Пережить леса

По лесу разнёсся крик тетерева. Белег замер, практически растворившись в листве благодаря своей коричневато-зелёной одежде. Он разыскивал паучье гнездо, но сразу узнал условный зов и свистнул в ответ, имитируя соловьиную трель. Первый крик прозвучал снова, более настойчиво, так что Белег перекинул свой лук через плечо и бросился на зов, перескакивая с ветки на ветку. Вскоре на одном из деревьев он заметил юную деву. Подтянув колени к груди, она сидела на самом краю тонкой ветки с такой уверенностью и грацией, будто расположилась на твёрдой земле. И тем не менее на её милом лице было написано явственное беспокойство. Она увидела его и отшатнулась, пока он не застыл на месте, подняв руки перед собой. — Я не хотел пугать тебя, леди… — он попытался вспомнить её имя, он точно должен был его знать, — …леди Неллас? Дочь странницы Цилиэль и поэта Химельрона? Мне показалось, ты звала стражей границ. — Я… я не знала, что придёт сам Капитан, — пробормотала Неллас, уткнувшись лицом в колени. — Я только слышала, что стражи дружны с приёмным сыном Короля, юным лордом Турином… Брови Белега взлетели вверх. — Так и есть, миледи. Турин в порядке? — Он… несчастен, — Неллас не смотрела ему в глаза, судорожно обхватив ноги руками. — Недалеко отсюда под берёзой есть дупло. Турин забрался туда, плачет и не хочет говорить со мной даже о цветах, которые он любит. — Что с ним случилось? — Он не хочет говорить со мной, — повторила она, как будто сомневаясь, что в первый раз действительно произнесла это вслух. Белег кивнул. — Благодарю тебя, леди. Он спрыгнул с дерева и беззвучно приземлился на заиндевевшие листья. Он направился к берёзе, которую описала Неллас, и услышал Турина ещё до того, как увидел его. Когда Белег подошёл к указанному месту так близко, что мальчик мог его услышать, он начал напевать походную песню, считалку про разные деревья, встречающиеся в обширных лесах Дориата. Спустя долгое мгновение он услышал ответ, дрожащий голос пропел следующий куплет, и Белег остановился и сделал вид, будто только что случайно наткнулся на мальчика. — О, Турин, зачем ты туда залез? — Меня отругали, — пробормотал Турин и выбрался из дупла, выражение его лица было мрачнее тучи. До этого дня Белег даже не представлял, что лицо четырнадцатилетнего подростка может так выглядеть. — Куда ты идёшь? Это далеко от Менегрота? Можно мне пойти с тобой? Белег поморщился. — Мне нужно уничтожить паучье гнездо, и я бы не хотел вести тебя к чему-то настолько… — Я иду! — Это опасно, а ты приёмный сын Короля. — Я иду, — Турин вздёрнул подбородок, и если на его прекрасном лице и были следы слёз, то теперь они, похоже, высохли. — Я не буду тебе обузой, клянусь. — Осторожно, — тихо сказал Белег, протянул руку и взял ладонь Турина в свою, несильно сжимая. — Среди эльфов клятвы имеют большое значение. Если ты нарушишь данную клятву, то Пустота непременно заберёт тебя. Турин стиснул его руку со всей силой взрослого эльфа, несмотря на то, что ему было всего четырнадцать и он был человеком, — он непременно вырастет в могучего воина, каких мало ходит по этой земле. — Как мне убедить тебя, что я говорю серьёзно? — спросил он. Белег улыбнулся ему, склонив голову. — Ты всегда серьёзен, — ответил он Турину и повёл его прочь из леса, издав крик тетерева. — Не хочешь ли ты подождать меня здесь, пока я схожу в Менегрот и заберу твои вещи, которые понадобятся в лесу? Чтобы хватило на несколько дней? Мы могли бы ненадолго остановиться в хижине недалеко от Дор Динена, как только избавимся от пауков. Глаза Турина загорелись, и он кивнул. — Я подожду здесь, среди деревьев. Тут живёт добрая леди, которая рассказывает мне о цветах. — Тогда слушай её внимательно и научи меня тому, что узнал, когда я приду за тобой, хорошо? — Я оставлю тебе знак, куда я пошёл, — сказал Турин, вытаскивая маленький нож, и повернулся к берёзе, но тут Белег положил руку ему на плечо. — Не вреди деревьям, потому что они мои друзья, и я не позволю содрать с них кожу, — он улыбнулся, чтобы не задеть Турина этими словами. — Куда бы ты ни пошёл, если ты в лесу, Белег Сильный Лук найдёт тебя. Эту клятву он дал бы с радостью. Ему потребовался почти час, чтобы найти в Менегроте кого-то, кто был свидетелем произошедшего с Турином. Похоже, один из королевских советников прицепился к мальчику, говорил нелицеприятные вещи и ходил за ним по пятам, распевая песню менестреля Даэрона о вероломстве людей в прошлых войнах и роли Ульдора Проклятого в Нирнаэт Арноэдиад, пока Турин выполнял поручения в кузнице. Турин не выдержал и выругался на талиске, но как раз в этот момент его преследователя не было видно, и Турина отругали за то, что он ругался по-человечески в Менегроте. Король Тингол явно разделял авторское презрение к людям-предателям и с лёгкостью поверил рассказу своего советника о том, что он не знал, что Турин находится поблизости. Вот почему я никогда не бываю в Менегроте, устало подумал Белег и, захватив плащ Турина, взвалил на плечо его рюкзак. Он сообщил одному из привратников, что уходит с приёмным сыном Короля, и направился обратно в лес, где для них всегда найдётся место. Король мог найти его и призвать обратно, если ему будет так угодно. В чём Белег сильно сомневался. Он обнаружил Турина на поляне с леди Неллас, он указывал на разные ползучие растения и пытался угадать, какие на них распустятся цветы, пока она смеялась и учила его секретам леса. Белег увидел, как она протянула руку, словно собираясь коснуться волос Турина, но отдёрнула её, передумав. Мальчик ничего не заметил. — Вот и я. Турин, я принёс твой рюкзак, — крикнул он, и Турин тут же вскочил на ноги, раздавив цветок, на который он недавно смотрел. Неллас нервно втянула в себя воздух, а Турин посмотрел вниз, и его лицо приобрело виноватое выражение. — Я… Я не хотел, — пробормотал он и взял рюкзак, явно не зная, что ещё сказать, и последовал за Белегом в лес. Турин молчал на протяжении целого часа, пока они шли, но в конце концов тишина доконала его, и он с печалью в голосе спросил: — Они сказали тебе, что у меня неприятности? — Я слышал об этом. — Ты сердишься на меня? — Нет. Почему я должен сердиться? Это меня ты оскорблял? — Нет! Я бы никогда! — Ты солгал? — Нет! — голос Турина дрожал от бессильной ярости. — Я бы никогда! — Тогда почему я должен злиться? Глаза Турина расширились, затем сузились. — Ты правда веришь мне? — Ты никогда не лгал мне, — сказал ему Белег и погладил его по голове, чувствуя, как странно жёсткие волосы скользят между его пальцами. — Мне всё равно, что говорят другие, я всегда буду верить твоим словам. Губы Турина затряслись, всего на мгновение, но потом его рот сжался в тонкую линию, он попытался успокоиться, быстро моргая. — Я не буду тебе лгать, — сказал он. — Ты забрал мой меч из моих покоев? В противном случае у меня остаётся только этот нож. Насколько пауки большие? — Слишком большие для ножа. Да, твой меч в рюкзаке. — А мой шлем? — Драконий шлем? — уточнил Белег, приподняв бровь. — Ты ещё до него не дорос. Ты же не хочешь, чтобы шлем болтался на твоей голове? Лицо Турина тут же искривилось. — Скоро я вырасту и он будет мне впору. Белег положил руку ему на плечо и оставил её там, пока они шли, а его глаза выискивали паучьи следы. — Боюсь, что так. Вечная молодость — не удел твоего народа, годы твоей юности пройдут слишком быстро, — с затаённой печалью произнёс он. — Если судьба будет милостива к тебе, твоя зрелость продлится дольше твоей молодости, хоть ты и будешь ужасно скучать по ней. — А ты скучаешь по дням своей юности? Белег долго молчал. Турин не стал требовать от него ответа. Они шли, а Белег высматривал следы, размышляя, и наконец сказал: — Я не думаю, что помню, каково это — быть молодым. — Ммм… Тогда я напомню тебе. — Ты уже напоминаешь, Турин. Он жил так долго, что ему казалось, будто он бесконечно далёк от воспоминаний о тех временах, которые будто бы подёрнулись дымкой неумолимого течения времени, но этот человеческий юноша внезапно появился в его жизни и неожиданно изменил её, хоть Белегу не были ведомы пути Судьбы, и он не мог знать, почему так случилось. Он встречал многих людей, даже тех, что проснулись с первыми лучами Солнца, но их жизни пронеслись перед его глазами, и ни один не тронул его сердце, не запал ему в душу. Справедливости ради, это относилось и к его соплеменникам, было не так много тех, кто заслуживал его любви. Друзей у него было предостаточно, но очень немногие были ему действительно близки. Турин огляделся, и глаза его загорелись. — Я вижу паутину! — Молодец, — сказал Белег и приложил палец к губам. — Подожди меня здесь. — Но… — Они будут на деревьях, — объяснил Белег, — а ты не можешь лазить по ним, как я. Турин расправил плечи. — Может быть, у меня получится. Белег был уверен, что его сведёт в могилу упрямство этого мальчика. — Хорошо, тогда следуй за мной, — предложил он и запрыгнул на низко свисающие ветви, взбираясь по ним так быстро, будто поднимался по лестнице. Он услышал, как одна из ветвей внезапно застонала на своём языке, и, посмотрев вниз, увидел, как Турин медленно следует за них, тонкая ветка сгибается под его весом. Турина нельзя было отговорить, но от него можно было ускользнуть. Белег устремился наверх ещё быстрее, но не по прямой, а огибая ствол, чтобы скрыться от взора Турина, и вытащил свой лук. Первый паук был не больше коровы, но при этом быстрый. Потребовалось три выстрела в самое слабое место в панцире существа, чтобы убить его, и сразу же его сородичи набросились на Белега. Это была тяжёлая и довольно мерзкая битва, в результате которой он получил рану в боку, что жглась и ныла. Яд быстро проник в его кровь — знакомое, тошнотворное ощущение, но, по крайней мере, в его рюкзаке лежало противоядие. Он хрипло дышал во время спуска, пока не натолкнулся на Турина, который добрался только до четвёртой ветки. — Они падали сверху! — закричал Турин. — Такие огромные! Целый дождь из пауков! Ты же сказал, что позволишь мне сражаться! — Пауки слишком большие для твоего ножа, — сказал Белег и внезапно крепко сжал свою ветку, когда всё поплыло у него перед глазами. Он моргнул, надеясь, что от этого его зрение прояснится, а затем что-то сильно ударило его. — Белег? Белег! Что его ударило? Ах, земля. Он упал. Он думал, что его ранил последний паук, но, возможно, это всё-таки случилось раньше. Не волнуйся, у меня есть противоядие, попытался сказать он, но не смог выдавить ни слова, онемевшие губы не слушались его, а сквозь шум в ушах он услышал, что издал только приглушённый стон. Ах. Это не к добру. Рядом слышалась какая-то возня, дрожащий, сбивающийся голос что-то говорил… а затем чьи-то пальцы запихнули что-то ему в рот. Неуклюжие и слишком грубые, они схватили его за подбородок, запрокинули его голову, и настойчиво потёрли горло, будто он был козлёнком, который не хотел глотать лекарство… это продолжалось, пока под чужой рукой его мышцы не сжались, раз, другой, третий… Боль медленно захватывала его конечности, ему было холодно, как никогда в жизни, и хотя его глаза были открыты, он практически ничего не видел, только какие-то смутные тени в непроглядной серости, и кто-то плакал… нет, кричал, и отвешивал ему пощёчины. Турин, не плачь, хотел сказать он, но голос к нему так и не вернулся. Яд не убьёт меня, только погрузит меня в малоприятный сон. Это не первое отродье Унголианты, что меня ужалило. — Не оставляй меня, — до него донёсся душераздирающий крик. — Белег, пожалуйста, не оставляй меня! Горечь на его языке внезапно сменило другое ощущение. Что бы ему ни запихнули в глотку, оно оставило острое, липкое послевкусие, и он внезапно узнал лепестки цветка Алетсилии, из которых было изготовлено его собственное противоядие. Онемение начало исчезать, оставляя ошеломляющую, пронзительную боль, но боль не имела значения. Медленно его грудь снова начала подниматься и опускаться, и он закашлялся, чувствуя, как из его глаз полились слёзы. — Белег! Белег, ты меня слышишь? Турин схватил его за воротник, немного грубо, но этого хватило, чтобы слегка его придушить, и Белег поднял дрожащую руку, чтобы слегка похлопать мальчика по руке. — Я в порядке, — прохрипел он и снова закашлялся, поворачивая голову в сторону Турина. — Алетсилия? — Я правильно запомнил? — спросил Турин, не отпуская его, всё ещё охваченный паникой. — Неллас говорила, что это поможет от укуса паука, но ты молчал, я не знал, как… Я причинил тебе боль? Я постоянно делаю всем больно, не желая того… — Ты всё сделал правильно, — прервал его Белег и, выдавив улыбку, ещё раз похлопал Турина по руке. — Слезь с меня, дай мне сесть. Турин сполз, но остался так близко, что почти сидел у него на коленях, словно боялся, что если он отвернётся, то Белег умрёт. — Ты будешь жить, да? Скажи, что будешь жить! — Я буду жить, — заверил его Белег и не засмеялся, потому что Турин был и так ужасно напуган. Его собственный голос неприятно зазвенел в ушах, и он встал, хотя мышцы всё ещё были скованы болью, пока в его крови Алетсилия сражалась с токсином. — Позволь мне показать тебе, — сказал он и двинулся к своему рюкзаку, — как мы уничтожаем паучьи яйца, когда оболочки готовы лопнуть. Лицо Турина побледнело от внезапного отвращения, но он не возразил Белегу, только чуть позже потребовал, чтобы его продолжали тренировать убивать пауков. Белег хотел бы учить его ещё и изготовлению противоядий, но Турин считал это скучным. Они шли по лесу много дней, ночевали в спальных мешках, хотя Белег редко погружался в настоящий сон, вместо этого он всё время держал глаза открытыми, позволяя лесу нашептывать ему о том, что происходит или скоро произойдёт. Однажды он охранял их укрытие, следя за перемещениями орков, когда услышал, как Турин тихо спросил: — Почему ты веришь мне, Белег, когда все остальные жаждут назвать меня лжецом? Белег надолго задумался. — Я уже говорил тебе. У меня нет причин не верить тебе, потому что ты никогда не лгал мне. — Королю Тинголу я тоже не лгал, — голос Турина звучал так печально и кротко, будто мальчик считал, что солгав своему благодетелю, он совершит страшное преступление. Только во мраке ночи он позволял себе быть уязвимым, подумал Белег, и задался вопросом, каким эльфом Турин мог бы быть, каким грозным Капитаном, если бы он был среди них, когда они измеряли время только по медленному вращению звёзд, задолго до того как Луна впервые погналась за Солнцем. Белег постарался тщательно подобрать слова. Нехорошо было дурно отзываться о своём Короле и приёмном отце мальчика. У него было мало друзей в Менегроте, которые хорошо знали Короля, но друзья Белега, большинство из которых были стражами границ, считали Тингола храбрым и добросердечным. — Не цепляйся за каждую несправедливость, от которой ты страдаешь по чужой вине, — наконец посоветовал он. — Тогда ты будешь считать, что окружающие только и делают, что обижают тебя, и в такие моменты напоминай себе: у тебя всегда будут друзья, которые встанут на твою защиту. Я верю в тебя, Турин, потому что я знаю тебя, и я доверяю тебе, и я люблю тебя. Турин молчал так долго, что Белег подумал, что мальчик снова заснул, если считать, что до этого он действительно спал. — Ты любишь меня, — Турин внезапно подал голос, он вроде бы просто повторил сказанное Белегом, но в его голосе звучало сомнение и даже неверие. — Да, люблю. — …Мой народ скупится на эти слова, — задумчиво произнёс Турин. — Мы не говорим о своих чувствах, мы показываем их через действия. Моя мать говорила, что любит меня, раза два от силы. Я помню, как мой отец сказал мне это лишь однажды. Твой народ часто говорят это? Белег потянулся за тряпкой и начал смазывать маслом древко великого Бельтронда. — Нет, — просто ответил он. — Мы говорим о любви, только когда она взаимная и настоящая. Турин больше ничего не сказал. Он закрыл глаза и зачем-то притворился спящим. Белег сразу понял это, услышав его неровное дыхание, и удивился такому неуклюжему обману. Через какое-то время Турин закончил ломать комедию и подполз поближе, чтобы положить голову на бедро Белега. — Спи спокойно, сын Морвен, — тихо сказал Белег и провёл ладонью по лбу Турина, убирая волосы с его лица. — И знай, что тебя любят. Он дарил бы Турину свою любовь, даже если он ничего больше не мог для него сделать.