***
Отловив своего крестника, возвращающегося после ужина в гостиную факультета, Северус Снейп вцепился юноше в ворот мантии и тут же оказался оглушён диким визгом подростка. Реакция Драко Малфоя на встречу с профессором оказалось весьма необычной: — А-а-а-а! Спа-а-а-сите-е-е-е! Здесь Снейп! Снейп! — верещал блондин, пытаясь выбраться из чужой хватки. Оперная дива магического разлива, изображённая на расположившемся неподалёку портрете, промокнула глаза платочком и умилённо улыбнулась: впервые на её памяти создание мужского пола смогло взять полноценное сопрано. — Да успокойся ты! — прорычал декан Слизерина, крепко сжимая плечо крёстника и силой заставляя мальчика принять универсальный нейтрализатор. Как только флакон с зельем опустел, визг стал тише, а в голосе Драко весьма явно проявились обреченные нотки. Заметив изменения, профессор Снейп хмыкнул и торжественно вручил школьнику еще одну порцию зелья. Визг стих окончательно, сменившись тихим, на грани слышимости шёпотом, но, прислушавшись, Северус почувствовал, как встают дыбом его никогда не мытые волосы. Его крестник молился грязнок… Кхм… Некой святой Грейнджер, моля даровать ему лёгкую и без мучений смерть. К подобному повороту событий жизнь мужчину не готовила, а потому он выпустил Драко, который рванул по лестнице так, словно за ним дементоры-насильники гнались. Проводив взъерошенного ребёнка мрачным взглядом, профессор Снейп задумался, игнорируя всхлипывания 2D дивы. Лайза, вернувшись из Большого Зала в комнату третьекурсниц факультета Гриффиндор, вытащила из мольберта-этюдника самодельную икону — покрытый специальным лаком портрет Святой Грейнджер, нарисованный ею масляными красками по памяти из прошлой жизни. Расположив изображение в углу постели, девушка глубоко вздохнула и привычно сложила руки перед лицом, а затем принялась срывающимся от восторга голосом молиться Святой. Гермиона, которая как раз готовилась ко сну возле соседней кровати, нервно икнула, а затем выдала непереводимую нецензурную тираду на немецком. Соседки Лайзы наблюдали за происходящим с ужасом на лицах и разгорающимся в глазах любопытством. Как же, в Хогвартсе что-то произошло, а они не в курсе! Заметив интерес к своей деятельности, Лайза на мгновение замерла, прерывая молитву, а затем повернулась к однокурсницам и тихо поинтересовалась: — Хотите поговорить о Святой Грейнджер? Получив удивительно синхронные кивки в ответ, девочка принялась радостно просвещать заблудшие грешные души, обращая их к истинному свету своей Святой. Святая за происходящим наблюдала весьма задумчиво, каждые пять секунд икая и не забывая произносить на иностранном языке нечто непонятное, но явно не слишком приличное, что воспринималось Лайзой, как благословение.***
О том, что зря она не разогнала девочек по койкам, когда ещё имелся шанс на благополучный исход вечера, Гермиона догадалась лишь на следующий день. Грейнджер, едва проснувшись, ощутила странный запах — резковатый, неприятно щекочущий ноздри, характерный для уайт-спирита и красок. Осторожно выглянув из-за полога, девушка аккуратно огляделась, и, осознав происходящее, тяжело вздохнула. Горизонтальные поверхности помещения были заставлены холстами разных размеров, и на каждом из многочисленных полотен изображалась она сама, но несколько старше на вид, чем сейчас. По понятным причинам — с нимбом за головой, по непонятным причинам — полностью обнажённая. — Святая… — простонала растрёпанная после бессонной ночи Лаванда, плавно опускаясь перед кроватью Гермионы на колени и нещадно задевая лбом ледяной пол. — Благослови нас… — Благослови нас… — тихим эхом прошептали Парвати и Лайза, поклоняясь своей иконе, одетой в камуфлированную пижаму. Озадаченно растрепав кудри, Гермиона пришла к выводу, что Турпин, похоже, совершила невозможное — зародила новую религию за одну ночь. Впрочем, злой или скупой мисс Грейнджер назвать было сложно, а потому благословение оказалось выдано всем желающим, приняв при этом облик армейского ремня с тяжёлой металлической пряжкой. Искренне поблагодарив за науку и осторожно потерев благословленные места, юные леди факультета Гриффиндор, окидывая мрачную Гермиону влюблёнными взглядами, наконец отправились в душ.***
Они встретились в гостиной: сонный Гарри, пытающийся отцепить от себя возмущённого чем-то Рона, и Гермиона, окружённая счастливо улыбающимися верующими. Проблему шестого Уизли Святая Грейнджер решила мгновенно — благо, берцами людей бить оказалось необычайно удобно — как и проблему его братьев, тех, что одинаковы с лица. Братья бубенцами, в отличие от Рона, дорожили, но вот силу третьекурсниц серьёзно недооценивали, а потому, попытавшись обозвать Миону грязнокровкой, мгновенно отправились в больничное крыло — залечивать последствия религиозного фанатизма… И искренней симпатии Гарри по отношению к его темноволосой подружке. Вручив Поттеру гранату — Гарри расплылся в счастливой улыбке и прижал подарок к груди, как самый ценный предмет, существующий в этом мире — Гермиона изволила прошествовать на завтрак, сопровождаемая радостным до неприличия другом и пребывающими в блаженном экстазе однокурсницами. Первый учебный день начинался.