***
Люся: И ты убрал? Ботанер: Убрал, разумеется. Как мне еще оставалось действовать? Люся: Ну а чем в итоге закончился эксперимент? Я показал ей царапины на руке, которые уже почти зажили. Ботанер: С одной стороны, фиаско. С другой - относительный успех. Вакцина подавила заразность вируса, но не обратила его действия. Так что мой подопытный остался таким же, но больше он никого не заразит, да и мне из-за этих царапин волноваться не надо. Люся несколько раз моргнула, ничего не говоря и переваривая мою историю. После этого пионерка залилась смехом, от которого лавка, на которой мы сидели, пошла ходуном и показалось, что сейчас треснут стекла в окнах всех домиков. Люся: Ну ты и выдумщик, Семён. Кошколюдей каких-то придумал, циклы разные. Котик тебя поцарапал, а ты такую увлекательную историю сочинил! Вполне ожидаемая реакция. На иное полагаться и не приходилось. Однако, в этом искреннем смехе не было ни единой нотки упрёка. Люся: Серьёзно, попробуй книги писать. С твоей фантазией. Помнишь, ты мне про Электроника-кибернатора рассказывал? Такая интересная идея, было бы здорово снять по ней фильм. ~ К слову, почему он еще не снят, очень хороший вопрос. ~ Ботанер: Что ж, спасибо, что выслушали, Люсенька. Как-то и на душе полегче стало. ~ А то от общения с самим собой уже свихнуться можно. А кроме нее меня никто в лагере всерьез не воспринимает. ~ Люся: Что же ты опять на «вы»? Мы же вроде одного возраста, а я чувствую себя старой. Ботанер: Прошу меня простить... Это лишь знак моего безмерного уважения и симпатии. Я мигом сунул руку в карман своей клетчатой рубашки, галантно доставая из него платок, чтобы девушка могла вытереть выступившие слезы. Люся: Уф... Спасибо, Семён. Красивый платочек. Я такие же вязать умею. И даже узор мне кажется очень знакомым... Я замешкался, пытаясь подобрать нужный ответ. Не говорить же, что Люся сама мне его и сшила. Не эта Люся. Другая Люся. Впрочем, даже если и выскажу эту нелепость, пионерка вряд ли поверит в нее. Ботанер: Не удивительно, он под цвет моей рубашки. Люся: Точно, как же я не заметила? Мне нравится. Она протянула платок обратно мне. И мне он нравился. Старый я, наверное, выкинул бы такую замечательную вещь, посчитав ее ненужной. Да и на Люсю бы взглянул с презрением за тот давний случай. Но то был старый я. Нужно сказать, за последние циклы она была одной из немногих, с кем у меня получалось находить общий язык. Пусть Люся была не слишком сведущей в используемых мной терминах и не понимала и половины моих рассказов, она всё равно их слушала и не тыкала в меня, прыщавого хилого ботаника, пальцем. Вот и сейчас, свесив ноги и болтая ими, она улыбалась мне, а я думал, как же хорошо кому-то выговориться. Кому-то, от кого не пахнет перегагорм, кто не матерится через слово, тупо гыгыкая и залипая на всякие глюки, и, уж тем более, кто не блюет тебе в ноги комками шерсти. В такие моменты я чувствовал себя не таким уж одиноким. И, наверное, в благодарность за это я всё чаще вспоминал прошлое, в котором не единожды обидел Люсю, и ругал себя за эту выходку. Впрочем, к чему теперь упиваться чувством вины? Таблеточный неандерталец, коим я был однажды, успел многое натворить, за что мне теперь было стыдно. Ботанер: Как и вы нравитесь мне, Люсенька. Прошептал я, поправляя очки, но порыв ветра унес мои слова в противоположную от пионерки сторону, и она так ничего и не услышала. Василиса: Люся! Зато мы услышали, как Люсю зовёт ее соседка по домику. А вскоре показалась и она сама. Люся: Ой, это Василиса. Совсем забыла, я же обещала... Василиса: Люся, вот ты где. Я ж везде тебя ищу! Ой, кто это с тобой? Неужели Семён? Я вам не помешала? ~ Вообще-то... ~ Люся: Нет, я уже собиралась идти домой. Извини, я совсем позабыла... Люся быстро встала со скамейки, заговорившись с подругой, пока я аккуратно складывал свой платок и засовывал его обратно в нагрудный карман. Но всё-таки она бы не была собой, если б не вспомнила о моем присутствии. Пионерка повернулась ко мне и помахала мне пухленькой ручкой. Люся: Хорошего вечера, Семён. Мне уже надо идти. Василиса: Да, бот... Семён, пока. Мы пойдем. Я проводил их задумчивым взглядом, после чего вздохнул, встал со скамейки и побрел гулять по лагерю, разбирая по полочкам свои мысли. Выразить свою симпатию мне не удалось. И ведь это была не первая попытка, хотя столь же робкая, как и нынешний я. Складывалось впечатление, что я вновь тот ничего не знающий парень, впервые попавший в этот пионерлагерь. Нет, пожалуй, даже еще более робкий. Всё-таки мой новый образ жизни слишком сильно отпечатался на мне: как на моей внешности, так и на характере, да и на интересах тоже. Можно сказать, мое мировоззрение в целом перевернулось. Что вызывает в вас симпатию к другим людям? Внешняя привлекательность? Блистательный ум? Или чувство юмора и позитивный взгляд на вещи? А может, это совокупность качеств в другом человеке, которые вызывают тёплое эхо в вашей собственной душе? Глядя на медпункт, я вспомнил заплаканное лицо Люси, обиженной Пеонуром из будущего, то есть бывшим мной. Такое же лицо у нее было, когда я шутил над ее лишним весом возле столовой. Мотнув головой, я отогнал эти воспоминания. Кто же знал, что спустя много циклов все вокруг начнут так же потешаться надо мной из-за моих очков, прыщей, манеры общения и стиля одежды? Кто же знал, что именно Люся станет самым близким мне человеком в часы, когда моя собственная компания становится моей непосильной ношей? Остаётся, конечно, и компания книг, но от этого дела я порядком устал. Наверное, не осталось в библиотеке книги, которую я не читал. Да и Женя в последние циклы что-то мне не рада. Ноги сами принесли меня к сцене, туда, где когда-то произошел один из неприятных казусов с Люсей. И вот незадача: я оказался там не один. Алиса: Глядите-ка, кого к нам принесло. Ты невовремя, ботан. Лучше поворачивай. И на очки свои дворники поставь, чтобы лучше сквозь них видеть. Обратилась ко мне Двачевская, выкидывая окурок. Мику, составляющая ей компанию, опасливо покосилась на меня и пододвинулась, закрывая собой стоящую на сцене бутылку. Нетрудно было догадаться, что здесь происходит. Слишком хорошо я был осведомлен о всех повадках представителей столь недружелюбного ко мне социума. Мику: Алиса, ну зачем же ты так? Он теперь точно Ольге Дмитриевне пожалуется. Алиса: Пожалуется? Придётся потом Виоле жаловаться на меня. Примирительно подняв руки, я отступил на шаг назад. Десятки прожитых сценариев сродни этому подсказали мне, как лучше всего выпутываться из подобной ситуации. Ботанер: Всё понял, ухожу. Я ничего не видел. Двачевская довольно ткнула Мику локтем в бок. Алиса: Смотри, ботан всё-таки кое-чему научился. Кроме своих дурацких формул и чертежей. Может, угостим его стакашкой? Мику: Ну, можно. Э... Я забыла, как тебя зовут. Хочешь с нами выпить? ~ Выпить? С ними? Так, что-то тут нечисто, надо скорее выбираться. ~ Ботанер: Благодарю. Не стоит. Мне уже пора. Мику: Куда пора? Неужели ты ложишься по расписанию? Брось, так ты точно в этом лагере ни с кем не подружишься. Алиса: Мику дело говорит, очкарик. Выпей, что ты как не мужик? А хочешь сигаретку? Расслабишься. Никакого подвоха, просто награда за твоё послушание. Я сглотнул, не сводя подозрительного взгляда с этой парочки. ~ Меня же с одного глотка вынесет. Да и у Мику в большей части циклов синдром японской нимформании. Микуфил же меня прибьет, если что-то такое случится... И как же Люсенька? Пф, хотя кого я обманываю? Не случится. Скорее что-то не так скажу, и Алиса меня побьёт. Нет, безопасность прежде всего. ~ Ботанер: Увы, у меня есть веские причины отказаться. Спасибо и доброго вече... Алиса: Это какие же? Поинтересовалась Алиса, вставая со сцены. К счастью, гитара лежала вне пределов ее досягаемости. Двачевская медленно двинулась ко мне, прихватив с собой бутылку. Ботанер: Вынужден вас уведомить, что курение вредит вашему здоровью. А если это сигареты из автобуса, которые были изъяты незаметным для водителя образом, среди них есть брак, некоторые очень горькие, и вероятность, что именно её... Алиса: Намекаешь, что я воровка? Откуда ты знаешь, что сигареты оттуда? Тебя же с нами не было. Ботанер: Знаю, как они выглядят... В других циклах сигареты оставались в барда... Алиса: Ничего не понимаю, что ты говоришь. А ну выпей! Хочу посмотреть, как твоя рожа от этого покраснеет, а из глазёнок слёзы потекут. Ботанер: Но вероятность инфицироваться посредством горлышка бутылки очень... Алиса: Ты к чему клонишь, ботан? Намекаешь на то, что я спидозная?!!! Лицо Алисы побагровело, а бутылка приготовилась разбиться о мою голову. Я поспешно замахал руками, выдавливая из себя первое, что приходило в голову. Ботанер: Н-н-не ты... Мику... Учитывая её синдром, я бы поостерегся... Мику, которая была в шоке от агрессивного поведения уже явно нетрезвой Двачевской и пыталась ее от меня оттащить, замерла на месте. Алиса: Синдром? Что еще за синдром? Воспользовавшись замешательством обеих пионерок, я резко развернулся и собрался уносить ноги, но споткнулся. Кажется, о ту самую скамейку, о которую когда-то запнулась Люся. Вот она, карма в действии. Решив не дожидаться, пока Алиса отколотит меня как тогда у рукомойников, я переместился прочь.***
Оказавшись в родном здании общих кружков, я смог перевести дух и заодно порадоваться, что внутри абсолютно пусто. Нет, это был не тот цикл, где я оставил своего подопытного, ведь быстро соображать в таких ситуациях было явно не моей стезей. Но главное, я никому не попался на глаза и не прервал жизнь какого-нибудь цикла. Согласно моим исследованиям, это тоже влекло за собой всяческие аномалии в других циклах. ~ Здорово, если тут еще не будет другого Семёна. Можно будет ненадолго здесь осесть и отдохнуть, прежде чем возвращаться к экспериментам. ~ Но за одним фиаско в моей истории обязательно следовало другое. Это была константа. И когда на пороге вырос мой силуэт, я почувствовал такую досаду, что стал ругать себя одновременно как в мыслях, так и устно. Такое часто случалось, когда я был собой недоволен. Ботанер: Ну вот, очередное фиаско в рассчетах. Согласно моим вычислениям, в этом цикле не должно быть ни одного Семёна. Стало быть, я совершил какое-то упущение? Но тут меня посетило ощущение дежавю. И, поправив очки и рассмотрев незваного гостя как следует, я замер на месте, поняв, что это Пеонур. Ботанер: С другой стороны, если ты здесь, я тут уже был. Память меня подводит. Из-за чего? Недостаток витаминов? По-видимому, я слишком увлекся экспериментированием и опять забыл о питании. Пеонур: Ты еще, бл*ть, кто такой? По виду Пеонура можно было сказать, что он немало удивлён нашей встрече. Припомнив эту ситуацию с его точки зрения, насколько это позволяли моя память и внезапность встречи, я понял. Он и правда видит меня впервые. Ботанер: Мы еще незнакомы, Пеонур? Я Ботанер. Как и следовало ожидать, моё примитивное прошлое воплощение заржало во весь голос. Пеонур: Ахаха. Бл*, охуенное погоняло. Тебе в самый раз. Ботанер: Смейся, мне не оскорбительно. Когда-нибудь и ты решишь стать лучшей версией себя и посвятишь себя знаниям и науке. Пеонур: Я? Ты че, гонишь? Хочешь сказать, я превращусь... в тебя? Эта неожиданная новость заставила его перестать посмеиваться. Ботанер: У меня нет такой интенции - это просто факт. Анализируя твое поведение, я заключаю, что ты уже не раз встречал себе подобных. А изумила тебя скорее моя внешность. Пеонур: Какой-то ты дох*я умный. Ботанер: Благодарю за комлимент. Отрицать не стану, разительное интеллектуальное превосходство - мой индивидуальный дар. Впрочем, свойственные тебе выносливость тела и внутренняя непоколебимость стали ценой моего «поумнения». Пеонур: Это не комплимент. Базарь попроще, я таких слов с школьных уроков литры не слышал. Я страдальчески закатил глаза. Теперь понятно, почему предыдущий Ботанер, по пути которого я теперь следовал, был рядом с прошлым мной таким раздраженным. Пеонура с его манерой речи и нескрываемой склонностью к деградации терпеть было очень и очень непросто. Ботанер: Прискорбно. Предполагаю, в будущем ты переменишь свою позицию и восполнишь недостающий лексикон. Ведь грамотно распоряжаясь вечностью, которую даровал нам этот лагерь, можно... Пеонур: Не интересно. Я вновь поправил очки, неосознанно понимая, что этот жест - мой личный способ успокоиться. Ботанер: Чувствую себя телефонным «обзвонщиком», которого не желают выслушать. Кстати о телефонах. Ты ведь уже беседовал с Пионером, самим собой и кем-нибудь еще? Мог бы и поблагодарить, всё это стало возможным благодаря мне. Это и правда был мой повод для гордости. Рассказывать эту историю подробно, думаю, не стоит, слишком уж примитивным был цикл, из которого на все остальные транслировало свою сеть моё устройство. Примитивным в прямом смысле. Это был не пионерлагерь, а какое-то первобытное общество. Очередная аномалия, вспоминать о которой не хочется даже в самых кошмарных снах. Но у Пеонура мои слова не вызвали никакого чувства благодарности. Пеонур: Ну ох*еть теперь. Лучше скажи, нах*й ты сюда приперся? Я замешкался, думая, стоит ли посвящать Пеонура в детали своего позорного бегства. Нет, явно не стоит. Ботанер: Моё инновационное изобретение требует большого количества деталей. В принципе это было правдой: все мои изобретения были результатом долгой череды путешествий со сбором необходимых материалов, а потом уже экспериментов, которые я проводил в безлюдных или почти безлюдных циклах. Ботанер: Думаю, ты заметил, что аномалии наличествуют в каждом цикле, большие или малые, если цикл полностью не представляет собой аномалию. Набор деталей, обнаруживаемых здесь, тоже подвержен влиянию аномалий и может различаться от цикла к циклу... Кажется, то, что я рассказываю, было ему не особо интересно. Вместо этого Пеонур решил принять таблетку. Меня аж передернуло. Ботанер: Опять эту гадость употреблять вознамерился? Признайся, она же не приносит тебе утешения. Пеонур: Тут ты п*здецки ошибаешься, ботан. Ботанер: Но я безошибочно могу утверждать, что таблетки уже не производят на тебя того же действия, что и раньше. Да, твой уникальный иммунитет только укрепляется от этой пакости. Но вместе с тем эффект препарата теряет свою силу. Кажется, на этот раз мои слова хоть чуточку его удивили. Пеонур: Ну и че с этой херней делать? Ботанер: Повышать дозу, либо количественно, либо качественно. Второе возможно, если синтезировать таблетки самостоятельно. При должной пропорции компонентов и правильно проделанных операциях воздействие препарата будет совершеннее. Пеонур: Лады, давай тогда эту херотень замутим и вдвоем почилим. Я те помогу. Я от такого предложения был не в восторге. Призрак того, чем я когда-то был, очень действовал мне на нервы. Еще больше, чем мой подопытный. Я вспомнил, что тот Ботанер на моем месте тоже отказался. И, видимо, не просто так. Ботанер: Боюсь, у меня нет интенции содействовать тебе в этом. Я лишь дал тебе наводку. А осуществление этой миссии - целиком и полностью твоё дело. Пеонур: Вот бл*дина жлобастая. Те чё, жмотно? Показал бы, может, это бы ускорило мою эволюцию или еще какую-то х*йню. Ботанер: Вмешивайся или нет - итога будет два. Либо как произошло, либо еще хуже. Так что поведать все секреты я не могу. От этого твоё поле фиасковости станет только сильнее. Пеонур: Может, хоть скажешь, нах*й тебе очки? Как ты зрение посадить умудрился? ~ Вот об этом лучше его предупредить. Врагу не пожелаю того, что я пережил. ~ Но наши с Пеонуром поля фиасковости сделали своё дело, и посвятить его в эту историю я не успел. В помещении нарисовался Шурик. Ботанер: Нет! Только не это. Шурик: Этого не может быть... Это... Антинаучно. Антинаучно. Антинаучно. Пеонур: Какого х*я? Его что, заклинило? Пеонур подошел к кибернетику и даже помахал у него перед глазами рукой. Но это не принесло никаких результатов. Ботанер: Сбой. Наши поля фиасковости и аномальное поле... Хм, впрочем, неважно. Ты всё равно не поймешь. В данном цикле оставаться нельзя, скоро он будет перезапущен. Так что бери все, что необходимо, и поспеши в другой. Иначе тебя тоже перезапустит. А я помню, как ты это не любишь. Не буду говорить «до свидания». Безошибочно утверждаю: мы еще свидимся. Я перенесся в другой цикл. В голове еще не укладывалось, что только что состоялась моя встреча со своим прошлым воплощением. Давненько такого не было. Со времён, когда я сам был Пеонуром и отчаянно пытался исправить своё прошлое. Впрочем, сегодняшний случай, когда мне не удалось предупредить Пеонура о ждущей его трагедии с глазами, еще один раз доказал мне: исправить прошлое и таким образом благотворно повлиять на будущее невозможно. По крайней мере, для такого неудачника, как я.***
Оправиться от этой встречи мне помог новый цикл, в который я попал. Похоже, поле общей фиасковости здесь имело колоссально низкий уровень: Двачевская не была такой агрессивной и послушно заправляла рубашку. Об их с Ульянкой хулиганствах за несколько дней я так и не услышал. Помощницей вожатой в этом цикле была послушная Лена. Пока Шурик безвылазно сидел в здании общих кружков и что-то мастерил, не давая мне занять привычное мне помещение, Электроник вышел в люди. И, кажется, даже начал осуществлять романтические планы по завоеванию Жени. Библиотекарша, к слову, тоже не сидела в библиотеке и пару раз я видел ее на пробежке со Славей. Если вспомнить остальных давних знакомых, не повезло разве что Мику, которая умудрилась простудиться и выздоравливала в изоляции ото всех. В этом цикле в итоге даже не потерялся Толик. Но сегодняшнюю линейку он благополучно проспал. Всё это, конечно, было очень любопытно. И я бы посвятил себя изучению этого дивного цикла, но... Этот волшебный цикл, где у меня всё магическим образом получалось как надо и где не возникало никаких конфликтов, был идеальным для новой попытки сближения с Люсей. На этом я и сфокусировал все свои усилия. Я слушал, как она репетирует свой номер к концерту и наслаждался ее пением. Садился каждый раз с ней и ее подругой на приеме пищи в столовой. И даже умудрился спасти ее, когда девочка согласилась пойти со мной вечером купаться и чуть не утонула, неудачно нырнув. Всё это позволило мне забыть обо всех своих заботах и недавних переживаниях. И, чувствуя, как мы день за днем становимся ближе друг к другу, я постепенно подходил к тому, чтобы вновь попытаться признаться в своих психо-химических реакциях к ней. Всё случилось ночью, к которой я долго готовился, придумывая речь и пригласив девушку на прогулку под луной. Мы прошлись, после чего сели на лавочку, и я, поправив запотевшие от волнения очки, решил приступать к эксперименту по признанию, надеясь, что в этот раз он окажется успешным. Ботанер: Люсенька, вы прекрасны, как луна на небе, а очи ваши сверкают, словно самые яркие звёзды! Стратегия начинать с комплимента оказалась успешным шагом. Люся засмеялась. Люся: Ой, Семён, засмущал. Но в какой-то момент она перестала смеяться и задумалась, после чего погрустнела. Видимо, прочитала в моих словах какой-то не подразумеваемый мною подтекст. Люся: А почему как луна? Я такая же круглая? Ботанер: Вовсе нет, моя милая, как вы могли такое подумать? Вы прекрасны, и ваша фигура - это геометрически прекрасный феномен, единственный и неповторимый, как в принципе и всё в этом мире, но... Вы особенная, Люсенька. Люся посмотрела на меня, я - на нее. Наверное, подходящий момент, чтобы положить свою ладонь поверх ее. Люся: Чего это ты делаешь? Ой, что-то мне неловко. Ботанер: Не убирайте ладонь, прошу вас. Не лишайте меня своего тепла. Оно согревает моё сердце и пробуждает радость, коей мне ни с кем не испытать кроме вас, моя богиня. Я сочинил про вас поэму. Позвольте мне ее зачитать? Тем не менее, Люся убрала ладонь, настороженно посмотрев на меня. Люся: Семён, чего ты от меня хочешь? Зачем ты меня позвал? ~ Как же она не понимает? А всё наше общение? А это свидание? А поэма? Кажется, не судьба мне ее зачитать, но всё же... ~ Люся: Василиса предупреждала меня о таком. Говорила, ты как-то на меня странно смотришь. И что вы, мальчики, только об одном и думаете. Ботанер: Заверяю вас, Люсенька, мои интенции по отношению к вам абсолютно чисты и невинны. Я испросил вашей аудиенции исключительно для заверения вас в своих чувствах, но не более того. Все просто как трансформатор Теслы, а вы же очаровательны как станок Рязанского моторно-тракторного завода: вы так же просты, но вместе с тем обворожительны и надежны." Протараторил я сбивчиво. Эх, куда девался мой оттренированный ритм? А я ведь тренировался перед зеркалом, чтобы сделать свою речь максимально проникновенной и чувственной. Люся: Семён, ты очень хороший парень. И ты, и Толик. Вы оба были так добры ко мне, оба проявляли знаки внимания, но поймите же вы оба, симпатия это не то, что можно взрастить насильно, к тому же мое сердце уже занято. Не надо лишних слов. И так понятно, что моё сердце было разбито. Но одна мысль не давала покоя: кто, если не Толик? Ботанер: Кто?! Кто этот негодяй? Клянусь Нобелевской премией Эйнштейна, я вызову его на дуэль! Восклицал я, но Люсю моя решимость бороться за нее ни капельку не впечатлила. Люся: Успокойся, он уже уехал из лагеря, и я сомневаюсь, что кто-нибудь смог бы победить его. Его зовут Серафим, он даже чем-то похож на тебя. ~ Серафим? Ни разу о таком пионере не слышал. ~ И почему-то я не видел его рядом с Люсей. А я, целиком и полностью посвятивший себя ей, не смог бы не заметить какого-то пионера, к которому она неровно дышит. Люся: На меня он, правда, не обращал совершенно никакого внимания, всё время крутился возле Ольги Дмитриевны. Я ничего не понимал, но факт оставался фактом: меня снова отшили. И ради кого? Ради какого-то парня, который игнорировал Люсю с самого начала. Я вздохнул, поняв, что здесь мне больше ничего не светит. Ботанер: Прощайте, Люсенька. Знайте, вы навсегда в моём сердце. И простите за все прошлые обиды. Больше я вас не потревожу... Произнес я на прощание и переместился, не утруждая себя тем, чтобы уединиться для максимально незаметного перемещения. Я вернулся в своё убежище, где меня наверняка уже заждался мой подопытный. Ботанер: Дом, милый дом... И даже мочой вроде не пахнет. Надо бы покормить этого оболтуса. Только сперва свет включу. *банат натрия, ничего не вижу. Я мысленно дал себе пощечину за ругательство и подумал, что надо будет положить гайку в копилку, которую я пополнял всякими деталями за ругательства. Впрочем, после неудачи с признанием я был на эмоциях, и меня можно было понять. Кстати, этот метод борьбы со сквернословиями был более щадящим, чем у Ботанера, когда тот воспитывал Пеонура. Но сменил я его лишь оттого, что непрочтенных материалов в пионерлагере для меня не осталось. Я двинулся в сторону выключателя, обходя стол и двигаясь больше на ощупь. Это напомнило мне времена моей слепоты, и по спине пробежал неприятный холодок. И вот, когда он был совсем близко, я наступил на что-то, и из тьмы послышалось шипение. Я догадался, что это был кое-чей хвост и, позволив себе еще раз выругаться, решил всё-таки включить свет. Ботанер: Матерь божья! Что с тобой случилось? Выдавил я, пятясь назад и испытывая острое желание загородиться двумя гаечными ключами, соединенными в форме распятья. Забавно, учитывая, что я был человеком не веры, а науки. КошкоСемён изменился. Вид у него был какой-то вымученный, на глаза опустились знакомые мне не по одному моему лицу тени. Зловещая аура, которой так и веяло от него, сопровождалась непрекращаемым шипением. КошкоСемён: Ш-ш-ш! Ты оставил мяуня одного на несколько дней... Без вискаса... ~ Несколько дней?! Что?! Не мог же я... Или мог? ~ Но я понял, что Кошкосемён был более чем прав: я прожил почти полный цикл, пытаясь в очередной раз завоевать сердце моей Люсеньки. Даже если учитывать, что в этом цикле время идет медленнее, я поступил по-скотски по отношению к своему сожителю и объекту исследований. КошкоСемён: Ты забыл про меня. И шатался мяуизвестно где, а я тут остался на привязи. Пришлось дотянуться миской до окна и потом лакать дождевую воду. Ботанер: Дождевую? Уже был дождь? Похоже, меня и правда долго не было. Извини. Сейчас я тебя покормлю. После этих слов КошкоСемён немного успокоился, а я поспешно достал корм из дальнего, недосягаемого для подопытного, ящика и насыпал ему в миску. КошкоСемён: Виска-а-ас! Мой «питомец» чуть не сшиб меня с ног, попытавшись поскорее добраться до еды. Неудивительно. Он ведь оголодал за все эти дни, что я путешествовал и прыгал по циклам, совершенно забыв о времени и оставив его здесь одного. Но одно не укладывалось у меня в голове. Ботанер: Семён, кажется, ты стал более разговорчивым... Неужели вакцина всё-таки работает? КошкоСемён: Мр-р-р. Отозвался тот урчанием, затерявшимся на фоне громкого чавканья. Я решил дождаться, пока подопытный утолит свой голод. На это потребовалось немало времени. Ботанер: Наелся? КошкоСемён: Нет, давай еще. Ботанер: Ты же лопнешь! Больше нельзя. КошкоСемён: Мяф. Ни стыда, ни совести. Тот обиженно надулся, подтянув к себе хвост. Ботанер: Теперь по делу. Мне очень интересно, как подействовала на тебя вакцина. Выходит, не только обеззаразила? КошкоСемён: Мяучешь, будто я чумной какой-то. Все вы одинаковые, что ты, что тот алкаш. Спасибо хоть, лоток оставил. Меня бы за ушком почесать. И кормить почаще. А если еще валерьяночки, то... Ботанер: Ладно-ладно, намёк понят... Пробормотал я неуверенно и протянул руку вперед, осторожно дотрагиваясь до одного из кошачьих ушей моего подопытного и начав его чесать. КошкоСемён: Мр-р-р. Да, вот здесь! Уф, как же хорошо-о-о... Мяу, ладно, хватит. Я посмотрел на КошкоСемёна, безмолвно вопрошая, готов ли он ответить на мой вопрос. Тот зевнул, потянулся и растянулся на полу, поглаживая себя по пузику. КошкоСемён: Если честно, от вакцины я стал больше мыслить и меньше предаваться природным инстинктам. Она кое-что в моём сознании прояснила. Я запоздало включил диктофон на телефоне. Ботанер: Прояснила? И какие же откровения тебя посетили? КошкоСемён: Я уже не Семён. Я стал таким не по своей воле. Всё Лена... Хотя какое теперь это имеет мяучение? Я стал чем-то иным, и к этому еще надо примурлычиться. Ботанер: Боюсь, если мои последующие эксперименты потерпят фиаско, ты таким и останешься. КошкоСемён: Не могу смяучить, что мне таким быть плохо (если, конечно, не взаперти). У меня теперь другое зрение, я по-другому воспринимаю запахи, по-иному слышу. И этот хвост... Это просто непередаваемые мящущения! Я прямо чувствую зов природы. Может, пустишь меня поохотиться? Я понимал, что стоит мне выпустить это чудо противовирусной терапии, и я его больше не увижу. Поэтому я решил мягко вернуться к предыдущей теме. Ботанер: Если ты больше не Семён, давай я буду звать тебя иначе? Все мы... Ну, из тех, кого ты видел, взяли себе новые имена. КошкоСемён: Мр... Тогда зови меня Кошконером. Ботанер: Ладно. Кошконер так Кошконер. Мне нужно взять новые анализы. Ты согласишься, если я потом тебя снова немного угощу?***
Так и продолжилась наша с Кошконером история. Я без устали потел над новыми экспериментами, пытаясь вернуть моему подопытному исконный облик. А тот тем временем все больше привыкал к своему новому амплуа, будучи уже вполне осознанным. Успехов мне достичь не удалось, и уже сам себе я признался, что обратить последствия вируса мне не по силам. Я надеялся, что материалы моих исследований пригодятся в сборе более подробного досье на Юлия, но, увы, анализы мне ничего не подсказали. Кошконер: Нет, много раз говорил, я ничего не знаю про этого бомжа. Если он и вербовал нас таким образом, твой пьяный друг вымяучил меня оттуда до того, как всё случилось. Отвечал Кошконер на мои вопросы. Таким образом, я даже не был уверен, что Юлий был источником вируса. Будь оно так, все обитатели каждого цикла тоже обзавелись бы лишними парами ушей и хвостами. Юлий ведь мельком, но появлялся в почти каждом. Ну а мы, разные версии Семёна, как переносчики инфекции, давно бы разнесли заразу по всем остальным параллельным пионерлагерям. Я старался не оставлять Кошконера надолго одного. Пусть хозяин из меня был никудышный, а Кошконер уже не был заразен, я понимал, что бросить моего подопытного с его дикими инстинктами в каком-либо цикле - затея не из лучших. Как говорилось, мы в ответе за тех, кого приручили. По крайней мере, пока я не найду Кошконеру новый дом. Но вскоре мне вновь пришлось откланяться: намечалась крупная встреча с участием всех основных действующих лиц этой истории. Кошконер: Встреча? И там будет столько Семёнов? Вот это да! Мяуожно с тобой? Ботанер: Боюсь, вынужден ответить отказом. Это небезопасно, в первую очередь, для тебя. Там ребят с кошачьими ушами и хвостом не особо жалуют. Вспомни Алконера. А Пеонур так и вовсе на тебя накинуться может. Кошконер: Дело мяучишь. Ладно, я понимаю...***
Переместившись в назначенный Пионером цикл, я думал о том, следует ли говорить другим версиям меня о Кошконере. В конце концов, вместе у нас будет больше шансов что-то придумать и как-нибудь ему помочь. С другой стороны, опыт Пеонура подсказывал мне, что немедленная реализация даже самых решительных инициатив - дело гиблое, тем более на этой встрече, когда многие друг друга еще не знают. С другой стороны, из новичков там будут только ранняя версия меня да Микуфил с Ленофилом. Я знал, что Алисофаг когда-то был Ленофилом. А вот Славяфаг... Интересно, было ли у него какое-нибудь более раннее воплощение? Помнит ли он о нём? Или ему суждено превратиться в кого-то другого, о ком я еще не успел узнать? Я успел пересечься с некоторыми другими версиями себя. Напомнил тому же Алконеру, чтобы он никому ничего лишнего о нашем общем знакомом не говорил. Забавно, что среди прибывших Семёнов был и главный поклонник Слави, о котором я только что вспоминал. Славяфаг уже начал подметать площадь. Я вспомнил, что скоро в этот цикл явится Пеонур. Если верить тому, что я видел тогда его еще зрячими глазами, я буду торчать в здании кружков. Если подумать, меня редко где можно найти помимо того места. Но пока еще немного времени есть, можно было переговорить с Славяфагом. Ботанер: Амплитуда твоих взмахов просто идеальна, мой друг. Никто еще не подметал эту площадь так эффективно. Славяфаг: Благодарю. Ты ведь Ботанер, верно? Я вижу, ты много знаешь об этой науке... Науке подметания, если можно так выразиться. Усмехнулся Славяфаг, закончив немного нелепо, но ничуть этого не смутившись. Его как всегда добрая и искренняя улыбка вынудила меня согласиться. Ботанер: Каждое дело - по-своему наука. Что до подметания... Я часто сидел и читал учебники во-о-он на той лавочке. Ну и хорошо видел всех, кто подметает площадь, от Толика до самой Ольги Дмитриевны. Славяфаг: При всём уважении к вожатой, Славя лучше подметает, именно меня она и научила. Но дело тут далеко не только во взмахах и усердии. Важно и то, какие мысли ты вкладываешь в это дело. Он окинул площадь мечтательным взглядом. Сейчас этот товарищ был слишком поглощен своим делом, и я понял, что сейчас не стоит его отвлекать. Я входил в похожее состояние транса, когда занимался важными опытами. Ботанер: Что ж, до встречи в столовой. Пойду погляжу, что мне может предложить местный ассортимент деталей и инструментов в общих кружках. Решив поторопиться, чтобы успеть встретить Пеонура за каким-нибудь видимым делом, я двинулся в сторону здания общих кружков. Вскоре объявились и гости. Пеонур: Ну дарова, ботан! Ботанер: И тебе привет, Пеонур. А я со стопроцентной вероятностью знал, что Пионер притащит и тебя. Феноменальная у нас сегодня встреча. Столько знакомых лиц собралось. Пионер: Не рассказывай, весь интерес в нем убьешь. Пеонур: Нет уж, расскажите. Пох*й мне как-то на спойлеры. Кстати, мог бы про дурку и рассказать, очкарик. Я там чуть кони не двинул. Я поправил очки. Как всегда, от Пеонура было много шума. Но я прекрасно помнил, каково ему было в дурке, поэтому внутри посочувствовал ему. Но мне было прекрасно известно, что этот осёл будет слушать меня только когда окажется в самом безвыходном положении. Даже если я бы предупредил его про запоминающуюся поездку на «Ласточке» Хариса, тот бы мне не поверил. Либо другие обстоятельства помешали бы ему меня услышать. Ботанер: Зато смотри, как благотворно на тебе сказался проведенный там досуг. Говорил же, вмешиваться в свое прошлое - плохая затея. По своему опыту знаю. Пеонур: Вон Алконер, насколько я знаю, только и делает, что вмешивается, и них*я. Так что давай, предупреждай в следующий раз, если меня опять какая-то *банина ждёт. Ботанер: Предупреждаю: ждёт. И лучше последуй моему совету. Пеонур: Какому нах*й совету? Про тягу к знаниям и здоровый образ жизни или невмешательство? Я косо зыркнул на Пионера, тот покачал головой, что можно было расценивать как «можешь попытаться, но мы все прекрасно знаем, что это ничего не изменит». Ботанер: И то, и другое. Ладно, я позже к вам подтянусь. Надо бы кое-что закончить. Ответил я, поднимаясь с крыльца и удаляясь. В здании общих кружков меня ждало неоконченное дело. Пиво. Нет, я не собирался его пить. Требовалось перелить конечный продукт долгого и упорного производства, за техническую часть которого отвечал я. Ну а ингредиенты, как мне сказал Пионер, были выращены лично Славяфагом. Так что, можно сказать, каждый по-своему готовился к этой встрече, кто-то дольше, а кто-то меньше. Немного погодя я приступил к делу.***
Когда я решил устроить себе перерыв и проветрить помещение, меня навестили Пионер и Микуфил, которого он тоже пригласил в этот цикл на общую встречу. Пионер: Ботанер! А я тут гостю экскурсию устраиваю, помнишь его? Я перевел взгляд на Семёна в гавайской рубашке. Естественно, как такого не запомнить? Даже жаль было, что когда-то этому влюбленному в Мику парнишке суждено превратиться в спившегося неаккуратного оболтуса. Микуфил: Э-э-э... здрасьте. Похоже, этот Микуфил меня еще не встречал. Он с удивлением рассматривал меня. Не зная, что сказать, я обратился к нашему главарю. Ботанер: Мое почтение. Пионер, это ведь версия нас с чрезвычайной аддикцией к словоохотливой пионерке? Пионер: А-ха-ха. Кто бы еще мог так загнуть самое простое предложение? Именно он. Ботанер: Приятно видеть вас в добром здравии, молодой человек. Когда мы виделись в прошлый раз, я был несколько... другим. Боюсь, тогда я производил неимоверно отталкивающее впечатление. Таблетки и похабщина, исходившая из моих уст, вспоминать тошно. Кажется, смысл моих слов сразу дошел до Микуфила, поэтому выражение искреннего изумления вернулось на его лицо. Микуфил: П-пеонур? Ботанер: Был им. Но я перерос этот период деградации и наконец взялся за ум. Больше никаких таблеток. ~ Хотя, признаюсь, с учётом всех последних событий давняя вредная привычка вновь кажется притягательным спасением... Но нет, что за чепуха у меня в мыслях? С этим покончено! ~ Микуфил: Достойно уважения. Пионер: Ну вот вы уже и подружились. Извиняй, Ботанер, мне нашему гостю еще много всего надо показать. Ботанер: Конечно-конечно, буду рад продолжить знакомство на праздничном ужине. Микуфил: Тогда до встречи. Они ушли, а я решил возвращаться к своим делам. До вечера оставалось достаточно времени, так что я мог не торопиться, перегоняя напиток из большой цистерны в бутылки и думая о своём: о Люсеньке, Кошконере и том, что будет дальше.***
Наше вечернее торжество проходило так же, как я его и запомнил. Закуски и выпивка на столе, оживленные разговоры, тосты... Пеонур периодически переглядывался с Ленофилом, с которым у него незадолго до этого случилась стычка. С последним о чем-то пошушукался Микуфил, а потом вовлёкся в диалог с Алконером и Алисофагом. Кажется, они обсуждали Ольгу и Алису и их родственные связи. Помня недавнюю стычку с Двачевской, я не имел никакого желания участвовать в этой беседе. К счастью, обсуждение быстро перешло в более обывательскую тему: бухло. Алконер как главный специалист по этому вопросу рассказал об особенности бутылки, которую хранили у себя кибернетики. Надо было, кстати, проверить, стащил ли он ее из этого цикла или нет. Затем речь зашла о кошкоцикле, но Алконер был молодцом и про моего особенного подопытного ничего никому не сказал. Пеонур: Что-то вы ниху... ничего не пьете. И приуныли как-то. Повернулся к нам со Славяфагом Пеонур. Я удивился тому, что тот решил следить за своим языком в присутствии нашего правильного благодеятеля. Забылось как-то. Наверное, на торчка повлиял Пионер, которого тот все еще чтил как главного авторитета. И правильно делал. Славяфаг: Я лучше и дальше компотик буду потягивать. Но пиво, что ты пьешь, хорошее. Можно сказать, я сам его ингредиенты вырастил. А Ботанер по технической части всё сделал, за что ему большое спасибо. Выходит, заочно все обо всём были извещены и даже до нашего сегодняшнего знакомства Славяфаг знал, куда отправится собранный им урожай. Приятно было, что Пионер позаботился и о таких мелочах. Ботанер: Ох, не стоит благодарностей. Понимаю, почему ты его не пьешь. Вкусное, качественное, но в голову дает знатно. Мне уже от испарений, когда я его варил, хорошо стало. Это было правдой. Мне тогда было хорошо. А вот Кошконеру, которого Алконер чуть насмерть не споил водкой под видом «молочка», было куда хуже. Помню, он забился под стол, поджав хвост, и не высовывался, периодически жалобно мяукая, чтобы я настежь открыл все окна. Пеонур: Хренли ты тогда на водку перешел? Пеонур заметил, что передо мной стоит стопка. Я налил ее чисто для виду. И там была не водка, а обычная вода. Когда звучали тосты, я прикладывался к ней, чисто символически, чтобы у других не было недовольства в мой адрес. Но стоило вспомнить, что есть такой неприятный субъект, как Пеонур... Понюхав содержимое стопки, он обо всём догадался. Пеонур: Погодь, ты серьезно? Это что, вода? Во мне закипела злость. Несносный девиант-торчок будет меня упрекать в том, что я не пью? Нет уж, извольте. Ботанер: Еще громче можешь сказать? Славяфаг с трудом сдерживал смех. Хорошо ему с его лимонадиком. Кстати, надо было ту же тактику на вооружение взять, а не пытаться изображать что-то несусветно абсурдное, дабы заслужить подобие уважения от окружающего меня круга лиц. Ботанер: Ладно, признаюсь. Это вода. Хотелось вместе со всеми хотя бы для виду... Но я опасаюсь своего девиантного поведения в состоянии алкогольного опьянения... Даже после одной бутылки пива. Кстати, зря я ее выпил. Ботанер: К тому же, алкоголь дурно влияет на мои мыслительные процессы. И увеличивает мое поле фиасковости. А мы тут и так его друг другу усиливаем. Пеонур не стал до меня докапываться и повернулся к Славяфагу. Пеонур: Ладно, а ты почему не пьешь, Славяфаг? Неужели тоже чтоб в дурака не превратиться и не чудить? Мы перевели взгляд на главного поклонника Слави, который замолчал слишком уж надолго. Я помнил, что за историю он тогда рассказал, пусть и смутно, но от такого до сих пор бросало в дрожь. Я решил молчать, дожидаясь, пока тот решится поведать нам нечто очень грустное и тяжкое. Славяфаг: Дело в другом... В обещании, что я дал хозяйке моего сердца. Что брошу курить. Однажды я нарушил это обещание, пусть на то и были причины. Я решил, что откажусь и от алкоголя и буду вести правильный образ жизни. Пеонур: Ради обещания? Какой-то кукле? ~ *банат натрия, неужели я и правда был таким бестактным? ~ Пеонур: Ладно, извините... Просто мне кажется, это немного глупо. Ботанер: Просто ты разучился любить. Но еще научишься. Пусть и эта любовь не закончится ничем хорошим. Ой... Кажется, я сболтнул лишнего. Наверное, виновата была выпитая мной в начале мероприятия бутылка пива. Мысли о том, что Люся никогда не ответит мне взаимностью, сами вырвались наружу. Но одновременно с этим был и спойлер для Пеонура: ему тоже ничего не светит. Славяфаг: Она была не куклой. В ней была жизнь. Столь яркая, что я увидел тот же свет в другом живом существе. В котёнке, которого отдал мне Юлий. Пеонур: Юлий? Отдал тебе котёнка? Славяфаг: Да. Это была девочка. И в ней я почувствовал дух Слави, хотя тогда меня уже выбросило из Совёнка, и казалось, что я потерял свою пионерку навсегда. Я назвал кошку Славя. Но закончилось всё... Очень печально... Славя заболела... Пришлось усыпить ее, и умирала она прямо у меня на руках. И пусть вы думаете, что это была всего лишь кошка, я верю в иное. Это была именно она. Моя Славя... На этом моменте Славяфаг не выдержал, и по его щеке скатилась слеза, которую он вытер рукавом рубахи. Славяфаг: Тогда я и выкурил ту сигарету и бросился под автобус. И вернулся сюда. Но моей Слави тут уже не было. Была похожая, но не та. И я подумал, это всё из-за того, что я нарушил свое обещание... Потом Славяфаг рассказал о новых попытках отыскать Славю в лагере и аномальных циклах, похожих на реальность, где он потерпел неудачу. Но всё же меня не покидали мысли об этой истории с котёнком. Тогда, когда я был Пеонуром, она тоже тронула меня и подтолкнула меня призвать всех к объединению против Юлия. И за это был даже поднят тост, хоть дело ничем толковым и не кончилось... А сейчас мой разум пришел к другой идее. В чём-то рисковой, но, как я считал, правильной. Оставалось только дождаться конца нашего торжества. Алконер: Ик! Н-не п... понял. А где вс... все? Алисофаг: По домам разошлись, бро. Алконер: Пр... протестую! Ик! Мы дж... даже в л-лесенку не сгр... сыграли! Пионер: За этот столик больше не наливать. Ладно, господа, всех благодарю за присутствие, надо будет как-нибудь повторить. Кто-то переместился, кто-то поддался на уговоры Алконера и остался еще ненадолго, ну а Славяфаг отправился на улицу. Я решил составить ему компанию, нагнав его на крыльце. Славяфаг: Ботанер? Ботанер: Извини, не хочу показаться навязчивым. Но куда ты сейчас идешь? Славяфаг: Клумбы еще разок полью. Потом дорожки подмету. А потом вернусь и посуду помою. Знаю, звучит странно и неразумно, ведь после нас этому циклу жить останется недолго, и скоро он канет в вечность. Но мне нравится наводить порядок. И хочется, чтобы и здесь он был, когда цикл перезагрузится. Он говорил это с улыбкой, но я чувствовал, что сегодняшний рассказ разбередил его раны. Ведь всё делалось не просто так: делалось ради Слави. Его Слави, на месте которой в его жизни и душе возникла пустота. Какая всё-таки чистая и преданная любовь. Многие из нас могли бы у него поучиться. Даже я. Быть может, тогда и Люся стала бы воспринимать меня как кого-то большего, чем просто друга. Ботанер: Позволь обратиться к тебе с одной пропозицией. Хочу тебе кое-что показать. Кое-кого... Славяфаг: Друг мой, вряд ли в «Совёнке» есть кто-то, с кем я не знаком. И, думаю, ты меня прекрасно поймешь: я как-то устал сегодня от общения. Нужна передышка. Так что позволь я займусь делами, а ты иди и не беспокойся, я всё здесь приберу. Ботанер: Заверяю тебя, это очень диковинный экземпляр. Да и он будет очень рад с кем-нибудь пообщаться. Я, знаешь ли, слегка изолировал его... Ради его же безопасности. Похоже, мне удалось заинтриговать Славяфага. Посему он коротко кивнул, соглашаясь, чтобы я перенес нас в нужное место.***
Надеясь, что я не промахнусь и не окуну нас в какое-нибудь лесное болото, я сконцентрировался и отправил себя и своего спутника в наше с Кошконером нынешнее убежище. Славяфаг: Пустой цикл? Снова Пионер постарался? Я ограничился кивком и жестом пригласил своего гостя войти. Он с заметным интересом поглядывал по сторонам, но в такой темноте было сложно что-то рассмотреть. Славяфаг: Он тут? Включи, пожалуйста, свет. Ничего не вижу. Я поспешил исполнить его просьбу, и тогда Славяфаг чуть в обморок не упал. Он увидел того, кого должен был увидеть. Кошконер, сидевший на шкафу, сощурился, привыкая к изменению яркости. Хорошая всё-таки советская мебель, раз до сих пор не развалилась под всем его весом. Это было одно из излюбленных мест моего сожителя. Ботанер: Знакомься, Славяфаг. Это Кошконер. Славяфаг: Кошко... нер? Мой спутник протянул руку к КошкоСемёну, который на это прижал уши и подтянул к себе хвост. Ботанер: Полегче, Кошконер. Ты же хотел познакомиться с другими Семёнами. Забыл? Я привёл тебе друга. Ботанер: После встречи с Алконером он максимально осторожен с другими нами. И я бы так руку не тянул, с высокой вероятностью может и цапнуть, особенно незнакомых. Славяфаг: Эй, дружок, нечего бояться, я тебя не обижу. На ласковый голос Славяфага Кошконер отреагировал довольно неожиданный образом. Он спрыгнул со шкафа, подполз ближе и начал нюхать пальцы нашего гостя. Ботанер: Удивительно. Похоже, ты ему понравился. Славяфаг: Ничего удивительного. В моем цикле я несколько бездомных кошек подкармливаю. И глажу их. Он всё чувствует. Ботанер: И понимает. Он и говорить умеет, если что. Кошконер повел ушами, несколько раз моргнул, и решил, что пора бы и сказать что-нибудь, раз уж я его рассекретил. Кошконер: Славяфаг? Друг. Ты приятно пахнешь. Он позволил нашему гостю погладить себя по голове. И даже потерся об него. Поразительно быстрое проявление симпатии. Кажется, Славяфага это очень растрогало. Славяфаг: Ну надо же, прямо как моя Славя! Скажи, дружок, откуда ты такой взялся? Ботанер: Это очень долгая история..." Славяфаг кивнул и, посмотрев на Кошконера, задумчиво произнёс. Славяфаг: Раз так, давай-ка лучше сперва его покормим. Голодный, по глазам видно. Да и я не отказался бы от чашечки чая. При упоминании еды у Кошконера слюнки потекли. Я достал корм и предоставил кормежку нашему гостю, а сам решил организовать нам чай. Когда я вернулся со всем необходимым, то увидел, как Славяфаг играется с моим подопытным лазерной указкой. Даже при своих внушительных габаритах Кошконер умудрялся довольно быстро носиться за красным огоньком. Впрочем, в процессе игры, увлекшей его с головой, он умудрился посшибать кучу всего. Славяфаг: Извини за беспорядок, я всё за собой приберу. Спохватился Славяфаг, перенаправляя указку в другой угол и наблюдая, как Кошконер на четвереньках несется туда. Славяфаг: Как мало некоторым нужно для счастья. Ты с ним часто играешь? Ботанер: Как-то не приходилось. Наша коммуникация преследует скорее... кхм... научные цели. Сложно было подобрать другие слова, чтобы объяснить, что меня мой питомец интересовал в первую очередь как объект исследований. Конечно, эксперименты я проводил максимально гуманные, но это не отменяло того факта, что мне и в голову не приходило развлекать Кошконера играми. Верх того, что я мог ему предложить - еда, утомляющие его своей сложностью беседы и прогулки под моим чутким надзором. Славяфаг: Ему этого не хватает. Смотри, как оживился. Ботанер: Отрадно, что вы так быстро нашли общий язык. Вот твой чай. Славяфаг: Ах да, спасибо. Думаю, следует сделать паузу. Расскажи мне о нём всё. Кивнул Славяфаг, откладывая лазерную указку и приготовившись меня слушать. Я начал свой рассказ, решив посвятить собеседника во все детали. Запыхавшийся, но довольный игрой Кошконер вновь забрался на шкаф. Лениво переминая в руках сделанный Славяфагом бумажный бантик, он изредка вставлял в мою историю свои реплики. Славяфаг: Значит, Пионер и Алконер - единственные, кто знает о его существовании? Ботанер: Помимо нас да. Я решил, это будет безопаснее. Ты ведь знаешь, как остро некоторые индивиды реагируют на кошачьи уши и хвост... Кошконер: Ш-ш-ш. Алконер... Он залил мне ту пакость прямо в мяучело. Славяфаг долго думал, прежде чем что-то предложить. Славяфаг: При всем уважении к твоему интеллекту, мне кажется, его должен осмотреть врач. Ботанер: Сомневаюсь, что врач, каким бы хорошим он ни был, сможет синтезировать действующее лекарство. Я циклами ломал над этим голову, но максимум, что мне удалось сделать - нейтрализовать заразу. Боюсь, последствия вируса необратимы. Славяфаг: Причем тут последствия вируса? Таких, как он, лучше регулярно показывать ветеринару время от времени, чтобы убедиться, что с ними всё в порядке. Поверь моему опыту. Тем более, в условиях, в которых ты его содержал... Он мог подцепить какую-то заразу. Славяфаг: Сколько раз ты его мыл? Ботанер: Он сам вылизывается. Славяфаг: Ты говорил, что он постоянно чешется. Это может быть лишай. Мда... Ветеринара мы тут вряд ли найдем, но у меня есть кое-кто на примете. Ему можно верить. Забота, которую Славяфаг сразу проявил к своему новому пушистому другу, была очень трогательной. Славяфаг: Кстати, а что по поводу кастрации? Кошконер: Ш-ш-ш! Никакой кастрации! Мы со Славяфагом засмеялись от такой резкой реакции. Ну а Кошконеру оставалось надеяться на то, что это была лишь шутка.***
Как Славяфаг и обещал, был среди его знакомых некто, способный если не продолжить мои исследования в области создания лекарства от вируса, то хотя бы провести мониторинг здоровья Кошконера и требуемое лечение. К счастью, ничего критического осмотр в организме Кошконера не выявил. Что же касалось лекарства, было решено попытаться продолжить работу над ним совместными усилиями. Кошконера я благополучно передал под опеку Славяфага. КошкоСемён нашел любящего хозяина, ну а Славяфаг смог немного подлатать дыру в своей душе. Что же до меня - я попытался узнать побольше о новом знакомом. Как-то Славяфаг сказал мне, что у нас общие корни. В принципе, это высказывание было применимо ко всем Семёнам, но сказано это было явно неспроста. В этом я и попытался разобраться. Ботанер: Слушай, я ведь так о тебе ничего толком и не узнал... Поделишься своей историей? Как ты вообще в медицину пришел, почему взял себе такое имя? Мы раньше не встречались? Спросил я своего нового коллегу, когда мы рассматривали образцы крови Кошконера с добавлением капельки лекарства под микроскопом. Медик: Не встречались? Обижаешь, Ботанер. Я честно попытался припомнить, где раньше мог видеть эту версию Семёна. Да, многие вариации себя я повидал на своем долгом пути, но конкретно этого Семёна никак не получалось вспомнить. Медик: Только тебе, наверное, лучше присесть. Сейчас очень удивишься. Ты как-то пытался заколоть меня вилкой. Ботанер: Я?! Заколоть?! Вилкой?! Абсурдное высказывание, это невозможно! Запричитал я, понимая, что безобидный я вряд ли мог сделать то, о чем рассказывал Медик. Наверное, он меня с кем-нибудь перепутал. Медик: Нет, не перепутал. Но ты не волнуйся, обиды я не держу. Возразил тот, когда я озвучил свои предположения. Тем самым собеседник вогнал меня в еще больший ступор. Медик: Это точно был ты. Только дело давнее. Можно сказать, в другой жизни было. Ты выглядел по-другому и разговаривал иначе... И тут меня осенило. Я вспомнил сцену встречи с прошлой версией себя, которая неожиданно повела себя иначе и вопреки устоявшемуся сюжету явилась без таблеток. Тогда Семён сказал, что решил завязать с таблетками раз и навсегда. Он предупредил, что вооружен, хотя его оружием была просто вилка. Склонить того Семёна на мою сторону не получилось. Ну а его выходка с вилкой вывела и без того нестабильного меня из себя. Я быстро его обезоружил, и мы поменялись ролями. Помню, как я крутил в руке ту самую вилку, думая, куда бы ее воткнуть тому неудачливому смельчаку, мигом превратившемуся в жалкое беззащитное ничтожество. Он умолял меня не калечить чего. У меня и не получилось. Ведь потом раздался жуткий грохот, ощущение падения, боль... Дальше вспоминать не хотелось, да и не требовалось. Этого было достаточно. Ботанер: Феноменально... Так это был ты? Мы с тобой снова встретились! Прошу меня извинить за тот пренеприятнейший инцидент, я... Медик: Сказал же, я зла не держу. К тому же, в курсе, что произошло с твоими глазами. Думаю, карма уже вернула тебе должок. Но я рад, что ты взялся за ум и внемлил моему совету. Ботанер: С таблетками покончено. Медик удовлетворенно кивнул, как будто этого было ему достаточно. Но я догадался, что дело не только в этом. Неужели в жизни этой версии меня произошло что-то, по сравнению с чем та наша стычка и угроза изувечения вилкой кажется мелочью? Ботанер: Погоди, но что с тобой случилось дальше? Выходит, мы с тобой шли одним путём, но где-то ты свернул в другую сторону. Медик: Верно. Много чего было. Помню, в том цикле мы с Виолой признались друг другу в чувствах. И выяснилось, что я не один такой. Она тоже когда-то попала в этот лагерь с помощью Юлия. Ботанер: Что?! Медик: Впрочем, забудь. Я до сих пор не знаю, правда это или нет. Когда я вернулся в лагерь, Виола не помнила ни меня, ни то, как здесь оказалась. Возможно, это просто был новый сюжет, в который я должен был поверить. Но перед этим мы с ней вдвоём уехали из лагеря, стали жить вместе. Как в сказке, долго и счастливо. Я получил образование, стал специалистом по международным связям. Она стала директором крупной больницы. Мы даже завели семью... Медик замолк, глядя в пустоту. А я не мог поверить в услышанное. Ботанер: Семью? Но циклы не могут длиться так долго. Рано или поздно всё перезапускается, даже в аномальных циклах. Медик: Хочешь верь, а хочешь - нет, но у нас было двое детей. Мы назвали их Оля и Толик. В честь наших лучших друзей, разумеется. Но, думаю, ты и так это понял. Мы были счастливы... Прожили вместе целые годы, даже десятилетия. У нас было всё: дом, семья, планы на будущее... Мы хотели дождаться отпуска, взять детвору и поехать на море... Даже не представляешь, как утомляют постоянные совещания с иностранными партнерами и инвесторами. Ну а каково ей было в качестве руководителя - об этом я вообще молчу. Помню, в один праздник мы собрались уйти пораньше. Тогда я заметил в коридоре кого-то, напоминающего молодого меня. И еще с ним была молоденькая медсестра, вылитая Лена, работающая у Виолы в больнице. Я помню, у меня закрались сомнения. Ведь как такое могло быть? Два меня в одном и том же месте... Но я всё списал на усталость, думал, показалось. Произошел несчастный случай. На этих двоих упал самоубийца. Как потом выяснилось, Толик. Нам пришлось развернуться, так и не доехав до дома, и ехать обратно. Только поздним вечером удалось разобраться с последствиями этого происшествия. Всё это не укладывалось в моей голове. Я увидел своё собственное тело и вспомнил о «Совёнке». О том, как видел тебя... то есть, Пеонура. От этого мне стало нехорошо, но и с Виолой стали происходить странные вещи. Когда я напомнил ей про то, что нас дома ждут дети, она посмотрела на меня с искренним изумлением и сказала, что у нас нет детей. Бросив всё, я поехал домой и, когда оказался там, Толи и Оли и правда не оказалось. Но еще они исчезли со всех наших семейных фотографий. Я думал, что начинаю сходить с ума. А потом, когда пришла Виола, то и она не узнала меня и с криками выгнала из нашей квартиры. На улице я понял, что с миром вокруг меня творится что-то странное. Люди, машины и всё остальное вокруг меня застывало на месте, будто баг в игре. Как будто какой-то механизм был сломан. В общем, так я окончательно понял, что мир вокруг меня нереален... И когда это произошло, я очнулся. В Икарусе напротив ворот «Совёнка». Снова молодой. И всё началось с самого начала. Ботанер: Учитывая, сколько ты пробыл в том цикле, даже не представляю, какое там было поле фиасковости. Никогда не слышал ни о чём подобном. Пробормотал я, запоздало понимая, что лучше было бы посочувствовать Медику, а не озвучивать свои мысли по поводу аномально длинного цикла, в котором этот Семён жил десятки лет, ничего не подозревая. Ботанер: Извини... Наверное, тяжело было такое пережить. Медик: Знаешь это чувство, которое испытывают герои фантастических фильмов, вернувшиеся в прошлое и готовые начать всё с чистого листа? Медик: У меня такого не было. Всё, что у меня было, у меня отняли. Любовь, семью, дом, даже дело жизни. Будто всё это было понарошку... По глазам моего собеседника было видно, сколько боли ему доставляли эти воспоминания. Я даже и представить не мог, что история отвергнутого Пеонура могла бы приобрести другой, еще более трагичный исход. Обрести всё, а затем разом потерять - вот какой путь был уготован Медику. ~ Так ты награждаешь более достойных, Юлий? Почему ты обошелся так жестоко с тем, кого однажды от меня защитил? ~ Медик: Я долго жил воспоминаниями, ведь помнил, каково это было иметь со своей любовью общее дело. И мы ведь и правда помогали людям... Я решил посвятить себя этому. И, понимая, что Виола пуста, решил нести это бремя в одиночку. Я уже обладал многими знаниями в сфере медицины. Я же был правой рукой и личным переводчиком Виолы. Так что чему-то доучиться и стать врачом не составило для меня труда. Ты спрашивал про имя... Всё это пионерское от меня слишком далеко: я же столько лет прожил за стенами этого лагеря. Выбирая себе прозвище, я решил максимально абстрагироваться от этого места: поэтому я просто Медик. Так я и оказался посвящен в тайну прошлого своего нового знакомого. Поразительным было то, куда нас могли завести, казалось бы, немного отличающиеся между собой дороги. Теперь я знал альтернативную историю, которая бы стала моей историей, если бы я тогда, будучи Семёном, не принес бы Пеонуру таблетки. А может, мне просто не повезло с циклом? Ведь теория квантовой нелепости говорит, что... Впрочем, ладно. Не буду вас этим утруждать. После этой встречи я всё чаще вспоминал своё прошлое, да и не раз пересекался с Пеонуром лично. Я знал: однажды настанет переломный момент в его судьбе, и тогда мне нужно быть готовым.***
Так и оказалось. В один момент я зафиксировал колоссальный всплеск фиасковости по шкале, названной мной в мою же честь. Я сразу понял, что случилось и что мне предстоит делать. Я отправился в цикл, откуда меня ноющими накатами неудачнической энергии неосознанно звал Пеонур. Еще болезненнее было наблюдать, как он пытается пробраться к выходу, двигаясь на ощупь и опираясь на спинки сидений. Когда Пеонур показался в дверном проеме напротив водительского сидения, у меня по спине пробежал холодок. Увечья, оставленные ему Юлием, отдавались даже во мне самом фантомной болью из прошлого. Я уже знал, что преодолеть лестницу на выходе у него без неприятностей не получится, поэтому готов был его поймать. Или попытаться поймать, учитывая, что я не был уверен в своей физической способности сделать это. Вот Пеонур и покатился с лестницы, но я был тут как тут, чтобы немного смягчить его падение. Не сразу поняв, что приземлился он на меня, Пеонур всё-таки поднялся. Ботанер: Вечно ты девиантничаешь. Глупо было полагать, что что-то заставит свернуть тебя с намеченной траектории. По закону квантовой нелепости твой путь должен был привести тебя именно сюда. Пеонур: Ботанер? Ты что ли? В его голосе не было никакой грубой насмешки, которую я обычно слышал в свой адрес. Скорее в нём была надежда. И с одной стороны это радовало, с другой - показывало, на какое дно опустился Пеонур. Ботанер: Абсолютно верно. Поздравляю с прибытием в финальную фазу. Впрочем, с большей вероятностью тут будут уместны мои соболезнования... Я зачем-то посмотрел в его пустые глазницы, и меня передернуло. Пеонур: П*здец. Хочешь сказать, это мой конец? Ботанер: Конец - это всегда закономерное начало чего-то нового. Но да, ты проигнорировал всех, кто пытался тебя остановить. Схожим образом поступил и я на твоём месте. И это привело меня к этому же моменту нашей с тобой истории... Пеонур: Как мило, что ты меня встретил. П*здец... Другими словами не описать, что со мной творилось. Ботанер: Я предупреждал. Но, увы, всё пошло именно так, как было уготовано уже сложившейся судьбой. Вероятность иного исхода была равна миллиардным долям процента. Я мысленно выругал себя. Пеонур был явно не в том состоянии, чтобы мне сейчас его отчитывать. Наверное, он меня сейчас ненавидит. Пора было переходить к самому главному. К новой главе в его и когда-то моей истории. Ботанер: Но теперь, надеюсь, мы оба понимаем, что будет дальше. Без моей помощи тебе не обойтись. По его лицу, в особенности стиснутым зубам и подрагивающим губам, было видно, насколько Пеонур напряжен и как тяжело ему дается борьба с переполняющими его чувствами. Ботанер: Ну что, Пеонур? Хватит бунтовать против того, чего не изменишь? Примешь мою руку помощи? Спросил я, стараясь звучать максимально ласково, как мать, объясняющая своему непоседливому чаду, что пора бы уже прекратить хулиганить.