***
Он пересекается с удивлёнными серыми глазами и слышит слишком громкий детский визг: «Фуючка, у него глазки отклыты!». Голова раскалывается от шумного топота мелких ножек и автоматизированных звуков, стоящих рядом аппаратов. В комнату влетает молодая девушка и не может сдержать горьких слёз, за ней по пятам следует маленький рыжий комок, не отставая ни на шаг. Беловолосая в несколько больших шагов подбирается к кровати и проверяет экраны аппаратов, ледяная рука прикасается к едва тёплой, чувствуя ускорившийся пульс и понимая, что это не сон, не иллюзия, не выдумка. Старший брат действительно пришёл в себя, правда ещё не понятно на сколько он вернулся. Фуюми звонит в больницу и просит врача приехать так быстро, как только он сможет. Девочка рядом с интересом забирается на постель и долго-долго смотрит в затянутые пеленой голубые глаза. — Фуючка, а посему он не молгает? — детский голос спрашивает очень невинно и наивно, по настоящему не понимая всей ситуации. — Малышка, прости, но старшая сестра этого не знает… — девушка убирает ребёнка с кровати, унося из комнаты. Стучится в комнату сероглазого, чтобы услышать грубое: «Отстань, я занят! За ней может присмотреть Шото…». Младший брат открывает дверь и пропускает девочек внутрь, замечая слёзы на глазах старшей сестры, младшая весело запрыгивает на кровать, падая на кучу подушек. — Что-то случилось, Фую? — Она тихо кивает, смахивая с щёк крупные капли, что пытались замёрзнуть на лице. — Фую? Шото приобнял сестру, не понимая, чем может помочь, если она ничего не говорит. На помощь приходит рыжик на подушках, что весело трещит о том, что братик больше не спит. Двухцветный напрягается от детских слов и смотрит то в одни бирюзовые глаза, то в другие — серые. — Это правда? — Мальчик покидает свою комнату и стучится в комнату Нацу, ответ на стук он не получает и проходит мимо, понимает, что Нацуо ещё долго не отойдёт от произошедшего, с некой боязливостью заходит в комнату-палату старшего брата. Никакой реакции на его вторжение не следует и Шото усаживается рядом, нервно смеясь от плохой шутки. Аппараты громко пикают с небольшими перебоями. — Ты всё ещё там, да? Двухцветный слегка треплет абсолютно белую голову и чувствует слабую реакцию причуды на прикосновение. Пламя слегка прокатывается по левой стороне младшего, он не понимает, что происходит и отодвигается от брата, боясь обжечь беззащитного человека. Он быстро покидает его комнату с бешено колотящимся сердцем, врываясь в свою, где его ждали сёстры, старшая боясь, что ей показалось, а младшая так, за компанию. — Моё пламя чуть не вырвалось из-под контроля, — Шото нервно теребит пальцы на левой руке, вспоминая ощущение лёгкого пламени. — Отец должен об этом узнать… — Я вызвала врача, пусть сначала он его осмотрит, — Фуюми поправляет на носу очки и тяжко выдыхает. — Представь, какого ему будет, если это не так и мы просто разобьём ещё одну надежду… — Тоже верно, — мальчик садится с рыжим комочком, беря её в объятья как подушку, и тискает её. — Сначала убедимся в этом… — Хочу облатно к блатику, — девочка вырывается из рук брата и топает ножками по деревянному полу, Шото не успевает перехватить младшую сестру и следует за ней, переживая, чтобы малышка ничего не учудила. Фуюми вытирает слёзы досуха и приводит себя в порядок, ведь скоро должен прийти врач. — Юки, слезь с его постели, — двухцветный не может ухватиться за мелочь, что наворачивала круги по кровати, осторожно перебирая мелкими лапками и умостившись с другой стороны. — Это ни капли не смешно… — Неть, он не спит, — девочка почти вопит в голос и приподнимает бледную забинтованную руку и не замечает, как она покрывается синим пламенем. От внезапной вспышки она начинает плакать, но потом понимает, что не горит, а сама излучает яркое пламя. Плач сменяется заливным смехом. — Видись? Шото неверяще наблюдает за этим. Синее пламя… О нём он только слышал, но никогда не видел вживую. Тойя ни разу не использовал причуду дома сам, только под присмотром и Шото этого не помнил даже. Девочка опустила не двигающуюся руку на место и сползла с обратной стороны постели, довольная собой, что показала брату то, что пыталась доказать. Красно-белый опасливо косится на лежащего и не замечает никаких изменений. Но вот врач, пришедший спустя полчаса, подтвердил, что он приходит в себя, заставив Фуюми ещё сильнее разрыдаться от сказанных слов.***
Месяц после этого происшествия проходит незаметно и Тойя действительно однажды просыпается, пугая своим видом младшего брата. Шото на вид кажется ещё более серым, чем раньше и пришедший в себя парень очень этому удивляется. Да и вообще, какого хрена маленький Шото больше не такой маленький? Прописанный в первый же день полупостельный режим для беловолосого становится настоящим адом, ведь надо же как-то вставать на ноги… Энджи возвращается домой почти сразу же, как только ему успевают дозвониться в офис. Телефон мужчина больше не брал без надобности, но после этого звонка пожалел об этом решении. Фуюми встречает его у порога, сразу же обговаривая детали и всё, что передал лечащий врач. — Я знаю, знаю, Фую, — Тодороки отодвигает её с пути и проходит дальше, слышит весёлый детский щебет и по привычке стучит в комнату старшего сына. — Ты вернулся… Герой на чуть дрожащих ногах проходит до кровати и не может не приобнять полулежащего парня, после чего садится на рядом стоящий стул. Яркая бирюза больше не была яркой, покрывшись лёгкой дымкой, делая их практически белыми. Рядом сидит младшая дочь и увлечённо рассказывает какую-то нелепицу из детских выдумок. — Пап, — голова слегка поворачивается в сторону мужчины и аловолосый немного сжимает повреждённое запястье сына. Тойя едва улыбается, алое пламя перед ним слабо колышется, парень понимает передвижения пламени по своему и негромко выдыхает. — Ты чего так постарел? Я же совсем ненадолго откинулся… Энджи судорожно сглатывает неправильный сейчас ответ и просит Фую увести ребёнка подальше от серьёзных тем. Фуюми пытается напомнить отцу, что лучше не рассказывать ему всего. Потрясений ему хватит и потом, но не сейчас. И мужчина соглашается с этим, как и с тем, что пусть лучше на ноги сначала встанет. Тойя действительно потрясён и не скрывает этого, долго матерясь от всего, что ему сказали. Энджи не говорит о чём-то серьёзном, просто и в лоб, что прошло пять лет с тех пор, как подросток впал в кому. И беловолосый вроде принял это, попросив отца выйти и позвать сестру обратно. Фуюми заглядывает в комнату с опаской, побаиваясь, что парень даже в таком состоянии что-нибудь учудит. — Ты как? — Она тихо ступает в комнату и не слышит ответа, пока не подходит ближе. — Тойя? — Можешь меня обкорнать? — Девушка фыркает на заявление и немного успокаивается, проводит почти всё свободное время с ним, читая книги, что он не успел в своё время прочитать. Иногда заходит и Шото, но парень его даже не узнаёт, вымахал засранец за короткое время. Постоянной посетительницей на пару с Фую становится маленький рыжий комочек, вечно ходящий в чём-то шерстяном при довольно тёплой погоде. Единственный, кто ни разу не заходил, это Нацуо, даже на уговоры не поддавался, просто игнорируя присутствие старшего брата. Мама, как бы обидно не было, тоже не приходила, но все говорили о тяжёлой болезни, что не отпускала женщину из больничной койки, она могла поддержать только короткими сообщениями.***
Физиотерапия проходит слишком болезненно для него и даже самые мощные препараты не заглушают тупую боль по всему телу. Тойя проклинает всё и сразу, когда в окно забирается незримой тенью взрослая женщина. Она ухмыляется, глядя на дрожащие конечности, и подбирается совсем близко, поднимает упавшего парня с пола. — Вот уж и не думала, что ты очнёшься вообще, — Леди Наган поправляет бинты на нём и заглядывает в бесцветные глаза. — Ты хоть видишь что-нибудь? — Блять, а я думал, что ты отъебёшься после такого, — он касается на ощупь её щеки и сразу же убирает руку, почувствовав там на ней влагу и совсем не от дождя. Женщина больше не тянет свою ехидную улыбочку и уже серьёзней спрашивает: — А всё же, что с твоими глазами? — Наган машет перед его лицом раскрытой ладонью и тут же получает по рукам за это. — Убери своё оружие, — беловолосый болезненно потягивается и разминает руку, сжимая и разжимая её. Голос становится совсем тихим, что фиолетовоглазая подбирается совсем близко, чтобы слышать его. — Я вижу, вижу, но блять, готов поспорить, что люди этого не должны видеть… Он призывает огненный шар в руку, нисколько не шелохнувшись от боли в теле, и тут же тушит его. Наган оглядывает его удивлённо, что он пытался ей показать, точно не понимает. Тодороки выдыхает немного горячего воздуха от лёгкой судороги в кисти. — Это твоё обычное пламя, что в нём такого? — Женщина ходит по комнате и выжидает ответа, растерянно оборачиваясь, когда слышит беззвучный шёпот. — Я вижу причуду изнутри… Его слова почти не имеют смысла, Наган только усмехается на это, ни капли не веря в подобное заявление, и хочет разговорить его ещё больше. Тодороки же ничего не отвечает на кучу бессмысленных вопросов и ходячий огнестрел перед уходом дарит ему нож-бабочку, желая удачи в восстановлении. И пропадает на последующие несколько недель.***
Тодороки действительно долго отходит после всего случившегося. Отец часто приходил и рассказывал о работе в агентстве, мягко намекая, что парню не предстоит мучиться с обучением где-то в другом месте. Тойя на это только неловко смеялся, что он вообще сможет покинуть дом, тихо умирала надежда. Мучительная боль от множественных переломов неизбежно заставляла вспоминать о том вечере, об окровавленной девушке и произошедшем после. Он точно знал, что тот мужчина сгорел в пламени, он не сбежал, не переместился, именно сгорел. Стал пеплом и Тойя не чувствовал никакой жалости к нему, только некую радость от смерти ублюдка. Пламя внутри подначивало сделать так ещё, ещё и ещё, пока таких поганых и ничтожных людей не станет меньше и парень с пламенем был солидарен, хотя и понимал, что это навязанные «болтливой» причудой «неправильные» мысли. Нацуо единственный раз заходит к нему в комнату, пока остальные были заняты и готовились к празднованию дня рождения малышки, и не может сдержать презрительного фырканья. Он садится напротив него и впервые за всё время, что Тойя в сознании, заговаривает с ним. — Тебе весело живётся, как ни погляди, — Нацу не смущают бинты на старшем брате, как и количество препаратов, что беловолосый принимал на постоянной основе, стоящие несколькими рядами на столе. Тойя почти смеётся от таких предъяв. Живётся? Ага, существуется и, пиздец, как… — С чего такое заявление? Я, конечно, всё понимаю, у тебя переходный возраст начался и хочется выебнуться, но ты точно уверен в том, что сказанул? — Нацу закатывает глаза к потолку и почти взбешённо огрызается. — Я уверен. — Да-а-а? Тогда присмотрись ко мне повнимательней и пойми, что это не так, — он срывает с руки немного влажный от крови бинт, демонстрируя металл в коже, истеричный смех срывается с губ младшего брата и Тойя не впервой не понимает его. — Может тебе нужна помощь? — Мне не нужна никакая помощь! Мне нужна наша мама, — Нацуо срывается на нём и замолкает почти сразу же, видя непонимание в блеклых глазах напротив. — Ты о чём сейчас? Что с ней? — Взъерошенный хватается за ворот сероглазого, приподнимая его со стула. Резкие телодвижения мучительно нервируют слабо заживающую кожу, но на это Тойя не обращает внимания. Серые глаза в ответ смотрят так же яростно и подросток не может сдержать едких слов. — Ах, да! Тойечке нельзя говорить, он же так слаб, — слёзы сами собой стекают по щекам, он отталкивает старшего брата обратно к кровати, не заботясь о том, как больно сейчас будет ему. Пусть. Пусть всё знает… Мучайся от услышанного! — Она погибла! И это всё из-за тебя! Первый удар приходится в челюсть, Тойя не замечает занесённой руки и во второй раз, пропуская следующий удар в лицо. В голове не укладываются сказанные младшим братом слова, какой-то набор из слов. Этого не может быть… Кровавые сопли он стирает почти сразу, Нацуо трясётся от попыток сдержать оставшуюся злобу, но хочет, так хочет, чтобы старший достаточно настрадался, как страдал он долгое время от осознавания, что виновник всего этого спокойно лежит в соседней комнате и продолжает жить. Добивающим становится тот факт, что подросток не останавливает поток бурной речи, прерываемой только сбившимся дыханием. — А ты преспокойненько сейчас восстанавливаешься после того, во что сам вляпался! Я тебе ещё тогда говорил, чтобы ты не вмешивал в свою хуйню никого, придурок! Они искали твоё сраное синее пламя, после того случая… Естественно, что они не ломанулись в дом к герою номер два! Зато больничная палата с ней была разворочена и в подарок от них только Юки осталась, а ведь она могла и не выжить… — серые глаза краснеют от вытираемых постоянно проступающих слёз. — Это из-за тебя, ты ебаная червоточина в семье Тодороки! Если бы ты сразу умер… Нацуо полностью затыкается, не договаривая, когда видит почти безумную улыбку на губах брата. Рука взлетает на следующий удар самовольно, разбивая и так кровоточащий нос. Тойя облокачивается головой на стенку и незримо смотрит на брата, дышать становится невыносимо. На все заявления младшего он может только смеяться, даже не понимая, а с какого хуя? Подросток прячет руки в карманы и выходит из комнаты. — Сиди здесь и не порти праздник для Юки, просто знай, что сегодня день смерти и день рождения… — Нацуо прикрывает дверь и осторожно уходит на свою территорию, куда никого не пускает. Смех сменяется слезами, а пламя порывается вырваться наружу, обволакивая обладателя небесного огня пылающим покрывалом. Тойя за всё время впервые закрывает комнату на ебучий ключ, что в дрожащих руках никак не хотел проворачиваться. Кулак разбивается об стол, практически мгновенно сжигая его пламенем вместе с препаратами, от них исходит до мерзкого отвратительный смрад горечи. Или эта мерзость, источающая всё гадкое, он? Тодороки сползает на пол, не в силах держать эмоции под контролем, под пальцами татами чернеет от прыгающего и ликующего синего пламени. Комок в горле затыкает напрочь его глухие звуки, беловолосый роется в карманах в поисках сигарет, но всё пусто. На телефон Тойя натыкается совсем случайно и молит лишь о том, чтобы он смог разглядеть в нём хоть что-нибудь. Мамины сообщения… Как это вообще возможно? Кто тогда писал их? Зачем, блять, так поступать? Они настолько официально написаны, что в них не чувствуется и грамма души… Кровь почти вскипает в теле от наступившей подавленности и сочится из носа от перенапряжения. Телефон выпадает из трясущихся в приступе рук и раздаются приглушенные гудки. Они почти сразу прекращаются и на том конце провода раздаётся женский голос: — Мальчишка? Давай только быстро… Я немного занята, — беловолосый нервно сглатывает ебучий горький комок и почти с отчаянием припадает к мобильнику, услышав знакомый тембр. — Ты можешь забрать меня? — Хриплый голос надрывается от гудящей в груди боли, он утирает рот от крови и смеётся. — Можешь делать со мной, что угодно… только забери меня отсюда… Наган ухмыляется в телефон, такой настрой ей даже невъебически нравится, как и отчаянные мольбы парня. Тодороки слышит оглушающие выстрелы и предсмертные мужские хрипы, прежде чем женщина отвечает ему. — Если продержишься два часа и не помрёшь, я приду, — двухцветная восторженно завершает мучения мужчины, спустив в него оставшиеся три пули, лишь бы парень услышал всё это. — Ради тебя и твоего предложения я прибуду так быстро, как смогу… И Тодороки верит ей. Верит ненормальной женщине, что она окажется рядом совсем скоро. Слабость никуда не исчезает и беловолосый остаётся сидеть под стенкой, утирая алую жидкость с лица наперевес со слезами, точнее размазывая всё по бледной коже и многочисленным бинтам. Время пролетает незаметно и в окно, почти влетая, забирается сине-розоволосая. Жалкий вид парня обнадёживает её и женщина садится рядом, осматривая задремавшего на полу идиота. Она треплет его за плечо и прикрывает ладошкой окровавленный рот, призывая быть потише. — Я пришла, — леди оттирает кровавые пятна с его лица и довольная собой притягивает к себе в объятья. — Ты в порядке? Я думала, что мой контакт у тебя не сохранился, а тут звонок с твоего номера… Меня прямо переклинило от счастья, я закончила намного быстрее, чем хотела… Ты меня слышишь? Наган смотрит на разбитое в кровь лицо и неудовлетворённо вправляет ему нос на место, кровавые брызги, что горячим фонтаном ударили по её оголённой коже, нисколько не печалят девушку. Дымчатые глаза распахиваются от внезапной боли, что заставляет его тихо проскулить трёхэтажные проклятья. — Твоё предложение ещё в силе? — Тойя утвердительно качает головой, тёплые женские руки по настоящему успокаивают его. Он и сам не замечает, как обнимает сумасбродку в ответ, слабо прижимаясь к ней, и чувствует утешительные поглаживания по взъерошенной голове. — Ты уверен, что не пожалеешь об этом решении? — Наган, мне жалеть будет не о чем, — Тодороки едва может рассмотреть лицо женщины за всей мутью в глазах. В его глазах леди замечает что-то новое, что-то надколотое кровавой раной и разбитое, как старое антикварное зеркало. Дрожащий тихий голос очень волнует спящих бабочек двухцветной девушки. — Тогда для тебя я не «наган», моё имя Каина, — она поднимает его с пола и, поддерживая за бок, идёт с ним к окну. — Спасибо, — хриплая благодарность делает девушку только счастливее. Фиолетовоглазая прижимается к нему, вызывая шипение у парня. — Спасибо, что пришла… — Я ничего особенного не сделала… — она отпускает его, чтобы он смог взять всё необходимое, но он лишь мотает головой. Леди усмехается и призывает беловолосого сесть ей на спину. Девушка пожимает плечами на его недопонимание. — Быстрее получится или хочешь, чтобы нас заметили? Тойя отвечает отрицательно и опирается на крепкую спину женщины. Она подкидывает его на руки почти с лёгкостью и вылетает в окно, исчезая во мраке уже наступившей зимней ночи.***
Мужчину очень нервирует отсутствие старшего сына утром на кухне, излюбленная традиция появляться там почти ни свет ни заря и соревноваться, у кого кофе крепче, а может даже горячее, в это утро вновь исчезла. Нацуо предупредил семью, что Тойя себя нехорошо чувствовал вчера, из-за чего не выбирался из комнаты, Энджи взглянул на время, через несколько минут получится целый день, как парень замкнулся в одиночестве. Это слишком сильно его волновало, но парень отстаивал свои границы после того, как очнулся и герой не хотел, просто не мог пререкаться с сыном. Фуюми спускается вместе с рыжим комком в руках и замечает малейшие мысленные проблемы героя. Она слишком проницательная… Девушка всё понимает и обнимает отца. — Он может и говорил, что хочет свободы, но это не значит, что ты не имеешь права навещать его в комнате, — очки немного сползают с носа и ей приходится опустить младшую сестру на диван, чтобы поправить их. — Он не спит уже, сам знаешь, что он вечно просыпался раньше тебя и сейчас также делает… Не удивлюсь, если он просто решил зачитаться какой-нибудь литературой и совсем забыл про счёт времени. — Спасибо, Фую, — Энджи передаёт ей горячую кружку с чаем и, потрепав маленькое сонное солнышко, уходит на второй этаж. Нацуо встречает его с растерянным видом и тут же скрывается в комнате, чтобы забрать свой рюкзак и сбежать на занятия. Шото стоит напротив двери старшего, пытаясь его дозваться, но в ответ — тишина. — Доброе утро, пап, — мужчина вопросительно кивает головой в сторону двери и подходит к сыну. — Не знаю, она закрыта… Тодороки-старший стучится в дверь, но реакция не меняется, даже когда мужчина зовёт его. Шото забегает в свою комнату и, плюнув на осторожность, забирается на балкон к брату. Открытое окно не так пугает мальчика, как наличие нескольких багряных луж на полу и отсутствие старшего брата. Он осторожно ступает мимо пятен крови, что въелись в татами, мимо жжёных прогалин на полу, мимо сгоревшего стола, обходит валявшиеся почти повсюду остатки бинтов, и открывает комнату изнутри, встречаясь с растерянным взглядом отца. — Его здесь нет… Эти слова эхом отдаются в голове мужчины, дверная ручка в руке плавится от высокой температуры и мальчику приходится притушить отца ледяной волной, отодвигая его от двери. Металл не успевает въестся в кожу, полностью скатившись жидкими каплями с руки мужчины, оставляя на полу некрасивые разводы. У Энджи перехватывает дыхание от слов младшего сына, в комнату он ступает тяжёлой поступью и оглядывает помещение, пропахшее металлическим запахом от избытка крови в уже не запертом пространстве. Никаких записок он не оставил, Тодороки оглядел всю комнату, заглянул везде, куда могла улететь жалкая бумажка от гуляющего ветра. Ни-че-го. Тойя сбежал… А сбежал ли? Почему комната выглядит так, будто здесь было побоище? Почему он, герой, ничего не успел предпринять? Всё же было хорошо… Впервые за долгое время всё встало на свои места… Так почему? Шото боялся, снова боялся и не знал, что его так пугает… Отсутствие брата? Страшно и неизвестно… Вид отца? Наверное… То что всё выглядит пиздецки плохо? В точку. Он теребит рукав рубашки мужчины и пересекается с яростным взглядом бирюзовых глаз. Вопрос остаётся неозвученным, мальчик смотрит в пол и больше не пытается разговорить отца. Он сам не в состоянии что-либо сказать, чтобы успокоить и убедить себя, младшего сына, что всё нормально, просто старший решил повторить былые времена и вновь начал устраивать мини-побеги… Энджи растерянно приглаживает красно белые волосы сына и привлекает в объятья, извиняясь, что напугал его своим видом. — Он же вернётся, да? — Шото боится услышать отрицательный ответ на свой по детски наивный вопрос и прижимается к мужчине, скрывая побежавшие по щекам капли горячих слёз. Энджи ощущает витавшее напряжение в воздухе всем телом и может дать только что-то совсем нейтральное: — Если своим ходом обратно не вернётся, я сам притащу его домой и отдам тебе на перевоспитание… И Шото чувствует в этих словах долю правды, вытирает щёки и оглядывает комнату ещё раз. Может, все-таки что-то есть и он пропустил это? Но всё остаётся таким же — сожженным и разбитым, что мальчик невольно ставит состояние комнаты со старшим братом в одну параллель и соглашается с отцом.