_______________
Хёнджин был Вампиром. Чертовым могущественным Вампиром. Он был бессмертен, его силе завидовали многие, его способностям не было равных ни у кого в Сеуле. Тем, кто не знал о его мягком нраве, следовало бояться его. Тем не менее, именно он был в ужасе от худощавого молодого человека с выражением, полным решимости в глазах, который в данный момент приближался к нему с приличной скоростью. Готовясь к надвигающейся буре, Хёнджин выпрямился, ожидая возможного удара кулаком или разрыва горла, за что он не стал бы винить Чонина, если бы Оборотень решил довести дело до конца. Вместо этого, все, что получил Хёнджин, это то, что Чонин остановился прямо перед ним, примерно в пяти сантиметрах между носками их ботинок, в то время как молодой человек пониже сохранял на лице полное отсутствие эмоций. Хёнджин был не совсем уверен, что делать, так как был уверен, что Чонин собирается сделать первый шаг, и сказал себе просто терпеть некомфортную атмосферу, окружающую их, пока младший не будет готов. — Мы можем поговорить? Где-нибудь наедине? После того, как Хёнджин справился с мягкостью голоса волка, он мгновенно начал энергично кивать головой, позволяя себе стать тенью Чонина, пока тот вел его по коридору, волк, очевидно, знал, куда он хотел пойти. Повернув за угол налево, Чонин открыл первую попавшуюся дверь и вошел внутрь, Хёнджин знал, что это был миниатюрный кинотеатр, который был открыт в прошлом году по просьбе Джисона. Она состояла всего из четырех диванов, но перед ними была массивная глухая стена, в стену был вмонтирован ультрасовременный проектор, позволяющий показывать любой фильм, который вы пожелаете посмотреть. — Так… — начал Чонин, вырывая Хёнджина из его кратковременных грез наяву, когда он думал о том, как провел здесь одно из своих ночных свиданий с Сынмином, когда к середине фильма они убавили громкость и позволили ему играть на заднем плане, больше заинтересованные в том, чтобы узнать больше друг о друге, и пока они говорили практически обо всем, что приходило им в голову, начало подниматься солнце. — Могу я сказать кое-что первым? Удивленный просьбой, но никоим образом не выглядевший раздраженным, Чонин махнул рукой, показывая Хёнджину, что он может продолжать. — Первое и самое важное, я хочу извиниться перед тобой, — признался Хёнджин, нуждаясь в том, чтобы Чонин знал все, что было у него в голове, перед тем, как разорвать его на части. — То, что произошло прошлой ночью, никогда не должно было произойти. Хотя я не был в главе управления своими способностями в тот момент, я должен был лучше позаботиться о себе, пока все шло к этому, чтобы убедиться, что вероятности такой не будет. Минни попал под руку, и ты тоже. Конечно, Сынмин был тем, кто пострадал больше всего прошлой ночью, как физически, так и морально, но и Чонин тоже пострадал. За то время, что они вместе лежали на его кровати в отеле, Хёнджин попросил Сынмина рассказать немного подробнее о том, что произошло, поскольку он никоим образом не мог вспомнить события прошлой ночи. Когда Сумеречный охотник рассказал ему все о драке, в которую он ввязался с Чонином, о том, как он пытался вцепиться в шею щенка, Хёнджин понял, что Сынмин был не единственным, кого ему нужно было молить о прощении. — Мне жаль, что я попытался напасть на тебя, пока ты пытался защитить Минни. Если бы я был вменяем, я бы никогда подобного не сделал. Сынмин рассказал мне все, что я сделал, и просто знай, что я сделаю всё, что в моих силах, чтобы убедиться, что я никогда больше так не растеряюсь. Я клянусь. Чонин молчал, не дав никакого другого ответа, кроме легкого кивка, чтобы показать, что он понял обещание Хёнджина, но поскольку не было похоже, что Вампир закончил с тем, что ему нужно было сказать, он не сделал никакого движения, чтобы ответить дальше. — Второе, мне нужно поблагодарить тебя. За спасение Минни от меня прошлым вечером. Если бы тебя не было там… я точно знаю, что произошло бы, и эта всплывающая картинка абсолютно меня ужасает. Просто и легко, я бы убил его, и он все еще здесь, я все еще здесь только из-за тебя. Так что, спасибо, Чонин. И снова Оборотень промолчал, слегка склонив голову. Из-за отсутствия реакции Хёнджин не был вполне уверен, на каком месте он находится в расположении Чонина, но это было завершение его небольшой речи, которое было самым важным, что ему нужно было сказать. — И последнее, я даю тебе понять, что ты ни в коем случае не обязать принимать мои извинения и благодарность после того, что я сделал тебе. Я был неправ, это было чудовищно, и всем наверняка было ужасно видеть меня таким. Так что, я извиняюсь за все свои действия, но я пойму, если тебе этого недостаточно. Это… вполне все, что я хотел тебе сказать. Твой черед. Хёнджин поспешно выплюнул последнее предложение, желая, чтобы оно сорвалось с его языка как можно быстрее. Напряжение в плечах заставляло его сжиматься, так как он был ужасно расстроен чрезмерно сдержанным поведением Чонина. Он ожидал, что в его сторону будет брошено одно или два оскорбления, если не что-то похуже, и, если быть честным, он предпочел бы это каменному молчанию, которое сейчас получал. В своей голове он полагал, что Чонин просто пытался придумать, что именно он хотел сказать, но чрезмерно скептичная часть его мозга придумывала все худшие варианты, которые он когда-либо мог себе представить. Когда он услышал тихий вздох, исходящий от Чонина, он попытался предположить, каким будет следующий шаг волка, но тот, похоже, не мог точно определить, что именно чувствовал, откинувшись на спинку одного из кожаных диванов. — Я тобой недоволен, — монотонно произнес Чонин, заставив Хёнджина слегка фыркнуть, подумав, что это было слишком нежное отношение к нему после прошлой ночи. — Все нормально. Я тоже собой недоволен. — Но я понимаю, почему все так произошло. Хёнджин… действительно не ожидал этого. Хоть он и сказал, что Чонин не обязан принимать его извинения или благодарность, неуверенный в том, насколько младший на самом деле был зол на него, он и за миллион лет не ожидал, что щенок скажет, что понимает его действия. — Слушай, — Чонин вздохнул, снова подходя к Хёнджину, заставляя Вампира вжаться ногами в землю, так как у него было первобытное желание убежать. — Я сказал некоторые ужасные вещи о тебе прошлым вечером, когда принес Сынминни обратно в Академию после всего этого. Надеюсь, он не рассказал тебе ничего из перечисленного. Он рассказал, потому что Хёнджин попросил его. Сынмин невероятно неохотно разглашал то, что произошло после того, как он вернулся прошлой ночью, но когда он упомянул, что поссорился с Чонином из-за чего-то, у Хёнджина возникло тайное подозрение, что это имеет отношение к нему, и после небольшого зондажа он заставил Сумеречного охотника рассказать ему почему. То, что сказал Чонин, не удивило и не задело его, потому что он тоже думал все это о себе, но Сынмин быстро дополнил эти слова тем фактом, что Чонин извинился перед ним непосредственно перед тем, как он приехал в его отель, сожалея обо всем, что он ранее говорил о Вампире. Сынмин рассказал ему, но выражение дискомфорта на лице волка заставило Хёнджина придумать маленькую невинную ложь, сказав, что Сынмин ничего подобного не говорил. К счастью, поскольку он был Вампиром и не выделял никаких феромонов, как любой другой вид, воздействующий на нос Оборотня, и лишь пахнул смертью, согласно волкам, которых он встречал раньше, и чем бы это ни пахло, Чонин не мог сказать, что он был нечестен, но это было для его же блага. — Окей, ну, я сказал некоторые вещи в ярости в тот момент, но ничто из этого по моему мнению не является правдой. Я знаю, как легко потерять себя в своей второй половине. Я был в этом положении. Она может помочь нам тогда, когда мы нуждаемся в ней… как это было со мной прошлой ночью, — пробормотал Чонин, явно имея в виду тот момент, когда он обратился, чтобы защитить Сынмина, отчего губы Хёнджина слегка приподнялись от того, насколько зрелым Чонин пытался быть во всем этом. — Но я также знаю, что она может сыграть против нас злую шутку, и не важно, насколько сильный контроль в нашем понимании мы над ней имеем. Иногда нас ломит и это не наша ошибка. На кончике языка Хёнджина вертелось то, что он хотел сказать Чонину, что ему следовало быть более осторожным в дни, предшествовавшие нападению. Он был так поглощен своими мыслями, что даже не замечал, что не ел, но причина, по которой он был так погружен в работу, заключалась в том, что все они всё еще пытались выяснить, что такое Объект 0325, и он изучал каждую крупицу информации, которую мог. Когда он понял, что не может сказать ничего из этого, не выдав всю их операцию, он промолчал. — Никто из нас не просил о такой жизни, но мы должны воспользоваться всем, что нам она дает. Мы изо всех сил контролируем себя, но мы также должны помнить, что у нас есть люди вокруг, которые хотят помочь, например, я знаю, что Сынминни всегда будет рядом, чтобы помочь тебе и мне. Сынмин также выразил, что он всегда будет рядом, чтобы помочь тем, кого он любит, и Хёнджин знал, что и он, и Чонин попадают под эту категорию, что они всегда будут попадать под эту категорию. — Так что я не виню тебя за прошлую ночь, — прошептал Чонин сквозь стиснутые зубы, и когда Хёнджин собирался сказать, что его действия очень сильно противоречат его словам, он понял, что это не Чонин выглядел так, будто хотел наброситься на него, а его волк, молодой человек изо всех сил старался контролировать своего зверя. — Я не виню, но я все еще не на сто процентов пережил то, что Сынминни был ранен. Было больно видеть его таким, и для моего волка ты все еще являешься причиной этому. Мы когда-нибудь это поймем, но просто дай мне немного времени, чтобы я утихомирил своего волка. — Я смогу, — Хёнджин улыбнулся, чувствуя, как его больное сердце исцеляется каждый раз, когда кто-то говорил ему, что ему незачем бояться своих действий. — И я принимаю твои извинения и благодарность. Не нужно об этом волноваться. Просто… пообещай мне, что больше никогда не ранишь его, даже немного. Я не смогу смотреть на него такого. Чонин действительно был хорошим ребенком, и Хёнджин чувствовал себя глупо из-за того, что он когда-либо держал на него какую-либо обиду за то, что тот хотел быть ближе к Сынмину. Он просто хотел, чтобы те, кого он любил, были в безопасности, что-то, к чему сам Хёнджин мог бы во многом относиться. — Я обещаю, Йенни, — Вампир улыбнулся, немного отступив назад, когда понял, что прозвище, которое он никогда раньше не использовал, вырвалось само собой, но прежде чем он успел извиниться за это, Чонин фыркнул с хитрой улыбкой, не делая ничего, чтобы отругать Вампира за его использование. Вместо этого младший протянул руку, в знак мира между ними обоими, Хёнджин взял ее в свою, пожав с нежностью, которую ни один из них раньше не проявлял по отношению друг к другу. Когда в воздухе воцарилось спокойствие, которое снизошло на них, телефон Хёнджина начал жужжать, Вампир на мгновение отвлекся от разговора, чтобы ответить на звонок, увидев, как имя Сынмина вспыхнуло на экране вместе с фотографией, которую сделал Хёнджин, где молодой Сумеречный охотник спит в его объятиях, проводя свой первый вечер в его комнате. — Минни? — хмуро ответил Хёнджин, гадая, почему Сынмин звонил ему, хотя он все еще был в Академии. — Чёрт побери, где ты?! И Чонин, и Хёнджин вздрогнули от резкого визга, который раздался из динамика, глядя друг на друга с легким беспокойством в глазах. — Я в мини-театре в конце Академии с Йенни. А что? Мы— — Оставайся там! — прокричал Сынмин и сбросил вызов. Услышав такой ужас в голосе младшего, Хёнджин безмерно испугался, задаваясь вопросом, не случилось ли чего, и хотя он хотел бежать туда, где был Сынмин, зная, что доберется туда намного быстрее, он собирался сделать так, как просил Сынмин, и подождать, что было не очень долго, поскольку Сынмин влетел в дверь со свирепым выражением на лице, впившись взглядом в Чонина, заставив щенка отступить на пару шагов, прежде чем подойти к Хёнджину и ударить его прямо в грудь, что было совсем не больно, но Вампир определенно почувствовал гнев сквозь это. — Минни? За что? — Ты сказал, что не будешь двигаться! — закричал Сынмин, слезы начали собираться в его глазах от разочарования, и именно тогда Хёнджин понял, что обещал Сынмину, что не сдвинется с того места, где он его оставил, вероятно, заставив Сумеречного охотника поверить, что Хёнджин снова исчез, пытаясь убежать от него. — Я подумал, что ты ушел, Джин! Я подумал, что ты разрушил свое обещание! Я подумал, что ты снова меня бросил! И Чонин, и Хёнджин застыли, когда Сынмин разрыдался при мысли о существовании без Хёнджина, Вампир был первым, кто пришел в себя и быстро обнял своего расстроенного парня. До сих пор ему это по-настоящему не приходило в голову, но он предположил, что Сынмин сильно переживал разлуку из-за того образа жизни, который он вел после инцидента в канун Рождества. В глубине души он всегда мог вспомнить семью, но никогда не понимал, почему они оставили его совсем одного расти сиротой. Несмотря на то, что теперь он знал правду, мысли о том, что кто-то, кого он любил, снова покидает его, возможно, затронули множество старых шрамов, начертанных на стенах его сердца, о существовании которых он, вероятно, даже не подозревал. — Ох, ангел. Минни, нет, я никогда не оставлю тебя одного. Я пообещал. Крест на сердце, помнишь? Может оно и не бьется, но это все равно считается. — Сейчас не время для твоих ёбаных шуток, Хёнджин! — воскликнул Сынмин, обнимая более высокого за талию и утыкаясь носом в его шею, чтобы попытаться остановить слезы. — Ты прав, ангел. Мне жаль. Я должен был сказать тебе, куда собираюсь. Все хорошо. Я никуда не ухожу, Минни. Я всегда буду рядом с тобой, чтобы ты был в безопасности. Краем глаза Хёнджин мог видеть, как Чонин нежно улыбается обнимающейся паре, подпрыгивает на ногах и явно хочет присоединиться к празднику объятий со своим товарищем по стае и парнем. Убрав одну руку с талии Сынмина, заставив Сумеречного охотника держаться крепче, так как он еще не закончил метафорически выжимать жизнь из своего парня, Хёнджин жестом подозвал Чонина к ним, щенок немедленно подскочил к нему, обвился вокруг спины Сынмина и немедленно начал обнюхивать Сумеречного охотника, заставляя Хёнджина ухмыляюсь тому, насколько спокойными это сделало их обоих. — Почему вы вообще тут были? — сквозь пошмыгивания носом спросил Сынмин. — Мы просто кое-что обсуждали, — Хёнджин ответил, сохраняя некоторую расплывчатость, поскольку это был разговор, который он хотел сохранить между ними двумя. — И все в порядке? — Не совсем, но мы придем к этому. Мы точно приблизимся к порядку, — пообещал Чонин, забрасывая свой подбородок на плечо Сынмина и улыбаясь Вампиру. — Ага, — отразил Хёнджин. — Мы определенно приблизимся к порядку._______________
Проведя рукой по красиво украшенному покрывалу на изножье кровати, Калли смахнула последние слезы. Она никогда не думала, что все обернется таким образом, что ей придется покинуть дом, в котором она провела всю свою жизнь, где, как она думала, она проживет остаток своих дней. И, возможно, несмотря на то, что она сказала, ей было более чем трудно с этим справиться. Хоть и было прискорбно, что она больше не могла жить в царстве Фэйри, но факт был в том, что она оставила так много своих сокровищ. Фотографии Феликса, когда он родился, сделанные фотоаппаратом, который подарил ей его отец перед тем, как она вернулась в царство Фэйри. Маленькие подарки, такие как золотой медальон, который Феликс подарил ей на день святого солнцестояния, который он сделал сам, что-то, что она сняла, когда собиралась лечь спать на весь день, но почувствовала, что ее сын в беде. Шаль ручной вязки, принадлежавшая ее матери, женщине, давно ушедшей из жизни после того, как ее унесла болезнь. Вещи, которые были ей дороги и которые она никогда больше не сможет иметь. Однако она знала, что эти вещи — небольшая цена за то, чтобы видеть своего сына в безопасности и счастливым, и она бы отдала их миллион раз, если бы это было ради Феликса. Она также отказалась бы от всего ради Чанбина, молодого человека, который рисковал жизнью и здоровьем, чтобы вырвать Феликса из лап Королевы-тирана, храброй души, о котором она заботилась так же сильно, как о собственном сыне, легко видя, как сильно он любит ее мальчика. Она благодарила бы Сумеречного охотника миллион раз в день за то, что он делал, потому что ничто в мире, ни царство Фэйри, ни ее имущество, ни ее собственная жизнь, не было для нее так важно, как Феликс. Услышав стук в дверь, Калли выпрямилась и взмолила богов, чтобы она не выглядела полной развалиной, но она знала, что это могла быть только горстка людей, никто из которых не стал бы насмехаться над ней за то, что она плачет о чем-то потерянном. — Войдите, — позвала Фэйри, и ее улыбка стала еще ярче, когда Арым просунула голову внутрь и спросила, можно ли войти. — Как уживаешься? Все в порядке, как считаешь? — Это… сложно, — правдиво ответила Калли, зная, что Арым поймет. — Понимаю. Нужда покинуть свой дом, оставив все, что ты знала? Ни для кого это не будет простым. Со своим сострадательным суждением Арым заключила Фэйри в удушающие объятия, раскачиваясь из стороны в сторону, пока Калли не разразилась хихиканьем, изо всех сил стараясь не упасть, поскольку ее подруга чуть не потеряла равновесие в своем безумии. — Калли, могу я спросить у тебя кое-что? — Конечно, — ответила женщина поменьше, отстраняясь, чтобы увидеть очень необычное выражение в глазах Сумеречной охотницы. — Ты мне доверяешь? Казалось странным задавать этот вопрос после всего, через что они прошли вместе, не только из-за ночи, которую они только что пережили, когда Арым утешала ее все то время, пока Чанбин отсутствовал, пытаясь спасти Феликса, но и когда ей самой удалось спасти Феликса в юности. Калли сочла бы себя дурой, если бы сейчас не доверяла Арым. — Доверяю, Арым. Почему ты спрашиваешь? После всего, что ты для меня сделала, было бы глупо тебе не доверять. — Хорошо, тогда, — прошептала Сумеречная охотница, открывая заднее окно Фейри, ведущее в сады, — мне нужно покинуть Академию, чтобы кое-куда наведаться, и я хочу взять тебя с собой, поскольку думаю, что ты понадобишься, но ты не можешь никому рассказать о том, что уходишь. Это должно оставаться в секрете. Ужасно подозрительная идея, но Калли предположила, что ей не следовало спрашивать, куда они направляются, поскольку именно поэтому Арым спросила, доверяет ли она ей. Тем не менее, ей никогда не нравилось хранить слишком много секретов от своего сына, только если это было в его интересах, но если бы она не знала о своем пункте назначения, то не смогла бы сделать такой вызов. — Даже от Феликса? — Даже от Феликса. От Чанбина тоже. Никто не может знать. Тот факт, что Арым выглядела такой спокойной по отношению ко всему этому, возбудил любопытство Калли, задававшейся вопросом, куда это Сумеречная охотница могла захотеть забрать ее, о чем не знал даже ее собственный сын. Это не могло быть официальным бизнесом Сумеречных охотников, если бы это было так, не имело бы значения, где находится их пункт назначения. Тем не менее, как и обещала Калли, она доверилась Арым, взяв другую женщину за руку, когда они обе вылезли из окна, как пара подростков, заново переживающих свои давно забытые бунтарские дни. — Хорошо. Тогда пошли.