***
Русские действительно обрадовались. Фейерверк и сигнальные ракеты взлетали над их кварталом всю ночь, удивляя простецов. А утром все затихло, квартал внезапно опустел, зато старушку Британию осчастливили прибывающие туристы из далекой России. Флот простецов начал какие-то очередные маневры, на которые просто не обратили внимания, ища решение по разразившемуся кризису. Так как из детей пострадали исключительно магглокровки, то магам до них дела не было, зато простецам… Ее Величество внезапно обнаружила ощетинившуюся Палату Лордов и поняла, что в этот раз замолчать не удастся. Лорды прощать убийства ребенка одного из них не собирались. Не потому, что они так хорошо относились к пострадавшему, вовсе нет. Но если начнут убивать их детей… В общем, впечатлились. Поэтому просто замолчать и спустить на тормозах, наказав кого попало, не получилось. На волне правительственного кризиса прибытия большого числа туристов из России просто не заметили, а вот русские достаточно быстро поделили зоны поиска и занялись тем, для чего они Альбион и посетили. Специалисты самых разных направлений занимались делом, отследив и место предыдущего пребывания Дамблдора, и возможные убежища как внутри страны, так и за ее пределами, чем занялся флот. Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор чувствовал себя отчего-то некомфортно, его преследовало ощущение сжимающейся мышеловки, как в далеком сорок пятом году, когда они едва успели выскользнуть из ловушки с сердечным другом. Несмотря на расхожее мнение, нетрадиционной ориентацией Альбус не обладал. Точнее, обладал, но немного не той, что ему приписывалась. Опасаясь покидать сейчас свое убежище, Дамблдор абсолютно не был в курсе всего, что творилось в Британии и за ее пределами, отчего и чувствовал себя некомфортно. По какой-то причине молчали «соратники» из Ордена, не было информации даже от маггловских рабов. Но будучи полностью уверенным в своем убежище, Альбус не решился его покинуть. А поиск тем временем обнаружил «соратников» Дамблдора, о которых тот совсем недавно думал. О том, что Грюму полагается быть мертвым, русские не знали, поэтому легко захватили бывшего аврора и принялись допрашивать. Тогда же и всплыли двое детей, в отношении которых велась сложная и абсолютно непонятная игра. — Они оба чрезвычайно опасны Альбусу, но могли дать правильное потомство, — сообщил допрашиваемый. — «Правильное» — это сильное? — поинтересовались у него. — Это возможное вместилище для переселения, — ответил Аластор Грюм. — То есть вы планировали, уничтожив души детей, использовать их тела?.. — ошарашенно спросил пожилой дознаватель, работавший еще в ту войну. — Да, — ответил ничего не соображающий Грюм. — При условии, что они не будут спариваться друг с другом. — Как вы планировали уничтожить души? — спросил более молодой человек, на плечах которого угадывались погоны. — Дементором, — равнодушно пожал плечами бывший аврор. От чудовищности замысла достаточно много повидавшим на своем веку людям стало нехорошо. Не столь от того, что было задумано, а от циничности, напомнившей нацистов той войны. Поиски Альбуса Дамблдора интенсифицировались.***
Привычно лежа на плече засыпающего Гарри, девушка думала о прошлом и будущем. Она понимала, что Гарри, у которого в жизни есть только она, боится сделать что-то не так и потерять ее. У нее были родители, всегда готовые поддержать, успокоить, дать совет, а у него же никого никогда не было. Ему не к кому было прийти за советом, просто расплакаться, переживая, а ведь Гарри было что переживать. Квирелл на первом курсе, встреча с василиском на втором, дементоры на третьем, Турнир на четвертом, смерть Сириуса, ведь никого рядом не было, никто не разделил его боль. Его никогда не носили на руках, не согревали теплом своего сердца. У Гарри есть только она, Гермиона, единственная в жизни, может ли она представить себе такое? Девушка честно попыталась представить, каково Гарри жилось на белом свете, и не смогла выдержать этого, тихо заплакав, но юноша мгновенно прогнал сонную одурь, обнял ее, успокаивая одним своим прикосновением. — Что случилось? — с тревогой в голосе поинтересовался он. — Ничего, любимый, — сквозь слезы ответила она ему. — Я просто представила… — Что, любимая? — ласково и как-то очень нежно погладил Гарри свою любимую. — Как тебе жилось на свете, — почти шепотом произнесла Гермиона. — Я бы сломалась, наверное. — Все уже хорошо, жизнь моя, — приподняв ее своими сильными руками и посмотрев в глаза, проговорил юноша. — У меня есть ты, а у тебя есть я. Навсегда, понимаешь? — Понимаю, — прошептала девушка. — У нас есть мы… Успокоив любимую, Гарри задумался о том, как решиться на углубление отношений, но при этом не напугать Гермиону. И ему было страшно, хотя теоретически он знал, что и как надо делать, но вот не обидится ли она, не оттолкнет ли? Юноша знал, что если девушка его выгонит, то смысла жить просто не будет. Так они думали каждый о своем, слушая дыхание рядом лежащего человека и медленно засыпая. Заканчивался еще один день круиза. — Знаешь, — сказала девушка, стоило им только проснуться. — Я решила, что не буду пугаться или отталкивать тебя, но и ты слушай меня, хорошо? — Ммм… Я тебя всегда слушаю, — с непониманием в голосе откликнулся Гарри. — А ты о чем? — Ну… Если тебе хочется потрогать, — Гермиона смутилась. — Или погладить… Я не буду против. — Хм… После этого говорят, что только у парней близость на уме, — хмыкнул юноша. — А чего хочется тебе? — Чтобы ты меня погладил, — ответила ему бордовая девушка и добавила шепотом: — Везде…