Концы в воду

      Возникшие прямо на пустом месте молодые люди, одетые в гражданское, конечно же, привлекли внимание военных. На поляне и вокруг нее все замерло, а полковник Грейнджер улыбнулся и сделал шаг к дочери, отметив мгновенно закрывшего ее своим телом юношу. Это вполне рефлекторное движение молодого человека многое сказало офицеру, поэтому он показал пустые руки и приблизился к паре.       — Нагулялись? — мягко спросил полковник. — Я не обижу Миону, молодой человек.       — Папочка… — прошептала девушка, выходя из-за Гарри.       — Он самый, — кивнул офицер. — Ну что, бери жениха… Или уже мужа?       — Пока жениха, — зардевшись, произнесла Гермиона, тем не менее крепко уцепившись за руку любимого.       — Тогда бери жениха и полетели, — сказал полковник.       — Папа, это опасно, за нами охотятся, — быстро проговорила девушка.       — Доохотятся, — хмыкнул адъютант.       — Давайте, собирайтесь, — улыбнулся старший офицер и повернулся к капитану. — Чего смотришь? Борт зови.       — Да, сэр, — козырнул капитан и куда-то умчался, а Гарри достал палочку и, пока Гермиона обнимала папу, собрал палатку, сразу же ставшую видимой.       Девушка никак не могла прийти в себя. Во-первых, ее отец в военной форме вызывал сильное удивление, а во-вторых, ей не очень было понятно, как он умудрился избавиться от Обливиейта. Но это точно ее отец, она чувствовала это всей своей душой. Гарри, собравший палатку в сумку, потерянно стоял, не зная, что ему делать дальше, поэтому Гермиона подошла к нему, обняла и прошептала:       — Вместе навсегда, да?       — Да, любимая, — одними губами ответил юноша.       А отец девушки смотрел на эту сцену, понимая, что перед ним стоит его зять, и с этим ничего не поделаешь, да и не хочется, честно говоря, с этим что-то делать. Поэтому он просто ждал, пока вертолет не унес их всех туда, где можно будет спокойно поговорить обо всем.       Гарри не мог расслабиться. Он чувствовал необходимость защитить Гермиону и старался не думать о том, что их ждет в конечной точке путешествия. Не думала об этом и Гермиона, всерьез опасаясь впервые в жизни получить папиного ремня. Но вертолет летел, все молчали, и только молодые люди крепко держали друг друга в объятьях. Полет много времени не занял, но сразу после посадки полковник Грейнджер счел необходимым пояснить свою точку зрения на ситуацию:       — Разлучать вас никто не планирует, будете жить, как привыкли, а ситуацию обсудим.       — Папочка! — взвизгнула Гермиона. — Ты самый лучший!

***

      Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор вздохнул. Ждать больше было нельзя, поэтому, сбив Бомбардой из бузинной палочки маггловский стрекочущий аппарат, отчего того разорвало на составные элементы, Альбус дал сигнал к началу «Битвы за Хогвартс». Именно это его действие фактически отменило Статут на Островах. Магглы бы, может, и подумали, что катастрофа случайна, если бы в вышине не полз одинокий «Панавия Торнадо», выполнявший рутинный учебно-боевой вылет.       Сквиб Ричардсон, выполнявший рутинный учебно-боевой вылет над Шотландией, доложил с борта своего «Панавия Торнадо», что наблюдает нештатную ситуацию.       — Восьмерка сбита, — меланхолично сообщил он, снижаясь и входя в боевой разворот.       — Как конкретно сбита? — поинтересовался диспетчер, давя на кнопку тревоги.       — Определить невозможно, — спокойно сообщил пилот, наблюдая лучи заклинаний, несущиеся к нему. — Нахожусь под атакой, принимаю бой.       Эскадрилья поднялась в небо, будто стая птиц, вспугнутых громким звуком. Сирена еще ревела над контрольно-диспетчерским пунктом, когда последний «Торнадо» взлетал, торопливо занимая свое место в боевых порядках. Когда самолеты приблизились к точке доклада, оказалось, что перед разными пилотами развернулась различная картина. Кто-то видел величественный замок, кто-то нет. Кто-то наблюдал разноцветные лучи, похожие на лучи лазеров, кто-то докладывал о чем-то крупном, но невидимом взгляду. Подав сигнал о возможном «Визите», именно такой код имело событие типа «вторжение инопланетян», диспетчер приказал всем переключиться на специальные камеры, и вот именно тогда картина стабилизировалась. На маленьких экранах при большом увеличении было хорошо видно, как умирают дети под воздействием неизвестного фактора. Потому что с разорванным горлом жить невозможно.       Не дожидаясь санкции, командир эскадрильи сообщил на базу «вступил в бой» и приказал атаковать. С неба на землю упали первые снаряды и бомбы атакующих истребителей-бомбардировщиков. Будто на учениях, двойками, самолеты вываливали свой смертоносный груз на мечущихся существ, совсем не похожих на людей, пока один из самолетов не взорвался в воздухе, и вот тогда озверевшие пилоты залили напалмом все, что видели. Чадное пламя поднялось, казалось, к небу, а в это время к замку-невидимке торопились наземные части       Когда до Королевы дошел доклад о внезапном боевом столкновении и потерях, что-либо изменить уже было невозможно. И вот уже появились наземные части, спешившие посмотреть, кого там с таким азартом вбивает в землю их авиация.       То, что все пошло не по плану, Альбус понял, как только на созданных големов и Пожирателей под Империо пролился напалм. Призванные изображать великанов конструкты достаточно быстро распались на составляющие, несколько оборотней все-таки прорвались к грязнокровкам, но полноценного ритуала все равно не получилось. Магглы после гибели нескольких своих, сбитых Альбусом, окончательно озверели, что поставило жирный крест на всем происходящем.       Уцепившись за хвост феникса, Альбус аппарировал в свое тайное убежище, думая о том, что в следующий раз все точно получится, надо лишь подождать и собраться с силами. О том, что магглы второго шанса могут и не дать, Альбус не задумывался.

***

      — После длительной аменореи, говоришь? — поинтересовалась Эмма Грейнджер, когда восторги по поводу встречи утихли, а Гарри увел папа на разговор. — А ну пойдем-ка.       Она провела дочь по коридорам закрытого бункера, в котором они оказались сразу после приземления, и уверенно вошла в какой-то кабинет. Гермиона застыла, увидев гинекологическое кресло.       — Раздевайся, забирайся, — скомандовала мама.       — Мама… Я… — девушка сильно смутилась, но мама поняла.       — Вы не спали? — удивилась женщина.       — Спали, — ответила Гермиона. — В одной кровати.       — Но близости не было? — поинтересовалась Эмма Грейнджер. — Как же он выдержал?       — Он меня любит, мама, — произнесла девушка. — И хочет, чтобы все было, как я хочу.       — Ничего себе… — поразилась мама. — И как далеко вы зашли?       Она усадила дочь за столик, налив чай в простые кружки. Покопавшись в холодильнике, выудила оттуда пирожные на тарелке, которую поставила перед сильно смущенной девушкой.       — Ну… Мы… — неожиданно проснувшаяся стеснительность мешала Гермионе сформулировать фразу. — Я его по груди и животу гладила.       — А он? — подалась вперед женщина, которая такую выдержку себе плохо представляла.       — И он… И еще целовал, — почти прошептала девушка. — Но ниже мы еще не заходили.       — Да… — зачаровано произнесла мама. — Тогда начнем с анализов, ты все равно располагайся, я мазки возьму.       — Хорошо, мама, — кивнула Гермиона, берясь за пояс джинсов.

***

      — Так, парень, — произнес полковник, когда они расположились с «зятем» за столом. — Историю вашу потом расскажешь, частично я ее уже знаю. Что вы собирались делать дальше?       — Дальше… Уехать за океан, — произнес Гарри, отчаянно волнуясь за Гермиону.       — Ты чего дергаешься? — спросил его офицер.       — За Гермиону волнуюсь, — честно ответил юноша. — Она же привыкла, что я рядом, вот и беспокойно мне.       — Понятно, — хмыкнул полковник. — Как вы собирались за океан-то?       — Как Гермиона сказала: «метод палубной авиации» — на метлах догнать пассажирское судно и затаиться на нем, — проговорил юноша. — На большом корабле вполне могли. Здесь-то мы в опасности, а вечно прятаться…       — Да, не вариант, — согласился офицер. — Хорошо, какие у тебя планы на Гермиону?       — Мы пожениться хотели, — произнес Гарри. — Так что серьезные. Семья — ведь это серьезно?       Полковник Грейнджер немного поморщился от той тоски, что прозвучала в голосе сироты, которого всю сознательную жизнь пытались убить тем или иным способом. Он уже собирался ответить, когда дверь открылась и вошла Эмма, чем-то очень впечатленная, что было по ней заметно, за ней в комнату ступила Гермиона, вмиг оказавшаяся в объятиях своего любимого мальчика.       — Представляешь, дорогой, — сообщила супруга офицеру. — Он на дочку не покушался, любит, говорит.       — Хм… А как одно другому мешает? — поинтересовался полковник.       — Я за Гермиону, если будет нужно, умру, — тихо произнес Гарри. — Она — самое дорогое, что у меня есть, и единственное чудо, случившееся в моей жизни. Поэтому будет так, как она захочет, и никак иначе.