Пережить леса

Турин не плакал. Он не плакал, потому что был храбрым мужчиной, должен им быть, быть наследником Дома Хадора и повелителем своего изгнанного народа, и он не мог их опозорить. Его мать не хотела бы, чтобы он плакал. Она была недосягаемо далека, в Дор-Ломине, но она всё равно каким-то образом узнала бы, опозорь он имя своего отца. Король Дориата был… странным во многих отношениях. Взгляд его холодных глаз был отстранённым и пугающим, в нём будто бы отражался какой-то свет, который Турин даже представить себе не мог, и приобретал осмысленность, только когда что-то нуждалось в его пристальном внимании. Говорили, что он скорбел о своей дочери, хотя она была жива, просто уехала куда-то. Турин мог это понять. Его отец возможно был ещё жив, но Турин всё равно горевал. Он споткнулся о камень и упал на одно колено, отчаянно вытирая лицо рукой. Он крепко стоял на ногах, ходил и бегал без помех, когда ещё жил дома, где лучники Верховного Короля Фингона часто разъезжали в бело-серебристом обмундировании и, пока дела были ещё не так плохи, было кому заботиться о том, чтобы дороги во владениях Дома Хадора были ровными и удобными. Но здесь, в Дориате, корни деревьев были кривыми и странными, и часто торчали из земли, скрываясь под снегом. Эльфы, казалось, никогда не спотыкались ни о корни, ни о камни, ни о что-либо другое. Турину казалось, что он спотыкается обо всё, что только можно, и смех эльфов, потешающихся над его человеческой неуклюжестью, преследовал его повсюду в Менегроте. — Ты поранился? Голос был ласковым, но Турин вздрогнул, прежде чем вскинуть голову. Он увидел фигуру прекрасной молодой леди — такой девушкой могла бы стать Лалайт, если бы чума не забрала её ещё маленькой девочкой, подумал он, и слёзы снова потекли по его щекам. Невыносимая печаль охватила его при мысли об одной сестре, которую он потерял, и второй, которую он, возможно, никогда не увидит. Юная леди сидела на дереве, подумать только. На ней были штаны и туника — так в Дориате одевались многие, а её светлые волосы, переливающиеся одновременно золотом и серебром, были распущены и волнами обрамляли лицо. У неё были большие светлые глаза, а руки казались мягкими и нежными. — Ты поранился? — снова спросила она. Турин покачал головой. — Я… это всего лишь камень или что-то вроде, того, — пробормотал он, вставая и отряхиваясь от снега. Он определённо подвернул лодыжку, но, поморщившись, проигнорировал это. — Я помешал тебе? Мне очень жаль. — Лес не мой, — туманно ответила леди и спустилась со своей ветки, её босые ноги легко ступали по снегу. — Я считала цветы. — Считала… цветы? — Как в песне о подсчёте цветов. Это звучало немного странно, но лучше думать об этом, чем погружаться в собственные печальные мысли. — Я хотел бы её выучить. Пожалуйста?.. Она радостно рассмеялась, хлопнув в ладоши. — Тогда пойдём со мной! Неллас научит тебя названиям всех цветов в лесу, если ты захочешь. — Кто бы не захотел? — спросил Турин и почувствовал, как его губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Он следовал за ней, перепрыгивающей с ветки на ветку, ещё несколько часов, пока солнце не опустилось к горизонту. Наконец он вздохнул и сказал: — Я должен вернуться в город, леди Неллас, хоть и совсем этого не хочу. — Не хочешь? Почему? — обеспокоенно спросила она. — Я… не то чтобы я не был благодарен, что меня здесь приютили, — осторожно начал он и оглянулся через плечо, как будто там мог притаиться один из министров или кем там они были. — Просто есть те, кто считает, что Королю не следовало называть человека своим приёмным сыном. Ты знаешь эльфа по имени Белег? — Я знаю о нём, — ответила она, нахмурившись. — Почему ты спрашиваешь? — Он был очень добр ко мне, — объяснил Турин. — Я хотел поблагодарить его, — он улыбнулся ей и застенчиво признался: — Мне не по себе, когда рядом эльфы, которые занимают высокое положение при дворе. Когда вокруг министры и советники, Король и Королева, я с трудом могу заставить себя говорить. Но с тобой и эльфом по имени Белег я не боялся. — Я рада, что ты не боишься, — сказала Неллас, улыбаясь. — Ты можешь навещать меня, когда захочешь, и мы могли бы гулять по лесу. Турин кивнул. — Мне бы этого хотелось. Я благодарю тебя, моя леди. Но… Я не видел Белега с тех пор, как прибыл в Менегрот, когда он расстался со мной и моими слугами. Не знаешь ли ты, может быть, Король отослал его с каким-нибудь поручением? Она хихикнула и прикрыла рот рукой. — Ты говоришь, что тебя смущают сильные мира сего, но называешь Белега Куталиона другом? — Наверное. Не знаю, какого он мнения обо мне, но я был бы рад быть его другом, — сказал Турин, пожимая плечами. — Я думаю, что, возможно, он лесник. Ты не знаешь, где я могу его найти? — Не в Менегроте, — сказала она, и его сердце болезненно сжалось, но она продолжила: — Ибо он Капитан всех тех, кто патрулирует обширные леса Дориата, от Нелдорета до реки Арос в Лесах Региона, от Арториена до Бретиля, и его дом в Димбаре, куда орки боятся ступить. — Орки и боятся? — ошеломлённо спросил Турин. — Они боятся могучего Бельтрондинга, его лука, — сказала Неллас, кивая. — И доблести того, кто им владеет. Он долго защищал Эгладор и с честью ходит по этим лесам. Турин озабоченно нахмурился. — Он не казался таким уж надменным, — сказал он и обхватил себя руками. — Ты принесла мне плохие вести. — Разве? Почему? Великий лорд — твой друг. — Но если бы он не был великим лордом, а просто прекрасным юношей, каким казался, он мог бы… иногда приходить и гулять со мной, — запинаясь, закончил Турин, и горькие слёзы снова защипали его глаза. — Он был так добр ко мне, я хотел бы увидеть его снова. Он никогда не бывает в Менегроте? Рука Неллас мягко легла на его макушку и погладила тёмные волосы. — Не плачь, человеческое дитя, — прошептала она. — Сапоги стражей границ касались каждого листа и ветки этих великих лесов. Говорят, что если ты закричишь как тетерев, один из них придёт к тебе на помощь в любой нужде. — Ты видишь его, когда ходишь здесь, леди? — Иногда, — сказала Неллас, глядя на деревья. — Но обычно он меня не видит. Турин шмыгнул носом и вытер лицо рукавом. — Если увидишь его снова, передай ему пожалуйста, что Турин, сын Хурина, хотел бы видеть его в Менегроте. — Обязательно, — пообещала она и поцеловала его в лоб. В течение многих недель, всякий раз, когда Турин слышал крик тетерева на опушке леса, он пытался подражать ему голосом или свистом. Должно быть, он делал это неправильно, потому что ни один эльф ни разу не приходил на этот звук, хотя иногда ему удавалось найти Неллас и послушать её рассказы о разных цветах. И вот однажды, когда приближался Йоль, Гетрон стремительно вошёл в его комнату и деловито принялся рыться в сундуке. — Вам нужно собрать вещи, лорд Турин, — сказал он, складывая запасные штаны и рубашки Турина и убирая их в большой рюкзак. — Возьмите свой бурдюк для воды и наденьте свой самый тёплый плащ. — Зачем? — спросил Турин, внезапно занервничав. — Неужели Король отсылает меня? Что я сделал не так? Я не толкал Ларгона! Эльфийский мальчик насмехался над ним, и Турин собирался толкнуть его, но не успел — Ларгон притворился, что упал, и убежал к матери, рыдая и крича, что ужасный грубый человеческий ребенок совершил над ним насилие, как вечно поступают эти грязные смертные. — Просто наденьте сапоги, — устало ответил Гетрон. — Сейчас не время для ваших капризов. Кое-кто очень важный хочет вас видеть. Турин поспешно умылся и собрал волосы в хвост. Он последовал за своим опекуном в центральную часть дворца, затем в Тронный Зал, где стоял его приёмный отец. Тингол был невероятно высок и худ, и отбрасываемая им гигантская тень, казалось, могла покрыть любое помещение, в котором он бы ни находился. Турин остановился достаточно далеко, чтобы можно было поднять глаза и увидеть лицо Короля, и поспешно поклонился. — Вы посылали за мной? — спросил он и заметил, как один из советников Тингола, возмущённо раздув ноздри, шумно втянул в себя воздух, так что, должно быть, он сказал что-то не то, хотя и не знал, что именно. Тингол величаво кивнул ему. Турин никогда не видел, чтобы он улыбался. — Турин, ты живёшь здесь как мой подопечный, и тебе не нужно ничего делать, кроме как прилежно учиться, — Король произнёс это так сурово, как родной отец Турина никогда не делал. — Но тот, кто служит мне, попросил разрешения научить тебя кое-чему в лесу, охоте и выслеживанию. Наступила зима, так что орков будет немного, но даже леса Дориата не полностью безопасны. Ты отправишься туда? Турин нахмурился, размышляя. В лесу было очень холодно, теперь, когда всё было покрыто толстым слоем снега. Но ради возможности покинуть Менегрот он был готов пожертвовать комфортом и рисковать в суровом внешнем мире, тем более что это наверняка помогло бы ему сделать себе имя, показать силу и мужество смертных и доказать, что он достоин быть приёмным сыном Короля. Какое-то движение привлекло его внимание, он обернулся и заметил эльфа, подступившего к Тинголу. С облегчением и восторгом Турин узнал в нём Белега, выглядевшего точно так же, как в день их первой встречи, когда Гетрон и Гритнир были на грани голодной смерти, и все они были ужасно измотаны блужданием по лесу. Тогда Белег показался ему видением из старых сказок, сильным и прекрасным, и первое впечатление валящегося с ног от усталости мальчишки о своём спасителе было, как оказалось, отнюдь не обманчивым. Сердце Турина наполнилось радостью, и он посмотрел на Тингола со светом в глазах. — Я бы пошёл с Белегом, и с радостью! — Ваше Величество, — пробормотал эльф из-за спины Тингола — один из его министров. Турин с любопытством ждал, что тот скажет, но, похоже, он решил всё же промолчать. — Это хорошо, — сказал Тингол, очевидно, не обратив внимания на советника. — Смотри в оба, будь внимателен. Никто не сражается с врагом так свирепо, как он, за исключением, может быть, Маблунга. — Возможно, — сказал Белег с улыбкой, и Турин увидел, как Капитан Стражи пошевелился, «случайно» ткнув древком своего копья в ногу Белега. — Я правда могу пойти с тобой? — спросил Турин, и в его груди ярко загорелась надежда. — Надолго? Министр опять что-то пробормотал. Белег проигнорировал его и протянул Турину руку. — Думаю, на несколько дней. Давай посмотрим, понравится ли тебе дикий лес. — Очень понравится, — объявил Турин и взял его за руку.