Saudade

      Четыре.       Количество часов, прошедших с тех пор, как за Джисоном закрылись двери медицинского отсека, вынуждая его праздно сидеть и ждать новостей о состоянии Гюхуна. Он не пошел в свою комнату, чтобы помыться, как предлагала Арым, все еще покрытый с головы до ног кровью Гюхуна. Вместо этого он предпочел сесть на один из черных кожаных диванов, расставленных в длинном коридоре между хирургическим отделением и остальной частью Академии.       Было так тихо. Слишком тихо. Он не мог слышать ничего из того, что происходило через двери по обе стороны коридора. Ни звуковых сигналов кардиомониторов, ни чьего-либо бормотания, ни шагов по холодному кафельному полу. Джисон должен был быть благодарен за тишину, которая позволяла его разуму отдохнуть на мгновение, но когда он оставался наедине со своими мыслями, подобными этим, прошлыми видениями того, что он видел этой ночью, мучительными отголосками секретов, которые раскрыл Чанбин, он ничего так сильно не желал, как отвлечься, чтобы он не был поглощен ими.       В течение первого часа Сынмин ворвался в двери на другом конце коридора, Чанбин и Чонин следовали по пятам. Это был шквал вопросов, на которые Джисон не мог ответить.       Как поживает Гюхун? С ним все в порядке? Насколько серьезны были его раны? Сколько там было демонов? Почему он пытался бороться с ними в одиночку? Как он мог быть таким безрассудным?       Он будет жить, верно?       Джисон не мог ответить, потому что Джисон не знал.       Просто пожав плечами, он был уверен, что услышал, как Сынмин начал плакать из-за неопределенности ситуации, прежде чем Чанбин повел его обратно тем же путем, которым они пришли, сказав ему, что они могли бы принести пользу, помогая направлять тех, кто все еще был на поле боя, сражаясь с демонами. Чанбин бросил на Джисона мрачный взгляд через плечо, хотя младший этого не заметил, так как не поднимал головы с того момента, как сел.       В течение второго часа Чанбин вернулся после того, как раздал всем задания по обеспечению бесперебойной работы. Он сел на свободное место рядом с Джисоном, и даже тогда младший не поднял глаз от того места, где они все это время прожигали дыру в полу. Чанбин мягко схватил его за запястье, проведя большим пальцем по точке пульса, пытаясь передать, что он знал, что Джисон, возможно, был зол на него за то, что он хранил такой секрет все это время, и он понимал, как трудно все это было для него.       Джисон, конечно, сначала был невероятно взбешен, когда вспомнил все те случаи, когда он спрашивал Чанбина, знал ли он, что заставило Гюхуна разорвать отношения с Чаном, и старший отмахивался от него, говоря, что это не их дело. Тем не менее, Чанбин, как и всегда, просто пытался защитить его от гнусного плана Юнсока, и он не мог злиться на своего Парабатая за это. В конце концов Джисон положил свою руку на руку Чанбина, но все еще не встречался с ним взглядом, боясь, что его уязвимость проявится, если он встретится взглядом со старшим.       Они оставались в полной тишине, их присутствия было достаточно, пока они пытались залечить раны друг друга. Примерно через тридцать минут Чанбин ушел, сказав, что ему нужно вернуться к Сынмину и помочь с патрулями. Кивнув головой, Джисон непреднамеренно потянулся к руке Чанбина, когда тот отстранился, не зная, как сильно он нуждался в человеческом контакте в тот момент, когда последним человеком, которого он обнимал, был Гюхун. Чанбин никогда не был одним из тех, кто отказывал Джисону, задержась еще десять минут, когда он схватил младшего за руки, несмотря на запекшуюся на них кровь. Когда хватка Джисона ослабла, Чанбин воспринял это как сигнал, что он может уйти, хотя он предпочел бы сидеть здесь с Джисоном и ждать, пока Гюхун проснется. Он знал, что Гюхун хотел бы, чтобы он работал, чтобы разобрался во всем этом, и ради своего брата он сделает именно это, побочным преимуществом было то, что это отвлечет его достаточно, чтобы он не сводил себя с ума нежелательными результатами.       В течение третьего часа Арым появилась через раздвижные двери, вскоре за ней последовали Мина и другие девочки. Джисон был настолько погружен в свои мысли, что подпрыгнул от этого звука, чуть не свалившись со своего места, но быстро взял себя в руки, готовый задать все вопросы, на которые он не мог ответить раньше, но Арым подняла руку, чтобы успокоить его, прежде чем он смог вымолвить хоть слово. — На данный момент он стабилен. Мы смогли взять его жизненно важные органы под контроль, но он все еще в серьезном состоянии и следующие сорок восемь часов будут максимально критичными. Была крупная травма печени и селезёнки, одно из его лёгких было проколото, у него сотрясение мозга и несколько сломанных костей. С тем, насколько травмированы его ноги, он счастливчик, что не лишился их, и он… потерпел крах дважды во время операции, но мы смогли остановить все внутренние кровотечения и вернуть его обратно, — объяснила Арым с небольшим тремором. — Мы поместили его в отделение интенсивной терапии и Чан с ним. Все, что мы сейчас можем, это надеяться и молиться, что он сам продолжит бороться.       Надежда. Это слово держало на своих плечах тяжесть всего мира. Слишком много людей полагались на это, когда не было никакой возможности, чтобы благоприятный исход стал реальностью. Надежда слишком много раз подводила Джисона. Она подвела его в ночь нападения демонов, когда он надеялся, что его родители вернутся целыми и невредимыми. Она подвела его, когда он провел следующие недели, надеясь, что Сынмин внезапно появится перед ним, что он не потерял еще одного члена своей семьи. Она подвела его, когда он надеялся, что расставание Чана и Гюхуна было просто глупым разногласием, но в конечном итоге стало постоянным.       Это подвело его, когда он надеялся, что Минхо однажды ответит на его чувства взаимностью, только для того, чтобы снова разочароваться.       Надежда — это не то, ради чего стоит жить, но если он полностью откажется от нее, то наверняка потеряет всякую волю к жизни.       И теперь, когда прошел четвертый час, Джисон снова остался совсем один в коридоре, сжимая руки так сильно, что он боялся, что у него сломаются кости, под кончиками пальцев, скорее всего, образовались синяки, но он выдерживал боль. Никто больше не приходил к нему, зная, что он не обратит на них внимания, если они это сделают. Он был слишком измучен, как умом, так и телом, и мог только постоянно задаваться вопросом, как все так обернулось.       От резкого запаха, исходившего от его одежды, у него начинало першить в горле, запах меди исчезал и становился чем-то более болезненным для вдыхания, но Джисон просто не мог найти в себе сил оставить Гюхуна, даже если формально его не было рядом. Что, если он пойдет принять душ или переодеться и что-то случится? Он должен был оставаться там, чтобы в случае необходимости отправиться к Гюхуну. Он всегда был рядом с Джисоном, несмотря ни на что, и теперь настала очередь Джисона быть рядом с Гюхуном, видя, что он не смог вовремя спасти его от такой ужасной участи. — Медицинское крыло, да где оно?!       Это было первое, что смогло прорвать оборону Джисона, звук голоса, кричащего с другой стороны двери, которая вела в остальную часть Академии. Подняв голову и выпрямив свое сгорбленное положение, Джисон медленно повернулся на звук, услышав звуковой сигнал, означающий, что кто-то использует ключ-карту для доступа, но у владельца голоса его не должно было быть, вот почему он был более чем смущен, когда увидел Минхо, бегущего через двери, как будто там что-то следует за ним по пятам.       Минхо был здесь. Минхо наконец-то был здесь, но было уже слишком поздно.       Маг прошел примерно половину пути по коридору, прежде чем довольно резко остановился, его взгляд упал на хрупкую фигуру Джисона, высохшие дорожки слез размазывались по его лицу, а кончики пальцев были окрашены кровью. — Ох, боже, Сони, — Минхо ахнул, его ноги, наконец, вспомнили, для чего они предназначены, когда Минхо пробежал оставшуюся часть дистанции, достиг Джисона и опустился на колени, но воздержался от прикосновения к молодому человеку, как будто малейшее прикосновение его пальцев могло разбить Сумеречного Охотника на миллион кусочков, которые невозможно было собрать обратно.       Джисон сидел молча, не совсем понимая, что именно Минхо хотел от него услышать. Более того, он не мог найти слов, чтобы точно описать то, что он чувствовал. Это было похоже на то, как будто кто-то схватил его эмоции и бросил их в блендер, постоянное перемешивание только еще больше расстраивало его из-за сложившейся ситуации. — Сон, ты ранен? — Минхо попытался, его глаза сканировали Джисона в поисках каких-либо отклонений от того, как он обычно выглядел. — Бин поведал, что произошло. Он сказал, что Гю стабилен, но были ли еще новости по его состоянию? Чан с ним, верно? Как это произошло?       Посреди бессвязной речи Минхо Джисон ничего не мог поделать, кроме как смотреть на Мага, и грустная досада, которая не должна была быть направлена на человека перед ним, одолевала его разум. — Где ты был? — Джисон прошептал это таким тоном, который, как он знал, дал бы Минхо понять, что он никоим образом не доволен тем, сколько времени ему потребовалось, чтобы добраться до сюда.       Это прервало бессвязное заикание Минхо, и Маг уловил разочарованный оттенок в дыхании Джисона. Он подвел Джисона, в этом не было никаких сомнений, и из-за этого он чувствовал себя намного хуже. — Сон, я просто— Я был занят. Я просто шел по Лабиринту и видел твой первый звонок, но я не понимал, что это было ради чего-то подобного. У меня была работа, поэтому я зашел внутрь, но так как электроника там не работает, ни одно из твоих сообщений не дошло, чтобы дать мне понять, что ты нуждался во мне и я—       Минхо снова был прерван, когда Джисон поднял руку, давая понять, что от него больше не требуется говорить. Неважно, каковы были его намерения, Минхо уже вырыл себе могилу своим объяснением. — Ты видел, что я звоню тебе, и проигнорировал это?! — Джисон разозлился, поднимаясь с сиденья, и Минхо быстро последовал за ним, приняв вертикальное положение. — Ты мог помочь нам с самого начала, но ты был слишком занят, чтобы поговорить со мной? Ты мог быть здесь, ты мог отследить его куда быстрее Чана. Какого черта ты вообще так пренебрегаешь моими звонками?! — Джисон, я—       С гораздо большей силой, чем было необходимо, Джисон положил руки на грудь Минхо, толкая его назад, но недостаточно сильно, чтобы Маг потерял равновесие. — Как ты мог мне не ответить?! Как ты мог не быть рядом, когда ты нужен больше всего?! — закричал Джисон, не заботясь о том, что громкость его голоса может быть разнесена по всей Академии. — После всего, через что мы прошли вместе, было легко меня игнорировать? Гюхун нуждался в тебе и тебя рядом с ним не было!       Минхо пришлось поднять руки, чтобы поймать запястья Сумеречного охотника, поскольку они продолжали колотить его по груди в усиливающемся раздражении. Независимо от того, сколько раз Минхо пытался объяснить свои действия, Джисон никоим образом не собирался давать ему шанс спастись после того, как он прямо сказал, что отмахнулся от попыток Джисона связаться с ним. — Гюхун нуждался в тебе! А тебя не было! Он нуждался в тебе! Я нуждался в тебе…       Шлюзы, наконец, открылись, когда Джисон почувствовал, как хватка вокруг его запястий усилилась, удерживая его от падения на колени, когда хлынули слезы, прерывистые рыдания, вырывающиеся из его горла и заставляющие его задыхаться. Всего этого было слишком много для него, всего, что произошло сегодня вечером, было слишком много, и вдобавок ко всему Минхо проигнорировал его в трудную минуту. Джисон не мог держать себя в руках, как ему следовало бы, как Гюхун хотел бы, чтобы он держал себя в руках. Он просто больше не мог этого делать. — Джисон, малыш, дыши ради меня, хорошо? — Минхо успокаивал, заключая Джисона в объятия, когда от криков молодого человека у него перехватило дыхание, но не держал его слишком крепко, опасаясь, что он набросится или заставит его почувствовать себя загнанным в угол. — Иди сюда, продолжай дышать. Вот так, ты в порядке.       Усевшись там, где Джисон ранее устроил базу, Минхо усадил Сумеречного охотника к себе на колени, пока тот продолжал причитать, на грани приступа паники, в котором сейчас никоим образом не было необходимости, но руки Минхо, обхватившие его за талию, удерживали Джисона на земле, его разум не мог уплыть, пока он утыкался лицом в грудь Минхо.       Сквозь туман своих страданий Джисон едва замечал, что Минхо постоянно шепчет небольшие похвалы и нежные обещания, одной рукой проводя по его растрепанным волосам, в то время как другой крепко обнимает его за талию, большим пальцем выводя маленькие успокаивающие круги на его бедре.       Секунды, минуты, часы. Джисон понятия не имел, как долго он просидел в надежных объятиях Минхо, но за это время никто не пришел побеспокоить их, и за это Джисон был благодарен. Несмотря на то, что ему все еще было больно из-за того, что Минхо закрыл глаза на его звонок, Джисон просто хотел, чтобы кто-нибудь обнял его, навел хоть какое-то подобие порядка в его голове. — Прости, Сон. Пожалуйста, не плачь. Мне жаль, что я проигнорировал твой звонок, я не должен был этого делать. Всё будет хорошо. Гю будет в порядке, вот увидишь. Ему станет лучше, малыш, — Минхо поклялся, постоянно запуская пальцы в волосы младшего, губы были всего в нескольких сантиметрах от лба Джисона, дыхание с привкусом кофе овевало его разгоряченную кожу. — Перестань меня так называть, — Джисон сонно шмыгнул носом, приподнимаясь с груди Минхо, но все еще продолжая сидеть у него на коленях, вытирая непрошеные слезы, хотя за ними наверняка последуют еще. — Как называть? — Малыш. Не называй меня так.       Его голос прозвучал немного резче, чем он хотел, но, вдобавок ко всем его проблемам прямо сейчас, ему не нужно было, чтобы Минхо вел себя с ним как миленький, когда он знал, чем это закончится, Маг перешел к следующему человеку, с которым можно поиграть, и оставил его позади. Вот как это всегда заканчивалось. У него все шло так хорошо, и все это могло вот-вот рухнуть, если Минхо продолжит идти по этому пути. — Ох, хорошо, прости. Но почему нет? — Я не хочу, чтобы меня называли такой кличкой, когда ты так легко используешь ее и для других людей. Поскольку для тебя это ничего не значит. Не используй ее, когда разговариваешь со мной. — Других людей? Что это значит, Сон? — спросил Минхо с неподдельным замешательством, проводя большим пальцем по щекам Джисона, когда новая волна слез потекла вниз.       Джисон был падок на романтику; возможно, это было очевидным для всех, кто его окружал. Будь то книги, пьесы или фильмы, Джисон был на крючке. Особенно одинокими ночами он обычно загонял Чанбина или Гюхуна в угол, чтобы посмотреть с ними какой-нибудь сочный фильм. Чаще всего его партнер заканчивал тем, что засыпал на его кровати, пуская слюни, в то время как фильм продолжал проигрываться на заднем плане. Это всегда был поворотный момент, когда двум главным героям наконец удавалось зажечь искру любви, глядя друг другу в глаза под проливным дождем, их губы встречались в медленном, нежном поцелуе, прежде чем они признавались в своих чувствах, используя такие очаровательные прозвища. Милая, дорогая, любимый.       Малыш. Джисону всегда особенно нравился этот вариант.       Это была заезженная сюжетная линия, ужасно банальная, но каждый раз Джисон погружался в двух влюбленных, в долгий путь, который им предстояло пройти, чтобы добраться до своего прекрасного финала, и в конечном итоге рыдал о том, как это несправедливо, что у него тоже не было никого, кто мог бы так с ним разговаривать, обычно будя беднягу, заснувшего рядом с ним.       И он сбился со счета, сколько раз мечтал о том, чтобы Минхо называл его так, но, в конце концов, это не имело значения, потому что это всегда останется мечтой. Даже если Минхо использовал такие имена в отношении Джисона, Сумеречный охотник не сомневался, что он обращался таким образом к каждому из своих приятелей. Он не мог не представить, как Минхо нежно откидывает волосы Нари с ее лица, целует ее и тоже называет своей малышкой. Зная, что Минхо нравился ей только из-за его внешности и силы, Джисон ненавидел саму мысль о том, чтобы быть в одной лиге с ней в глазах Минхо. Вот почему он ничего не мог поделать, когда мрачность и уныние, которые чувствовали себя как дома в его сердце, внезапно подняли голову в подобном случае, делая все возможное, чтобы поколебать его решимость сохранить свои чувства к лучшему другу в секрете. — Других людей, с которыми ты встречаешься, такими же, как я. Я не хочу, чтобы меня с ними сравнивали, мы не одинаковые. Они не видят тебя таким, каким вижу я. Я знаю, кто ты на самом деле, знаю настоящего тебя.       Без согласия Джисона его разум медленно начал распутывать многочисленные нити, связывавшие его ложь воедино, под которыми скрывалась его привязанность к Магу. Ему казалось, что если он не снимет часть напряжения со своего сердца, то оно в конечном итоге распадется, слишком испорченное и разбитое тем, что произошло сегодня вечером. — Никто из них не видит тебя таким, каким вижу я. Ох, боже, мне так жаль, Мин. Я обещал, что буду очень сильно стараться, я не хотел, чтобы это произошло, — Джисон заикался, дыхание перехватило у него в горле, когда Маг уверенно смахнул его слезы, снова шикнув на него с такой доброжелательностью. — Сон, успокойся. О чем ты жалеешь? Ты не хотел, чтобы произошло что? Помоги мне, я не понимаю, что происходит.       На этот раз Джисон не сопротивлялся, и его снова притянули к груди Минхо, без сомнения, он испортит рубашку старшего своими слезами, но когда он подумал об этом, кровь, которая была на его руках, уже стерлась с нее, покрывая плечи и спину Минхо светло-красными отпечатками ладоней и хлопьями высохшего вещества в тех местах, где он изо всех сил вцепился в Мага. — Я думал, что если закончу это, то что-то изменится, что эти чувства уйдут. Но они не ушли. Не ушли. Я не знаю, что теперь должен делать. Как я должен был переступить через это, через тебя, когда осознал, что ты — всё, о чем я мечтал?       Джисон нес бессвязную речь, словесная рвота просто извергалась с его губ, но как только он начал, внутри него не было ничего, что могло бы заставить его остановиться. Это было почти так, как будто он забыл, с кем разговаривает, что это был просто еще один случай, когда он разговаривал сам с собой о своих чувствах к Магу, поскольку ему не к кому было обратиться по подобному вопросу. Сынмин, конечно, знал, но Джисон отказался сваливать проблемы своей несуществующей личной жизни на молодого человека, у которого и так было достаточно забот.       Затем тот маленький переключатель в глубине его сознания, который мешал ему когда-либо раскрывать свои истинные желания по отношению к Минхо, внезапно щелкнул, и Джисон абсолютно не контролировал то, что слетало с его губ. Ему казалось, что он отделился от своего тела, паря над ним, поскольку слова тоски больше не желали поселяться в уголках его души, ухватившись за свой шанс вырваться на свободу, пока Джисон был в таком уязвимом положении.       На данный момент Джисон винил бы во всем внутренние стены, которые защищали его сердце, медленно разрушающиеся из-за любящей заботы Минхо и его сильной уязвимости. Позже он сможет списать это на свою собственную наивную глупость. — Но как я вообще мог сказать тебе об этом? Нет и шанса, чтобы я смог смириться с собой, если ты будешь ненавидеть меня из-за этого. Я не хочу потерять тебя. Не могу, не моего лучшего друга. Я не хочу делать это все сам, без тебя. Я делал все, что мог, чтобы заставить их исчезнуть. Клянусь, я не хотел влюбляться в тебя. Не так должно было все случиться. Это все свернуло не туда.       Вот оно что. Теперь все было открыто. Джисон не мог взять свои слова обратно, какими бы ни были последствия. Все должно было произойти совсем не так. Этого вообще не должно было случиться, но это случилось, и когда осознание поразило Джисона, он почувствовал, что больше никогда не сможет нормально дышать, глаза расширились, когда он понял, что эти мысли не оставались в его голове, как обычно, а в данный момент достигали ушей одного человека, который не должен был их слышать.       И когда Джисон почувствовал, как руки Минхо ослабли на его талии, а его тело напряглось под его дрожащей рукой, Сумеречный охотник подумал про себя: «Ах, я так и знал, я все это испортил. Я не могу поверить, что все испортил. Теперь он собирается оставить меня здесь.’       За что, на самом деле, Джисон не мог его винить, но в то же время он сделал бы практически все, отдал бы свою душу дьяволу, если бы это означало, что Минхо продолжал бы обнимать его так, как раньше, как будто он защищал его от всего зла, которое мог предложить мир. — Вау, я наконец-то сказал это вслух, — Джисон рассмеялся, с болью в каждом слоге, когда он снова оторвался от груди Минхо. — Спишем это на мой спутанный мозг. Прости, просто игнорируй меня. Можешь начать хоть прямо сейчас.       Может быть, Минхо и не возненавидит его в конечном итоге, если ему повезет, но он ни за что хотел оставаться рядом с ним теперь, когда признался в своей любви. Нари рассказала ему в тот день в парке, что как только Минхо узнает, что у одного из его партнеров возникли чувства к нему, он бросит его без колебаний, не заинтересованный в продолжении таких отношений, если они ожидают, что это действительно приведет к чему-то значимому. Теперь Джисон был прямо там, со всеми остальными, которые были отодвинуты в сторону из-за его любви. — Влюблен? В меня?       Иногда Джисон думал, что он, возможно, не так уж хорошо скрывал свои чувства, что, возможно, Минхо мог уловить что-то в отношении того, что он чувствовал, и это безмерно пугало его, но из-за удивленной нерешительности в голосе Мага Джисону показалось, что он довольно неплохо скрывал свои чувства все это время. — Ага, уже некоторое время, — Джисон шмыгнул носом, решив, что, если Минхо собирается бросить его, он может с таким же успехом вывести всю дозу яда из своего организма прямо сейчас. — И я знаю, что это не то, на что мы соглашались, когда сближались, но я в итоге влюбился в тебя несколько месяцев назад. Я не мог держаться, когда видел тебя с остальными интрижками, становилось слишком больно, поэтому я все закончил, чтобы попытаться отвратить свою ревность. Тебе по жизни будет лучше без такого, как я, пытающегося забрать всего тебя себе, когда ты этого не хочешь. Прости, Мин.       Тишина, в которой сидел Джисон до прихода Минхо, снова воцарилась, окутав обоих молодых людей, и ни один из них не решился попросить ее уйти, не издав ни звука.       Минхо всегда был человеком вне своей семьи, с которым Джисон чувствовал себя наиболее комфортно. С Чанбином и Гюхуном всегда была маленькая часть его, которая чувствовала, что иногда, когда он был с ними, он должен был вписываться в определенную роль, быть Сумеречным охотником, которым он должен был быть. С Минхо? Джисону никогда не приходилось скрывать, кто он такой. Это была именно та дружба, которая у них всегда была, и Джисон знал, что ему будет очень не хватать ее теперь, когда он все разрушил.       Но когда гибкие пальцы Минхо начали убирать волосы Джисона со лба, нежно проводя по его коже, вызывая мурашки на руках Сумеречного охотника, он начал думать, что, возможно, только возможно, худший возможный исход всего этого фиаско, возможно, не был чем-то, что он должен был учитывать. — Ты кажешься ужасно уверенным в том, что знаешь, чего я хочу, — Минхо тяжело вздохнул, его пальцы вернулись к волосам младшего, накручивая их на пальцы таким образом, что Джисон забеспокоился еще больше. — О боже, не так я хотел, чтобы все произошло. Сейчас вообще не время говорить о таком, но…       Джисон мог только подозревать, что Минхо имел в виду тот факт, что в настоящее время они ждали снаружи комнаты, где их друг изо всех сил боролся с темнотой, удерживая его подальше от них, и, хотя он придерживался того же мнения, Джисон должен был точно знать, к чему Минхо клонит. Он больше не хотел убегать. — Ты правда не понимаешь, почему я не ответил на твой звонок, Сон?       Он назвал его Сон. Минхо все еще использовал свое прозвище, даже после того, как узнал о привязанности Джисона. Может быть, он хотел легко подвести Джисона, чтобы тот не причинил ему слишком большой боли, но отсутствие раздражения в голосе Мага позволило Сумеречному охотнику вернуть немного надежды, которая, как он думал, ускользнула от него. Покачав головой, чтобы показать, что он понятия не имеет, потому что на самом деле не знал, Джисон терпеливо ждал объяснений Минхо, которые он не желал слышать ранее. — Потому что мне нужно было немного времени вдали от тебя.       И эти слова едва не разрушили оптимистическую веру, которую он только что вновь обрел. Ему действительно нужно было поговорить с теми, кто управлял его мозгами, и отругать их за то, что они постоянно давали ему надежду на то, что Минхо, возможно, действительно полюбил его за то время, что они были вместе, только для того, чтобы снова отнять ее. — Мне нужно было немного времени вдали, я не хотел говорить с тобой, потому что я знал, что если поговорю, в итоге разболтаю обо всех своих чувствах, даже после того, как ты сказал, что заканчиваешь наши отношения.       Чувства? Какие чувства? Были какие-то чувства? У Минхо были чувства? К нему? В смысле, не только платонические? У Джисона закружилась голова, он пытался сообразить другой возможный смысл, который Минхо мог бы попытаться сформулировать. Ему нужно было найти другое объяснение, потому что он устал создавать нереалистичные ожидания по теме, которую он так долго держал близко к сердцу. — Когда ты заканчивал их, ты сказал, что это потому, что ты устал бегать и пытаться спрятать наши отношения от людей. Что это было слишком большой проблемой и, я признаюсь, я был слегка опустошен, — Минхо уступил, его руки опустились, чтобы вместо этого погладить Джисона по бедру способом, который, как он всегда знал, успокоит младшего. — Ты был опустошен? Почему? — Потому что я абсолютно без ума от тебя, Сон.       Если у такого рода выражений и должен был быть какой-то другой подтекст, то Джисон не знал, какой именно. На самом деле, он не хотел этого слышать. Он слышал искренность в словах Мага, видел это в его глазах, когда Минхо смотрел на него так, словно он был единственным лучом света, оставшимся в темнеющем мире. — Думаю, я выяснил это месяц или два назад, но я не был полностью уверен, что именно я чувствовал. Если быть честным, я никогда раньше ни к кому такого не чувствовал. Либо я был слишком упрямым, чтобы принять, что мне пытается сказать мое сердце.       То, что описывал Минхо, было чем-то таким, что Джисон пережил сам. Вначале у Джисона не было проблем с согласием на условия, которые Минхо выдвинул для их маленького рискованного приключения, но со временем, когда Джисон увидел ту сторону Минхо, которую он никогда раньше не видел, в его груди начало расцветать новое чувство. Он тоже не был уверен, что это за чувство, но когда он начал сравнивать его с теми любовными историями, которые он раньше смотрел или читал, он, наконец, понял. — Слушай, я провел последние несколько десятилетий, веря в то, что счастлив без поиска той единственной души, с которой я проведу всю жизнь, что мой образ жизни подходил мне, но после того, как мы начали видеться, впервые в своей жизни я начал сомневаться в этом.       Джисону просто быть самим собой было достаточно, чтобы заставить Минхо усомниться в своем выборе образа жизни, в том, что перескакивать от одного человека к другому — это не то, чего он хотел. Его было достаточно, даже когда Джисон думал, что его никогда не будет достаточно для Мага. — Чтобы посмотреть, верна ли моя теория, я нашел себя в как можно большем окружении девочек или мальчиков, которые не являлись тобой, и я—, — начал Минхо, но остановил себя, увидев боль в глазах Джисона при упоминании других людей в подобном случае. — Нет, прости, не воспринимай это так– смотри, это не важно. Что я хотел сказать, это что не важно сколько я времени проводил с кем либо еще, всё, о чем я мог думать — был ты.       Услышав разговоры людей по другую сторону двери, ведущей в Академию, Джисон понял, как бы это выглядело, если бы кто-нибудь вошел и увидел его сидящим на коленях у Минхо, одна рука которого непрерывно ласкала его бедро, в то время как другая двигалась вверх и вниз по его талии. Это было положение, в котором, как думал Джисон, он никогда не окажется, и потребуется чертовски много усилий, чтобы заставить его двигаться, даже если это заставит кого-то понять, что происходит на самом деле. — Но… если ты не заинтересован в других людях, как ты мог все еще резвиться с ними? — спросил Джисон с той толикой мужества, которую ему удалось собрать, несмотря на охватившее его недоверие.       Возможно, это был самый уместный вопрос, который можно было задать, но именно он интересовал Сумеречного охотника больше всего. Если Минхо говорил правду, в чем Джисон все еще сомневался, что все это не было просто какой-то дурацкой шуткой, тогда не имело никакого смысла, что он все еще играл со своими длинными списками случайных контактов. — Сон, у меня никого не было уже около месяца, — пообещал Минхо, увидев, как брови Джисона удивленно взлетели вверх.       Ли Минхо, самый большой плейбой в Сеуле, целый месяц не был ни с кем, кроме Джисона? Не было ничего необычного в том, чтобы видеть Минхо с двумя разными людьми на одной неделе, и если он держался с одним из них больше десяти дней, это действительно было своего рода чудом, но Минхо сказал, что Джисон был единственным, кого он видел за месяц? — Тебя не зацепил тот факт, что я просил тебя проводить со мной больше времени?       Джисона он зацепил. Он задавался вопросом, почему Минхо стал чаще звонить ему, приглашать на ужин, выводить его за пределы квартиры на посиделки. Джисон сомневался в этом, но он никогда не предполагал, что ответ будет чем-то подобным. — Ну, что насчет Нари? — Что насчет нее? — смущенно поинтересовался Минхо, явно озадаченный тем, почему другой Маг появился в подобном разговоре. — Та ночь, что мы пошли в бар, когда она села с нами, она была вся твоя и ты флиртовал с ней в ответ. Было всем ясно, что она хотела, а ты ее не отталкивал.       Все еще было больно думать о прекрасном Маге, которая обнимала Минхо, прикасалась к нему так, словно Джисон не сидел прямо перед ними. Ему действительно не нравилось смотреть на подобные вещи, особенно когда Минхо, казалось, был полностью за это. — Погоди, ты из-за этого ушел из бара? Когда я побежал за тобой? Ох, Сон, нет, все было не так. — Но для меня это выглядело именно так, — Джисон нанес ответный удар, пытаясь увернуться от прикосновения Мага, на самом деле не особо стараясь, так как Минхо нужно было лишь немного усилить хватку, прежде чем Джисон снова успокоился. — И я видел сообщение, которое она отправила тебе следующим утром. Я знаю, что не должен был смотреть, но всё же, она сказала, что ты упомянул, что встретишься с ней еще раз.       Джисон действительно не хотел, чтобы это прозвучало так обвиняюще. Минхо не принадлежал ему, когда Нари попытала с ним счастья. Черт возьми, Минхо также не принадлежал ей. Но из всех остальных, с кем был Маг, Нари была единственной, с кем он когда-либо разговаривал, и, черт возьми, он действительно не очень хорошо с ней ладил. — Похоже, мне придется немного объясниться. Сон, той ночью, когда я побежал забрать свою куртку, я сказал Нари, что уйду с тобой и она стала очень оборонительной, реально быстро. Думаю, ее зацепил факт, что я хотел быть только с тобой.       По их небольшому общению в парке Джисон теперь мог видеть, что Нари, вероятно, действительно знала, что Минхо больше интересуется им, чем ею, и, вероятно, именно поэтому она была так ужасна с ним, пытаясь проникнуть в его мысли, говоря ему, что Минхо никогда не полюбит такого ребенка, как он. — И когда я попытался уйти, она схватилась за меня и устроила сцену, плача навзрыд и и спрашивая, как я мог вот так оставить ее. Чтобы остановить ее, я сказал, что встречусь с ней в другой раз, чтобы она дала мне уйти. Вот и все, Сон, клянусь.       Ладно, это имело смысл, и он легко мог поверить, что чуть не поднял шум из-за того, что Минхо бросил ее ради кого-то вроде него. По мнению Джисона, она действительно казалась довольно истеричной королевой драмы. Это не было мелочностью или предвзятостью из-за его ситуации, это было наблюдение, которое, вероятно, было бы поддержано другими, если бы их спросили. — Тогда зачем ты флиртовал в ответ? — спросил Сумеречный охотник, начиная играть с пальцами Минхо, которые все еще лежали на его бедре. — Потому что я думал, что ты все поймешь, если я этого не сделаю, и я боялся твоей реакции. — Что ты имеешь ввиду? — Я думал, что если ты увидишь, что я отшиваю кого-то, ты спросишь, почему я не веду себя как обычно, и я в конце концов сломаюсь и расскажу тебе о том, что чувствую. Я был уверен, что ты заинтересован только в физических отношениях и что ты отпрянешь, потому что я хочу чего-то большего, поэтому я продолжал вести себя так, чтобы сохранить свои чувства в секрете, чтобы ты не ушел от меня.       Такого рода страхи казались Джисону странно знакомыми. Очень знакомыми. Слишком, черт возьми, знакомыми. Это было именно то, чего боялся Джисон, когда дело дошло до идеи признаться в своих желаниях Магу. Минхо был настолько известен тем, что не хотел ничего, кроме физических отношений, что имело смысл, что Джисон был обеспокоен такой возможностью, но никогда за миллион лет Джисон не подумал бы, что Минхо начнет беспокоиться о чем-то подобном. Но когда Джисон все это время пытался создать такое впечатление, что он тоже ничего большего не хотел, он понял, как получилось, что Минхо пришел к такому выводу. — Хоть я и не был уверен, что мои чувства определены, всё это сложилось воедино утром, когда мы вернулись из бара, — вспоминал Минхо, рассеянно поигрывая одной из серебряных сережек, свисавших с левого уха Джисона. — Это было первое утро, в которое ты не ушел до того, как я проснусь. Ты все еще спал, просто лежал на кровати рядом со мной и именно тогда я убедился, что хочу просыпаться рядом с тобой каждое утро.       К черту все романтические фильмы, которые он когда-либо смотрел, потому что они были ничем по сравнению с тем, что Минхо хотел каждый день просыпаться и видеть его спящее лицо. Джисон не мог не растаять, когда услышал, как что-то подобное слетело с губ Минхо, что-то настолько нежное и сердечное, и это было адресовано ему. — Ты был таким великолепным, Сон. Ты выглядел так умиротворенно с солнцем, крадущимся сквозь шторы и освещающим твое лицо, и я понял, вот оно. Если быть честным, после того, как я отправил Бину сообщение, что ты со мной, и начал готовить завтрак, я задумался о том, чтобы рассказать тебе, что чувствую. Правда задумался, но тогда я ушел в душ и когда вернулся, тебя уже не было. Я вполне понял месседж, что ты не заинтересован в совместном времяпрепровождении. Что-то типа почувствовал себя маленько дешёвым и использованным, потому что ты вот так оставил меня.       Джисон должен был задаться вопросом, почему на данном этапе ему казалось, что он разговаривает сам с собой. Каждое утро, когда он выходил из квартиры Минхо, крадучись, чтобы Маг не услышал, как он уходит, он тоже чувствовал себя неприличным и слегка эксплуатируемым, даже когда сам ставил себя в такое положение. Но своими действиями он заставил Минхо почувствовать то же самое. — Блять, Мин, этого не было в моих намерениях. Я собирался остаться, но потом я увидел сообщение от Нари и я не смог вынести мысль о вас вдвоем, поэтому я ушел. И единственная причина, почему я уходил рано утром, потому что мне нужно было вернуться до того, как кто-либо заметит, что меня нет.       Минхо, казалось, принял объяснение Джисона, снисходительно кивнув головой, но рассуждения также заставили выражение лица Мага немного ожесточиться. — Это была еще одна вещь, которая заставила меня сдерживаться. Ты не хотел, чтобы кто-то там знал о нас, и я не думал, что смогу вытерпеть того, кто меня стесняется.       Джисон действительно думал о себе как о единственной жертве во всей этой неразберихе, но, услышав что-то подобное от Минхо, он понял, что никогда не задумывался о версии старшего, что ему тоже могло быть больно от того, как Джисон пытался защитить себя. Из-за его настойчивости в том, чтобы никто не узнал о них двоих, он заставил Минхо думать, что ему было неловко быть связанным с кем-то вроде него, возможно, из-за того, как он относился к своей романтической жизни в прошлом, что Джисон не хотел, чтобы его видели с кем-то неразборчивым в связях в роли Минхо.       Но ничто не может быть дальше правды. — Стесн— что?! Мин, я тебя не стесняюсь! Или нас! Я просто— если бы Бин узнал, чем мы занимаемся, просто дурачимся, мне бы провели лекцию, которая длилась бы до моего восьмидесятого дня рождения. Это ничего общего с тобой или тем, кем ты являешься, не имеет, — пообещал Джисон, наконец-то став тем, кто сделал первый шаг в жесте любви, обхватив ладонями щеки Мага и улыбнувшись так мягко, как только мог.       Хотя Джисон провел последние семь месяцев в их странных псевдо-отношениях, он знал Минхо так долго, и никогда, за все это время, он не видел, чтобы Минхо выглядел таким неуверенным в том, что пытался донести Джисон, явно думая, что заверения Сумеречного Охотника были не более чем сладко завернутая ложь. — Я люблю в тебе все. Твои глаза, губы, щечки, носик–, — начал Джисон, но запнулся, когда понял, что начал перечислять вещи, которые просто имели отношение к внешности Минхо, вещи, которые он, вероятно, слышал практически от каждого другого человека, с которым когда-либо был. — Я люблю то, насколько ты умный, то, как ты заинтересован своей работой и как много ты помогаешь людям, как ты заботишься обо всех своих друзьях и не будешь сомневаться, чтобы пойти на край света ради них. Я люблю то, насколько глупа твоя улыбка, то, как твои глаза светятся, когда ты читаешь хорошую книгу, как ты буквально не затыкаешься, когда видишь милого кота на улице, и как ты безумно танцуешь, когда думаешь, что никто не видит. Всё, Мин. Я люблю тебя за тебя. — Любишь? — прошептал Минхо, в голосе Мага слышались нотки отчаяния и уязвимости, которых Джисон никогда раньше не слышал.       И когда он подумал об этом, Джисон понял, что большинство людей, с которыми он был, интересовались им только из-за его внешности. Это все, чем интересовался Нари, и те, кто хотел завязать с ним отношения, возможно, влюбились не в его характер и индивидуальность, а просто в его внешность. Нари хотела его, потому что другие хотели, и Джисон мог только представить, какие отношения могли бы возникнуть из-за этого.       Минхо никогда раньше не был влюблен, потому что никто никогда не был влюблен в него за то, какой он есть. Он постоянно получал авансы, которых, возможно, даже не хотел, люди говорили ему, какой он горячий. Джисон воочию убедился в этом в баре, когда множество людей подходили к Минхо только из-за его внешности, и Джисон задавался вопросом, как часто кто-то хвалил его смех, его таланты, его шутки, его ум, его душу. Люди использовали его всю его жизнь, чтобы удовлетворить свои собственные потребности, так почему бы Минхо не сделать то же самое с ними?       Он был так смущен тем, что чувствовал к Джисону, потому что никто никогда раньше не относился к нему так, как Джисон. Он был влюблен и даже не подозревал об этом, а теперь он не мог понять, что Джисон может просто ответить ему взаимностью. — Полностью и безоговорочно. Я люблю тебя, Ли Минхо.       Джисон повторял бы это снова и снова, снова и снова, если бы это означало, что он увидит восхитительно глупую улыбку, которая появилась на лице Минхо, когда он произнес эти слова. Несмотря на его браваду и уверенный внешний вид, у Минхо тоже была неуверенность, что никому не будет дела до него таким, какой он есть на самом деле, но Джисон будет напоминать ему каждый день так долго, как только сможет, что он любит его внутри и снаружи. — Я не знаю, как у меня ушло так много времени на то, чтобы разобраться с этим. Я видимо реально был слепым. Я тоже люблю тебя, Хан Джисон.       Это было такое естественное развитие событий, куда бы они пошли дальше. Это было похоже на невидимое притяжение, когда Джисон опустил голову ровно настолько, чтобы оказаться перед лицом Минхо, дыхание смешалось, прежде чем Маг взял инициативу в свои руки, преодолев оставшееся расстояние, чтобы соединить их губы.       Ни один из них не был новичком в поцелуях, особенно друг с другом, но Джисон мог с уверенностью сказать, что у них никогда раньше не было ничего подобного. Похоть всегда подпитывала их движения при каждом удобном случае, не оставляя им времени почувствовать что-то большее, не то чтобы кто-то из них когда-либо хотел ждать, но это было совершенно по-другому.       Губы Минхо медленно прижались к губам Джисона, как будто у них было все время в мире, чтобы оценить этот момент, как будто часы остановились только для них, чтобы позволить молодым людям по-настоящему раствориться в объятиях друг друга. Медленно обвив руками шею Мага, Джисон, наконец, стер все сомнения, которые у него были по поводу того, что Минхо не чувствовал того, что чувствовал он, потому что не было никакого способа, которым кто-то мог бы подделать такую сладость. Несмотря на то, что это было мягко, застенчиво, целомудренно, это было более волнующе, чем когда-либо прежде, когда он целовал Минхо, потому что это действительно что-то значило.       Впервые Джисон понял, что он был единственным в глазах Минхо, единственным в его сердце, и это заставило его почувствовать то, чего, как он думал, он никогда не почувствует, когда будет с Магом.       Минхо любил его.       Минхо любил его, и хотя это чертовски сильно отличалось от фантазий в его голове, когда Минхо заявлял о своих чувствах, это было намного лучше, потому что это было грубо, неоспоримо и абсолютно. Ощущение того, что губы Минхо постоянно касаются его губ, вызвало мурашки по спине Джисона, которые, как он надеялся, он будет ощущать снова и снова, так часто, как только сможет.       Когда Минхо, наконец, отстранился, Джисон изо всех сил старался дотянуться до его губ, Маг тихо усмехнулся, постучав младшего по носу, чтобы остановить его попытки. — Так, как я понял, единственная причина, почему мы не были вместе, это клубок недопониманий? — Ну в какой же клишированный сюжет мы попали, верно? — Джисон усмехнулся, уткнувшись лицом в шею Минхо, думая, что если Маг не позволит ему оставлять поцелуи на своих губах, то вместо этого он оставит их на его горле. — Ну и кто мы после этого? — спросил Минхо, слегка вздрогнув, когда дыхание Сумеречного охотника защекотало его кожу, ему никогда раньше не приходилось сталкиваться с последствиями признания в любви. — Что хочешь ты, Мин? — Я хочу тебя, Сон. Тебя и только тебя. Я докажу тебе, что могу измениться и могу посвятить всего себя тебе во всех возможных смыслах. Я сделаю это для тебя, я сделаю для тебя всё. Как ты и сказал, ты тоже мой лучший друг и я не особо хочу представлять свою жизнь без тебя в ней. Я изменюсь ради тебя, Сон. Я обещ—       Решив, что это единственный способ прекратить его бессвязную болтовню, Джисон выпрямился и рванулся вперед, слегка чмокнув Мага в губы, прежде чем разразиться тихим смехом. — Я верю тебе, Мин. Я знаю, что могу доверять тебе. Всегда верил, всегда буду верить, — заверил Джисон, еще раз поцеловав старшего в лоб, отчего Минхо еще глубже вжался в спинку сиденья. — И знаешь, если ты хочешь, то можешь называть меня так, наверное.       Поглаживая Джисона вверх и вниз по спине, Минхо не совсем понимал, что младший имел в виду, но вскоре до него дошло, когда он вспомнил, как он назвал Джисона ранее. — Как? Малыш?       Ерзая на коленях у Мага, Джисон не смог удержаться от скулежа при этом прозвище. По общему признанию, в первый раз у него была бы такая же реакция, но он был слишком захвачен своими эмоциями. Плюс, он не думал, что Минхо на самом деле имел это ввиду, но теперь, казалось, это возымело желаемый эффект, что-то, что Минхо, очевидно, уловил, когда с его губ сорвался дерзкий смешок, который Джисон слышал множество раз. — Тебе это нравится, малыш? — ворковал Минхо, снова хихикнув, когда Джисон ударил его в грудь с очередным смущенным всхлипом. — Малыш Сони. Мой милый малыш. Мой невероятно изумительный, смелый, умный, чудесный малыш.       С разочарованным стоном Джисон резко ударил Минхо кулаком в грудь, слегка рассмеявшись, когда Маг взвыл от боли, жалуясь, что Джисон сам навлек все это на себя. — Я так и не рассказал тебе обо всех вещах, что я люблю в тебе, так ведь? — Минхо хихикнул, прижимая Сумеречного охотника к себе, клянясь, что почувствовал сильный жар на своей шее, когда щеки младшего вспыхнули красным от этого вопроса. — Нет, не верю, что ты это делал. — Ну, так не пойдет. Давай посмотрим, — Маг вздохнул и прочистил горло. — Я восхищаюсь тем, какой ты смелый, как ты побежишь в бой, чтобы защитить невинных в мгновение ока. Я люблю то, как много ты чувствуешь, насколько эмоциональным ты становишься из-за малейших вещей, о которых другие не думают. Это показывает, насколько сильно тебя это заботит. Меня изумляет, насколько ты талантливый, как ты схватываешь все на лету. Я без ума от того, как ты выкрикиваешь песни всеми легкими, несмотря на то, где ты находишься, но это не важно, потому что твой голос волшебный. Я люблю твои очаровательные маленькие щёчки, которые я могу целовать весь день напролет.       И это именно то, что сделал Минхо, взяв лицо младшего в свои ладони и игриво расцеловав каждый сантиметр его лица, какой только смог, заставив Джисона разразиться приступом смеха, что резко улучшило его общее настроение по сравнению с тем, когда Минхо только появился. — Я бесконечно благодарен за то, что ты показал, что меня могут любить за то, кто я есть, что я заслуживаю, чтобы меня любили за то, кто я есть. Я благодарен за то, что ты желаешь разделить свое сердце со мной, и мне так жаль, что я делал тебе больно и что у меня ушло так много времени на то, чтобы выяснить, что для нас это все значило.       Джисон уже давно отпустил свой гнев, который бросал тень на него ранее вечером, сказав Минхо, что прощать ему нечего, и положил голову на сердце старшего, чтобы убаюкать его и привести в умиротворенное состояние.       Они сидели в тишине, сердцебиения Минхо было достаточно, чтобы Джисон почувствовал, что у него нет никаких проблем в мире, и если какая-нибудь ссора настигнет его, Минхо наверняка защитит его от этого. Он был более чем счастлив просидеть здесь так долго, как только мог, забыв о внешнем мире еще ненадолго. — Не самое время быть счастливыми из-за этого, так ведь?       И хотя ему было неприятно признавать это, Джисон знал, что Минхо был прав. Несмотря на то, как он был взволнован, услышав слова, которые он жаждал услышать от Мага в течение нескольких месяцев, сейчас определенно было неподходящее время для такого торжества в его сердце.       Его радостная улыбка чуть-чуть померкла, когда он вспомнил, где находится и почему они сидят в длинном, ярко освещенном коридоре, где сильно пахло дезинфицирующим средством. — Нет, правда не то, — тихо прошептал Джисон. — Мы поговорим обо всем чуть позже, когда Гю проснется, хорошо?       Джисон медленно кивнул, просто довольный тем, что он находится в заботливых объятиях Минхо в такое трудное время. Он не хотел быть обузой для других, так как прямо сейчас все делали всё возможное, чтобы попытаться справиться с ситуацией, но если Минхо был готов стать его якорем и не позволить ему уплыть в темноту, то Джисон был более чем согласен с этим. — Теперь, Сон. Тебе нужно помыться и избавиться от этих вещей. — Что?! Нет! Я не могу никуда уйти. Я не могу оставить Гю. Что, если я ему понадоблюсь? Что, если что-то случится, пока меня нет? Я не могу— — Сон, малыш, расслабься. Десять минут, все, что потребуется. Ты станешь чистым, оденешься во что-то комфортное и придешь сюда. Может, мы возьмем Боми сюда, чтобы потискать ее. Такое тебя устроит?       Джисон знал, что ему следует снять одежду, покрытую кровью его друга, и выбросить ее в мусорное ведро; после этого он никогда больше не сможет ее носить. Ему было некомфортно, и запах с каждой минутой становился все хуже, и он хотел сделать все так быстро, как только мог, чтобы побыстрее вернуться к Гюхуну. — Ты останешься со мной? — Джисон запнулся, неуверенный в том, не требует ли он слишком многого от Минхо слишком быстро, поскольку они только начали свои… законные отношения, если можно так это назвать.       Увидев, как Минхо подался вперед, Джисон почувствовал, как кто-то легонько чмокнул его в нос, ощутил легкий румянец на щеках, когда Минхо поднял его, прежде чем снова поставить на ноги. — Навсегда, Сони. Давай, малыш. Пошли.