На часах было за полночь, когда в дверь палаты настойчиво постучали. Куроо отложил мангу, но разрешить войти не успел: дверь уже отъехала в сторону и внутрь просунулась голова Бокуто. Его лицо выражало бесконечное любопытство и озорство, и Куроо понял, что тишина закончилась.
– Привет, – Куроо поднял ладонь, и Бокуто расценил это как приглашение:
– Чего не спишь? – он бодро прошагал к кровати и сел на край у ног Куроо, проигнорировав стул.
– Зачитался, – солгал Куроо, кивнув на мангу.
– Понятно-понятно, – ясно было, что ответ Бокуто интересовал меньше всего на свете. – Пошли телевизор смотреть? Там такие баталии разворачиваются!
Куроо прикинул, что до общей комнаты отдыха было около пятидесяти метров. Ну, можно и дойти. Тем более, что Бокуто теперь не отстанет. Вообще Куроо рекомендовали больше двигаться, так что это приглашение было отличным поводом следовать этим рекомендациям. Он согласно моргнул и сел на кровати. Пошарил взглядом в поисках тапочек, и Бокуто тут же сорвался с места:
– Класс! Пойду позову Карасуно!
Он исчез в темных недрах коридора, и это было к лучшему. Куроо накинул халат, положил в карман пару оставленных медсестрой таблеток обезболивающего и, сцепив зубы, встал с постели. Первые несколько шагов дались с трудом, и дыхание его стало частым и поверхностным от этого преодоления себя, но потом стало легче, и из палаты Куроо вышел практически не хромая.
Значит, Карасуно тоже здесь, и их до сих пор не выписали. Кенма писал, что ребят нет на тренировках. Интересно, а они почему так долго? Уже началась среда, до матча оставалось всего-то пару дней. Сам Куроо надеялся, что его здесь долго не продержат и разрешат вернуться к команде уже завтра.
Возле палат Карасуно пришлось задержаться. Ребятам было нельзя смотреть телевизор, и пока Хината уговаривал Дайчи “хоть одним глазком”, а Бокуто уверенно утверждал, что смотреть и вовсе не обязательно, главное слушать, а уж спиной к телевизору сесть всегда можно, Куроо оперся на стену, переводя дух. Наверное, со стороны он выглядел надменно и лениво, но больше всего на свете ему сейчас хотелось сесть.
В конце концов договорились, что те, кому ну очень интересно, могут послушать, а те, кому не очень, вернутся к праведному сну. Куроо хмыкнул и пообещал Дайчи присмотреть за любопытными первогодками. Своих он бы не отпустил, но Савамуре было виднее. Впрочем, совсем без присмотра их не оставили – Сугавара со вздохом выразил сдержанный интерес и пошел с ними.
– …это еще нужно обсудить, насколько это этично! – воскликнул грубый мужской голос из телевизора. – Если бы бог захотел создать нас лучше, чем мы есть сейчас, то он бы создал, а все эти модификации нарушают волю создателя!
– Ну, может, тогда вам стоит снять этот костюм и ходить без него? Раз уж по воле создателя, – насмешливо ответил ему кто-то более молодой и звонкий.
Куроо усмехнулся – Сугавара нашел на пульте отключение экрана, и теперь телевизор работал как радио. Очень занятный способ посмотреть телешоу.
– Вы забываете еще и о том, что все эти модификации – это то еще насилие над личностью, – вмешалась какая-то женщина. – Скольким мальчикам просто отрезали руки или ноги, чтобы приделать эти непонятные протезы? Это разве нормально?
– Не надо утрировать. Это не протезы, это высокотехнологичные импланты. Посмотрите на характеристики: скорость бега, высота прыжков, сила ударов – все это улучшилось минимум на двадцать процентов!
– А конечности, значит, никуда не делись? Надо называть вещи своими именами! Подумайте, какую боль испытывают эти несчастные ребята!
Карасуно как по команде обернулись на Куроо. Он безразлично пожал плечами. Хорошо поставленный голос ведущей прервал дискуссию:
– Давайте узнаем это у самих участников. Нам удалось договориться с Кенмой Козуме о небольшом интервью в прямом эфире нашего шоу!
Куроо посмотрел на часы – стрелки честно показали час ночи. Он недовольно вздохнул. Кенма опять нарушал режим. Вот что с ним было делать? Но, как известно, кот из дому – мыши в пляс.
– Суга, – окликнул он заместителя капитана. – Включи экран, пожалуйста.
– Ладно, – доброжелательно отозвался тот, но своим скомандовал отвернуться.
Кенма был на связи через свой профиль социальной сети. Судя по всплывающим сообщениям, трансляцию сейчас только через интернет смотрело больше пяти миллионов человек. И счетчик продолжал показывать вновь прибывших.
– Кенма, расскажите, пожалуйста, как сейчас обстановка там, внутри шоу? – задала первый вопрос миловидная ведущая.
Кенма чуть задумался:
– Ну, все готовятся к следующим матчам. Это очень трудоемко, хотя и интересно.
– Скажите, пожалуйста, а правда, что участникам нельзя пользоваться интернетом и покидать территорию Токийского стадиона?
– Вообще да. Но мы к этому привыкли. На сборах обычно нет времени на что-то кроме тренировок. Поэтому лично я не чувствую какой-то разницы.
– Похоже на настоящие спартанские условия! – Восхитилась ведущая. – Мы знаем, многие спрашивали вас в комментариях, но не можем не поинтересоваться: насколько тяжело было проходить апгрейд? У вашей команды он достаточно… эм… кардинальный.
Кенма опустил взгляд, словно посмотрел на свои лодыжки, потом вернулся в камеру:
– Нельзя сказать, что это было тяжело. Это непривычно. Но я понимаю, что вы пытаетесь спросить. Это было под общим наркозом, поэтому по моим ощущениям, я просто проснулся несколько обновленным. И нет, мы не страдаем, если вы об этом. Первые сутки были легкие покалывания, но сейчас мое тело уже привыкло к изменениям.
– А вам самому эти изменения нравятся? – в голосе ведущей промелькнуло волнение.
– Думаю, да. Мне легче двигаться, чем раньше, и я меньше устаю. Я заметил, что реже ошибаюсь и могу делать более точные движения при перемещении по площадке.
– О! Звучит очень оптимистично!
Кенма улыбнулся:
– Да, верно. Я думаю, с появлением этих технологий медицина будет оптимистичнее в целом.
Количество смотрящих трансляцию в аккаунте Кенмы перевалило за шесть миллионов. Ведущая попрощалась, и Сугавара снова отключил экран.
Хината, все это время сидевший с телевизору спиной, потер нос тыльной стороной ладони:
– Куроо-сан, а почему ты здесь, если у остальных Некомо все хорошо?
Кагеяма выразительно шикнул на него, но было поздно: неудобный вопрос уже прозвучал. Куроо лениво потянулся:
– Я не знал, что у меня аллергия на антибиотик. Чтобы спасти меня от анафилактического шока, они были вынуждены отложить какой-то из этапов операции, и тело поняло, что ноги… отсоединены. Теперь нужно время, пока оно привыкнет обратно. По крайней мере, так я понял из того, что объяснила мисс Аткинс.
– Мисс Джена? – переспросил Бокуто, лежавший поперек соседнего кресла.
– Бокуто-сан, мисс Аткинс американка. У них сначала имя, потом фамилия, – назидательно отозвался Цукишима. – Поэтому она мисс Аткинс.
– Точно же! – воскликнул Сугавара, едва не хлопнув себя по лбу. – Хорошо, что я ее вслух мисс Дженой не назвал!
Бокуто выразительно посмотрел вверх и влево, и всем стало ясно, что уж он-то вслух это произнес не однажды. Куроо хмыкнул и снова посмотрел на часы. Следующую дозу обезболивающего наконец-то можно будет принять через пятнадцать минут. Еще немного.
– Но, Куроо-сан, – Хината выглядел обескураженным. – Ты же играл в прошлую субботу? Весь матч же?
Куроо кивнул:
– На таблетках. Правилами не запрещено.
Он бы рехнулся сидеть здесь и смотреть все по телевизору, не зная, выиграют они или проиграют. Проще было подписать информированное согласие и отказ от претензий. Надо отдать должное врачам, весь матч он дискомфорта не ощущал. Тело слушалось идеально. А вот потом было тяжко.
Бокуто откинулся на кресле и выразительно зевнул:
– А вообще вы заметили, что ни по одному каналу про нас не молчат? Я за вчера себя столько раз видел, что скоро уже привыкну к тому, как потрясающе выглядят мои атаки!
Хината обернулся на него:
– А меня? Меня показывают?
– Конечно! – Лицо Бокуто озарилось улыбкой. – Маленький коршун – вот как тебя начали называть! А вообще им очень интересно, как все это работает и могут ли обычные люди противостоять тем, кого апгрейдили. И тут такие дискуссии по поводу не опасно ли это все на самом деле. На ток-шоу жарко.
– Как же я хочу посмотреть! – воскликнул Хината и вскочил на месте. – Это несправедливо!
– А вообще надо сказать спасибо Бокуто-сану за эту идею с 04OW, – заметил Сугавара. – Я начинаю привыкать. И, если честно, я рад, что не пришлось делать что-то радикальнее.
Бокуто почти засветился от этих слов. Сейчас он выглядел веселым и беззаботным
– Ну, мы же выбрали самое крутое, – похвастался он. – У этого 04OW вообще нет никаких недостатков, сплошное преимущество.
Куроо промолчал. Он помнил, как в субботу вечером после матча Бокуто, скорчившегося от боли на носилках, бегом провезли мимо него по коридору в сторону операционных, а следом, грубо раздавая указания персоналу, пронеслась мисс Аткинс. Но сам Бокуто, видимо, не знал, что его видели, а Куроо не собирался об этом распространяться.
Телевизор тем временем продолжал свое вещание, но Куроо слушал уже его вполуха:
– …однако данная область никак юридически не контролируется. После этого шоу спортсмены будут считаться кем? Людьми? И если будут участвовать дальше в соревнованиях, то это же по сути допинг, эти модификации. А отсутствие своих конечностей разве не считается увечьями?
– …то есть вы хотите сказать, что такими темпами параолимпиада станет зрелищней обычной? Ведь говоря вашим языком, большая часть этих модификаций это протезы?
– …вы лучше задайтесь вопросом, какую выгоду получат организаторы. Вы видели ценник на услуги центра трансплантологии и инновативной медицины? А ведь после последней игры там запись только на консультацию на три недели вперед!
– …эта истерия с апгрейдами должна скоро закончиться. Если бы эти модификации были бы волшебной таблеткой, то их не надо было бы так рекламировать.
– …модификации такого уровня позволят миллионам людей жить нормальной жизнью. Вы хотя бы понимаете, каково жить без конечностей? Вы понимаете, какая это возможность?
– …скорость, с которой они штампуют эти апгрейды. Реабилитационный период менее недели – на каких наркотиках эти мальчишки?
– …я бы хотела знать, что в случае травмы меня вот так быстро смогут восстановить и поставить на ноги.
Часы чуть звякнули, пройдя отметку в два часа ночи. Куроо с легким сожалением отвлекся от прослушивания – оно как-то приятно убаюкивало, хотя дикторы и озвучивали больше тревожных мнений, чем восторженных:
– Давайте закругляться. Дайчи-сан мне утром все выскажет, если вы здесь еще задержитесь.
Неделю назад все было по-другому. Публика или не верила, или была в состоянии восторга. Но сейчас, когда стало ясно, что все происходящее не шутка, но реальный технологический прорыв, И людей это пугало.
Карасуно ушли к себе. Бокуто помахал им вслед, потом вернулся взглядом к Куроо, все еще сидящему на диване:
– Хэй-хэй-хэй, а ты еще смотреть будешь?
Куроо покачал головой и медленно поднялся. Принятое лекарство начинало действовать, и он надеялся, что Бокуто не заметит скованности его движений.
***
Сугавара проследил, чтобы первогодки разошлись по кроватям, но ясно было, что Хината с Кагеямой спать не будут еще час минимум. Сам Суга зевал безудержно. Новое зрение утомляло, и после новостей и ток-шоу хотелось только растянуться на постели, закрыть глаза и провалиться в сон, где желтый круг прицела стал бы тусклым и почти незаметным.
В палате третьегодок свет уже не горел. Суга по привычке свернул сразу за тумбочкой и чуть не упал, ударившись коленом о кровать, которой здесь раньше не стояло. Он замер, забыв как-то выразить свое недовольство, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте. Чипу нужно было меньше времени – Суга только-только начал различать очертания, а электроника уже честным образом отрапортовала, что до неподвижных объектов было меньше полутора метров. Суга сунул руку в карман халата, достал смартфон, который и раньше-то был бесполезен, а теперь мог и вовсе использоваться только как слабый фонарик – напрягать зрение и пользоваться им тоже было нельзя.
Свет выхватил из темноты любопытную картину. Две кровати были сдвинуты вплотную друг к другу. Ближе к проходу спал Асахи, уже, видимо, по привычке строго по рекомендации, на спине. Его левая рука была отведена в сторону, и Суга почувствовал, как краска приливает к его щекам. Опершись затылком на широкое плечо Асахи и сладко похрапывая, спал Нишиноя. Его ладонь расслабленно лежала на ладони Асахи, а правую ногу он и вовсе как-то собственнически сложил поперек бедер Асахи. Суга неловко поперхнулся воздухом и отвел смартфон в сторону, освещая себе путь к своей постели.
Он добрался до нее в три шага и снова остановился, почувствовав неладное. На соседней кровати должен был спать Дайчи. Но там никого не было. Сугавара посмотрел в сторону двери уборной, но ее кант был черным и ни малейшей полоски света не вырывалось наружу. Он вышел в пустой коридор, постоял с минуту, и вернулся в палату. Наверняка, ничего страшного не случилось, и Дайчи мог просто пойти в душ или поговорить с тем же Куроо или Бокуто. Хотя во втором случае они бы встретились по дороге. Суга отогнал прочь неприятные мысли. Они были в медицинском центре, а не в дешевом фильме ужасов, где подростки пропадают среди ночи. Он улегся на спину, подбив повыше подушку, закрыл глаза и прислушался. Но ничего не было слышно. Ни шагов, ни шума, только размеренное, глубокое дыхание Асахи да довольный тихий храп Нишинои, впервые за двое суток спавшего действительно крепко.
***
Комната для свиданий была обставлена минималистично, но со вкусом. Высокие серые стены уходили в белый блестящий потолок, панорамные окна смотрели на уютный сад на востоке. За их кристалльными стеклами отцветала сакура. Здесь можно было пообщаться с родственниками и друзьями, если предварительно была назначена встреча. В эту среду в послеобеденное время встреча была назначена только одна.
Дайчи украдкой бросил взгляд на сотрудника службы безопасности, оставшегося у самой двери. Организаторы настаивали на их присутствии. Возможно, боялись нарушения правил, возможно, передачи чего-то запрещенного. Но говорить свободно в присутствии их представителя он не мог.
– Мама обещает наготовить тонкацу на всю семью, Дайчи-кун, – беззаботно проговорил Кеичи – старший двоюродный брат.
У них была большая разница в возрасте – Дайчи родился, когда Кеичи уже исполнилось двадцать. Но они были близки. Кеичи возился с ним все его детство, когда-то увлекался волейболом и они с утра до вечера могли играть во дворе, перекидывая мяч через бельевую веревку. И теперь они болтали вроде как ни о чем, но Дайчи внимательно следил за жестами и выражением лица брата.
– А я на прошлой неделе знаешь кого встретил? – Кеичи наклонил коротко стриженную голову к правому плечу, и Дайчи сосредоточился. – Мадоку! Вот, смотри, она тебе даже свою фотографию передала с университетского фестиваля. Ты же помнишь, что она сейчас на химика учится?
Дайчи взял в руки небольшую фотографию с девушками в фоне Университета Химии и Технологии. На них были красные майки с белыми названиями разных препаратов.
– Узнаешь? – Кеичи подвинулся ближе.
– Эта, – Дайчи ткнул пальцем во вторую девушку справа, на майке которой было написано “Тилопропин”. – Она покрасилась?
Ему казалось, что ситуация странная. Разговор странный. Вот сейчас подойдет сотрудник службы безопасности и всё кончится. Но ничего не происходило и диалог шел своим чередом.
– Да? Я не помню особо, если честно, – почесал за ухом Кеичи. – Она на сколько старше Киты?
Неважно, кто такой или кто такая Кита. Важен вопрос “сколько”. Брат спрашивал про режим применения препарата.
– На два года, – Дайчи сделал небольшую паузу, формулируя мысли. – Они тогда думали по половине курса оплатить, но по возрасту не сошлись.
Он сделал небольшой акцент на словах “по половине”, показывая, что ничего другого в этой фразе не нужно воспринимать как информацию. Эта игра давалась ему тяжело.
– Да, было что-то такое, – беззаботно отозвался Кеичи и протянул ему блокнот так, чтобы сотрудник службы безопасности не видел открытую страницу. – Маме что-нибудь напиши. Она же любит получать письма.
На странице все уже было написано. Зато ручка, которая была прикреплена к блокноту, не писала. Дайчи старался давить ей посильнее. Ее чернила станут видны при нагревании, но слишком тонкие линии могут не проявиться. Он описал все, что ему удалось узнать накануне ночью, насколько хватило места, и вернул блокнот брату. Кеичи поболтал еще немного ни о чем и обо всем, более не наклоняя головы к плечу, потом попрощался и ушел, так и не вызвав подозрений у службы безопасности.
***
Апартаменты Фукуродани по меркам других команд достались роскошные. Хотя дело было не в привилегиях и даже не в везении: их было всего семеро, и в трех подготовленных комнатах они расположились по двое с комфортом. Акааши едва вернулся с тренировки и перестелил постель, когда в комнату, не стучась, вошел Бокуто.
– Хэй-хэй-хэй! – он отправил рюкзак точным броском на кровать и раскинул руки в стороны. – Соскучился?
Акааши на провокацию не повелся. Он оставил одеяло незаправленным, выпрямился и посмотрел на Бокуто со всей строгостью, на которую был способен:
– Это… было из-за апгрейда?
Бокуто недовольно наморщил нос, но все равно рассмеялся:
– Меня три дня не было, а ты спрашиваешь о каких-то гадостях! Тебе не стыдно, Акааши-кун?
Акааши не было стыдно. Он эти три дня места себе не находил. А потому ему было сейчас совсем не до обниманий, не до веселья, не до недомолвок. Он молча взял рюкзак Бокуто, открыл и достал желтую папку, подписанную именем Агито Оши. На первый взгляд ее толщина не изменилась, но было видно, что ее открывали и, как минимум пролистывали – отдельные вкладыши были свернуты не так, как раньше, не подшитые листы лежали вперемешку.
– Кстати, спасибо, что положил мне эти результаты. Мисс Джена сказала, что они ей пригодились.
– А что еще сказала мисс Джена? – Акааши в очередной раз задержался взглядом на последней странице, испытывая уже знакомое ощущение липкого ужаса где-то под ложечкой.
– Что это не ее профиль.
Бокуто произнес это так легко, что Акааши даже внутри передернуло. Он зло оторвал взгляд от проклятой надписи:
– И поэтому она продержала тебя там три дня?
Бокуто вздохнул, поняв наконец, что его вечно позитивный настрой на друга не действует:
– Она не поверила этому заключению. Отправила проходить все обследования повторно, – Акааши открыл было рот, чтобы спросить, но Бокуто не стал ждать и сам ответил. – Подтвердилось.
Акааши закрыл папку, сглотнул, стараясь найти правильные слова. Слов не было. Тошнота медленно подкатила к горлу.
– Но хотя бы апгрейд… Его отменили? – голос пропал, и прозвучало совсем сипло.
– Я отказался. Мне нужно это зрение. Я же ваш ас!
Акааши разочарованно посмотрел на Бокуто, а тот снова улыбался. Этой бессовестно веселой, задорной улыбкой, перед которой нельзя было устоять. Он не боялся, и Акааши было стыдно за свой страх, что глодал его последние два месяца. Бокуто подошел вплотную, ловя взгляд Акааши. От него пахло не больницей, но морской пеной и лесными сумерками, непонятно, но очень характерно. Акааши узнал бы этот запах где угодно. И сейчас, вдыхая его, можно было снова поверить, что все в порядке, а впереди еще много матчей, побед и новых открытий. Глядя в глаза Бокуто, можно было поверить, что все будет хорошо.
– Акааши-кун, – Бокуто выразительно поводил головой, словно настоящая сова в ожидании ужина, – покидай мне мяч. Я засиделся.
Акааши невольно шмыгнул носом и кивнул. Он наспех схватил по комплекту тренировочной формы со своей полки и полки Бокуто, запихнул их в опустевший рюкзак. Бокуто тем временем спрятал папку под свой матрац.
Через десять минут они вышли на тренировочную площадку, чтобы уйти с нее только к ночи, когда менеджер обнаружит их отсутствие в апартаментах.
