***
— Вы опоздали. — сухо констатировала классная руководительница, постукивая красной ручкой по заваленному учительскому столу. — Да мы в курсе, спасибо, — хмыкнул Пятифанов, пряча руки в карманах. Кажется, что ему абсолютно все равно на потуги преподавателя, что нельзя сказать о мнущемся Антоне. — Извините, пожалуйста, за опоздание. — волнуясь затароторил мальчик и поймал раздраженный взгляд хулигана, — Мы проспали, но очень спешили. — По Роману вообще не видно, что он куда-то спешил, — саркатично заметила женщина, с вызовом уставившись на хулигана. — А вы очки свои толстенные протрите, может увидите что-то дальше своего носа. — в той же манере ответил парень, заставляя весь затихший класс пораженно смотреть, что будет дальше. Антон мысленно ударил себя по лбу, наблюдая как учительница стремительно краснеет. — Так. — она хлопнула отекшими ладонями по столу, вынудив Петрова дернуться, — Оба живо к директору. Уже в коридоре Антон, часто моргая и не понимая, как вообще можно было такое сказать, смело заявил: — Ну ты и мудила, Ром. — Пиздец, бля, мы опоздали на три минуты, а она начала нас перед всем классом отчитывать. А ты ещё стелился перед ней. — Если бы ты молчал, то мы не шли бы сейчас к директору, а спокойно сидели в классе! — Вот видишь, могли бы сейчас сидеть на уроке, но мы полностью свободны. — Ага, — приторно улыбнулся Антон, кивая, — Могли бы сидеть на математике, а будем у директора. — Да и чего дальше-то, — Рома хмыкнул глухо, нагоняя спешащего Антона, — Он же нормальный мужик. Но ладно-ладно, ради тебя паинькой буду. — Я бы на это посмотрел, — довольно признался Петров, чуть расслабляясь. — На мое старание подлизаться к училке, прямо как ты? — съехидничал хулиган, глазами темными стреляя. — Ничего я не подлизываюсь! — наигранно возмущено ответил блондин, не сдерживая улыбки. — Да ещё как! В начале года это отдельный пиздец был, убить тебя хотелось нахуй, — лицо парня смягчилось, принимая какое-то испуганно-усердное выражение, а правая рука локтем на левую опустилась, имитируя желание ответить. Ромка затряс кистью, стараясь спародировать Антона. — Да не было такого! — засмеялся юноша, толкая плечом отчего-то донельзя счастливого Пятифана. — Было. — Не было. — Да было! Вместо ответа Петров резко шагнул в сторону, впечатываясь в одноклассника, что из-за силы толчка отошел на пару шагов. В ответ Ромка, приблизившись, несильно обхватил его за шею, ближе в полу склоняя, и чуть придушивая. — Не нервируй меня, блять. А то совсем от рук отбился, тюбик. — Чего-о?! — начиная откровенно смеяться, Антон интуитивно в живот заехал, контролируя силу собственного удара. Рома театрально застонал от боли, выпуская Петрова из захвата. — Ну совсем переигрываешь, Ром. Он распрямился, как ни в чем не бывало, и вновь опустил руки на дно карманов спортивок. Его взгляд неожиданно изменился с веселого до странно настороженного. Парень уставился вперёд, а Антон проследил за направлением глаз. Там был Семен, сложивший руки на грузной груди, а челюсть его ходуном ходила, будто от напряжения. — Иди к кабинету пока, я ща приду, — приказным тоном скомандовал хулиган, кивнув головой в нужную сторону. — Ты к Бабурину сейчас пойдешь? Что-то нехорошее, наверное, должно было произойти, оставлять Рому почему-то отчаянно не хотелось. Он ведь точно маленький ребенок — оставишь его на пять минут одного, а вся плита в огне, кот сбежал, а через края ванны льет кипяток. — Иди. — игнорируя вопрос, Пятифан повысил голос, принимая совсем суровый вид. — Ты уверен, что... — Я. сказал. иди. — повторил парень, не оставляя шансов на пререкания. Антону хотелось по-детски топнуть ногой, закричать что-то обидное в ответ и убежать куда подальше, чтобы люлей не успели надавать. Но он уже давно вышел из того возраста, когда это можно позволить. Поэтому юноша коротко послал друга и ушел спокойным шагом, слыша как Рома устало вздыхает сзади. Петров всегда был примерным мальчиком. В окна камни не кидал, по заброшенным зданиям не лазил, над бомжами не издевался, как делали некоторые парни его возраста. Дневник всегда был девственно чист, только оценки всегда выше тройки прыгали на белых страницах, заполненных на несколько недель вперёд синей, не гелевой, ручкой, так как она постоянно смазывалась. Антону неинтересно было гулять по ночам, не чувствовалось потребности в адреналине или острых ощущениях. Он бы предпочел посидеть дома за рисованием или даже за просмотром мультика, который юноша видел тридцать три раза на пару с Олей, и точно не стал бы по приколу уезжать в другой город. И пить пиво на лавочке в компании гопника и старосты собственного класса. И потом попадать в обезьянник. Проще говоря, Антон не сделал ничего бы такого, что привело к таким последствиям. Когда он выпивал с друзьями со старой школы, то родители знали, что он будет пить и с кем. Папа вечно твердил бубнящей по делу матери, что лучше так, чем с непонятно какими людьми, неизвестно что и хер знает где. А Петров рассказал им, только потому что хотел получить отказ. Он точно не представлял, что родители всерьез будут это обсуждать, а не скажут ему сидеть дома и не вздыхать. Друзьям отказывать не хотелось, а если бы это сделала мама, то не так и совесть душит. Но что-то поменялось. Наверное, он сам. Прошло всего ничего, однако что-то глубоко внутри перевернулось, чуть съехало с прошлой позиции и, кажется, встало на свое место. Что конкретно и когда, — неизвестно. Но, засыпая здесь, Антон больше не боится завтрашнего дня, нынешней ночи или самого себя. Если игнорировать что-то совсем ничтожное и даже почти не тревожащее где-то там на подкорке, можно сказать, что все нормализовалось. Все стало правильно. Кроме, сука, одного. Ромы. Они только помирились, а он... он... «А что он? — резонно поинтересовался сам у себя Антон, — решил о чем-то с тобой не поделиться и своеобразно попросил не лезть, куда не просят?» Раздражение вмиг отхлынуло, зато к щекам прилила кровь, заставляя их забагроветь от укольнувшего стыда. Впредь надо придерживать коней и перестать так настойчиво приставать. «Ты слишком навязчив» — вынес себе вердикт Антон, начиная хмуриться. — Ты чего? — ласковым движением тонкая кисть зацепила прядку непослушных светлых волос на затылке, начиная ее крутить вокруг пальца. — Ничего, — Антон откинулся слегка назад, чтобы не давить своим весом на руку вдруг появившейся девушки, и прикрыл глаза, но быстро понял, что поспешил с этим действием, ведь в любой момент может вернуться Ромка. — Сейчас уже все хорошо. Юноша перехватил кисть девушки и в своих ладонях начал греть привычно холодную кожу. — С каких пор ты с Пятифановым водишься? — быстрым шепотом спросила Полина, не пытаясь сдержать негодования. — Ты почему вообще не на уроке, Полин? — постарался перевести тему Антон, приняв хмурый и недовольный вид, но был мгновенно осажен. — К тебе вышла. На мой вопрос ответь, пожалуйста. — в ответ совсем нежно попросила Морозова, возвращая руку на чужую голову и начиная не спеша массировать. «Она так пытается меня успокоить или что?» — раздраженно поинтересовался в мыслях мальчик, но в этот раз не ушел от прикосновения. Было приятно и, честно говоря, плевать на то, что их может увидеть Пятифан. — Тебе дату назвать или в какой мере исчисления предоставить данную информацию? — успокаивающий массаж подействовал только на интонацию, которая стала совершенно умиротворенной и где-то щадящей. — Прекрати язвить, — она в отместку потянула слабо за волосы, голову опрокинув, и мазнула губами по щеке, которые стали стремительно краснеть. Взгляд истерично метнулся в сторону коридора, откуда может появиться Ромка. Пусто. И это почему-то развязывало руки, которые сразу оказались на талии стянутой брюками с высокой посадкой, чтобы чуть тише протянуть: — Информация за информацию. — О-о, — посмеиваясь, девушка обвила шею, заставляя Антона чуть нагнуться. Все это смущало, какая-то интимность момента сковывала, но интерес к Полине и происходящему давал повод перебарывать себя, — вот как? И что же ты хочешь узнать? — Что случилось у вас с Настей. Хитрый прищур мгновенно пропал, Полинины глаза увеличились в размерах, а после брови, устремлённые с внутренней стороны вниз, накрыли часть века. Злилась. Это осознание заставило Петрова ухмыльнуться то ли с отчаянием, то ли с сожалением. А может вместе с этим незамысловатым тандемом. — Мне тогда придется рассказывать ещё одну историю. — она отступила на шаг, лишая шею небольшой тяжести своего веса. Разочарования от потери прикосновений Антон не почувствовал, только потёр шею, прогоняя фантом снежных рук. — Ну и ладно. В чем проблема? — фыркнул юноша, порядком уставая от вечных секретов вокруг. — Это как-то с плохой стороны о тебе говорит? Ее хмурость вмиг сдалась печали, отразившейся в пасмурном небе в радужке светлых глаз. — Да. — она заправила темную, мягкую прядь за ухо, — Пойдем вместе со школы и я расскажу. Сейчас мне на урок уже пора, я ведь просто в туалет отпросилась.***
Когда Морозова ушла, оставив после себя горчащее послевкусие и плохое предчувствие перед разговором. Нога дергалась и успокоить ни ее, ни себя не получалось. В другом конце коридора зашагали. Рома, какой-то всклокоченный, серьезный и снова взрослый. Обычно такой Пятифан слал Антона нахуй за каждое слово, и именно его он встретил в первые дни своей учебы здесь. Он кинул рюкзак на пол рядом с батареей и молча уселся около юноши, игнорируя его вместе с дерганной ногой. Но у мальчика не занимать тактичности, ведь он совершенно не понимает, когда лучше всё-таки промолчать. — Как поболтали с Семёном? — Прекрасно. — словно ожидая вопрос от друга, Ромин ответ прилетел в тот же миг, чуть ли не обгоняя реплику Антона. — Что обсуждали? — Неважно. Тебя ведь это все равно не касается. Из рта вырвалось лишь сдавленное мычание, вроде обидно, а вроде и правда не должно касаться его. — Ты долго там ходил. — Успел соскучится? — хихикнул парень, наконец поворачиваясь к Антону, выпучившему глаза, но довольно быстро очнувшемуся. — Только не по тебе, — Петров саркатически вздохнул, — Жаль, что ты без Семена пришел. Вот некому меня гнобить, чувствую себя одиноко. — Да я тебе в таком случае любого Бабулина заменю, — в доказательство он хлопнул по плечу увесисто, заставляя Антона чуть покачнуться. — Бабулина? — переспросил последний, думая, что ему послышалось. — Ну да. Бяшка придумал. Семён с бабушкой живёт и пятки ей нализывает, а она, простите, женщина совка — властная, серьезная, так ещё готовит отлично, вот и внучок соответствующий, — Рома слегка наклонился, встречая улыбающиеся глаза напротив, — Ты маме моей только не говори, но лучше блинов, чем у бабушки Бабурина я, блять, не пробовал. Она как-то на Масленицу для всего класса испекла. — И Семен принес в школу блины? — хохотнул Антон, представляя эту картину в голове. — Да-а! — остатки серьезности на острых чертах лица впитались, и Ромка уже вовсю ржал, наверняка мешая сидящим в классах рядом с кабинетом директора, — Он в школу с бабушкой припёрся, с охабкой блинов и с перекошенной грязной шапкой на пустой голове. — Мне его даже жаль, — пробубнил Антон сквозь прыскающие смешки, — Вы же его сто процентов дерьмом закидали. — Шутки над Бабуриным и его бабушкой — не дерьмо, а вариант абсолютной нормы, — по-умному растолковал парень, тыкая своим длинным пальцем Антону прямо между глаз, тем самым очки к переносице прижимая. Щеки третий раз за полчаса начали гореть, наверняка сильно краснея. Понимая это, Петров не смог процедить что-то информативнее, чем «ясно», и уткнулся перед собой, периодически заглядываясь на противоположный от Пятифана коридор, чтобы тот не смог заметить явную красноту скул. — Почему мы вообще сидим? — опомнился Петров, подрываясь с места по первому попавшемуся поводу, — Пошли наконец к директору. — А она заходила? — Кто «она»? — Бля-ять, — протянул парень, в бок показательно заваливаясь от «усталости», — как там ее... Татьяна Николаевна... Елена Владимировна.. или Дмитриевна?.. — Ты про учительницу? Елена Николаевна ее зовут. Ты вроде здесь девять лет уже. — Мозг отфильтровывает ненужную информацию, — гордо хмыкнул Ромка и переспросил, — Так она заходила? — Нет, сколько сижу здесь никто не заходил и не выходил, — рука Петрова опустилась на дергающееся колено, когда он присел обратно. Медленно наполнив лёгкие воздухом в попытке успокоиться, он потерпел поражение, поэтому постарался выдать с максимально возможной умиротворенностью, — А должна была? — А за каким хуем нам к директору переться, если она ещё не нажаловалась? Будем ждать эту крайне милую даму, — оскалился парень, поглядывая в пустующий коридор. Там вроде кто-то шел, но шаги быстро утихли и скрылись в женском туалете. — И прекрати, блять, дергать ногой. — Да не могу я! — вскрикнул Антон, чувствуя, что все становится только хуже. Ромкина рука, с уже покрывшимися корочкой ранками, на мгновение потянулась к чужой коленке, но замерла так и не коснувшись. Вместо этого парень с нажимом спросил: — Ты таблетку выпил сегодня? — Да! — процедил сквозь зубы Петров, сжимая кулаки. Нужно было куда-то выпустить злость, но скидывать это на хулигана не хотелось, поэтому, перебарывая в себе огромное желание накричать, Антон абсолютно спокойно уточнил, — Они от этого, видимо, не помогают. — Скажи об этом своей Инне, может придумает что-нибудь. — Она и так от меня устает с моими вечными... — перекатывая внутри слово «переживания», Антон задумался, не нравилось это слово, словно оно не точно описывало его мысль. — Загонами? — Ну... типо? — это тоже не совсем подходило, но объяснять все Роме не хотелось. Ещё и его своими доебами собственного сознания к себе нагружать. — Это ее работа, — хмыкнул парень, не оценивая сказанное другом, — Относись к этому также. Твоя психика, загоны и болячки, ну ты понял, — ее забота. — Мне кажется, что мы уже на дружеском уровне начали общаться. Я ей рассказываю очень многое, даже то, что не относится к... главной причине моего посещения. Рома промолчал. Над чем-то задумался и больше ничего не говорил до прихода Елены Николаевны. И у директора, и после его посещения был молчалив и хмур, вот-вот тучи вокруг него бы собрались, проливая серые капли на пол. Антон не решился спросить, в чем дело, поэтому ему оставалось лишь догадки самому себе подкидывать. День прошел совершенно незаметно, несмотря даже на напряжение Полины, что гложило ее из-за, как думал юноша, предстоящего разговора. Надевая уже утепленную куртку, Антон ждал, пока девушка оденется. Мысли были заняты прошедшей контрольной по русскому и большим количеством домашнего задания на завтра. Мелкие, мигающие вскрики подсознания о том, что скоро он наконец должен узнать о происходящем между девушками, нарочно игнорировались. Волноваться по этому поводу не хотелось, но и забивать на несколько подавленное состояние Морозовой было неправильно. — Что с тобой? Весь день, как призрак ходишь. — Боюсь. Прилетело тихо и лаконично в ответ, когда Полина надевала милую вязаную шапку на себя. Стало не по себе и спрашивать, чего конкретно она боится, Антон не захотел. И без того понятно было, а слов поддержки, как бы он из себя не вытягивал, не нашлось.***
— Я готова, — она выдохнула с этим жестом, выпуская уж слишком явную напряжённость, — Даже не знаю только с чего начать. — С самого начала? — Начала у этой истории конкретного нет, наверное. В общем, в конце лета перед восьмым классом, я ходила на дополнительные в школе по скрипке, чтобы на первое сентября выступить. Мой худрук очень просил выступить, а я не могла отказать, да и не хотела особо. — она запнулась, вверх глаза поднимая, смаргивая тяжесть, — Тогда я ещё общалась с Тихоновой, мы были... лучшими подругами. — светлые брови юноши подпрыгнули от неожиданности, но он решил никаких комментариев не давать, — Я помню, как и когда мы начали с ней близко общаться, но это было так давно, что ощущение складывалось, будто мы всю жизнь рядом были. Да и сейчас оно никуда не ушло. В тот же промежуток времени всех мальчиков из нашего и параллельного класса заставили парты таскать по этажам, в классы разносить. Их красили где-то в другом месте, чтобы полы в кабинетах не запачкать. Вот, и... Она судорожно поджала губы, сразу же облизывая их, и вновь резко выпустила воздух из лёгких. Антону хотелось повторить за ней, но не хотелось вообще лишних звуков издавать, как-либо сбивая девушку. — Мы начали общаться с Ромой как-то, я сама не поняла, и в середине сентября, четырнадцатого, начали встречаться. — губа Петрова дернулась от непонятного, зудящего чувства в груди. Реакция была не на факт того, что они начали встречаться, мальчик давно в курсе, а из-за того, что Морозова так четко помнила дату. Это показалось странным. Спроси ее сейчас, когда начали они с ней, — ответит ли правильно? Антону подумалось, что она улыбается от нервов, некое бессилие и безысходность вились сквозь ее тонкий, мелодичный голос. — Хорошо, — слова не лезли, хотелось откашляться, чтобы ком из горла пропал наконец. — А причем тут Рома? Мы вроде о Насте должны были говорить. — Эта та самая история, когда рассказать нужно ещё и другую. Я зашла с самого начала, потому что... — Это все связано? — закончил за нее Антон и получил резкий кивок в ответ, — Понял. — Все было хорошо... ну, нормально в общем. И... в один день я познакомилась с кое-каким человеком. Он был не отсюда, но по каким-то причинам ему нужно было в поселке находиться. Произошло это, кажется... в начале мая этого года или где-то так. — Полина поправила шапку нервным движением и сглотнула тяжело, — Мы общались около месяца, все было нормально, потом оказалось, что Рома был с ним знаком, даже дружили когда-то давно. Девушка искала малейшие поводы съехать с темы, кидала не особо нужную информацию и откровенно волновалась. Антон терпел, ведь нужно принимать во внимание, что ей банально неприятно об этом говорить. Да и сильный интерес подстегивал с жаждой слушать каждое сказанное предложение. — И... я не знаю даже, как это объяснить. Я честно... клянусь, не поняла как это произошло... — она явно раскаивалась, своеобразно просила прощения у кого-то. И осознание упало обухом в голове. Она ему изменила. Непонятно, что даже чувствовать по этому поводу, отвращения или злости на девушку нет, весь ее вид кричит о том, что ей жаль. Антон уверен, что если бы у нее были уши, то они были бы сейчас смирно поджаты и опущены. В ее голубых глазах, оттеняющих ярким сожалением, плещется ещё и ожидание, будто ждёт вердикта Петрова, который на самом деле не чувствует к ней ничего негативного из-за этого. Каждый ошибается, а она раскаивается, хотя, наверное, стоило бы услышать, как это все произошло. — Как можно случайно... — нужное слово подобрать не удалось и Полина дополнила, показывая картину произошедшего со своей стороны. — Предать? — вымученная улыбка заставила мальчишеское сердце сжаться от количества горечи и даже скорби, словно... словно она ещё не отпустила ситуацию совершенно. Антон помнит, как Полина в начале года бегала за Пятифаном, пыталась поговорить с ним, все эти неясные случайно услышанные диалоги, взгляды, фразы обретали совсем новый смысл. Все выглядело так, что девушка ещё не простила себя, а совсем недавно пыталась ещё и вернуть отношения. «Блять, — если бы это было произнесено вслух, то точно было бы процеженно сквозь зубы, — какой же я идиот, — в догонку прилетело в голове. — она его ещё любит». Понимание далось так легко, несмотря на фантомно прогремевший гром вместе с оглашением вердикта. Теперь это казалось таким очевидным, что даже обсуждать дальше ничего не хотелось. Однако, помнится, Антон хотел перестать спешить с выводами и резкими действиями из-за них. — Ага, — спустя долго, уничтожевшее пару тысяч нервных клеток, молчание закончилось, но напряжение чувствовалось теперь не только от Полины, но и от Антона. — Я этого точно не хотела. Мне даже, как это произошло, нормально не вспомнить. Помню только испуганные глаза Тихоновой, которая шла вместе со своим отцом домой и увидела нас. — А вы что делали вообще на улице вдвоем? — резонно поинтересовался Петров, не скрывая искренней сухости в интонации. — Я с ним вышла погулять. Просто, как с другом. «Ну и бред» — хохотнул про себя юноша, а на деле пусто сказал лишь: — Интересно все получается. — Антон, я... — попытка оправдаться была гордо откинута одним жестом руки. — И почему Настя стала в этой истории главным злодеем? В памяти всплывали яркие картинки, как Полина злится в присутствии бывшей подруги, говорит нечеткими, размытыми фразами о ситуации с ней и как Тихонова в свою очередь относится к ситуации. — Это совсем не так. И я так не считаю. — Но несмотря на это... — Не перебивай сейчас, — твердо ответила девушка, наконец позволяя себе взглянуть своему парню в глаза, — Она никакой не злодей и не виновата ни в чем. Я была разбита, зла и обижена на всех, кроме себя, не понимая, что вина тут только моя. Настя рассказала об этом Роме, даже слушать меня не стала и мои оправдания. Стоит уточнить, что она попыталась меня понять, но мне сказать в свою защиту было нечего, поэтому она дала мне два дня, чтобы рассказать самостоятельно. Я не смогла. Жалость к Полине прошла, как и злость густая на ситуацию. Осталось буквально ничего из эмоций и чувств, только пара вопросов. — Как отреагировал Рома? — Никак, включил режим «Мне на всех, на все вокруг наплевать и на тебя в том числе» и сказал, что мы расстаёмся, — Антон поджал губы и закивал подтверждающе, ведь прекрасно понимал, о чём идёт речь. — Понял, а почему с Настей не хочешь все вернуть? — Поздно слишком. И поступила я с ней ужасно, так ещё и продолжила вести себя с ней, как будто она мне что-то плохое сделала. — А на деле просто поступила честно, рассказав все своему другу, — понимающе хмыкнул Антон, стараясь не думать о том, что Полине не помешало пытаться все вернуть с Ромой, несмотря на то, что поступила она с ним хуже. — Да. Это бессмысленно, она не захочет меня слушать. — Ошибаешься. Она как раз, думаю, простит тебя, если вообще обиду держит. — И ты мне предлагаешь попробовать вернуть все? — скептично спросила Полина, поднимая взгляд из-под опустившейся низко шапки. Не без труда, но Антон подавил в себе порыв поправить ее. — А тебе это надо? — она ничего не ответила, — Думаю, ты и не хочешь с ней мириться, раз даже не пробовала. — Неправда. — обиженно фыркнула девушка, перед собой уставившись. — Да как скажешь. — руки замёрзли от ветра, а белобрысые волосы путались от него же. Спрятав ладони в глубокие карманы, Антон не сдержался и съязвил, — Попытаться вернуть Рому тебе это не помешало. — Антон! Я уже жалею, что тебе рассказала. — Отлично. — в горле заперщило скверно, кажется, это было отвращение. К себе, собственной ничтожности и вере, что он мог понравится Морозовой. — Удачи тебе найти способ вернуть Пятифанова. Утешать тебя я не собираюсь и быть мальчиком на замену тоже. — Ты никакой не мальчик на замену, Антон! — она схватила край рукава и к себе развернула, когда юноша решил грациозно уйти, — Я ничего не чувствую к нему. — Охотно верю, — фальшивая улыбка растянулась на сухих губах Петрова, ещё чуть-чуть и они точно треснут, — С чего мне тебе верить? Ты пыталась все вернуть. — Я не знаю, откуда у тебя эта информация, — она мнимо грозно тыкнула пальцем прямо в грудь, — Но ладно, допустим, мы берём это во внимание. И что дальше? Это когда было? В самом начале года, когда я тебя даже не знала толком? — Хорошо-хорошо. Но Рома-то не изменился, он все такой же. — почему-то злиться сейчас хотелось не только на Морозову, но и Пятифанова. «Всё это так глупо» — про себя завыл Антон, понимая, что скоро перестанет справляться с эмоциями. — Да он хоть сто раз такой же, но мне нравишься ты! — над ее нижним веком скопились слезинки, и мальчику мгновенно стало совестливо, Петров принял попытку сократить расстояние, потянулся к плечу, но Полина отошла на шаг, вставая в готовую позицию, — Я скучала по воспоминаниям, долго думала, что ещё чувствую что-то, но благодаря тебе поняла, что нет! Я все ещё скучаю по Роме и моментам с ним, но эмоции по отношению к нему теперь совсем иные. В начале года я унижалась перед ним напрасно и очень жалею. И также я жалею, что сделала ему больно. — Ты путаешься в том, что чувствуешь, Полин. — очки казались сейчас невыносимой тяжестью, также как и четко видеть то, что девушка на грани истерики. — Это нормально, но тот факт, что благодаря мне ты поняла, что разлюбила Рому, не значит, что ко мне ты что-то чувствуешь. — Значит! — она испугалась собственного вскрика и дополнила чуть тише, — Я понимаю, что чувствую. А вот Антон теперь нет. Ни по отношению к Полине, ни к рассказу в целом. Он точно не собирался ее сейчас бросать, ведь это определенно стало бы поспешным решением, когда ещё нет нормальных аргументов за и против сказанного Морозовой. — Это просто цирк какой-то, Полин. Он определенно обговорит это с Инной, но перед этим узнает версию Ромы и Насти.