Saudade

— Ты хочешь познакомиться с кем-нибудь из моего клана? — Ты выглядишь очень этим удивленным, — Сынмин фыркнул, сжав руку Хёнджина немного крепче, пока они шли по набережной, покачивая своими переплетенными пальцами вверх и вниз.       Хёнджин в последнее время вел себя немного странно. Отчужденно и отстраненно, почти как будто он что-то скрывал от Сынмина. Обычно Вампир хватал его за руку в тот момент, когда они начинали идти вместе, но сегодня Сынмину пришлось быть тем, кто инициировал тактильный контакт. Не то чтобы он возражал, конечно, нет, но это заставило Сынмина задуматься, что происходит в его голове.       Вот почему он собирался попытаться отвлечься от того, что его беспокоило, попросив о встрече с его кланом. Он хотел этого уже некоторое время и пришел к выводу, что он мог бы убить двух зайцев одним выстрелом, заставив Хёнджина организовать знакомство. — Не удивлен, просто… окей, да, думаю, я слегка удивлен. Очень немногие люди, с которыми я встречался, были заинтересованы в моей бытовухе.       Все, что заставило Сынмина задуматься, это то, что Хёнджину, вероятно, следовало выбирать людей получше для свиданий в прошлом, не то чтобы он стал бы так громко высказывать свои мысли. В любом случае, это не имело особого значения, сейчас он был с Хёнджином, и он был более чем заинтересован во встрече с его семьей. — Серьёзно? Ну, тогда, ты встречался с не особо сострадательными людьми в прошлом!       Слегка пожав плечами, Хёнджин тихо усмехнулся, не желая говорить, что он встречался не с очень многими людьми, когда они выходили за рамки нескольких случайных свиданий. О тех, кто действительно преодолел этот барьер, Хёнджин не хотел говорить плохо. — Ну, как насчет прямо сейчас? — предложил Хёнджин, потянув Сынмина за руку, чтобы остановить его, так как они шли не в том направлении, что следовало. — Ух, конечно. Если тебе нормально. Они не будут против, что ты приведешь им Сумеречного охотника, ведь так?       Уже ведя их тем путем, которым им нужно было идти, Хёнджин оживленно покачал головой, обнимая Сынмина за талию и притягивая его ближе, чтобы успокоить. — Если у них есть проблемы с тобой, тогда они перестанут быть мне друзьями. Кроме того, я думаю, что они знают о тебе больше, чем некоторые люди в Академии. Я говорю о тебе постоянно.       Сынмин уже знал об этом, так как Хёнджин упоминал об этом раньше, но он все равно не смог справиться с приятным узлом, который завязался в его груди, заставив довольно непривлекательный смешок вырываться из его горла, когда он услышал, как тот гордился тем, что Сынмин его парень. Тем не менее, это, казалось, не остановило Хёнджина, поскольку Вампир только усилил свою хватку вокруг талии Сумеречного охотника, чмокнув его в щеку, пока они продолжали спускаться по тропинке, где в конечном итоге наткнулись на жилище Хёнджина. — Погоди! Ты управляешь отелем «Сапфировая Корона»? Как я мог не знать об этом? Это буквально самый фантастический отель в Сеуле, Хёнджин!       Его челюсть чуть не ударилась о тротуар против воли Сынмина. Он знал, что у Хёнджина был отель в центре города, но по какой-то причине ему никогда не приходило в голову спросить его, какой именно, предполагая, что это было какое-то маленькое жилье, которое он, вероятно, не заметил бы за все годы, прожитые в городе, поскольку они, несомненно, захотели бы держаться в тени как жители Нижнего мира. Но владение самым модным, самым заметным отелем в Сеуле, если не в целой Корее? Да, это было то, чего он совершенно определенно не ожидал. — Ну, нам нужно каким-то образом поддерживать стабильный доход. Я купил его около шестидесяти лет назад и потратил бóльшую часть своих сбережений на это место, чтобы он соответствовал приемлемому стандарту. Мой клан втянулся в работу и со временем начали распространяться слова, насколько классным было это место. Я бы ненавидел, если бы вся Нежить, которую мы принимаем, оставалась бы в какой-то дрянной маленькой дыре, поэтому почему бы нам не сделать это место настолько крутым, насколько это возможно?       Это имело смысл, но Сынмин восхитился упорством, с которым Хёнджин поддерживал такой успешный бизнес и позволял людям оставаться там бесплатно, когда они были не в состоянии оплатить требуемые сборы. Еще одна причина, по которой Хван Хёнджин был слишком чертовски идеален для этого мира.       Проведя его в вестибюль, Хёнджин придержал дверь открытой для Сынмина, позволив Сумеречному охотнику в одиночестве полюбоваться великолепием фойе. Над ними висела сверкающая люстра, кристаллы которой отражали солнечный свет снаружи. Мраморный пол был отполирован до совершенства, и Сынмин мог видеть в нем свое собственное отражение. Когда он посмотрел на людей, бездельничающих вокруг, они показались совершенно довольными, просматривая свои газеты или потягивая экстравагантный кофе. Ни за что в жизни Сынмин не смог бы позволить себе прийти в подобное место, и от осознания того, что это место на самом деле принадлежит его парню, у Сынмина слегка закружилась голова.       Сумеречный охотник услышал тихое хихиканье позади себя и обернулся, чтобы увидеть, как Хёнджин уставился на его лицо, пока от изумления его глаза вылезали из орбит. — Пошли, представлю тебя некоторым людям.       Первым человеком, на которого обратил внимание Сынмин, был молодой человек, который выглядел, возможно, на два или три года старше Хёнджина. Хотя, с точки зрения Вампиров, это на самом деле ничего не значило. Черные пряди волос падали ему на лоб, на лице сияла ослепительная улыбка, пока он помогал клиенту, стоявшему у стойки регистрации. Однако, как только он увидел Хёнджина, он быстро попросил молодую девушку рядом с ним сменить его, чтобы он мог пойти и поговорить с владельцем. — Ты рано вернулся. Думал, что мы не увидим тебя до полуночи, — мужчина улыбнулся, слегка кивая головой Сынмину, который немедленно ответил тем же жестом. — Ну, Минни спросил, не мог ли бы он увидеть, какие конченные сумасшедшие Вампиры вообще согласились быть частью моего клана. Поэтому мы здесь! — Я не так сформулировал желание встретиться с членами твоей семьи, Хёнджин! — Сынмин взвизгнул от смущения, сильно ударив Хёнджина по руке, боясь, что другой Вампир воспримет шутку близко к сердцу. — Ох, не волнуйся. Несмотря на то, что я знаю Хёнджина больше сотни лет, я всегда буду верить тебе больше, чем ему, Сынмин, — молодой человек хихикнул, немного отступив, когда Хёнджин посмотрел на него с неодобрением. — Меня зовут Джинён. Приятно наконец-то познакомиться с тобой. — Приятно познакомиться, — ответил Сынмин, хватаясь за руку Вампира, чтобы пожать ее. — Как долго ты был частью клана Хёнджинни?       Дьявольская ухмылка появилась на губах Джинёна, Вампир бросил на Хёнджина взгляд, который кричал: «Ты знаешь, я собираюсь обосрать тебя за то, что ты позволил ему называть тебя Хёнджинни». — Ну, мой предыдущий клан был убит охотниками, и нас осталось лишь немного.       Мысленно сбросившись со скалы, Сынмин заинтересовался, что же заставляло его задавать Вампирам такие назойливые вопросы при первой встрече с ними. Между этим и вопросом Хёнджину о том, как он умер, на их первом свидании, Сынмин подумал, что отныне ему следует просто молчать и говорить только тогда, когда к нему обращаются. — Когда мы попытались решить, начинать ли нам новый клан или присоединиться к уже существующему, между нами встал небольшой конфликт и мы разошлись по разным путям. Я никогда не хотел быть лидером, и ходил, пытаясь найти кого-нибудь, кто позволит мне остаться. К счастью, я нашел Хёнджинни.       Тихое угрожающее рычание, которое издал Хёнджин, когда Джинён ущипнул его за обе щеки с воркующими звуками, как будто тот был младенцем, которого он находил слишком очаровательным для своего же блага, заставило Сынмина немного приободриться, подавив смешок, когда он увидел, что Хёнджин делает все возможное, чтобы не наброситься на Джинёна за явное отсутствие уважения к своему лидеру. Сынмин действительно начал задаваться вопросом, не он ли был причиной того, что его парень сдерживал себя, но было приятно видеть, что Хёнджин был таким расслабленным и готовым просто быть самим собой с людьми, которым он, очевидно, доверял. — Он был более чем сговорчивым и, пусть он и младше меня на восемьдесят лет, у этого ребенка самые лучшие лидерские качества, которые я когда-либо видел. Я не жалею, что слушаюсь его. — Ооо, Джинён. Ты никогда не говорил мне о том, насколько сильно меня любишь, — Хёнджин упал в обморок, оказав ответную услугу и взяв лицо старшего в свои руки, прежде чем получить довольно резкую пощечину. — Я не верю, что сказал, что люблю тебя за весь этот монолог. — Хёнджин! Щенята в комнате 201 хотят знать, когда ты освободишься, чтобы снова поиграть с ними.       Разговор между тремя был прерван, когда подросток, которого Сынмин смутно узнал, стремительно подошел к ним, прежде чем обхватить Джинёна за плечи и положить на них подбородок. Казалось, он не подозревал о присутствии Сынмина, пока не подошел ближе, сначала нахмурившись, прежде чем на его лице расцвела улыбка, показывающая, что он узнал, кем был Сумеречный охотник. — О, привет, милашка. Как ты тут оказался? — Субин! Ты можешь не флиртовать с моим парнем? Его зовут Сынмин, вот так ты должен к нему обращаться!       Вот откуда Сынмин его помнил. Именно ему принадлежал планетарий, который они посетили в конце их второго свидания, тот самый, где он приготовил довольно волшебный ужин для него и Хёнджина, чтобы они оба насладились им. Это был один из лучших вечеров в жизни Сынмина, и он знал, что ему придется проявить некоторую признательность подростку, который все еще дико раскачивался на очень раздраженном Джинёне. — Погоди. Его зовут Сынмин? Боже, ты так часто зовешь его милашкой, что я был уверен, что это его имя.       Это был момент, когда все перевернулось с ног на голову. Очень быстрым движением Хёнджин отодвинулся от Сынмина, на самом деле так быстро, что Сумеречный охотник даже не заметил этого, пока не увидел, как Хёнджин обхватил руками корчащегося мальчика, глядя на него сверху вниз взглядом, наполненным чистой злобой. — Субин, прекращай, иначе я придушу тебя. — Если это тебе так нравится, а если твоя цель это убить меня, ты знаешь, что это не сработает, — пропел Субин, шевеля бровями, заставив и Хёнджина, и Джинёна вздохнуть от поражения. — И с подобным дерьмом мы сталкиваемся на ежедневной основе, Сынмин, — Джинён фыркнул, но было ясно, что он более чем привык иметь дело с младшими Вампирами. — Сынмин! Ты знал, что этот чувак пишет о тебе поэмы? — прокричал Субин, вырвавшись из хватки Хёнджина. — «Минни, мой ангел. Твоя захватывающая улыбка заставляет цветы весной склонять свои головы с позором».       Это был не самый худший стих, который он когда-либо слышал; некоторые из поэтов, которых Сынмин изучал в школе, превзошли Хёнджина в этом отношении. Но, тем не менее, это все равно было забавно. — Минни, почему бы тебе немного не поговорить с Джинёном? Мне нужно позаботиться кое о чем. Субин, иди сюда сейчас же.       Это было зрелище, на которое стоило посмотреть, два Вампира быстро прогуливались по вестибюлю отеля, учитывая, что для владельца отеля было бы ужасно странно бегать за хихикающим сотрудником. Субин продолжал уклоняться от Хёнджина некоторое время, пока старший Вампир не схватил его за голову и не потащил в комнату с надписью «только для персонала». Сынмин был уверен, что Хёнджин, вероятно, мучил бедного мальчика за то, что тот раскрыл такой постыдный секрет, как этот. — Я надеюсь ты знаешь, что он от тебя без ума.       Сынмин был так сосредоточен на потасовке, что забыл о присутствии Джинёна рядом с ним, но когда он повернулся к старшему, то заметил нежную улыбку, приподнимающую его губы. — Правда? — спросил Сынмин, шевеля пальцами, его глаза загорелись, когда он услышал такой комплимент.       Он никогда бы не усомнился в чувствах Хёнджина к нему, он должен был бы быть идиотом, чтобы не видеть, что Вампир был о нем самого высокого мнения, но услышать это от кого-то, с кем он еще не был близок, позволило ему узнать, что Хёнджин постоянно говорил о нем и о том, как сильно он ему нравился. — Я знаю его так долго и, честно, я никогда не видел его настолько счастливым.       Сынмин был рад это слышать, потому что это его немного беспокоило. Хёнджин был чрезвычайно мил с ним, делая все, что в его силах, чтобы Сынмин был в безопасности, чувствовал себя комфортно и был счастлив. Но это оставило его с вопросом о том, делал ли он то же самое для Хёнджина. Сумеречный охотник сделал бы все возможное, чтобы постоянно осыпать старшего похвалами, которых он заслуживал, но он был уверен, что у Хёнджина тоже есть неуверенность, которую он изо всех сил старался скрыть от Сынмина. Но услышать от Джинена, одного из клана и ближайших друзей Хёнджина, что Хёнджин был счастлив, когда был с ним? Это заставило его почувствовать себя немного более непринужденно. — Он был только в двух серьёзных отношениях за время, что я был с ним. Одни с Вампиршей, к которой Хёнджин чувствовал самую большую щенячью любовь. Было ясно, что для него это значило больше, чем для нее, но в итоге это стало их гибелью. Он был почти в пучине, но она в конце концов бросила его, потому что он был слишком прилипчивым.       Хёнджин был прилипчивым. Вероятно, самым прилипчивым человеком, которого Сынмин когда-либо встречал в своей жизни. Было похоже на то, что Вампир не мог прожить и двух минут без того, чтобы не высосать из него всю жизнь. Но это была одна из его самых привлекательных черт. Как кто-то мог расстаться с таким замечательным человеком только потому, что ему нравилось обнимать его? Целовать его? Хотелось держать его за руку? Обнимать их за талию и утыкаться носом в шею? Это заставило кровь Сынмина закипеть, когда он подумал о том, что Вампирша рассталась с такой драгоценностью, как Хёнджин, который, очевидно, был влюблен в нее, но, в конце концов, это была ее потеря. — Вторым был Примитивный. Это было прямо перед началом Второй Мировой Войны. Беглый роман, но Хёнджин влюбился сильно и быстро. Но, к сожалению, ребенка призвали, и видев в этом ту же ситуацию, что и была перед его смертью, Хёнджин не держал никаких надежд на то, что тот вернется. Что в итоге так и произошло.       Хёнджин никогда об этом не упоминал, и Сынмин мог только догадываться почему. Любить кого-то и не быть в состоянии спасти его от судьбы, которая, как ты знал, заберет его у тебя, не должно было быть тем, что Хёнджину или кому-либо еще когда-либо приходилось испытывать. Чувствуя, как дыхание покидает его легкие от этого заявления, Сынмин глубоко вдохнул, чтобы успокоить бушующее сочувствие, нарастающее в его груди. Продолжив слушать Джинёна, он увидел, как Хёнджин вышел из комнаты, отряхивая руки с огромной улыбкой на лице. Что случилось с Субином, Сынмин не был уверен, хочет ли он знать. — Хёнджин прекрасный лидер и очень преданный друг. Он добрый и чувствительный, но люди этим пользуются. Он так долго был одинок, боялся пораниться, я думаю. Судя по тому, что он говорит о тебе, я думаю, ты уже это делаешь, но пожалуйста, заботься о нём. Я нахожу успокаивающим то, что ему есть на кого положиться. — Если это облегчит тебе жизнь, я тоже от него без ума, — заверил Джинёна Сынмин, нарисовав мизинцем крест над своим сердцем в знак того, что в его заявлении не было ничего, кроме правды. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы убедиться, что он счастлив. Ты можешь на меня рассчитывать. — Спасибо, Сынмин, — прошептал Джинён, мягко хватая себя сзади за шею и одобрительно подмигивая. — Вау, разве вы оба не выглядите серьёзными? О чём вы говорили? — Лишь о том, что у тебя есть коллаж с фотографиями его лица в форме сердца в твоей спальне. — Что? У меня его нет! Минни, не слушай их. Вот почему я не знакомлю тебя с моими друзьями, Джинён! — выплюнул Хёнджин с самой милой гримасой, которую Сынмин когда-либо видел, заставив Сумеречного охотника лишь засмеяться над непрерывными издевательствами и мучениями, через которые клан Хёнджина заставлял его проходить. — Где Субин? — спросил Сынмин, беря Вампира за руку, чтобы переплести их пальцы в попытке успокоить Хёнджина, прежде чем у него случится аневризма. — О, я убил его, — Хёнджин принял невозмутимый вид, прежде чем тихо захихикать, размахивая руками. — Шучу, я не убивал его. Я связал его и подвесил вверх ногами под потолком.       Он не врал, Сынмин чувствовал честность в голосе Хёнджина, и все, о чем он мог думать, это надежда на то, что Субин не будет страдать слишком долго. Он бы от этого не умер, но чувство, как вся кровь приливает к голове, было не самым приятным в мире. — Джинён, оставь его примерно на час и потом сними его.       Бедный Субин. — Да, сэр. — Минни, пока ты здесь, не хочешь пойти в мою комнату и посмотреть фильм или еще что?       Очевидная тактика, чтобы увести Сынмина как можно дальше от его клана, чтобы они не раскрыли больше никаких секретов или не выдумали еще какую-нибудь ложь о его увлечении Сынмином, до такой степени, как предположил Сынмин, что он не сможет отличить одно от другого. — Звучит хорошо, Хёнджинни.       Хёнджин немного согнул колени, чтобы быстро поцеловать Сынмина в кончик носа, прежде чем повести их к парадной лестнице в центре комнаты, один только рубиновый ковер выглядел так, будто он стоил больше, чем квартира, в которой Сынмин жил последние несколько лет. Сумеречный охотник повернулся, чтобы быстро помахать Джинёну на прощание, надеясь, что он не забудет о Субине и в конце концов оставит его в покое. Однако, когда он сделал это, он заметил ту же озорную усмешку на его губах, когда он открыл их, чтобы крикнуть еще кое-что владельцу отеля. — Я хочу, чтобы все было там законно! Ничего выше рейтинга PG, слышите меня? — Джинён, заткнись!

_______________

      Они выбрали причудливую маленькую кофейню в центре города. Всё здание было сделано из стекла с небольшими фонариками, свисающими с потолка и освещающими довольно мрачный день, который поглощало небо с угрожающе выглядящими облаками. Два деревца дотягивались до крыши, бесчисленные растения в горшках окружали это место. Изготовленная из дерева мебель определенно напоминала Феликсу о доме и он точно знал, почему Чанбин выбрал именно такое кафе для повторной встречи их родителей. — Милый, ты перестанешь суетиться? Почему ты ведешь себя так, будто нервничаешь?       Прекратив свои постоянные постукивания пальцами по поверхности стола, Феликс спрятал свои руки под стол после игривого поддразнивания его матери. Чувство, пожирающее его изнутри, было не нервозностью, а, скорее, что-то ближе к нетерпению. — Я не нервничаю, Матушка. Мне просто… очень нравится Чанбин и я надеюсь, что тебе он тоже понравится. Я бы очень хотел, чтобы он ухаживал за мной с твоего разрешения. — Феликс, посмотри на меня, — сурово произнесла Калли, провернув стул своего сына, чтобы они могли смотреть друг другу в лицо. — Не важно, что я думаю, за тобой ухаживает тот, кого ты выберешь. Потребность спрашивать разрешение у родителя на отношения с кем-то немного устарела, несмотря на традицию нашего измерения, и я буду ненавидеть, если ты будешь несчастлив из-за меня.       В мире не было абсолютно никого, кем бы Феликс дорожил больше, чем своей матерью. Она всегда точно знала, что сказать ему, чтобы успокоить и заставить его чувствовать себя любимым. Конечно, он бы хотел, чтобы его матери Чанбин тоже понравился, но она очевидно доверяла чувствам и мнению своего сына, когда она знала, что ей даже не требовалась встреча с тем парнем, чтобы понять, что ее сын выбрал хорошего потенциального партнера. — Кроме того, если он хоть немного похож на свою мать, я уверена, что он стал отличным Сумеречным охотником.       Чанбин был более чем хоть немного похож на свою мать. Их храбрость и желание помочь другим людям не знали никаких границ. Бесподобная сила была прописана в душах их обоих. Такая доброта и целомудрие показывали Феликсу, что им можно доверять. Нельзя не упомянуть, что у них обоих также была жилка глупости, которая заставляла Феликса чувствовать себя расслабленным в их присутствии. Арым хорошо воспитала Чанбина и он был точно уверен, что его мать тоже полюбит его. — О, это они?       Голова Феликса резко поднялась от слов его матери, и он увидел, как и Арым, и Чанбин заходят в главные двери и кланяются официанту. Они показали жестом, что им не нужен столик, что их компаньоны уже ждали их тут, и начали идти к ним. Одетый в чистый розовый свитер, Чанбин убрал волосы со лба, слабый блеск пыльно-розовых теней для глаз сиял под тусклым освещением. Его обычные армейские ботинки были заменены безупречными туфлями, в которых его шаги выглядели слегка неловкими. Он выглядел совершенно очаровательно и даже больше, когда адресовал Феликсу десневую улыбку, когда увидел его.       С самого признания Чанбина Феликс не мог не чувствовать что-то слегка другое к Сумеречному охотнику. Будто что-то, медленно строившееся в его груди, внезапно взрывалось и это не было похоже ни на что, что он ощущал раньше. Он говорил со своей матерью об этом, боясь, что он начинает болеть, но Калли тихонько посмеялась и сказала ему не волноваться, просто его чувства превращались в более преданные и глубокие.       Встав со стула, чтобы поприветствовать их, Фэйри низко поклонился Арым, прежде чем повернуться к Чанбину, парень стремительно схватил его за руки, разместив на его щеке осторожный поцелуй и наконец соединив их лбы. Фэйри не смог не тотально растаять от чистой любви в этом движении, комбинирующем настолько интимные жесты из миров их обоих. — Я просто в ярости, что ты не постарела ни на день за последние двадцать лет.       В жалобе не было никакой антипатии, лишь игривое раздражение можно было найти в изобилии. Когда Феликс посмотрел налево, он увидел, как Арым со скрещенными руками и постоянно топающей ногой уставилась на его мать, Фэйри медленно подошла к ней, прежде чем обнять хихикающую Сумеречную охотницу с большой радостью. — Звучишь так, будто ты сейчас старушка, Арым. Ты выглядишь так же захватывающе прекрасно, как и в последний раз, как я тебя видела, — сделала комплимент Калли, отходя назад и держась за одну из рук Сумеречной охотницы. — Да, ну, видимо, раз ты не можешь врать, твое высказывание правдиво, — Арым фыркнула, дёрнув головой, чтобы смахнуть с лица волосы, и начала снова смеяться, прежде чем спросить у Калли, как ее дела, подмечая летнее платье Фэйри цвета мёда, несмотря на то, что на улице до сих пор была зима. — Твоя мама и вправду красивая. Могу понять, в кого ты пошел.       Попытка лести, несомненно, но Феликс не смог сдержать ощущение мурашек гордости в груди, зная, что Чанбин думал, что он прекрасен. Фэйри аккуратно играл с пальцами парня, рьяно ожидая, когда его мать закончит знакомиться заново со своей старой подругой. — Так ты Со Чанбин, я могу предположить? — резко поприветствовала Калли в совершенном контрасте с тем, как она только что говорила с его матерью, заставив Чанбина убрать руки от Феликса и встать во всём внимании. — Д-да, мэм, я Со Чанбин. Очень приятно познакомиться с вами.       Феликс мог ощутить, как Чанбин напрягся сзади него, когда вытянул руку, чтобы Калли ее пожала, чтобы следом убрать ее, задаваясь вопросом, подходило ли это движение к встрече с Фэйри в первый раз. Устав от попыток понять это, Сумеречный охотник лишь кивнул так низко, как только смог, чуть ли не свалившись в процессе. Феликс признал, что никогда не видел, чтобы Чанбин так себя вёл. Он обычно был взволнован и не знал, как себя вести, и тот факт, что поведение Чанбина полностью поменялось, заставило Фэйри отчаянно постараться сдержать свой смех. — Так ты хочешь ухаживать за моим сыном? Посмотрим. Как я пойму, что могу доверять тебе? Что ты можешь ему предложить? Ты собираешься сказать мне, что будешь высоко ценить его без тени сомнений, Сумеречный охотник?       Краем глаза Феликс смог увидеть, как Арым замечает то же, что и он: что его мать просто прикалывалась над Чанбином, пытаясь натянуть холодное, тяжелое выражение лица, чтобы парень запаниковал, пусть даже Калли уже сказала своему сыну, что не будет вмешиваться в его решения, если он уже решил, что Чанбин будет за ним ухаживать. Слегка грубо, конечно, но Феликсу нужно было признать, что это было прекрасной сменой темпа, чтобы точно знать, что произошло бы при таком сценарии. И все же, когда он увидел, что Чанбин стоит на месте со слегка приоткрытым ртом, пока его закидывали вопросами, он набрался достаточно жалости, чтобы остановить насмешливый допрос. — Матушка… — Хорошо, хорошо, мне жа— — Вы можете доверить мне своего сына.       Все немедленно остановили свои действия, когда обещание, содержавшее предельную честность, слетело с губ Чанбина. Когда Феликс посмотрел на Сумеречного охотника, парень с волосами цвета вороньего крыла выглядел более уверенным, чем когда-либо ранее, будто он никогда не был так уверен в том, чтобы убедить Калли, что он позаботится о Феликсе ради нее. — Вы меня еще не знаете, но именно поэтому мы сегодня здесь. Надеюсь, к вечеру я докажу, что вы можете мне доверять достаточно, чтобы увидеть, что я буду хорошо относиться к вашему сыну. У меня не особо много имеется, но я хочу дать Феликсу все, что он заслуживает, и буду усердно работать, чтобы это сделать. Я уже очень высоко ценю его и в моей голове нет ни сомнения, что я продолжу это делать до тех пор, пока не умру. Даю слово.       Ощутив незнакомое чувство снова, Феликс также ощутил, как потихоньку начинают краснеть его щеки, когда Чанбин умело сцепил их пальцы и одарил Фэйри улыбкой, полной надежды и уверенности, будто он провозгласил подобное для каждого, кто его слышал, чтобы тот мог только лишь принять это. — Ты хорошо воспитала своего малыша, Арым, — нежно заявила Калли, что мягкость, которая была у нее до этого, возвращалась, пока она рассматривала Чанбина с любящей теплотой.       Зарыв свое лицо в шею Чанбина в попытке скрыть свои горящие щеки, Феликс смог увидеть упавший на ее сына взгляд Арым, неизмеримая гордость засияла в ее глазах, когда она услышала, как уверен был Чанбин в своих чувствах к Фэйри в его руках. — Чанбин, я извиняюсь за свою обманку. Я лишь сыграла роль, чтобы попытаться подшутить над тобой, — Калли хихикнула, но смех усилился, когда Чанбин наконец-то осознал это, когда цвет его лица совпал с цветом его свитера. — Но я правда рада слышать, что ты позаботишься о моем сыне.       Чанбин позволил своей щеке упасть на локоны Феликса, пока Фэйри все еще зарывался носом в его шею, улыбнувшись, прежде чем мягко хмыкнуть, чтобы подтвердить, что он уже слишком сильно влюбился в Фэйри с лавандовыми волосами, чтобы не хотеть ничего, кроме как ухаживать за ним так долго, как он вообще сможет.       Жестом указав всем снова присесть, Чанбин заказал чай на четверых, дав молодой девчушке понять, что им понадобится еще немного времени на себя, прежде чем заказать еду. Как только она вежливо кивнула и ушла, Чанбин потянулся через стол, чтобы схватить одну из рук Феликса, легонько пробежав большим пальцем по его костяшкам. — Если вам двоим комфортно, вы можете снять свой гламур.       Не понимая, почему Чанбин предложил такое, Феликс помотал головой, прекрасно осознавая, что они были в мире Примитивных и не должны делать подобное, чтобы не раскрыть свою сущность. И тогда же Феликс также осознал кое-что, когда осмотрел помещение. — Погоди, почему мы тут одни единственные? — Я знаю женщину, которой принадлежит это место. Я спросил ее, возможно ли забронировать сегодня всё кафе. Она была должна мне и сказала, что была бы более чем счастлива сделать это для нас. Работники все еще тут и они все Нежить, поэтому мы можем заказать еду, когда вы будете готовы.       Зная, что это определенно не было нормальным обычаем для людей, Феликс почувствовал, как его сердцебиение участилось, нежные стуки сменились довольно оглушающим треском в ушах. Постоянно держать гламур не было особенно некомфортным; этому с раннего возраста учат каждого ребенка Фэйри, чтобы они случайно не раскрыли их тайную личность миру, но потребность прятать очень важные части себя на ежедневной основе была слегка сокрушительной. — Но окна… люди снаружи все еще могут видеть нас, — прошептал Феликс, все еще немного сбитый с толку тем, что Чанбин вообще сделал что-то подобное для него. — Прежде чем мы пришли, мы поставили гламур вокруг здания. Если кто-то посмотрит, оно всем покажется пустым, так что никто вас двоих не увидит. Мы хотели, чтобы вы чувствовали себя максимально комфортно. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома.       А это тем более люди, а особенно Сумеречные охотники, не сделали бы для Фэйри. Как только Арым улыбнулась после своего объяснения, Феликс увидел, как его мать начала медленно позволять гламуру исчезнуть, ее великолепные золотистые крылья выскочили из спины, а заостренные уши показались во всей красе.       Феликс задумался о том, что он не так уж и часто находился без гламура рядом с Чанбином, и заинтересовался, предпочитал ли он Феликса со сверхъестественными особенностями или без. И все же, когда они все выжидающе посмотрели на него, Фэйри медленно снял свой гламур, его чистые белые крылья с заметным шрамом осторожно прижались к спине. Феликс быстро заметил, как Чанбин пялился на него, его руки осторожно поднялись по бокам от своей головы в попытке спрятать свои уши на случай, если Сумеречному охотнику они не особо нравились. — Ай, Ликс, почему ты пытаешься спрятать свои уши? Они очаровательные, как и эти веснушки.       Было не ясно, были ли его веснушки все еще видны под яростным румянцем, который окрашивал его щеки, но кто-то, кроме его матери, делающий комплимент бесчисленным пятнышкам, покрывающим его лицо, и вправду слегка помогал его уверенности, его руки медленно вернулись на стол, прежде чем Чанбин снова схватился за них.       Феликса так сводил с ума любящий взгляд глаз Чанбина, что он так и не заметил, что две женщины смотрели на их личный нежный момент, обе переполнялись удовольствием и удовлетворением, что их мальчики относились друг к другу с таким уважением и преданностью. Фэйри так же был очевиден тот факт, что теперь, когда его гламур был снят, его магия была более могущественной, заставляя цветы в вазе в центре стола зацвести в полную мощь, что было побочным эффектом от восторга, который он сейчас испытывал, пока его рука была охвачена рукой Чанбина. Калли мягко ахнула, когда увидела, как расцвели маленькие маргаритки в вазе, что было ясным знаком того, что магия Феликса выходила из берегов из-за эйфории, захватывающей его тело. — Вы готовы сделать заказ? — спросила оживленная официантка, поставив на стол их чай, заработав четыре кивка головы в ответ.       Следующие два часа парни сидели со своими матерями, так и не отпустив руки друг друга, пока они слушали и смаковали множество историй об их жизнях. Они еще раз услышали о первой встрече Калли и Арым, но в этот раз с перспективы Фэйри. Чанбин говорил о своем отце и о том, как он умер, борясь за защиту нуждающихся в ней, заработав скорбный вздох от Калли, которая взяла Арым за руку, дав ей понять, что она сочувствовала ее потере. Всё стало радостнее, когда они заговорили о том, как Чанбин учит Феликса человеческому миру, а Фэйри вмешался и похвастался тем, что чувствовал гармонию со всем благодаря Чанбину и его другим друзьям, которые были у него теперь в Академии. Постороннему бы показалось, что эти четверо знают друг друга годами, ни грамма неловкости не обнаружилось, когда они закончили трапезу и попросили счет.       По большому настоянию Чанбин сказал всем, что оплатит чек, даже проигнорировав просьбу его матери позволить ей помочь, пусть она и сопроводила его до кассы. Добилась ли она своего или нет, двум Фэйри, оставшимся у двери и ожидающим, пока они закончат, было не ясно. — Мудрый выбор, однако, милый. Он кажется очень чудесным мальчиком, — излилась Калли, соединив с сыном лбы и пробежав пальцами по его щекам. — Спасибо, Матушка. Я так рад, что ты одобряешь. Он правда отличается ото всех, кого я когда-либо встречал. Он так хорошо относится ко мне и я—       Слова Феликса оборвались, когда он запнулся, не понимая, почему слезы внезапно начали собираться в его глазах. Неожиданная волна эмоций переполнила его сердце, когда он заговорил о Чанбине и о том, как он вел себя с ним, почти что с того самого момента, как они встретились. — Я нравлюсь ему таким, какой я есть. Его не заботит тот факт, что у меня не чистая родословная, что у меня есть эти веснушки на щеках, что я ничего не знаю о его мире… что я Фэйри. Он добрый и понимающий, так заботится обо мне, что почти кажется, будто он волнуется, что я разобьюсь вдребезги, если он меня коснется. Он показывает мне, что мне нечего стыдиться, что я заслуживаю любовь, которую заслуживают все остальные.       Приложив руки тыльной стороной к своим глазам, прежде, чем слезы стекут по его щекам, Феликс попытался закрыть лицо, зная, что для Фэйри было неподобающе показывать свои подобные эмоции, особенно из-за чего-то настолько мелкого, как любовь. Королева Благого Двора всегда говорила ему это, но, опять же, он все больше и больше понимал, что большинство нравоучений Королевы Благих были всего лишь бредом женщины с черствым и холодным сердцем.       Фэйри почувствовал, как его лицо оказалось в руках матери, прежде чем она поцеловала его в лоб, ее собственные глаза заблестели от непролитых слез. — Мой драгоценный мальчик, конечно ты заслуживаешь быть любимым. Мне так жаль, что ты вообще чувствовал, что не достоин этого, но я вижу, что Чанбин засыпет тебя такой любовью, что ты больше не усомнишься в этом ни в один из дней в своей жизни. Милый, я рада, что ты нашел этого мальчика. Никогда не отпускай его, — прошептала Калли, обхватывая Феликса руками и пробегаясь пальцами по его лавандовым локонам. — Хорошо, мы готовы и— оу, все нормально?       Феликс отпрянул от объятий матери, чтобы увидеть, как Чанбин смотрит на него с печалью в глазах, Сумеречный охотник быстро подбежал к нему, чтобы стереть одинокие слезы, которые вырвались на волю. — Да, Бинни. Все прекрасно, — пообещал Феликс, осторожно поцеловав того в губы впервые, заставив Чанбина слегка отпрыгнуть назад от чужой внезапной смелости, прежде чем он очень ярко улыбнулся. — Если уж ты уверен. О, тогда, предполагаю, мне нужно задать твоей маме вопрос, — внес ясность Чанбин, поворачиваясь лицом к Калли прежде, чем они покинут кафе. — Если вы не против, я бы очень хотел сдержать обещание, которое я дал ранее, и заботиться о вашем сыне путем ухаживаний за ним. Если вы не против. — Ой, тебе правда не нужно спрашивать меня об этом, — Калли засмеялась, замахав руками, чтобы стереть предложение. — Погодите, не нужно? Феликс сказал— — Обычно это наша традиция, но перед тем, как вы пришли, я сказала Феликсу, что доверяю ему достаточно, чтобы он сам выбрал того, кто будет за ним ухаживать. Я очень ценю, что ты спросил меня, но если Феликс желает быть с тобой, то я его не остановлю. Пусть даже я все равно тебя очень сильно одобряю.       Выжидающее мерцание в глазах Чанбина, когда тот повернулся, чтобы посмотреть на Феликса, заставило любые крошечные намеки на сомнения в его чувствах к Сумеречному охотнику исчезнуть. Чувство, которое он испытал, не было похоже ни на одно, что он испытывал раньше. Не было эмоцией, ассоциирующейся с семьей, не было похоже на те же чувства, что он испытывал, когда говорил с Джисоном или Сынмином. Оно было новым, захватывающим и определенно точно сравнимым с тем, что он читал в сказках, которые Сынмин показывал ему в библиотеке в день, когда он был там в последний раз.       Это была самая сильная и достоверная форма любви, которую Феликс имел удовольствие испытывать. — Я бы очень хотел, чтобы ты ухаживал за мной, Бинни. — Ты уверен? — Определенно, — ответил Феликс, наклонившись, чтобы оставить еще один поцелуй на губах Сумеречного охотника, чуть более долгий, когда он позволил себе увлечься тем, как слегка потрескавшиеся, но пухлые губы Чанбина двигались наперегонки с его собственными. — Кхм, если вы двое уже закончили.       Феликс отпрыгнул от Чанбина, Сумеречный охотник сделал то же самое, когда Арым прочистила свое горло с поднятой бровью, ее игривая улыбка заставила двух парней покраснеть, поскольку они совершенно забыли, что были не одни, смех Калли лишь усилил их стыд от того, что они потерялись в их маленьком моменте.       Сказав, что он проводит свою мать до их измерения, Феликс попрощался с Арым и Чанбином, заработав довольно разрушающее объятие от Арым и еще один нежный прощальный поцелуй от своего нового парня. Этот термин Сынмин обычно использовал, ссылаясь на Хёнджина, поэтому Феликс сделал вывод, что мог теперь использовать его, разговаривая о Чанбине. Уходя, Феликс обернулся через плечо, увидев, что Чанбин сделал то же самое, что заставило их двоих рассмеяться от того, как сильно они уже скучали друг по другу.       Так вот как ощущается любовь.