***
Когда поезд решили проверить дементоры, в качестве ответной реакции на попытки вступить со всеми в половые отношения они ожидали максимум тщётные попытки оградиться Патронусами, но Гермиона была… Особенной. Она была умной. Никто в своих самых розовых фантазиях не мог представить, что же за приём стражам Азкабана устроит третьекурсница факультета с неофициальным названием «Слабоумие и Отвага», хотя именно это название как раз и намекало. Придя к печальному осознанию, что поезд останавливается, Гермиона схватила приготовленную «Рысь» и со счастливым лицом метнулась в ближайший тамбур, где привычно открыла дверь с ноги и тут же, не раздумывая, запулила термобарическим зарядом прямо в столпившихся неподалёку дементоров, которые очень хотели слиться с кем-нибудь в жарком поцелуе. Заряд сказал «бах», тёмные твари послушно вспыхнули, весело изображая рождественскую ёлку, а оставшиеся в живых существа резко сменили курс движения и дружным скопом отправились к сотруднику министерства, натра… Направившему их к поезду. Долорес Амбридж до описанных на пятом курсе событий не дожила. Униженные и оскорбленные дементоры разлетелись, потому что они хотели кушать, а их за вполне естественные желания подожгли чем-то с высокой температурой горения, и такой тёплый приём им совсем не понравился. Поезд дернулся и двинулся к Хогсмиду, а вот жителям близлежащих деревень стало очень грустно. Какое-то время спустя грустно стало дементорам, министерским служащим и близким родственникам последних: маги проклинали от души и на кого Мерлин пошлёт, так что все туалеты Министерства в скором времени оказались заняты. Надолго. Вплоть до прихода целителей Мунго. Драко Малфой в этот раз по вагонам не шатался — он со скорбным лицом переживал глубокое личное горе, лишь изредка дотрагиваясь до ширинки брюк в робкой надежде на то, что характерные для мужчин особенности резко исчезнут. Блондин переживал с такой самоотдачей, что пропустил всё — и дементоров, и Поттера с Грейнджер, и даже тележку со сладостями. Поезд прибывал на станцию Хогсмид, из вагонов выходили радостные (за редким исключением — кого-то агрессивно рвало в предоставленные старостами бумажные пакетики) дети, пугая персонал станции и фестралов, потому что поезд фонил аурой дементоров, а студенты улыбались. Это наводило на мысли… Вполне определённые мысли. Что способны выдать голодные подростки, оставленные один на один с дементорами, но без еды? Ответа на этот вопрос никто не знал и знать, пожалуй, не хотел. Гарри Поттер почувствовал, что дышится ему легко и свободно, а потому скопировал улыбку Гермионы, пусть крошечные скайсы в виде черепов его клыки и не украшали. Эволюционировавший Рональд Уизли, рефлекторно потирая отбитое место под дружные визги заметивших это девочек, решил пока к Герою не подходить. Мало ли что? Не обращая внимания на то, что в голове бывшего друга впервые за 13 лет начались мыслительные процессы, Гарри улыбался, с оптимизмом глядя в светлое будущее и напоминая себе о том, что надо бы взять пару уроков у Гермионы. С не менее счастливым лицом за своей Святой шла Лайза, томно вздыхая и прижимая руки к груди. Гермиона определённо лучше знала, как правильно поступать, поэтому самой Турпин на данном этапе думать было не нужно, что блондинке несказанно нравилось. Как Святая скажет, так и будет, а если кто-то начнёт возражать… Мясо можно отдать домовикам — человеческая плоть, говорят, на вкус весьма хороша — а останки тел они спрячут в огороде Хагрида: удобрения много не бывает. Гермиона, Гарри и Лайза поочерёдно уселись в одну из карет, которую изнутри украшал узор в виде странной комбинации букв — вслед за «Иксом» и «Игреком» шёл непонятный символ из двух соединённых диагональю линий, над которыми красовалась запятая. Лайза, может, и хотела бы поехать в другой карете, чтобы не мешать будущим мессиям, но со Святыми, в конце концов, не спорят: они могут случайно и дулом автомата дать прямо по лицу, а пачкать кровью имущество Хогвартса не хотелось. Гермиона же об этом вообще не задумывалась. Игнорируя сверлящие её с двух сторон восхищённые взгляды, она на всякий случай заряжала оружие: мерное постукивание входящих в магазин дробовика снаряженных выстрелов успокаивало юную леди лучше любого феназепама. — Гермиона, а можно и мне что-нибудь такое? — Гарри почесал кончик носа, а затем тяжело вздохнул и изобразил из рук что-то вроде пистолета, сжав правое запястье и выставив вперёд указательный со средним пальцы. — Пока нельзя, — ответила ему девушка, любовно поглаживая приклад дробовика, украшенный яркими наклейками с персонажами японских мультфильмов. — Малфоя пристрелишь прямо в Большом Зале, а на всех свидетелей у меня патронов не хватит. Или… Или всё-таки хватит? И Грейнджер, не обращая никакого внимания на восхищённые вздохи Лайзы, возвела глаза к потолку кареты, задумываясь над массовым убийством.Часть 3
9 января 2022 г. в 14:58
Примечания:
не бечено
К вокзалу они медленно и печально ехали под бодрый марш, доносившийся из радиолы автомобиля. Гарри громко сокрушался на тему того, что он так и не смог сыграть эту мелодию на фортепиано даже ночью, пусть тёмное время суток должно было стать моментом озарения; Гермиона, выглядывая из окна авто и нетерпеливо постукивая по коленке друга, скалилась так счастливо, что становящиеся свидетелями происходящего полицейские отдавали честь — просто так, на всякий случай.
Продолжая радостно улыбаться, шатенка, как только они доехали до пункта назначения, вышла из машины и аккуратно накинула школьную мантию поверх разгрузочного жилета. Мантия агрессивно встопорщилась, намекая на то, что столько оружия с собой брать не стоило; Гарри сглотнул, и, вцепившись в сундуки, пошёл вслед за девочкой, которая громким шёпотом комментировала их движение фразами типа «шире шаг», «и-раз-раз-раз-два-три», «левой!». Новенькие берцы, ради которых можно было потерпеть дикую потливость ног, мисс Грейнджер с утра пораньше зачем-то густо смазала гуталином, и теперь они звонко выбивали искры из мостовой железными подковками. Завидев это чудное зрелище, пассажиры шарахались в стороны, некоторые даже воспроизводили странные жесты, в четыре движения изображая поверх своего тела нечто вроде креста.
Пересекая людское море, как Моисей проходил через Синай, и волоча за собой довольного Гарри, которому всё ещё очень нравилось подчиняться своей доминатри… Нежной и хрупкой девочке… Гермиона, не тормозя шаг, прошла сквозь барьер и уверенно двинулась к поезду. От её счастливой улыбки, больше напоминающей оскал очень голодной мантикоры, отводили глаза и судорожно поправляли воротники одежды даже чистокровные.
Наконец добравшись до вагона, девочка, с трудом найдя свободное купе, гордо открыла его ногой (руки были заняты сумками и Гарри), а затем с довольным до невозможности видом прошествовала внутрь. Мистер Поттер лишь послушно шёл следом, сражённый наповал энергией и силой подруги. В купе с оборотнем заходить не стали — а вдруг он голодный или педофил? Ну и что, что учитель? Вон, Квирелл тоже учителем был, земля ему бетоном и стекловатой… Профессия преподавателя — совсем не аргумент.
Удобно устроившись в купе, Гермиона задумчиво крутила в руках гранату, подумывая о том, стоит ли минировать дверь, как вдруг вышепоименованная медленно и печально — только тихого скрипа для полного антуража не хватало — отъехала в сторону. На пороге застыла светловолосая хрупкая на вид девочка, смутно знакомая внешне; кажется, в школе она откликалась на имя Лайза, но Грейнджер не была в этом уверена на все сто процентов.
Мисс Турпин подняла грустный взор на сидящих перед ней людей, и в её голубых глазах тут же вспыхнул огонь фанатизма, смешанного с желанием вылизать Гермиону сверху донизу. Рухнув на колени, блондинка буквально подползла к однокурснице, сопровождаемая возмущённым взглядом Гарри, на честь доминатрикс… То есть подруги которого… Только что, кажется, покусились.
— Благослови, Святая, — прошептала Лайза, склоняясь перед Гермионой и не обращая внимания на то, что её длинные пшеничные волосы собирают с пола купе всю пыль и грязь.
— Ага. Берцы только не целуй, они невкусные, — мрачно предупредила Грейнджер, поименованная святой. — Садись рядом, нечего на коленях стоять.
— Я не смею… — Лайза прикоснулась дрожащей рукой к жилету Гермионы в опасной близости от её правого соска. В жилете что-то угрожающе щелкнуло — все замерли. Турпин на всякий случай отдёрнула руку.
— Садись давай, — выдохнула милая Гермиона, убедившись, что щёлкнула не чека гранаты. — А то накажу… — тут её взор пал на ремень, украшающий пояс Гарри. — Как-нибудь накажу.
Воодушевившись задумчивым тоном своей святой, Лайза подпрыгнула, игнорируя громкий хруст в колене, и наконец уселась в кресло, не сводя с собеседницы влюблённого взгляда. Гермиона покосилась на Лайзу, поймала на себе взор, выдающий готовность поцеловать Грейнджер везде, где только можно, и задумчиво нахмурилась, но спросить первым всё-таки успел ужасно ревнующий Гарри:
— Ты из будущего?
— О святая Грейнджер, — с благоговением прошептала Лайза, лицо которой почему-то начало покрываться жарким румянцем, что вкупе со сбитым дыханием создавало весьма впечатляющую картину. — Да это же сам Поттер!
— Точно, он, — сообщила Гермиона, на всякий случай хватая парня за руку и всем видом показывая, что мальчик принадлежит исключительно ей. — Только я еще не святая.
— Этого не может быть, — томно вздохнула девочка, близкая, судя по её состоянию, к настоящему экстазу. — Ты была святой с самого рождения, вот Великомученицей — это да…
— Ну теперь кто-то другой станет Великомучеником, — радостно улыбнулась мисс Грейнджер. Гарри согласно кивнул, в лучших своих традициях поправляя очки средним пальцем.
— Ой, ты получила мое письмо! — захлопала в ладоши восхищённая Лайза.
В этот момент собравшихся побеспокоили. С громким нечленораздельным криком Рональд Уизли ворвался в купе, но Гермиона поднялась «другу» навстречу, мрачнея, и тяжёлый ботинок самым жестоким образом прервал торжественный вход гриффиндорца. Не ожидающий такого тёплого приёма Рон подозрительно побледнел и решил зайти чуть попозже, например, когда сможет оторвать руки от паха и эволюционирует до прямоходящего состояния.
— Класс, — оценил происходящее Гарри, за что был награждён счастливой улыбкой и невесомым поцелуем в щёку (в сознание его моментально вернула ватка, смоченная нашатырным спиртом. Всё своё, включая аптечку, при виде которой мистер Грейнджер чуть не расплакался от умиления и гордости, Гермиона носила с собой).