***
Утро в штаб-квартире международной конфедерации магов начиналось сложно. Во-первых, началась сезонная миграция диких нюхлеров и надо их проконтролировать, пока они в Форт Нокс не отмигрировали, во-вторых, вейлы заявили протест по поводу преследования их неизвестными, на поверку оказавшимися сотрудниками журнала «Плейбой». И в довершение всего опять что-то случилось у британцев. Председатель покосился на пустующее место почетного председателя и начал совещание. Для начала рассмотрев вопросы нюхлеров и разгуливающих обнаженными вейл, он медленно перешел к разделу «Разное», однако мгновенно напрягся, рассмотрев документы, лежащие на столе. — Итак, наш любимый, в особенности русскими, Дамблдор доигрался, — сообщил он высокому собранию. — Устроил падение Статута в одной, отдельно взятой стране. — Это в Британии? — спросил представитель Франции. — У него там чуть ли не королева под контролем, так что все решится само. — После того, как он устроил войну с простецами? — ехидно сощурился председатель. — Сомневаюсь. — Какую войну? — удивился представитель Франции. — Со сбитыми военными самолетами, стрельбой, погибшими от когтей оборотней детьми, — начал перечислять облеченный властью мужчина. — Подождите, но Дамблдор же был убит? — подал голос представитель Люксембурга. — Не будьте таким легковерным, — назидательно сказал представитель Германии. — Живой он, гаденыш. — Не любите вы его… — проворковала представительница Польши. — А есть те, кто его любит? — поинтересовался представитель Германии. — Я предлагаю воспользоваться его формальной смертью и натравить русских. — В смысле «натравить»? — удивился представитель Франции. — Карт-бланш выдать, — пояснил представитель Германии. — Они его быстро найдут. А кризис будем решать совместными усилиями. Проголосовав, собравшиеся разошлись по ресторанам и барам, а фактический председатель отправился радовать русских, предчувствуя зажигательный праздник в честь этого события. Что-что, а праздновать русские умели.***
Каюта второго класса была роскошной, особенно после палатки. Две полноценные комнаты, одной из которых была спальня, обставлены были с изяществом, характерным для этой линейки судов. За окном простиралась бесконечная гладь, в которой еще угадывался маневрирующий эсминец, а Британия даже не угадывалась, исчезнув в своем вечном тумане еще ночью. Гермиона и Гарри стояли перед полноценным окном, обнявшись, и смотрели куда-то вдаль. Напряжение, все еще жившее в них, потихоньку отпускало молодых людей. — Теперь у нас двенадцать дней и ночей впереди, любимая, — проговорил Гарри. — Только мы с тобой, ты рада? — Еще как, любимый, — Гермионе нравилось смаковать это слово, ведь оно означало очень многое для нее. — Посидим? — предложил юноша, не делая попытки, впрочем, расцепиться с девушкой. — Посидим, — улыбнулась она. — Теперь нас точно никто не найдет. — И мы сможем жить так, как мечтали, — закончил Гарри. — Никаких лордов, войн и зелий, — едва слышно прошептала Гермиона, но была услышана. — Да, любимая, — кивнул юноша. Они удобно расположились на мягком кожаном диване в гостиной номера, перед небольшим столом, на котором уже стоял принесенный стюардом чай. Гарри улыбнулся, разливая превосходный чай от поставщиков двора Ее Величества. Гермиона взяла чашку в руку и чуть потянула пар носом, вдыхая изысканный аромат. Сегодня им не хотелось экспериментировать, а лишь побыть наедине друг с другом. — Подумать только, — произнес юноша. — Почти две недели, и мы будем далеко от всего этого… — Надо будет образование закончить, — мечтательно заявила девушка. — Можно даже магическое, но мне бы не хотелось. — Почему? — заинтересовался Гарри. — Хочу заниматься чем-то полезным, — ответила ему Гермиона. — А не вязать шапочки эльфам. Мерлин, Гарри, какая я была дура… — Это все зелья, — вздохнул юноша. — Я ведь себя очень не по-умному повел, хотя, казалось бы… Что мне мешало законы почитать… — Ничего, любимый, — легко прикоснулась к нему губами девушка. — Это все позади, и больше с нами такого не сделают. Они сидели рядом, пили чай маленькими глотками и думали о своем будущем, которое больше не упирается в могильную доску или в пыточную камеру. Самое главное, что будущее теперь у них было, будущее вдвоем.