Святая Грейнджер

      От празднования Дня рождения Святой Хогвартс отходил долго, вплоть до самого Хэллоуина, на котором по общему решению секты… Э-э-э… Верующих… Тыквы были заменены съедобными изображениями Святой. Абсолютно все тыквы, поэтому студентам пришлось потрудиться в последние дни октября, но, как известно, для настоящего верующего преград не существует.       Вспомнив, что означает этот день для Гарри, Гермиона встала на стол, едва не заехав ногой по блюду с овсянкой, и выдала душераздирающую проповедь. Долгая речь, которую слушали в гробовой тишине, изобиловала неожиданными сравнениями, непереводимыми немецкими терминами, удивительными гиперболами и тончайшей отсылкой в метафизические дали. Сводилась проповедь к необходимости отметить Хэллоуин, как День Памяти погибших; верующие словам своей Святой смиренно внимали, а кое-что из перечисленного ею в самом конце даже опробовали на заблудших душах. Грешники при этом мгновенно трансформировались в просветленных — разлагаться морально никто не хотел, а плётки с японками и тентаклями были совсем ни при чём, честно.       В ночь с тридцать первого на первое свершилось чудо, поскольку такого аншлага скромное кладбище в Годриковой Лощине не знало никогда. Десятки, сотни детей и взрослых, заполонив все прилегающие территории, раскачивались в полном трансе, заунывно выводя таинственные песнопения. Текст песнопений разобрать было очень сложно, но больше всего он напоминал невнятные мольбы о пощаде. Вскоре печальный гимн павшим подхватили все, кто его слышал, и ближе к утру сектан… Верующими стала вся деревня, включая младенцев и домашних животных.       Батильда Бэгшот с умилением смотрела на траурную процессию, участники которой со скорбными лицами выстроились между могил, памятников и надгробий, сжимая в руках свечи, иконы, вилы, святую воду, а также факелы. Стоящий рядом с женщиной Гарри происходящим был растронут до слёз, а поражен — до всех фибр души, до глубины своей медленно расщепляющейся личности, до самых тестикул.       После торжественно-мрачной ночи отметившие День Памяти студенты вместе с рассветом вернулись в Хогвартс, где вкусили от щедрот испуганных домовиков, которые шёпотом просили вернуть привычную тыкву: никто не хотел делать фарш и рагу из изображений прекрасной женщины, которая вдобавок справедливо считалась Святой.       Хогвартс усиленно готовился к последним перед Рождеством месяцам учёбы, а вороны с барсучатами — ещё и к обращению их в новую веру. Студенты Равенкло проявляли достойную стойкость, не внимая ауре просветленности, а вот с представителями Хаффлпаффа всё прошло легко и просто. Узрев армейский ремень Гермионы, пряжка которого таинственно сверкала в свете факелов и священного огня, дети впечатлились, из-за чего сразу же согласились на предложение Лайзы стать частью верующих.       — О, Святая! Ниспошли нам! — молились они, кланяясь своей Святой, и Святая с удовольствием ниспосылала студентам с ноги, лишь после этого вслушиваясь в суть просьбы.       Драко, с гордостью несущей полученную от преподобного Поттера хоругвь, уже приступил к обращению своего факультета в истинную веру. Неоценимую помощь ему в этом благом деле оказывала Лайза, получившая ради такого дела от своей Святой её любимый хлыст. Юным девушкам факультета Слизерин новая религия нравилась; кому-то из-за того, что верующим не давали по попе, кому-то, напротив, потому что провинившихся наказывали весьма болезненно.

***

      Рождественские каникулы Гермиона восприняла как дар Свой… Тьфу, как Дар Божий, естественно. За прошедшие месяцы девушка свыклась не только со своим новым статусом, но и с сопутствующей привилегией, a.k.a. периодически появляющимся вокруг её тела золотым свечением. Да и постоянно находящееся рядом с ней стадо… То есть любимые верующие… Больше почти не раздражало, пусть студенты и продолжали нуждаться как в ежедневных благословениях, так и в мотивации в виде ударов по копчику.       Трансу печального хорового пения сопротивляться с каждым днём становилось всё сложнее и сложнее, поэтому мисс Грейнджер уже иногда и сама подпевала гимнам в честь себя, но Гарри не дремал и вовремя отвлекал Гермиону поцелуями, из-за чего золотое сияние вокруг них становилось ещё ярче. Находящиеся рядом каждый раз начинали плакать: то ли от счастья, то ли от того, что олицетворение святости било по глазам слишком резко.       Проводы Святой на каникулы напоминали Исход евреев из Египта — ещё никогда станция Хогсмит не видела стольких студентов перед Рождественскими выходными. А вот поезд… Поезд бегать не умел, и толпы верующих освятили его, разукрасив ало-чёрный металл яркими лентами и красочными изображениями своей Святой. Машинист всерьез опасался, что из-за порнографии и хентая их на вокзал не пустят, но благоразумно молчал, даже пару икон послушно принял в дар и на удачу. Что ни говори, а инстинкт самосохранения у людей, развозящих по стране оружие массового поражения, то есть школьников, был чрезвычайно развит.       Наконец после долгих проводов и ритуальных танцев Гермиона и Гарри оказались заперты в одном купе. Трясущийся преподобный Поттер был согласен даже на возвращение к Дурслям, несмотря на свой высокий статус среди почитателей Святой Грейнджер: юноше просто хотелось тишины и покоя. Рёв дяди Вернона, наступившего на деталь игрушечного конструктора, казался тончайшим комариным писком на фоне распевающих осанну верующих… Но Гермиона, прочтя что-то по дикому выражению лица товарища, твёрдым голосом сообщила:       — Будешь жить у меня.       — Как скажешь, — счастливо улыбнулся Гарри, который был только рад подчиняться ей. — А родители против не будут?       — Родители против не будут… — задумчиво потёрла нос девочка. — Наверное. Главное, чтобы папа нам с тобой автоматом или стетоскопом по лбу не настучал. Кстати, нужно прощальную проповедь по приезду прочитать, а то ведь ребята точно начнут ночью петь под окнами нашего дома…       — Да, проповедь — вещь хорошая, — согласился с подругой Гарри. — А Уизлей ты когда кастрируешь наконец, Святая? Они дрожат и ежедневно метят углы, эльфы только счастливы гобелены отстирывать, конечно, но чёрт…       — На чей конец? — переспросила Гермиона, но свет её души мгновенно справился с возникшим недопониманием. — А! На их конец… Вернёмся — напомни, надо будет у папы спросить, как котов кастрируют…       Гарри стало несколько не по себе. Впрочем, кинув на девочку косой взгляд, он успокоился, осознав, что его лишать никаких частей тела пока не собираются.       Посмотрев на подругу ещё раз, уже чуть пристальнее, Поттер отметил, что Гермиона красива даже с давно не мытыми волосами и следами зубной пасты на щеке. А ещё мисс Грейнджер умела читать, любила доминировать и при всём этом считалась Святой… Идеальная девушка, что ни говори, хорошо, что она теперь только его.

***

      После небольшой проповеди, растянувшейся всего-то на полтора часа, Гермиона убедилась, что её словам и подзатыльникам вняли, взяла Гарри за… За руку… И мрачно двинулась в сторону выхода на маггловскую часть вокзала. Верующие, осознавшие, что Святой время от времени нужно заряжаться энергией просветленности и подвергаться учению не менее святых родителей, шли в некотором отдалении, посвящая ей и проповеднику эксклюзивную праздничную молитву. Они провожали свою Святую и её верного товарища в нелегкий и тернистый путь принятия новой мудрости.       Когда из барьера наконец появилась дочь, идущая под руку с уже знакомым ему мальчиком, мистер Грейнджер улыбнулся. Когда вслед за детьми на платформу хлынул поток незнакомых студентов в форме Хогвартса — он сжал автомат покрепче. Когда его окружило множество девочек и мальчиков, которые умело поставленными голосами пели что-то вроде «Славься, славься, Марк Грейнджер» и «Славься, строгий родитель Святой», мужчина начал фалломорфировать… Но, не решившись совершать столь интимный процесс на виду у всех, мистер Грейнджер дал себе слово продолжить осознание сложившейся ситуации дома. Возможно, дочь и её друг объяснят, что за чертовщина здесь происходит.       — Папа, препо… Э-э-э… Гарри пока поживёт с нами, у него опекуны такие, что к концу каникул его великомучеником сделают, — безапелляционно заявила Гермиона, почесывая заряжённым и спущенным с предохранителя дробовиком спину, то самое место между лопаток, дотянуться руками до которого возможным не представлялось.       — Хорошо, доченька, — ласково улыбнулся мистер Грейнджер, радуясь, что дома у них есть запасы антипсихотических препаратов. Заметившие это дети с новой силой застонали нечто вроде «О славься, славься, премудрая Святая».       — Пойдем уже домой, — вздохнула Гермиона и величественно вскинула руку, благословляя верующих. Пальцы девушки уже привычно окутал золотой свет, и хор начал выводить благодарственную молитву. Стоящий неподалёку полицейский, впечатлённый происходящим, поражённо нюхал свою фляжку, пытаясь понять, с чего это его так вштырило.       Наконец, распрощавшись с сектан… Студентами… Грейнджеры, прихватив с собой свежеканонизированного, отправились в путь. Верующие некоторое время бежали рядом с машиной, всё-таки введённые Святой занятия даром не прошли, но мистер Грейнджер чертыхнулся и нажал на газ, оставляя далеко позади восторженных детей. Гарри счастливо вздохнул и даже хотел перекреститься, но в последний момент передумал и вместо этого поцеловал Гермиону, на чистых рефлексах добавив «Слава тебе». Девушка в ответ вежливо кивнула, от всей души благословляя друга.       Автомобиль ехал по улицам города. Марк наслаждался тем, что может спокойно фалломорфировать, не смущая окружающих. Гарри и Гермиона радовались окружающей их блаженной тишине, о которой с момента возникновения новой религии можно было только мечтать. Где-то вдали бежали самые упорные провожающие, стихийно организовывая марафон, призом за победу в котором являлась икона с их Святой.