщины. — Я должна уйти сейчас, — настаивала Юджон и не поднимала взгляд на Чонгука, стыдясь сказать правду. Чонгук без слов её понял и попросил забыть о долге перед Чимином. Юджон для него сделала больше, чем просто спасение: вытащила из плена, вылечила и сохранила рядом с ним Юнги. В дальнейшем нет смысла оберегать парня, потому что женщина-нарг с двумя детьми возле него будет выглядеть странно и пугающие. Люди не поймут стремление Юджон помогать Чимину, что вызовет любопытство и желание забрать себе представителя Нарг. — От главной беды ты его не спасла, поэтому уходи домой с чистой совестью, — напоследок посоветовал Чонгук. Юджон вновь отрицательно замотала головой и объяснила: — Это его судьба. Я в судьбу не лезу. Бон назвал её глупышкой, а Чонгук сказал, что теперь Чимин полностью под контролем его Бога, поэтому любая помощь Юджон — пустые потуги доказать себе, что долг оплачен. Чимин подошёл ближе, извинился за беспокойство и сообщил, что тоже хочет поговорить с Его Высочеством и подождёт, когда тот освободится. Бон составил ему компанию, сел на плечо и тараторил про традиции Нарг. Из плена магютов никто не возвращается, поэтому Юджон заочно похоронили и не ждут домой. Её возвращение станет грандиозным событием, и все лавры достанутся не смышлёному Чимину, а невидимому Наргу. Народ ещё больше поверит в него, отдаст ему дань уважения и посчитает себя избранным, особенным и очень важным для леса Ирель. И пусть поклонение Богам — выбор каждого, кому оно необходимо, Бон уверен, что Чимин заслуживает благодарности, а не Нарг. Никто из малого народа не просил своего Бога защитить Юджон и её детей, поэтому наргам необходимо пересмотреть свои взгляды на плен магютов. Юджон — живой пример того, что даже от магютов можно сбежать. Если бы нарги умели использовать не только физическую силу, но и ум, сами бы научились вскрывать замки. Зная, что их в любую минуту могут похитить, у людей из народа Нарг ничтожно мало навыков выживания. А вот Чимином Бон гордится. Парень по жизни не пропадёт, но Юнги его точно избалует, ведь привык к комфорту и Чимина к нему приучит. Возможно, это пойдёт парню на пользу, ведь Юнги точно откажется воровать, а значит, Чимин последует его примеру или продолжит воровскую жизнь за спиной Юнги. Бону сложно прогнозировать будущее мужчин, потому что оба умеют уступать. Чимин попятился к палатке, оглядывался на Чонгука, будто он не видит, куда держит путь человек, и прислушался к звукам. Бон притих на плече, героически не выдавая замысел парня, и поразился терпению Чонгука. Он не обращает внимания на выходки глупых умов и даже не смеётся над потугами людей скрыть очевидное. Чимин прильнул ко входу палатки, но всё равно оглянулся на Чонгука, будто намеревается похитить Тэхёна. — Он не спит, — пробормотал Бон. Чимин скривил губы и фыркнул. У горгульи нет приличия. Может, она чувствует людей на расстоянии, а Чимину это не требуется, потому что приятнее постепенно узнавать информацию и лично её добывать. Он приоткрыл занавес и осторожно заглянул. Когда взгляд уловил Тэхёна с книгой в руках, парень попросился войти. — Входи, конечно, — Тэхён не посмотрел на него, продолжая лежать на животе и перелистывать страницы. — Завтра придётся драться с феями. Ты готов? Чимин наклонился, сделал шаг вперёд и опустил за собой ширму, скрываясь от глаз Чонгука. В палатке пахнет огнём и маслом чаш, а игры пламени украсили её изнутри подвижными тенями. Чимин подошёл ближе к постели и заметил, что на парне только лёгкий шёлковый халат. По всей видимости, Юджон прервала любовные игры мужчин, поэтому плащ Чонгука наспех зашнурован, а пояс халата Тэхёна не завязан. Чимин раскинул мозгами и сделал вывод: либо впереди отряд ожидает что-то неприятное, либо братьям-любовникам плевать на людей. Чимин, например, понятия не имеет, как убить фею. Возможно, сачки помогут их словить, но оборотни обратятся в огоньки и минуют плетение. Тогда нужны мешки, однако бегать с ними за стаей шустрых фей — затея для душевно больных людей. Тэхёну и Чонгуку феи не подчиняются, Мать не спешит защищать своих детей, а шансов выжить у людей всё меньше. Несмотря на это, Тэхён и Чонгук беззаботно наслаждаются друг другом. Есть в запасе хороший план, поэтому можно не волноваться? Или плана нет, потому что людей в Афатерим много и смерть горстки рыцарей армия Его Величества не заметит? — Бон, приведи Юнги, — Тэхён лёг на бок, полами халата прикрывая бёдра, после чего завязал пояс. Чимин отодвинул ширму, горгулья вылетела и пообещала привести рыцаря любым методом. Юнги сам придёт, но Бон продемонстрировал слепую преданность, чтобы заработать союзника в борьбе за жизнь рядом с Юнги. Чимин махнул на него рукой, желая, чтобы он заткнулся. Бону поможет только Чонгук: один приказ, и Юнги через «не хочу» примет горгулью. Но горгульи тоже бывают гордые, поэтому Бон сам добивается намеченной цели и якобы невзначай провоцирует людей его поддержать и давит на жалость. Однако Юнги крепче, чем Бон ожидал. — Надо сохранить отряд, — сообщил Тэхён и сел на ноги. — Если бы не скандал в стае оборотней, мы бы прошли без помех. Чонгук предложил вернуться на середину пути и подняться севернее, но у меня есть план получше. — Убить фей? — предположил Чимин, допуская, что это самый короткий путь. Тэхён нахмурился и отрицательно замотал головой. Ему нет дела до жизни фей, однако не исключает, что придётся их уничтожить. Если они настроятся убивать, то отряд будет вынужден дать отпор. Чимин быстро сообразил, что план Чонгука ему на руку и попросился вернуться на середину пути, чтобы исключить драки и смерти. Парень всё распланировал: Юджон покинет отряд, поэтому расходы еды значительно сократятся, в пути мужчины займутся рыбалкой, реже — охотой, чтобы не злить нечисть, и к добыче провизии подключится Бон, у которого есть опыт воздушного боя и нюх на яблоки. Тэхён улыбнулся и, сдерживая смех, попросил Чимина не скрывать желания дольше остаться возле Юнги. После возвращения из плена, оба мужчины не расстаются друг с другом, поэтому даже самому далёкому от отношений человеку со стороны видно, что Чимин и Юнги что-то друг от друга хотят. — Я переживал за вас, — признался Тэхён. — У вас отвратительные характеры. Чтобы вы открылись в паре откровений, вас надо пытать, а без доверия вы не сможете жить рядом. Настала очередь хмуриться Чимина. Он присел возле постели и попросил повторить. Что значит «жить рядом»? Как бы сильно Чимин не уважал Чонгука, у них разные жизни. Последователь не обязан находиться возле своего Бога, иначе бы люди жили с Богами, кучковались вокруг них, и мир стал бы чище, честнее и лучше. В Афатерим Чонгук направится в замок, а Чимин — на рынок за одеждой и вином. Однако Чимин признался, что не против пару раз в месяц навещать Юнги. Парень прикусил губу и отвёл взгляд в сторону. Вроде, взрослый человек, а говорить на личные темы до сих пор стесняется. Возможно, причина в том, что Тэхён знает предпочтения Юнги, а Чимин своей просьбой показал, что Юнги не одинок в своих увлечениях. — Так тебе Юнги не сказал! — Тэхён улыбнулся шире и встал на ноги. Он обошёл парня, за его спиной наклонился и прошептал, что Чимин умер — сожрало проклятие. Оставляя парня в недоумении, он подошёл к сундуку и поднял тяжёлую крышку. Пока Чимин просил уточнить, когда случилось с ним несчастье и почему состоянии смерти такое живое, Тэхён вытащил четыре яблока и по очереди кинул их Чимину. Тот все поймал и сложил на краю постели. Тэхён рассказал ему, что феи вынесли приговор Юнги и тем самым дали добро на беспрепятственный проход отряду, но другая часть фей, которая не принимала участие в самосуде, против. Теперь Юнги живёт за двоих до тех пор, пока существует империя Афатерим. Чимин резко дёрнулся, оглянулся и со страхом в глазах посмотрел на Тэхёна. Память перенесла парня в далёкое прошлое и голосом ведьмы напомнила проклятие. Всё же старуха оказалась права, и Чимин бы принял свою судьбы, если бы она не вершилась руками полных гордыни оборотней. Из-за их страсти судить чужие поступки, Чимин стал орудием приговора, что парню не нравится. Он не вещь, но его сделали тюрьмой жизни постороннего человека. Чимин предпочтёт умереть и не мучить жизнью Юнги, однако Тэхён предупредил: умрут Чимин и Юнги синхронно. Исполнение того, что некогда лично видела в парне, хотела проверить ведьма, поэтому позвала Чимина к себе. Ей не снять проклятие фей, однако она сама говорила, что желает узнать предел своих возможностей, поэтому, скорее всего, когда-то попросит мужчин зайти к ней в гости, чтобы пободаться с силой оборотней. — Значит, Юнги не вернётся в замок? — поразился выводам Чимин, и Тэхён кивнул. Именно поэтому отряд должен выжить. Мужчины расскажут императору о том, что случилось в пути, и Его Величество сам догадается о грядущей войне. Бон вошёл в палатку без разрешения, позвал за собой Юнги, однако мужчина дождался кивка Тэхёна и только потом переступил порог. Следом зашёл Чонгук и всем видом показал, что общение с Юджон его утомило. Ему не удалось убедить женщину остаться до утра. Она сбежала, пока в её сердце есть уверенность в завершении миссии. Напоследок она пообещала придерживаться Терим, чтобы не ступить на территорию фей, и попросила Чонгука не возвращаться в земли Нарг, позволяя малому народу спокойно коротать век в снегах. Чонгук ей пожелал успехов в пути и ушёл, так и не выполнив просьбу женщины. — Итак, — Тэхён потёр ладони от предвкушения реакции людей, — приступайте готовить оружие против фей. Он усадил Чимина и Юнги на край постели, поставил перед ними глиняную широкую чашу и в её центр положил маленький тряпичный тёмный шар, наполненный чем-то мягким. Тэхён предложил мужчинам взять по яблоку, затем схватил Бона за худое тельце и аккуратно поставил перед чашей. Задача Чимина и Юнги — кормить Бона. Задача горгульи — есть и кусать шар. Тэхёну нужна кислота Бона и, поскольку горгулья в отряде одна, работать мужчинам и Бону придётся долго и упорно. — Это шутка? — Бон округлил огромные глаза. — Чтобы наполнить чашу, мне придётся съесть очень много яблок. Ты меня видишь? А мои возможности? Тэхён приказал приступать без долгих разговоров, и Бон потоптался на месте, с недоумением на морде посмотрел на Чимина и Юнги и опустил взгляд на чашу, не веря, что происходящее свалилось на его голову. Он, конечно, фей побаивается, однако никогда не думал, что противостоять им будет вынужден с помощью себя. Юнги, наоборот, задача понравилась. Он посмотрел на беззащитного Бона, лукаво улыбнулся и откусил большой кусок яблока, после чего передал его горгулье и со злорадством прошипел: — Ешь! Бон принял кусок передними лапами, покрутил его и посмотрел на Тэхёна, надеясь вызвать жалость, но парень лёг на кровать и вновь взял книгу в руки. Чонгук расположился рядом с ним, обнял и закрыл глаза. Его не интересует, что делает бравая троица. Для него главное — выполнение поставленной задачи. Бон откусил яблоко и принялся жевать. Когда проглотил, напомнил, что ему придётся куда-то выплевывать остатки, и Тэхён разрешил выходить на улицу. Бон прогуляется к кустам, посмотрит на жёлто-зелёные огоньки и восполнится желанием поделиться кислотой. Также парень предложил Бону для лучшего эффекта зарыться в тёплое одеяло. — Мне бы искупаться, — признался Чимин и откусил яблоко. Передав его Бону, он попросил прощения за наглость. Горгулья набивала щёки, быстро пережёвывала и истекала липким соком. Лапы прилипали к кускам, пачкали траву, но Бон сквозь обиду жевал. Когда Чонгук разрешил Чимину отлучиться, Бон замер и с испугом во взгляде проводил счастливого парня. Юнги угадал его мысли: вернётся Чимин с вином, поэтому куски яблок приобретут привкус алкоголя.