Дурной эффект

Антон помнит, как сильно поссорился с папой, когда был в первом классе и недавно писать более менее понятно научился. Мальчик тогда посчитал, что родители не достойны его присутствия в их жизни, поэтому принял уверенное и четкое решение умирать. Только понарошку, чтобы они просто испугались и поняли, кого потеряли. Антон корявыми буквами, часто повернутыми не в ту сторону, написал завещание на вырванном тетрадном листке. Все игрушки решил отдать будущим несчастным детям в этой семье, ведь другой радости у них точно не было бы. Очки захотел оставить бомжу Николаю Петровичу, который постоянно бродил около местного магазина и лично Антону рассказывал о том, как потерял былую четкость зрения. Не желая оставлять ничего из нажитого родителям, он собрал денег с практически пустой копилки и завещал их бездомным кошкам на корм. Собакам ни копейки, ведь соседский пёс Степан часто рычал на него и пугал. А мальчик был неуверен, что такого злого пса не выгонят на улицу, поэтому надо было перестраховаться. Тогда Антон со спокойной душой положил листок на письменный стол и лег на кровать, сложив руки крестом на груди. Пролежал он так минут десять, а потом надоело ждать, пока родители зайдут в комнату. Решив идти до конца, мальчик позвал маму с папой к себе и быстро прыгнул на кровать, принимая ту же позу. Никто не пришел. Как выяснилось, они решили по-быстрому съездить в магазин, не предупреждая Антона. Тогда он отложил завещание и решил писать предсмертную записку, красочно обвиняя родителей в том, что они нагло обманывали его с целью присвоить себе все самое вкусное. А потом мама, когда они приехали, дала чипсы. И Антон решил, что все не так уж и плохо. Он решил простить папу. То, что он не поверил в убеждения сына в том, что тот умеет говорить с животными и понимать их — не так уж и страшно. В конце концов, Антон же правда наврал, так что недоверие было справедливым. Тогда Антон легко забыл произошедшее, а родители так и не узнали, что их сын решил два раза себя хоронить. Было просто забить на подобное, в конце концов, что ещё нужно для счастья семилетнему мальчику, кроме вкусной еды? Вспоминая это, Антон чувствовал лишь стыд и тоску по времени, когда это могло стать самой большой проблемой в его жизни. Думать об этом мальчик начал после того, как Рома настоятельно намекнул, что ждёт хоть каких-то новостей. А Антон вообще без понятия, что нужно узнать и как это сделать. Он бы с таким удовольствием вернулся обратно в те времена, когда самой большой проблемой были порванные коленки на любимых штанах. На улице моросит, но температура воздуха нормальная, поэтому Антон совсем не чувствовал дискомфорта от долгого нахождения вне стен школы. Рассматривать промокшие носки собственных кроссовок надоело предельно быстро, поэтому Петров без особого интереса уже где-то минут десять пинал в сторону несчастные камушки под ногами, стараясь попасть прямиком в крохотную лунку на потрескавшемся асфальте. Пока не получилось ни разу. Антон раздражённо толкнул ногой сразу приличное количество камней, наконец попадая, только прямо в ноги Роме, резко появившемуся изо угла. — Ой, — мальчик поправил волосы судорожным движением, — прости. Пятифан молча прошел мимо Антона, удостоив его лишь коротким взглядом, не наполненным никакими эмоциями. — А ты че здесь забыл? — Бяша, который до этого оставался незамеченным, вынудил Петрова вздрогнуть и несколько озадаченно посмотреть на себя. — Я, это...— Антон неуклюже переступил с ноги на ногу, поправил съехавшие очки и уверенно проговорил, отвечая буряту, но обращаясь скорее Роме, — поговорить хотел. — Ты узнал что-нибудь? — Рома уверенно достал сигарету, вынув ее из слегка помятой пачки, а после кинул ее Бяше, который выглядел слегка удивлён происходящему, но вопросов лишних не задавал. — Нет. — Почему? — Пятифан кинул хмурый взгляд из под ресниц, пока прикуривал успевшую немного промокнуть сигарету. — Я не понял, что ты конкретно хочешь от меня услышать. Проговорив это на выдохе, Антон мысленно подготовился к любой реакции. Он чувствовал себя дураком, который, видимо, не понимает очевидных вещей. А также он довольно давно винит себя в том, что не удосужился уточнить детали и просто согласился на выгодные себе условия. А если ещё учитывать то, что Рома и очки ему вернул, и исправно выполнял все обговоренное, Антон чувствовал себя очень неловко. Поэтому выжидая их на любимом месте, мальчик надеялся, что отсутствие выполнения его «обязательств» не скажется на хрупком равновесии, установившемся между ними. — Да все что угодно. — Рома беззлобно фыркает, выдыхая едкий дым. Антон морщится и отходит на шаг назад, что не остаётся незамеченным хулиганами. — Мне рассказывать тебе, когда он с работы вернулся, что ел, во что был одет? Я правда не понимаю. — Выясни хотя бы кем он работает. — По официальной версии —бухгалтером, — брови Пятифана опускаются, придавая ему серьезный, задумчивый вид. Антон невольно повторяет его мимику, начиная также хмурится и удивляться тому, насколько Рома выглядит взрослым или даже зрелым. — Ясно, — Петров совсем не понимает, что ему там ясно, но покорно помалкивает, выжидая пока парень продолжит, — Вы почему сюда переехали? — Реально, блин. — позади раздается голос Бяши, который немного нервно пытается вклиниться в диалог, — Зачем из города переезжать сюда, на? Тон Бяши настраивает на положительную реакцию, ведь говорит он это абсолютно мирно, не начиная даже немного давить. Антон лишь кусает нижнюю губу не в силах сказать хоть что-то. Беспомощность и чувство, будто от него всегда что-то скрывали — единственное, что ощущает сейчас мальчик. Кажется, будто он молчит уже порядка несколько минут. Петров мнется и пожимает плечами, глядя на Рому, который, вопреки ожиданиям, поджимает губы, оттягивая правый уголок, и снова затягивается, словно вовсе не разочарован. — Судя по тому, что мы услышали, они будут работать вместе или же мой отец на твоего. Но очень сомневаюсь, что мой будет пахать в финансовой сфере. — Почему ты решил, что именно твой на моего? — Антон, немного смущаясь присутствию притихшего бурята, оборачивается назад. Парень с накинутым капюшоном пытается выпустить густой дым изо рта, а потом вобрать его обратно. Но он лишь рассеивается, не давая выполнить своеобразный трюк. Рома слабо усмехается, перехватывает сигарету большим и указательным пальцем и с показательной лёгкостью делает то, что не получилось у друга. Бяша одобрительно скалится и продолжает свои попытки. Антон поджимает губы, начиная раздражаться от попадающих капель на линзы очков. Мальчик снимает их и протирает краем рукава куртки, про себя отмечая, что делает он это только из-за неловкости. — Кстати, спасибо, — Рома глядит вопросительно, пока тушит ботинком тлеющий бычок, — за очки. — Это ты ему их вернул? — Бяша оказывается по-настоящему удивленым и угрюмо сводит брови к переносице, кидая хабарик на землю и оставляя за собой струйку дыма, которая непрерывно поднимается наверх, — Ты же сказал, что не ебешь, где окуляры. — Так и было, блять, — Пятифан скалится и на автомате достает ещё одну сигарету, сдерживая злость и раздражение. — Сема же сказал, что не знает, где они. А мне похуй было, убеждаться не стал. — парень тяжело затягивается и кидает резкий взгляд на Антона, который неумело скрывает разочарование, — Когда Петров сказал, что всё-таки он их скомуниздил, то я решил проверить. Свинья реально их запрятала. Бяша коротко смеётся, обнажая зубы, а точнее место, где они должны были быть, придавая себе невероятно радушный вид. Антон не сдерживается и аккуратно улыбается, думая, что этот парень может быть не таким неприятным, как показывало первое впечатление. — Так что? — резко убирая сдержанную улыбку, Антон возвращает внимание к себе. — По поводу? — Почему ты уверен, что твой папа на моего работает? — Я не говорил, что уверен. — Пятифан поджигает кончик второй сигареты и какое-то время молчит, — Мой отец безработный и вряд ли мог что-то предложить твоему. Рома это сказал нехотя с видимой обречённостью, словно ему было стыдно и неприятно говорить об этом. Он начал тереть лицо руками, сгоняя усталость после учебного дня, а после разбито взглянул на Антона, который едва ли мог сохранять спокойствие на лице, из-за переполняющих эмоций. Рома открылся, пускай совсем немного, со скрипом, и целью получить желаемое, но все равно показал какие-никакие чувства. Мальчик легко мог этим воспользоваться, чтобы отомстить за личные обиды и страдания, пережитые в начале учебного года. Более того, Антон рад, что переболел желанием получать отцовское внимание и спокойно жил в принципе без близкого общения с родителями. Он получил некоторую власть, которой мог крутить, как хотел и тогда бы Рома понял, что издеваться может не только он. Но была одна проблема — Антон этого не хотел. Немного ранее, он бы с радостью причинил боль в ответ, хоть бы и испытывал укоры совести, но сейчас все как-то потеряло смысл. — Понятно, — многозначительно протянул Петров после затянувшейся тишины. — Слушайте, пацаны, — Бяша, улыбаясь одной стороной рта, торжественно развел руки, презентуя следующие слова, как нечто гениальное, — я если что разбираюсь во всех этих схемах. Вы можете со мной побазарить, я вам все растолкую. — Да ты че, — со стороны Пятифана раздалось приглушенное хихиканье, — Какие схемы, Бяш? — Ну, эти...— бурят слегка смутился и немного поник, но быстро оживился, — схемы сбыта, например, там... короче, я вообще могу много с чем помочь. В конце концов, я — эрогированный человек. — Чего? — Антон полностью оборачивается, не понимая послышалось ему или нет. Недолгое молчание, за которое Бяша уже успел сто раз повторить про себя, что только сказал и столько же раз не понять, что не так, прерывается громким, глухим смехом Ромы, который заваливается назад, опираясь на серую стену школы. — Бяша, эрудированный, а не эрогированный, долбоеб, — немного успокоившись, поправляет Рома, не обращая внимания, что сигарета, нескуренная и до половины, уже лежит под ногами. Антон, на секунду замявшись, поддерживает одноклассника глухими смешками. Бяша только фыркает в ответ, никак не отвечая, но улыбаясь по-доброму и немного нервно топая одной ногой. — Ну, вы поняли меня, пацаны. — Да-да, спасибо тебе большое, — Рома подходит к другу и похлопывает по спине, подталкивая вперёд. Перед тем, как уйти, он оборачивается и теряет этот дружелюбный вид, становясь вновь серьезным и холодным, — Мы пойдем, дело есть незаконченное. Удачи там, Петров. Принеси хоть что-нибудь уже. — Ага. — ответ мальчика утопает в звуке шагов и шорохе листьев. Смотря вперед на толкающихся одноклассников, Антон думает о двух вещах. Первое, что незаконченное дело либо было выдумано, либо напрямую связано с издевательством над другими детьми или подростками. А второе — Петрова бесит, что его бесит, что он, видимо, все ещё бесит Рому.

***

Антону очень тяжело осознавать, насколько мир огромен. То, что каждый дом, наполнен своими историями, судьбами бывших и настоящих жильцов, что каждая царапина на стене или полу появилась после какого-то случая, что любая вещь в этом доме была связана с каким-либо событием, пускай и незначительным, пугает Антона. Для себя он — главный герой всей истории, его жизнь такая, какая есть, и по-другому быть не может. Однако каждый человек ощущает тоже самое. А людей ведь миллиарды, существует столько же судеб, характеров, личных особенностей. Антон понимает, насколько огромны масштабы, но не может осознать этого. Эти мысли кружатся в голове, не давая сосредоточиться на дороге. В какой-то момент мальчик спотыкается об корень торчащий из земли, но удерживается на месте, не сваливаясь прямо в грязь. Пострадал только кроссовок, который с жалобным «чваком» будет сопровождать Антона весь оставшийся путь. — Что ж ты такой неуклюжий? — слышится откуда-то слева доносится смутно знакомый тонкий голос. Внутренности будто подпрыгнули в такт чужим словам, а сам Антон, несмотря на внутреннюю панику, медленно повернулся в сторону звука. Было безлюдно, даже как-то чересчур пусто. Только следы разных людей разбегались по своим делам на затихшей улице. Отстраненно хмыкнув, Петров разворачивается с желанием добраться наконец до дома. Но повернув лишь один корпус, в его щеку утыкается что-то холодное и мокрое от того очень противное. Антон на шаг отступает, на ходу думая чем в случае чего шибануть, да посильнее. Открываясь, перед девятиклассником предстает огненно-рыжая девочка-лиса. Или девочка в маске лисы? Лиса в образе девочки?.. Сконфуженно замирая, Антон лишь продолжает глупо моргать, совсем не понимая, как реагировать или что сказать. А девочка головой вертит, изучая, была б ее воля она наверняка и на запах мальчика изучила. — Э-э, привет?..— совершенно неуверенно проговаривает Антон, стараясь собраться с силами и не показать, что он «слегка» сбит с толку. — Приве-ет, — тягуче проговаривает лиса немного механическим голосом, растягивая гласные и скалясь по-звериному. Ну, на этом наши полномочия как бы все, — думает Антон и делает пару шагов назад, чтобы нехитрым маневром обойти девочку. В быстром темпе вышагивая по неровной дороге, мальчик на всякий случай оборачивается и не находит даже намека на лису. Антон уже было обрадовался, но поворачивая голову в нормальное положение, он снова наткнулся на девочку, едва ли с ног ее не сбивая. — Да что ж...— потихоньку внутри закипал гнев, который он и не хотел бы сдерживать, — Что ты хочешь? — Тебя. — Что? Антон замер с открытым ртом, вообще не зная, что сказать. Ползая глазами по девочке, он смог подметить реалистичность маски: в некоторых местах небольшие скопления грязи на концах шерсти и репейник, коварно засевший внизу «морды». В голове мальчика начали всплывать странные критерии, по которым обычно оценивалась опасность людей из его окружения. Но эта девочка... была определенно на первом месте. — Ты хочешь... меня? — аккуратно спросил Антон, стараясь заглушить лёгкий испуг. Но сама формулировка вызывала лишь усмешку, которую мальчик с трудом, но подавил. — Ну ты и дурачок, Антон! — лиса звонко расхохоталась, схватившись за живот и театрально положив вторую руку на мохнатый лоб. Антона в этот момент, как пробило. Что происходит? Что за девочка-лиса и что ей надо? Может это вообще очередная галлюцинация, и мальчик сейчас стоит посреди пустующей улицы и говорит с воздухом, спрашивая хочет ли он его. Вместе со страхом, ожидаемо заклокотавшем в теле, лиса замолчала, хищно глядя сверху-вниз. Она грозно расправила узкие плечи, а неестественно большая радужка, которую легко было увидеть сквозь прорези маски, пропала, скрываясь в густой темноте. Антон машинально отошёл на шаг назад, наступая на сухую ветку, мирно лежавшую на холодной земле. Трескающий звук привлек внимание, мальчик от испуга на автомате опустил голову, теряя из поля зрения странную девочку. Слабый щелчок по носу, вынудил Петрова ошарашенно поднять взгляд, встречаясь с пустотой перед собой. Оглядывая округу, Антон оказался абсолютно один, только птицы, остающиеся на зиму, задорно щебетали где-то на фоне. Петров сглотнул тяжёлый ком в горле, не переставая вращать головой. Как сквозь землю провалилась. Через пару секунд мальчик уже несётся по улице, не разбирая дороги. Лишь бы скорее добраться домой, там должно быть безопасно. Так ведь?

***

Бережные, но слегка неаккуратные касания ласкают макушку. Оля копается в коротких волосах брата, пытаясь заплести подобие косичек. Девочка усердно пыхтит, стараясь захватить короткими пальчиками несколько прядей сразу. — Да блин! — она откидывается назад в бессилии, обиженно складывая руки на груди. — Не получается? — Антон трясет головой, расплетая слабые узелки волос. — У тебя волосы слишком мягкие, постоянно выскользают... — То есть дело во мне? — расслабленно улыбаясь, он откидывает голову назад и упирается сестре в колени. — Да! — без раздумий прилетает в ответ, — Ну, ещё у меня не особо получается. — Я мог бы показать, но не на чем. — Давай маму попросим! — Оля вскакивает с кровати, загораясь идеей. — У нее волосы короткие, да и...— Антон замолкает, слабо хмурясь в попытке правильно подобрать слова, — Она устает за день работы по дому, поэтому не надо ее трогать. Пусть отдыхает. — Но она никогда со мной не играет! — девочка прижимает руки к груди и с неясной мольбой смотрит на брата, — Папа тоже работает, но играет же! Антон замолкает, не находя аргументов для ответа. Он совсем не знает, как объяснить ей, что мама просто... не такая? Она не будет бегать с тобой, играть в прятки, сидеть рисовать или тем более дурачиться. Но зато она будет готовить еду, заботиться, лечить, когда заболеешь, помогать с домашним заданием и носить чай, несмотря на кучу незаконченных дел по дому. Антон это понимает и не осуждает маму, но он явно взрослее и умнее, чтобы все это никто ему не разжевывал. Да и не было у него человека, который пояснил ему, почему родители поступают так или иначе и почему они не хотят с тобой играть в прятки, хотя это так невероятно весело. Он чувствует себя отвратительно, из-за того, что не может подобрать слова, чтобы как-то подавить беспокойства Оли. Сидит и молчит, а Оля чуть ли не плачет от несправедливости. — Прости, родная, — Антон притягивает девочку к себе в объятия, нежно прижимая к груди, — мы как-нибудь в другой раз об этом обязательно поговорим, не обижайся на маму. Оля цепляется за ткань футболки на спине, утыкаясь в плечо, и молчит. Молчит так непривычно, никак не реагируя на слова. Антон нервно ерзает, стараясь придумать слова оправдания, чтобы хотя бы на толику утешить сестру. Но она не двигается, пряча эмоции даже от самого близкого ей человека. Внизу хлопает дверь, оповещая чьем-то приходе... или уходе, — саркастично подметил Антон про себя. Образ того, как отец, громко хлопая дверью, скрывается за ней и не возвращается, давно сидит в голове. Мысли о разводе родителей так давно преследовали его, что он уже не помнит, когда боялся этого страшного слова. А иногда это казалось наилучшим решением, после очередной ссоры где-то за стеной с взаимными обвинениями и оскорблениями. Зачем мучаться, если просто не любите друг друга? Антон не знает обрадовался ли, если они бы реально закончили истязания друг друга, но уверен, что от этого стало бы только лучше. Одна из немногих причин, почему эта идея казалась не такой радужной, это реакция Оли. Она очень расстраивалась и пугалась, когда родители ругались. По собственному обычаю забиваясь под одеяло, девочка закрывала уши руками и беззвучно рыдала в подушку. Антона невероятно страшила эта реакция, в такие моменты его захлестывала ярость, которая вызывала желание выйти и высказать все накопившееся им прямо в лицо. Антон устал это терпеть. Выходя за пределы своей комнаты, девятиклассник уже мог услышать приглушённые, но явно веселые разговоры с кухни. Спустившись вместе с Олей под руку, они встретили Таню, сидящую в куртке за столом. — Ой, привет! — женщина мгновенно поднялась, загребая в объятия детей. А у Антона в голове плещется лишь одна мысль. Даже не соображая, что говорит, он с выдохом произносит: — Вы одна? — Да, рецепты маме твоей занесла, — она садится обратно, укладывая круглое лицо на руку, — Рома гуляет, ещё домой не приходил чудила. — Но я не..! — Антон замолкает на полуслове, пораженно замирая. Ему совершенно не нравится то, что он хотел, чтобы Рома здесь был. Ему не нравится, что он перестал быть отрицательно настроен против него, ведь тот этого точно не заслужил. После всех издевательств, Антон не желает все просто так забывать. Хватит пару адекватных диалогов между ними, причем существовавших только потому что Пятифану так надо, чтобы Петров все взял и забыл? Нет. Точно нет. Антон злится, скорее даже на себя, и думает, что идея, пришедшая в поглощенную эмоциями голову, не так уж и плоха.

***

— Опа! На стол плюхается увесистый запотевший пакет с плоскими чебуреками. Настя гордо возвышается над ними, призывно играя бровями для немногочисленной публики. Антон лишь улыбается дружелюбно, думая можно ли уже наброситься на еду. Он ничего не ел со вчерашнего вечера, поэтому готов съесть что угодно. — Что облизываешься? — Тихонова ехидно лыбиться, сверкая ровными зубами, — Это мне. Антон на секунду задумывается, а потом тянется за пакетом. Девушка перехватывает, и бедный чебурек оказывается между двух огней. Они поочередно аккуратно тянут на себя, чтобы не повредить драгоценную пищу. — Нахлебник! — Настя хохочет и снова притягивает к себе, — Будем за чебурек драться? Антон довольно кивает и собирается ответить, но его перебивают. — Уважаю, — над ними спокойно возвышается Пятифанов, спрятав руки в карманы, — это достойно. — Ой, какие люди, — девушка поднимается со своего места и сжимает в объятиях хулигана, повисая на нем. Тот лениво обнимает в ответ, довольно скалясь. — Я думала, вы уже даже не узнаете меня, Роман. — Обижаешь. — Да ладно-ладно, шучу же, — опускаясь обратно на скамейку, она хлопает на место рядом с собой, — Садись, угощайся. — А мне кусок чебурека зажала! — шутливо возмущается Антон, стараясь даже не смотреть на своего одноклассника. Рома молча развязывает пакет и, немного спуская края, протягивает Насте, уверенно берущей один из чебуреков. — Если что я шутила, Антошка, — девушка забирает пострадавший пакетик и протягивает другу, который хмурится, но берет еду. Последнюю порцию Настя, не смотря на своего знакомого, отдает Роме, который качает головой. — Ешьте, — он слабо машет рукой, — Бяша отравился, кстати. — Чем? — не отрываясь от трапезы, спрашивает Тихонова с набитым ртом. — Не поверишь, — Рома усмехается, закрывая рот рукой, — салатом здешним. — Слабак! — девушка низко смеётся, продолжая уплетать чебурек. — А сама-то? — парень посмеивается, коварно глядя исподлобья, — Помнишь, как купила булку с творогом и... — Так! — она демонстративно хлопает по столу, — Пятифанов шел бы ты отседа, не подрывай мой авторитет. Рома бархатисто гогочет, откидывая голову, кивает и собирается уходить. Антон, сохранявший молчание все это время, решает, что это его последний шанс, поэтому, пока не передумал, говорит чересчур громко: — Ром! — он вмиг осекается, натыкаясь на пустой взгляд, обращённый в его сторону, — Я поговорить хотел. — Когда доешь, можем побазарить. — Но...э-э... я после школы хотел, там... — Не могу я после школы, — Рома раздраженно хмыкает, кидая хмуро через плечо, — Харе выебываться, как поешь, приходи за школу. — Но..! — Антон на эмоциях встаёт и бросает это в спину, уже свалившего Ромы. — у нас урок через десять минут... — Да ладно тебе, — посмеиваясь, говорит Настя, пока вытирает рот салфеткой. — Тебе же надо с ним поговорить. Тем более он наверняка малолеток щемить будет после школы, — она говорит это так спокойно, словно избитую истину, что Антону резко становится мерзко. — Ты считаешь это нормальным? — Нет, не считаю, — девушка складывает руки на груди, принимая защитную позу, — Я свое отношение к этому не высказывала. Ты хочешь это изменить, ты с ним говори. Не мое дело. — Что? — Петров, словно под дых ударили, он замирает и едва ли помнит, что нужно дышать. — Ты серьезно? — Абсолютно. — Да иди ты, — ему так обидно и неприятно, будто его лично унизила Настя, причем так холодно и безразлично. Антон кидает это, не понимая результата своих слов не видя, как вслед смотрит девушка, пока он спешно уходит. Ему как в душу плюнули, Антон не желает иметь ничего общего с тем, кто не хочет хотя бы попытаться изменить ситуацию. А также она бы говорила, если бы знала, что конкретно на нем это сказалось? Теперь он не уверен, что девушка встала бы на его сторону, а не приняла позицию хулиганов. — Антон, это не мое дело! — парадируя подругу писклявым голосом, Петров твердо вышагивать к выходу из школы, где его окликнул охранник. — Эй, парень! — седой дедуля крепкого телосложения сидел за столом, весь в бумагах и одиноким бутербродом, — Сейчас уже урок начнется. Не видел, чтобы ты выходил курить. — Я не курю! — чуть ли не кричит Антон, буквально выбегая из здания. Внутри бурлит обида и раздражение, все это в миксе даёт неприятный коктейль с послевкусием плохих последствий и импульсивных поступков. На улице дождь бушует, не особо сильный, но неприятный, из-за чего Антон ещё сильнее бесится и готов уже чуть ли не в драку лезть, хоть особого повода и нет. Рома стоит и умиротворенно курит сигареты. Он взглядом встречает одноклассника, сразу подмечая настрой последнего, только вот вида не подаёт и мирно делает очередную затяжку. — Че хотел? — Хотелось бы врезать тебе, честно говоря. — М-м, — Рома выдыхает едкий дым прямо в лицо Антона, которого едва не трясет от злости, — Так ебашь. Или кишка тонка? Сжимая зубы до скрежета и кулаки до побеления костяшек, Антон старается здраво оценить свои шансы. И понимает, что шансы нулевые. Но все равно бьёт наотмашь, попадая в район носа. Сигарета улетает, оставаясь на мокрой земле. Рома не удерживается на месте и отходит на два шага назад. Прикладывает руку к разбитому носу и поднимает взгляд на одноклассника. Вот тогда Антон понимает, что ему полный пиздец.