_________________
Почувствовав мягкое поглаживание на своем лице, Джисон начал чувствовать себя легкомысленным, глупым, когда он представил определенного кое-кого, будящим его таким образом. Это было так нежно, уютно, но Джисон пришел к очень быстрому осознанию, что это были не пальцы, пробегающие по его щеке. Когда он открыл глаза, он заметил, что был в своей собственной комнате. Один, без кого-либо рядом. Ну, он был почти один. Когда он подскочил, воображая, что же трогало его лицо, Джисон заметил Боми, лежащую на краю его кровати, уставившуюся на него после внезапного движения, которое прервало ее отдых. Однако, это была не единственная вещь, которую он заметил. Вокруг его одеяла веером были разбросаны перья, яркие и золотые, штук двадцать или около того, когда Джисон их быстро пересчитал. Выглядело так, будто что-то прилетело в город на какой-то бедной птичке, и пока Джисон быстро мог бы проигнорировать идею в любое другое время, здесь был идеальный подозреваемый, сладко мурчащий ему с невинными глазками. — Боми, — Джисон взволновался, собрав перья и покрутив их в руке, — милая, что ты сделала? Почти показалось, что кошачья поняла, что Джисон был чем-то обеспокоен, судя по тому, как она прошлась до изголовья кровати и начала тереться носом о его грудь, прежде чем сесть на коленки парня. Она выглядела уверенно, совсем не виновато из-за преступления, и когда Джисон осмотрел оставшуюся комнату, он не смог ничего увидеть, чтобы указало бы на то, что что-то пошло не так. Конечно, здесь была бы кровь или труп, если бы Боми убила какое-нибудь бедное животное ночью, но ничего подобного не было. Он также убедился, что перед сном закрыл окна, прямо как и каждую ночь с недавнего времени из-за факта, что он волновался, что Боми покинет его и никогда не вернется, так что раненное животное ни в коем случае не смогло бы выбраться. Вместо этого, Джисон встал, раздумывая о мистических перьях, которые он собрал и утилизировал в мусорку, прежде чем одеться и взять Боми, чтобы позавтракать. — Утра, Сон и… Боми, — Гюхун фыркнул на кошку, которая удобно уселась на плече младшего. — Утра, Гю! Готов к еще одному наполенному весельем дню? — всё же прокричал с увереннностью Джисон, увидев, как Гюхун поднял взгляд с книги и закатил глаза. — Боже, я ненавижу то, какой ты счастливый по утрам. Ты должен быть сонным и угрюмым, как все остальные. Иди и возьми что-нибудь поесть, а затем приди ко мне в кабинет через час, прежде чем пойти на патруль с Бином. Джисон кивнул и спросил Гюхуна, не хотел бы тот составить ему компанию, на что старший ответил ему, что он уже поел, в чем Джисон засомневался. Гюхун предпочитал быть хоть немного бодрым перед тем, как поесть, заботясь обо всем, что нужно было выполнить. Сейчас выглядело так, будто он только что встал с кровати, но Джисон решил забить на это болт. На этот раз. И как только он собрался покинуть Гюхуна, он затормозил и подумал о факте, что вчера не купил ничего покушать для кошачьей, закрутившейся вокруг его шеи. — Сони, я попросил Дахён захватить немного кошачьей еды по пути домой прошлой ночью. Она в шкафчике над плитой на кухне. Могло быть и не так уж заметно, но маленькие подобные вещи и вправду заставляли Джисона ценить Гюхуна и то, как сильно он заботится о нем. Ему даже не нужно было говорить вслух том, о чем он думал, прежде чем старший поймет это. Не только это, Гюхун уже предвидел его нужды до того, как Джисон даже вспомнит о них. Он лишь хотел, чтобы он мог делать то же самое для Гюхуна, особенно в последнее время. — Ты абсолютно лучший, Гю! — завизжал Джисон, быстро обнимая того, прежде чем рвануть в столовую с кошкой, которая получила изобилие комплиментов с самого утра._________________
— Расскажи мне все! Как всё прошло? Ему понравился твой аутфит? О чем вы говорили? Бар реально был переполненным? Он позаботился о том, чтобы проводить тебя до дома, верно? Он был к тебе добр? Должен ли я надрать ему задницу? Разместив руки с обеих сторон лица Джисона, Сынмин очень строго сказал ему дышать, пока он не упал в обморок. Они все собрались в кабинете Гюхуна после того, как вместе позавтракали, за исключением лидера. Сынмина проинформировали, что Чанбин и Джисон будут отсутствовать большую часть дня, так как была их очередь быть охранниками улиц, и хоть Сынмин и хотел пойти с ними, он знал без объяснения других, что он просто пока не был готов. Его разочарование распространилось на всех остальных, и Чанбин пообещал, что позже вернется вечером, чтобы они смогли еще раз потренироваться, убеждая его в том, что совсем скоро он будет достойным бойцом. Сынмин не был полностью уверен, было ли это хорошей новостью или плохой, принимая во внимание то, каким совершенно опустошенным он был после вчерашних учений, настолько уставшим, что пробыл в отключке добрых десять часов. Как только Сынмин почти начал рассказывать историю о том, что произошло прошлой ночью между ним и Хёнджином, гулкий крик заставил его подпрыгнуть с места и зажать рот. — Вы сейчас же скажете мне, где он, или я вас всех уволю! Вы меня услышали? Уволю! Четыре пары глаз направились на дверь, единственную вещь, отделяющую их от пронзительного крика, угрожающего людям их работой. Сынмин был уверен, что был незнаком с голосом, приближающимся все ближе и ближе к комнате, и судя по тому, что он слышал, он не был точно уверен в том, хотел ли он встретиться лицом к лицу с кем бы то ни было, продолжающим кричать с требованием узнать, где находится конкретный человек. — Она вернулась? Уже? Я думал ты сказал, что до завтра ее не будет! — подавился воздухом Джисон, выпрыгивая из кресла и цепляясь глазами за Чанбина, который лишь фыркнул, продолжая листать книгу, которую он читал. — Очевидно, она рано. Боже, она такая драматичная. Ты всегда услышишь ее до того, как увидишь. Даже не получив шанс на вопрос о том, о ком они говорили, Сынмин почувствовал, как его плечи схватил и направил его к ванной Джисон, прежде чем его затолкнули внутрь. Едва превосходящий по возрасту Сумеречный охотник взял в ладони его лицо и одарил его отчаянным взглядом. — Минни, если ты хочешь быть в безопасности, пожалуйста, оставайся здесь и не выходи, пока мы не скажем тебе. Если мы этого не сделаем, просто знай, что мы тебя любим. Следи за Боми ради меня, и когда я уйду, скажи ей, что ее я тоже любил, хорошо? — Чт— Джисон, подожди! — всё, что успел выкрикнуть Сынмин, прежде чем дверь захлопнулась перед его лицом, немного отскочив назад, не закрывшись полностью, чтобы осталась маленькая щель, через которую Сынмин мог бы подсмотреть. Он подумал, что что бы ни происходило, оно не могло быть таким уж и плохим, каким его выставил Джисон, и он почти что вышел обратно наружу, чтобы спросить, что на него нашло, прежде чем дверь в комнату, открывшись, ударилась о стену, и Сынмин застыл, оставив ладошку на ручке двери. Его три друга вернулись на свои места, улыбаясь женщине, которая вошла с небольшим оскалом на лице. Ее глаза метались по комнате в поисках чего-то, быстро понимая, что того, что она искала, здесь не было. — О, Тётушка! Вы так быстро вернулись! Мы не— — Джисон, где он? Сынмин чуть сильнее прикрыл дверь, пытаясь не быть замеченным. Не то, чтобы он шпионил или тому подобное, хоть и выглядело это именно так. Это всё точно была ошибка Джисона. Почти что под пятьдесят лет, женщина, зашедшая в комнату в довольно драматического стиля одежде, излучала не отрицаемую ауру ее внутренней силы. Черные, как смоль, волосы в прическе пикси и достаточно экстремальный, эффектный макияж подчеркивали ее красоту, Сынмин не мог отрицать, что она кого-то ему напоминала, пусть он и не мог понять кого. Или, может, это было затянувшееся узнавание. Может, он уже встречался с этим человеком в прошлом, потому что он определенно чувствовал ностальгические нотки в голове из-за появления женщины. — Вы даже не поздороваетесь? Я сильно скучал по вам, вы же знаете. Я отправил вам несколько сообщений с вопросами, как у вас дела, но вы так и не ответили мне, — надулся Джисон, выставив губу так далеко, как вообще было под силу человеку, и как-то умудрился вызвать слёзы, по сигналу начавшие стекать по его лицу. Сынмин убедился, что сделал мысленную заметку всегда помнить, что Джисон был силой, с которой приходилось считаться. В момент, когда женщина повернулась, чтобы посмотреть на Джисона, всё ее поведение сменилось. Кого бы она ни искала, он моментально был забыт, как только она подошла к Джисону, и взяла шмыгающего носом парня в объятия, начав целовать его щеки с кучей любви в каждом чмоке. — Ох, мой дорогой, прости меня. Я правда была занята последние пару дней и не проверяла свой телефон. Как мой Сони? Они заботились о тебе? — проворковала она, кивая в сторону двух парней в углу комнаты, которые поднялись из сидящего положения, пожалуй, из уважения к женщине, которая очевидно была старшим Сумеречным охотником для всех них, руны, выскакивающие из-под ее воротника и краев рукавов, выдавали ее. — Лишь иногда. Бинни кричал на меня недавно, — шмыгнул Джисон, его удрученное выражение лица перевоплотилось в по-настоящему маньяческую ухмылку, когда держащая его женщина повернулась, чтобы уставиться на Чанбина и цокнуть за наказание Джисона, определенно даже не нуждаясь в причине. — Ты маленький говнюк. — Чанбин! Следи за языком! — Прости, Мам. И это было подтверждением, которое нужно было Сынмину для утверждения его теории. Эта женщина, которая начала освобождать Джисона от ее хватки, чтобы переместиться к Гюхуну, была матерью Чанбина. Из того, что он помнил, Джисон говорил, что она была мамой для всех них, особенно из-за того, что Гюхун никогда не знал свою мать, а Джисон потерял свою десять лет назад. И хоть он и был взволнован поначалу из-за ее оскала, сейчас он понял, что это было не отрицаемое материнское чувство в ней, когда она заключила Гюхуна в объятия с такой теплотой. — Мой большой сильный лидер. Думаю, ты стал выше с того момента, как я последний раз тебя видела, Гюхунни. Эти двое не доставляли тебе кучу проблем, так или нет? Сынмин постарался сдержать смех, когда лица и Джисона, и Чанбина побелели от слов Гюхуна, зная, что их ждет настоящий скандал. Со всей честностью, Гюхун, технически, соврал, когда сказал, что они всегда создают проблемы, но они также знали, что лидер Академии разыгрывал свои шалости куда больше, чем нужно было, чтобы получить сочувствие матери Чанбина. — Что я сказала вам обоим о послушании Гюхуну? Он ответственен за эту Академию, и, следовательно, ответственен за вас. Вам двум лучше бы следовать его приказам с данного момента, или держите меня семеро, я точно сделаю так, чтобы вы пожалели об этом. Чанбин вскинул руки в воздух в раздражении после того, как был отчитан во второй раз за две минуты, пока Джисон немедленно опустил голову и послушно кивнул, точно понимая, что предупреждение, скорее, больше относилось к нему из-за его знаменитой репутации нарушителя правил и проказника. Его голова взметнулась вверх, когда он заметил Гюхуна, высунувшего язык в сторону их обоих за спиной матери Чанбина. — Как ты успела сделать мне выговор дважды и даже не поздоровалась со мной, Мам? Я имею ввиду, я, технически, твой единственный сын. Твой единственный настоящий сын, — подчеркнул Чанбин, когда Джисон уже почти подпрыгнул и сказал, что они были для нее такими же детьми, как и он. — Не дуйся, Чанбин. Тебе не идет, — отругала его мать. На какой-то момент Сынмин подумал, что Чанбин выглядел как-то немного унылым из-за того, как к нему относилась мать, но понял, что это игрового рода отношения, которые были у них, когда она ласково ему улыбнулась и обняла, едва справившись с поцелуем в его макушку, так как он вырос на несколько сантиметров выше, чем была она. — Мой маленький мальчик не в настроении, потому что его мама не обняла его? И Гюхун, и Джисон схватились за животы и скорчились от беззвучного смеха из-за слов женщины, получая за это хмурый взгляд, наполненный обещанием их смерти, когда Чанбин поднял средний палец в их сторону за спиной своей матери, все еще чувствуя стыд. — Чанбин, перестань материть своих братьев. — Прости, Мам, — извинился Чанбин, и было очевидно, судя по его выражению лица, что он гадал, как же она увидела это действие. — Мальчики, перестаньте смеяться над Чанбином. — Простите, Тётушка, — в унисон ответили они, и также в страхе, что женщина поймет, что что-то происходит вне поля ее зрения. — Окей, я поздоровалась со всеми. Все вы получили свои обнимашки. Все вы хотя бы раз были отчитаны. Я выполнила все по списку? — спросила она и получила в ответ три кивающих головы. — Идеально. А сейчас, где он? Она не уточняла кто и не говорила его имени, но у Сынмина было довольно сильное ощущение, что он был человеком, которого она искала. Он понял, что Джисон пошутил над ним, сказав ему прятаться, так как он скорее всего просто хотел первым получить обнимашки, поэтому Сынмин решил осторожно открыть дверь и высунуть голову, чтобы раскрыть себя. Кажется, этот трюк сработал, глаза женщины немедленно сфокусировались лишь на Сынмине, когда дверь, которую он толкнул, скрипнула. Все три его друга повернулись с ободряющими улыбками на лицах, давая ему понять, что сейчас было безопасно выходить и встречать гостя. То, как мать Чанбина приблизилась к нему, честно заставило Сынмина чувствовать себя так, будто она увидела напуганное животное, двигаясь так медленно на случай, если она спугнет его. Остановившись в нескольких шагах от него, женщина лишь осмотрела его с ног до головы, прежде чем разместить свои руки перед своим же ртом. Сейчас, стоя к ней лицом к лицу, Сынмин мог точно различить сходство между Чанбином и его матерью. Она смотрела на него с нечитаемым выражением, и Сынмин действительно не мог сказать, о чем она думала. Так было до тихого смешка, выскользнувшего из ее губ. — Знаешь, я собиралась настоять на том, чтобы провели еще один тест, чтобы я смогла увидеть результат лично и убедиться, что ты был именно тем, о ком они думали, но, кажется, в этом нет необходимости. Божечки мои, ты выглядишь прямо как твой отец, когда он был молодым, — она засмеялась, ее нижняя губа слегка задрожала, когда она попыталась сдержать свои эмоции. Когда он зашел в свою старую комнату в первый раз, Сынмин видел и изучал картинку с ним, стоящим с его родителями. Он признал, что то, как он выглядел сейчас, слегка напоминало его отца на фотографии, хотя у мужчины не было круглых очков, и он был примерно на полфута выше его ростом. Каждую ночь перед тем, как пойти в кровать, Сынмин брал рамку в свои руки, чтобы исследовать каждую деталь, которую он мог, в его родителях, пытаясь увидеть, сможет ли он узнать что-нибудь нового еще или вспомнить что-то еще о них, но ничего не всплывало у него в голове. Однако, слова от кого-то, кто знал его отца так хорошо, что он выглядит прям как он, заставили Сынмина почувствовать себя чуть ближе к мужчине, которого он когда-то так сильно любил. — Правда? Похож? — Ох, максимально. Всё в тебе, даже то, как ты стоишь, абсолютно такое же, как у него. Услышав, как остальные заржали с него, когда он выпрямился, удивляясь, как он вообще держался, Сынмин почти что спросил, что еще напоминало ей о его отце, но перед тем, как он смог открыть рот, мать Чанбина начала говорить снова. — Как грубо с моей стороны, я не представилась. Меня зовут Со Арым и я — мать Чанбина. Ну, думаю, я играю эту роль для всех в этой комнате. Арым шагнула вперед, заметно собираясь обнять, но остановила себя, когда осознала, что это был слишком быстрый шаг вперед. И пока она смотрела, как Сынмин растет, и заботилась о нем, как о собственном сыне, парень сейчас был совершенно другим человеком, кем-то, кто не помнит её, и ему определенно будет не так уж и комфортно во внезапных объятиях странной женщины. Вместо этого, она подняла руку для рукопожатия, на что Сынмин радостно ответил. Они успешно смогут проработать путь до этого объятия. — Приятно наконец-то встретить вас. Сони уже рассказывал мне о вас немного. Он был действително взволнован тем, что вы возвращаетесь, чтобы увидеть всех нас, когда мы общались. Поймав движение краем глаза, Сынмин посмотрел, как Джисон сделал очень удовлетворенное лицо, руками показывая ему два поднятых вверх больших пальца, зная, что то, что сказал Сынмин, добавит его в белый список Арым. — Он волновался? Вот причина, почему он мой любимый ребенок. — Эй! — в унисон заныли Чанбин и Гюхун, вместе поджимая губы, чобы дать Арым знать, что они совсем не были счастливы от ее объявления. Джисон же, с другой стороны, казался заливающимся радостью. Это было странное зрелище, все его друзья вели себя так по-детски и немного избалованно с момента, как Арым зашла в комнату, но Сынмин понимал, что это было единственное взаимодействие, которое было у них с матерью Чанбина за кучу недель. Может, это был единственный раз, в который они искренне смогли отпустить все заботы и волнения, которые у них были, в момент, когда от них ничего не ожидалось, в момент, где они могли вести себя так, как они хотели, вместо того, как они должны были, и они использовали все преимущества этого. Арым вновь подошла к трем парням, хватая их всех в одно большое объятие и сжимая их со всей силой, позволив болезненным стонам и дикому смеху смешаться вместе. — Конечно я одинаково люблю всех моих мальчиков. Я запросто даже не смогу выбрать, — заявила Арым, обворачивая свою руку вокруг талии Чанбина, который попытался выбраться. — Что думаете, куда направляетесь? Я еще с вами не закончила! Вы до этого жаловались на не получение достаточного внимания от меня! А сейчас, где мои оставшиеся обнимашки? — Где мои обнимашки, Вишенка? Я вернулась с такой изнуряющей миссии и мне нужны мои обнимашки прямо сейчас! — Хорошо, Тётушка! Голоса в комнате быстро замертво утихли, когда Сынмин зарычал, легкий шум разломал их постоянную болтовню. Гюхун подбежал к красноголовому, когда заметил трясущиеся ноги, на которых тот стоял, и его руку, убаюкивающую голову с прищуренными глазами. — Сынмин? Тебе опять больно? Ты что-то вспомнил? — задавал вопросы Гюхун, поддерживая плечи Сынмина. — Вишенка… — Что это было, дорогой? — прошептала Арым, стараясь держать голос тихим на случай, если звук заставит его страдать еще больше. Подойдя ближе к самому младшему Сумеречному охотнику, Арым схватилась за его руку с честным беспокойством за его благополучие. — Вишенка. Когда я был младше… вы называли меня Вишенкой из-за моих волос. Сынмин правда удивился, почему к нему возвращались лишь подобные случайные маленькие факты. Будто он с силой толкал то, что не хотело двигаться, когда он пытался вспомнить свое прошлое. Однако, небольшие дыры все же появлялись, позволяя чему-то да просочиться, но вещам, которые ничего не значили в градиозном плане. Он лишь хотел бы вспомнить что-то важное, что-то, что могло бы хоть напомнить ему о том, что случилось столько лет назад, и как же так вышло, что он потерял воспоминания. И пока Сынмин не думал так много о вспоминании клички, которую ему присвоила Арым в его детстве, кажется, что это слово смогло задеть сердце женщины, так как та испутила довольно-таки завороженный смех. — Это верно, я называла тебя Вишенкой. Я, вообще, сама забыла об этом. Ты просто вспомнил это? Сынмин лишь кивнул, постаравшись сфокусироваться на воспоминании, которое только что вспыхнуло в его мыслях, чтобы посмотреть, сможет ли он вспомнить что-то еще. Увы, видение не продолжилось и закончилось, когда младшая его версия обернула руки вокруг шеи Арым. — Осколки и кусочки приходят к нему обратно. Это как рандомные сцены из фильма, повторяющиеся в его памяти тогда, когда что-то провоцирует это, — объяснил Джисон, приблизившись, чтобы погладить Сынмина по волосам в попытке освободить красноголового от головокружения, которое всегда сопровождало его при вспоминании чего-либо. — Сынмин, тебе всегда больно, когда ты что-то вспоминаешь? Он никогда по-настоящему не страдал, когда что-то возвращалось к нему, но это было неприятно. Давление в его голове пульсировало с довольно раздражающим ритмом и расфокусировывало его глаза, но вместо того, чтобы объяснить все это Арым, он лишь кивнул головой, чтобы дать ей понять, что он был на грани от чувства боли. — Это странно. Звучит почти как блок на воспоминания, будто твой разум пытается силой вернуть воспоминания, но это не имеет смысла. Ты не знаешь ничего об этом, Сынмин, не так ли? Блок на воспоминания? Если и было что-то, затмевающее его мысли, конечно он не помнил это в любом случае, но он определенно не знал ничего об этом. — Это нормально. Вспоминание маленьких вещей лучше, чем ничего. Кроме того, ты всегда делал что-то в своем собственном темпе, когда был маленьким. Хоть Сынмин и любил внимание, которое он получал от своих друзей с момента его возвращения в Академию, оно и вправду не сравнится с внимательностью и теплом, любящей заботой от дающей это матери. Это было чем-то, что он так и не смог вспомнить, что-то, что он всегда хотел иметь, но так как Арым нежно погладила его щеку, он не смог не прильнуть к касанию. — Бин, нам лучше идти. Наша смена начинается через десять минут, — упомянул Джисон, переместившись, чтобы взять свои лезвия, которые он оставил у Гюхуна на столе. — Простите за то, что любим и уходим от вас, Тётушка, но нам нужно идти на патруль. Когда они все взяли свои вещи, прикрепили оружие к своим бедрам и застегнули свои курточки, Арым остановила Чанбина и Джисона, расмещая на лбах обоих оберегающие поцелуи. Это было совсем мимолетно, но Сынмин в каком-то роде захотел стать одним из лбов, чтобы размесить их на нем тоже, не то, чтобы он собирался спрашивать об этом женщину, с которой он только что познакомился заново. — Следите друг за другом, хорошо? Я буду ждать вас обоих, когда вы вернетесь. Джисон, ответив улыбкой, и Чанбин, ответив кивком головы, попрощались с остальными, и оба парня направились к главной улице города. — Окей, Гюхун. Чанбин сказал мне, что тебе поступал звонок от отца в ночь, когда вы нашли Сынмина. Я хочу услышать обо всем этом попозже, хорошо? Обычно Гюхун раздавал всем распоряжения в Академии, но у Сынмина было наистраннейшее чувство, что Арым была не той женщиной, которой ты скажешь нет, когда она что-то просит, что стало очень очевидным, когда Гюхун склонил голову чуть ниже, чем он делал это всегда, прежде чем слегка кивнуть. — Сынмин, ты можешь делать что угодно до того, как вернется Чанбин. Осмотри Академию, если хочешь, просто расслабься в моем кабинете. Увидимся чуть позже, окей? — Гюхун залился краской, взъерошив волосы младшего. Он прошелся до двери, но только после того, как был оттянут назад и поцелован в лоб, после чего и покинул комнату. И пока Сынмин думал, что большинство людей будет чувствовать себя чуточку смущено, когда их оставят одних с человеком, которого они встретили менее десяти минут назад, в реальности такого не было, когда он увидел, как Арым пристально смотрит на дверь, за которую вышли все три ее сына, прежде чем повернуться обратно к нему с полной гордости улыбкой. — Они чудесные мальчики, не так ли? — Они и вправду такие, — согласился Сынмин, даже не пытаясь скрыть очарование, которое он испытывал к трем парням, спасшим его жизнь во многих смыслах. — Ты можешь абсолютно точно ответить нет, если не хочешь, но ты не против посидеть со мной немного и поболтать? Я обещаю, что не спрошу никаких агрессивных вопросов и всякое такое. Я просто… Я хотела бы узнать тебя получше снова, но если ты не— — Я бы правда тоже очень хотел бы узнать вас получше снова… Простите, как бы вы хотели, чтобы я к вам обращался? — Ой, прошу, называй меня Тётушкой. Ты всегда так делал, когда был маленьким. Немного посомневавшись, Сынмин понял, что он уже испытывал все это, когда Джисон говорил ему, как он всегда называл его Сони, когда они были маленькими. Хоть он и не был уверен в этом поначалу, сейчас он знал, что он чувствовал, что эти люди правда были его семьей из прошлого, которое он потерял, и если у него был шанс найти это снова, он должен был погрузиться в это с головой. — Хорошо, Тётушка.