Святая Грейнджер

      Дальнейший путь Свя… Гермионы... Лежал в сторону тёмных и мрачных подземелий, где обитал настоящий колдун, что погубил таких, как она, далеко не одну… Впрочем, это из другой сказки.       Мисс Грейнджер степенно двигалась в сторону подземелий, окружённая марширующими верующими, которые, получив приказ от своей иконы, пребывали в состоянии, близком к «нестоянию». Позади них скромно шагали пока ещё заблудшие души, на омрачённых грехом лицах которых читалось желание попасть к кому-нибудь на ручки.       Северус Снейп с нетерпением поджидал грязнокро… Кхм… Магглорожденную студентку Грейнджер, желая лично убедиться в ее святости. Бубенчики были дороги зельевару, и овладевать диапазоном от первой до третьей октавы он не хотел, вот только странное поведение крестника, готового терять сознание при виде Северуса, заставило мужчину заниматься крайне непривычным для него занятием. Он думал, причём думал весьма активно, хватая мелькающие в голове мысли за шкирки и натужно поскрипывая заржавевшими шестерёнками мозгов.       Младший Малфой успел проявить любовь к своей Святой первым, опередив злобно пыхтящего Поттера. Блондин открыл перед девочкой дверь, низко при этом поклонившись своему идолу, за что тут же оказался благословлен ласковым подзатыльником. Слизеринцы, с подозрением глядя на застонавшего от переизбытка чувств однокурсника, столпились в противоположном конце аудитории: связываться со студенткой, которую боялся даже боггарт, им не хотелось.       Пройдя в аудиторию, гриффиндорки, в блаженстве закатив глаза, тихими мелодичными голосами затянули никому не знакомую песню. Впрочем, прислушавшись, Гермиона различила в монотонной речи третьекурсниц слова вроде «Благослови, Святая Грейнджер» и «Не отвергни меня, не оставь меня».       Со звонком ведущая в лабораторию неприметная дверь распахнулась, и в класс во всей своей суровой красоте влетел профессор Снейп, увидев которого, все присутствующие здесь особи женского пола тоненько завизжали (слизеринки — чисто из солидарности). Глядя в наполненные ужасом и слезами детские глаза, Северус широко улыбнулся, демонстрируя трансфигурированные черепа, по образу и подобию Гермионы зафиксированные на его зубах… Однако реакция на действия профессора оказалась не совсем такой, какую ожидал сам мужчина.       — Святая Грейнджер, спаси и сохрани! — прокричали девочки факультета Годрика, в четыре руки подхватывая падающую без сознанию светловолосую однокурсницу — Лайзу Турпин, кажется.       — Да легко, — ответила та самая Грейнджер, подкидывая в руке появившуюся откуда-то из жилета гранату.       Без труда опознав предмет, который сейчас находился в изящных пальцах хрупкой девушки, резко побледневший профессор Снейп уверенно развернулся и за считанные секунды скрылся в подсобке, успев напоследок буркнуть «Десять баллов Гриффиндору».       Раздумывая над тем, не закинуть ли гранату в оставшуюся приоткрытой дверь, из-за которой слышались странные звуки — словно кто-то пытался забаррикадироваться от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса — Гермиона вытащила любимый боевой нож, повидавший на своём веку некоторую грязь. Лезвие зловеще сверкнуло в свете ламп; довольно улыбнувшись, девочка ловко просунула острие в щербинку между передних верхних зубов, используя оружие, как зубную нить.       Лаванда с Парвати уже привели в сознание Лайзу и вновь затянули свой мотив, в этот раз исполняя благодарственную молитву. Хоровое пение гипнотизировало и сбивало с мысли, хотелось начать качаться в унисон с девочками, но Гермиона с собой справлялась… В отличии от Гарри, который оказался счастливым обладателем баса-профундо, и всех до единого представителей факультета Слизерин.       Допев молитву, верующие начали раздавать иконы слизеринцам. Лайза, стирая с лица слёзы счастья, поставила одну из икон на рабочий стол профессора Снейпа: как оказалось, душа мужчины была не столь грешна, как в её прежнем мире, и зельевара ещё можно было обернуть к истинному свету.

***

      Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, сложив руки за спиной, задумчиво взирал на территорию школы из окна директорской башни.       Открывающийся ему вид впечатлял, а в особенности взгляд радовали предающиеся плотским утехам старшекурсники, не слишком удачно спрятавшиеся за деревьями где-то возле Озера.       С трудом отведя взор от студентов, что пытались причинить друг другу удовольствие последние сорок минут, Дамблдор тяжело вздохнул и в который уже раз попытался обдумать ситуацию, сложившуюся в школе.       Размышлять об актуальных на данный момент проблемах не получалось: каждый раз, когда он пытался построить очередные планы или просто подумать о чем-то, по мнению неведомой силы, нехорошем, на него буквально из ниоткуда падал тяжеленный том справочника по высшей трансфигурации. После четырёх десятков разных заклинаний, примерно на двенадцатой встрече его седой головы с книгой… У старого волшебника наконец зародилось подозрение, что ему противостояла пугающая сила, для которой он не был достойным противником.       Божественное вмешательство ставило все планы Великого Светлого на грань катастрофы, но против самих Высших директор был абсолютно бессилен, как и любой смертный, вне зависимости от имеющихся у него сил и знаний.       В какой-то момент перед глазами Альбуса мелькнула сцена, развернувшаяся накануне в Большом Зале — ему вспомнились все те молитвы, обращённые к грязнокровке с Гриффиндора.       О том, что не стоило даже думать о новоявленной Святой, как о грязнокровке, Дамблдор понял ровно через секунду: когда на него обрушился намертво приклеенный к стене шкаф. Хрупкие артефакты рассыпались по полу бесполезными осколками, Фоукс возмущённо взвизгнул, потревоженный шумом, и повернулся к хозяину филейной частью тела, даже не думая приходить к старцу на помощь.       Портреты, оценив мощь и силу божественного вмешательства, неторопливо и во всех подробностях обсудили этот вопрос за бокалом бургундского, после чего, посомневавшись, всё-таки вызвали в башню мадам Помфри. Через три часа после роковой случайности Альбус Дамблдор был извлечен из-под шкафа, а затем его перевели в Больничное крыло. Перевоспитываться. Магнезией послойно и ежедневными инъекциями витамина С, вводимыми внутримышечно.

***

      Ступая на обед, Гермиона лихорадочно размышляла о том, что бороться со стихийно возникшей религией не получится, поэтому, если она не хочет стать Великомученицей (а она не хочет, она хочет к папе на ручки), то это благое дело стоит возглавить.       Хмыкнув своим мыслям, успокоившаяся Гермиона оскалилась окружающим её верующим. Драко счастливо взвизгнул, гриффиндорки в унисон вздохнули, глядя на неё с обожанием.       Где-то за стенами замка истекали слюной дементоры, лениво следуя за культурно матерящимся Сириусом Блэком, который бегал в своей привычной форме.       Когда все расселись за обеденным столом, Гермиона отметила, что рядом с ней вместе с Гарри сидят ещё и Драко с Лайзой. Откуда-то издалека на них печально сверкала голубыми глазами Джинни, которая пока ещё была заблудшей душой… Но однокурсницы над этим уже работали, судя по прикреплённой к знаменам Гриффиндора иконе, а также шепоткам, раздающимся тут и там. Судя по всему, у верующих постепенно образовывалась своя иерархия. Историю Гермиона знала, потому следовало ожидать появления Инквизиции.       Гарри, отпивший сока из своего бокала, внезапно рухнул под стол, словно вместе с рвотными массами сама душа пыталась покинуть его бренное тело.       Подумав о том, что еда тут, вообще-то, весьма хороша на вкус, Гермиона осторожно пнула мальчика в бок и подала ему графин с чистой водой. Благодарно улыбнувшись и попутно перепачкав берцы шатенки текущей из носа кровью, Поттер глотнул воды… Резко побледнел… Ударился головой об стол… И рванул в сторону выхода из Большого Зала, прижимая руки к животу.       — А я ведь ему хотел первым слабительного подсыпать, — горестно вздохнул сидящий напротив Невилл. Тревор грустно квакнула, подтверждая слова хозяина.       — Я тебе сейчас витамин С внутримышечно вколю, — пригрозила Гермиона, и, окинув довольным взглядом напуганное лицо однокурсника, зачем-то провела рукой поверх своей порции. Над её тарелкой поднимался идущий от горячей еды пар…       Который спустя мгновение приобрёл оттенок плесени, в отличии от пальцев девочки, окутавшихся золотистым сиянием. Огонь, цветом напоминающий солнечные лучи, не причинял боли, лишь приятно щекотал кожу, и Гермиона застыла в ступоре, разглядывая собственную ладонь.       Ставшие свидетелем этого чуда девочки, едва не задыхаясь от восторга, затянули новую молитву. Невилл посадил жабу себе на голову и стал тонким голосом подпевать однокурсницам, но пару мгновений спустя юношу начало тошнить на сидящего рядом Симуса Финнигана, весьма впечатлённого подобным поворотом событий.       За столом Гриффиндора воцарилась анархия, разве что вместо коктейлей Молотова в воздухе летали бокалы с тыквенным соком. Одухотворённые девочки радостно пели, Гермиона счастливо улыбалась, вслушиваясь в их голоса… А где-то на кухне звонко смеялась Мия, сотворившая очередную ша-а-а-алость.       Северус Тобиас Снейп, увидев подобное проявление высших сил, подавился ногой всё ещё никем не идентифицированного существа.       Возмущённая происходящим Минерва привычно потеряла сознание и исчезла под столом — мадам Помфри в этот раз рядом с ней не нашлось.       Помона Спраут, решив, что крутить (тем более — курить) косяки с той странной травой больше не стоит, радостно закричала «Браво!», громко хлопая в ладоши.       Филиус Флитвик, в кубке которого вместо сока находился самогон из мандрагор, на крики из зала внимания не обращал. Профессор изволил молча трапезничать, лениво раздумывая о высоком… Об очень высоком шкафе, расположенном в гостиной их факультета.