***
Подготовка к празднованию Дня Рождения велась в абсолютной тайне, начавшись чуть ли не за полторы недели до этого знаменательного события. Верующие учились строиться, синхронно маршировать и очень громко кричать «Ура». Музыканты лихорадочно заучивали праздничную лирику, одухотворённые художники создавали ограниченную партию икон, а некоторые просто агрессивно нюхали краски в попытках познать экстаз галлюцинаций. Подготовка к параду в честь Дня Рождения Великого Учителя… Впрочем, это из другой сказки. Гермиона потихоньку втягивалась в ежедневный режим: строем в душевую, строем в туалет, строем на обед, хором помолиться перед благославлённой ею едой… Девушка очень надеялась, что студентам рано или поздно надоест ей поклоняться, но в своих схемах мисс Грейнджер не учла уровень скуки в закрытой школе пансионного типа. Верующих становилось всё больше, они охотились на заблудшие души, предлагая людям или познать боль, или получить икону. Профессор Снейп коллекционировал холсты с обнажённой Святой, выпущенная из лазарета Макгонагалл пряталась под лестницами в обнимку с миссис Норрис, а Филч находился в перманентном радостном ожидании. Он ждал явления Инквизиции, но она задерживалась, поскольку даже самые убеждённые сатанисты и атеисты каким-то чудом поддавались влиянию новой религии. Из-за отсутствия противоборствующей стороны верующим было скучно, очень скучно — из Хогвартса даже жалкие остатки дементоров куда-то делись… А потому, обнаружив на подступах к замку симпатичного мужчину, облачённого в пиджак, портупею и напоминающие стринги трусы, все (а особенно — девочки старших курсов) неимоверно обрадовались. Гость удивительно напоминал Сириуса Блэка, но Сириус Блэк обладал длинными волосами и щетиной, а ещё у него в наличии имелись все зубы, чем не мог похвастаться таинственный незнакомец. Канонизированный Поттер вызвался донести великое учение до стремительно бегущего к школе человека. Некоторые уже называли Гарри преподобным, что мальчика смущало, поскольку дома он получал лишь прозвища в стиле «Ненормальный» и «Урод»; слово «Преподобный» было ему незнакомо, но звучало оно весьма величественно, и гриффиндорец решил спросить у Свя… Гермионы… Что это значит. Гермиона снизошла до объяснений, даже благословила свежеканонизированного французским поцелуем, после которого фигуры обоих подростков ещё некоторое время окружало потустороннее сияние — Мия накануне украла у мадам Спраут один из косяков с марихуаной. Таинственное свечение было опознано ореолами святости, и его сразу же перенесли на иконы… Но вернёмся к Сириусу. Мистер Блэк нёсся в сторону школы с нечленораздельными криками, размахивая во все стороны шоколадом и цветами. Ему навстречу степенно ступал преподобный Поттер, покрываясь холодным потом и искренне надеясь на то, что гость замка не заразен — смерть от бешенства в возрасте тринадцати лет не являлась позитивной перспективой. — Гарри! — возопил разглядевший лицо крёстника Сириус, падая перед брюнетом на колени в глубоком поклоне. — Гарри! Прости меня! Прости меня за все мои грехи! Наблюдающие за происходящим верующие ахнули, потрясённые столь яркой преданностью их религии. Драко всхлипнул, утирая нос платочком, а затем внезапно замер, осознавая ситуацию, и заинтересованно прошептал: — О Святая, неужели мы лицезрели второе явление Сириуса Блэка? — Меня зовут Сириус Блэк, — одухотворённо согласился мужчина, продолжая взирать на крёстника, как на свою Госпожу. — Встань с колен, — величественно молвил Гарри, желающий закончить всё побыстрее — ему уже очень давно, прямо-таки до скрипа зубов хотелось в туалет. Дождавшись, пока узник Азкабана выпрямится во весь свой внушительный рост (кто-то из девочек на заднем плане восхищённо всхлипнул, разглядев во всех подробностях портупею на груди Сириуса), Поттер торжественно передал ему икону, которая была ну уж слишком тяжёлой для тринадцатилетнего ребёнка. — Приглашаю тебя в ряды анархи… Э-э-э… Верующих. По щекам просветленного Сириуса хлынули слёзы, пусть ещё утром он и сомневался в своей способности рыдать.***
Северус Снейп задумчиво рассматривал стоящую перед ним икону, невольно признавая мастерство создателя рисунка. Женщина, изображённая на холсте в полный рост, радовала взгляд третьим размером груди и стройной талией. Пожалуй, Лили прекрасной незнакомке с нимбом проигрывала… В частности по той причине, что Лили он в таком образе не видел. Зельевар вообще никого в таком образе не видел, и это было очень грустно. Проникшись святостью до самого конца, зельевар направился на очередное занятие, но дойти до аудитории ему было не суждено… А ведь говорила ему Эйлин, чтобы по тёмным подворотням, включая коридоры Хогвартса, в одиночку не гулял. Окружившие профессора верующие старшекурсницы были страшны в своём фанатизме. Заглянув в их горящие одухотворённостью глаза, Северус вначале почувствовал себя находящейся среди пяти негров блондинкой, а затем с печальной обречённостью осознал, что сбежать не получится. Дикий визг отмываемого зельевара был слышен во всём замке. Этот полный отчаяния крик заставил мадам Помфри схватиться за сердце, а Флитвика — за бутыль с остатками самогона; услышав столь искреннюю мольбу о спасении, Макгонагалл рефлекторно перекинулась в кошачью форму и, вспушив хвост в стиле ёршика для мытья бутылок, рванула куда-то в сторону Запретного леса. Полчаса уже прошло, а вопль всё не прекращался, ибо Святая в своей проповеди указала необходимость мыться дважды в день, а не дважды в жизни. С профессора смывали все грехи, попутно возвращая его волосам природный оттенок благородного белого золота: угольно-чёрный цвет прядей оказался лишь временным следствием плохих отношений Северуса с шампунем. Сириус Блэк, получивший в своё время музыкальное образование, с довольным лицом кивал, оценивая вокальные данные старого школьного недруга. На узника Азкабана смотрели с благовением, а к зажжённой кем-то свечке собралась очередь — все хотели помолиться за здравие блудного сына, вернувшегося в родную школу. Когда визг Северуса перешёл в наполненный отчаянием стон, мистер Блэк задумчиво почесал ухо (хорошо, что не ногой, растяжка ведь позволяла: в тюрьме он много занимался йогой, чтобы с ума от скуки не сойти) и тактично поинтересовался, а чем это там таким профессора пытают. — К истинному Свету его обращают, — безразличным тоном ответил свежеканонизированный, вслед за чем беспощадно поцеловал свою Грейнджер: сначала оригинал, а потом и икону — в целях сравнения ощущений. Оригинал ему понравился больше. Верующие, посовещавшись, решили развесить по всему замку таблички с предупреждением о том, что целовать иконы с помадой на губах не стоит. На урок чар пропустивший зельеварение Гриффиндор явился строем, тяжело бу́хая по каменному полу балетными тапочками a.k.a. пуантами. Бу́хать в них было очень тяжело, но ничто не могло остановить истинно верующего. Ставший свидетелем подобной самоотверженности мастер Флитвик был впечатлён до глубин своей личности, в какой бы из ёмкостей с самогоном она ни находилась. Предложив грозно выглядящему Гриффиндору рассаживаться, профессор честно попытался провести занятие, но рука с палочкой предательски подрагивала — было сложно сохранять спокойствие, находясь под прицелом дробовика. Гермиона паранойей не страдала… Она ею в лучших традициях автора фразы «Постоянная бдительность» наслаждалась, искренне полагая, что лучше ходить с оружием, чем печально покоиться в гробу. Профессора дружно проявляли чудеса толерантности — никто не хотел получить путеводную звезду в виде пули, застрявшей во лбу — и скорбно мечтали о каникулах. И в этот момент, глядя на страдающего от похмелья профессора Флитвика, истинно верующие с замиранием дыхания вспомнили о факультетах, что ещё не поддались их религии в полной степени. В Хогвартсе назревал первый в истории школы крестовый поход.