Мое сердце в твоих руках

      Сакуса с напускным спокойствием осматривает тронный зал, украшенный перед Новым годом. Внутри него бушует буря эмоций, которая может хлынуть в любой момент, дай только повод.       Огромные резные двери распахиваются со скрипом, и в помещение входят несколько стражников, держащие под плечи юную девушку в помятом платье. Киеми кажется, что он сорвется раньше времени, не успев даже узнать причину ее предательства.       — Можете идти, — грубо отчеканивает Сакуса, когда мужчины оставляют брюнетку у королевского помоста. Они кланяются и спешат покинуть тронный зал, не имея желания сталкиваться с гневом короля. — Довольна своими действиями? — Киеми изображает скуку: его веки полуприкрыты, а голова подперта кулаком правой руки, но девушка знает, что Сакуса в бешенстве.       — Да, — смело отвечает Акеми, осматривая Киеми.       Он давит смешок, когда слышит в каком тоне девушка говорит с ним, в очередной раз убеждаясь, что не смог бы полюбить кого-то помимо нее.       Впервые Сакуса столкнулся с Акеми на балу несколько лет назад. Тогда он только взошел на трон, поэтому по причине коронации был устроен праздник. Он заметил девушку в ярко-синем платье, ругающую какого-то слугу, и не смог оторваться. Искры, которые сыпались из ее глаз, ощущались за версту, а внутренняя страсть, скрываемая до этого нормами приличия, перестала быть тайной.       Как оказалось, Акеми была не из бедной семьи, так что иметь ее у себя в наложницах для Киеми не было плохим вариантом. И если обычно такие девушки вызывали у Сакусы неприятное, почти зудящее ощущение в груди, которое было сродни ненависти, то Акеми действительно смогла его заворожить. Причем всем сразу: внутренним стержнем и умением его скрывать, красотой и воспитанностью; родители, которые искали наиболее выгодную партию для девушки, серьезно занимались ее образованием.       Тогда Сакуса сравнивал себя с типичным влюбчивым выходцем из простонародья, поскольку влюбиться для него — спокойного, рассудительного и не терпящего балаган — было чем-то практически нереальным. Акеми содержала в себе все те качества, которые обычным людям Киеми бы не простил. Более того, он сам проявил инициативу в знакомстве с девушкой.       И сейчас он считает себя дураком, которого легко обвели вокруг пальца.       Потому что он должен был понять, что все это не просто так. Что все те сладкие речи, которые шептала ему на ушко Акеми, были отъявленной ложью. Такой приторной, ласкающей слух. Он должен был понять, что ее интересует лишь деньги и власть, заключенные в его руках.       — Мой король, — такое привычное обращение к Киеми заставляет его вздрогнуть. Оно кажется насмешливым, словно Акеми действительно над ним издевается, но все же в груди что-то знакомо отзывается. Приятное тепло, разливающееся по телу, однако это ощущение настолько отдаленное, что хочется выцарапать себя всего, лишь бы не позволить этому чувству уйти. Пускай Сакуса отчаянно сопротивляется самому себе — от любви не уйти.       — Впредь тебе не позволено так меня называть, — Киеми постепенно начинает терять контроль над собой и своими эмоциями, так что пропускает момент, когда через зубы шипит ей подобную фразу.       Мужчине хочется надавить на Акеми. Заставить ее плакать и страдать, как мучился он несколько дней назад, когда его тело буквально пылало в лихорадке. Хочется причинить столько же боли девушке, сколько он испытывает по сей день.       — Ты по всей видимости не учла, что яд подействует так скоро, — дыхание вновь выравнивается, буря внутри снова становится контролируемой, и Сакуса надеется, что его бывшая невеста больше не выкинет чего-то такого, что напоминало бы мужчине об их отношениях.       — Ты прав, — она медленно кивает, после этого вновь задирая голову. — Был расчет на то, что ты умрешь после нашей свадьбы, после чего я взойду на престол одна, но я переборщила с дозировкой, — Акеми сознается в своем поступке, не пытаясь даже скрыть правду.       Сакуса борется с желанием сказать что-то колкое в ответ, хочется задеть ее словами о том, что она облажалась с заданием, порученным ей, поскольку, как оказалось, единственное, что волнует девушку — ее успех. Он хочет придушить её собственными руками, однако ладони по-прежнему сжимают подлокотники трона, на котором он сидит.       — Сакуса, чего ты ждешь? — голос Акеми вновь становится таким привычно сладким, почти издевающимся. — Убей же меня, — девушка смотрит в глаза мужчине, сверкая своими ярко-голубыми омутами. — Я вижу, что ты желаешь этого.       Сакуса мнется несколько секунд, взвешивая решение. Несмотря на то, что ее стоило бы запереть в тюрьме до конца жизни, Сакуса не хочет жить с ощущением, что предатель сможет когда-то освободиться и отомстить ему. А те, кто находится в загробном мире — не способны его убить.       Рука мужчины молниеносно тянется к ноге, к которой был привязан любимый кинжал. Холод металла обжигает его руку, но все мысли сейчас сконцентрированы совершенно на другом.       Глаза девушки не бегают в панике по залу, не пытаются найти что-то, что могло бы помочь ей, а совсем наоборот — она упрямо смотрит на Сакусу, который вальяжно спускается с помоста, держа в руке оружие.       Мужчина медленно опускается на колени, чтобы быть на одном уровне с Акеми и устанавливает долгий зрительный контакт, прежде чем приблизиться к ней и потянуть на себя.       За секунду до того, как острие кинжала касается ее ребер, в глазах начинает читаться сожаление, о котором она не могла сказать ранее. И Сакусе хотелось бы остановиться, однако мокрый хруст пронзенных органов заставляет его глаза округлиться.       — Я люблю тебя, — шепчет Акеми, практически не шевеля губами, а пару мокрых капель скатывается по ее щекам. — Прости, — хриплым голосом она разрывает тишину, которая до этого в ушах ощущала противной пульсацией.       Несколько мгновений спустя Киеми убирает руку, которой он поддерживал туловище брюнетки. Она падает на пол, а соприкосновение женского тела с холодным мраморным полом заставляет и его сердце замереть.       Скупая слеза катится уже по щеке Сакусы, а его взгляд начинает метаться между ее встревоженным лицом и платьем, по которому растекается большое кровавое пятно.