major arcana

      Летний день в самом разгаре. Солнце в зените, и на небе ни одного облачка.       Твику девять, и он боязливо оглядывается, словно потерявшись на крохотной полянке, пригретой обеденным летним солнышком. Он выглядит растерянным. Он чувствует себя брошенным и незащищённым.       Другие дети, с которыми он пришёл сюда ранее, чтобы поиграть в разбойников, неожиданно все куда-то пропали. И это показалось бы странным любому другому ребёнку, но не Твику. Над ним часто зло шутят, потому что считают его не таким, как все.       Но не Крэйг.       Твик не знает почему, но Крэйг всегда относился к нему не так, как другие дети. И то, что сейчас и он его бросил, заставляет Твика нервничать даже больше обычного. Во рту появляется металлический привкус паники. Возможно он просто снова не заметил, как прокусил губу.       Трава в поле за прудом Старка такая высокая и густая, что Твик не видит своих кроссовок.       Он тревожно оборачивается, потому что вокруг стало слишком тихо. Сейчас он слышит только стрекотание насекомых, сливающееся в один сплошной тревожный звук. Как из его ночных кошмаров.       Твик никого не видит поблизости.       Сердце начинает гулко биться в груди, и тревога, пока ещё смутная, начинает нарастать, отчего становится трудно дышать.       Они опять его бросили одного в такой глуши.       Они опять решили над ним пошутить.       Твик вытирает мокрые ладошки о свои коленки и приседает в густую высокую траву, чтобы спрятаться от невидимых другим монстров, которые всегда вылезают, когда он остается один. Так они его не сразу заметят, и у мальчика будет шанс подготовиться.       Как же страшно.       Иногда Твик представляет, что он сам монстр, но застрял в мире людей, где оказался в меньшинстве и в более опасном положении.       Он страшно одинок.       «Я сильный и страшный монстр, я всё смогу!» — старается придать себе уверенности Твик, но при этом он весь поджимается, низко опустив голову и обхватив её руками.       Собакоподобные существа со смазанными, превращенными в кровавое месиво мордами, на которых выделяются только темные провалы глаз и хаотично торчащие в разные стороны и под всевозможными углами похожие на костяные иглы зубы, бесшумно окружают беспомощную фигурку, тщетно пытающуюся спрятаться в душистом разнотравье. Это твари не полагаются за свои носы или глаза, они идут на звук бьющегося в панике сердца, на пульсирующее страхом пятно, привлекающее их настолько, что они решаются выйти из своих укрытий даже днем.       Им нужен Твик. Им всегда был он нужен.       «Повелитель, » — шелестит трава за спиной маленького мальчика, скрючившегося в траве.       «Повелитель, » — сипят щелями вместо носов адские создания вокруг.       Мягкие пружинящие движения окровавленных лап с выдранными когтями не прекращаются. Круг сужается, и Твик уже почти готов вскочить и принять бой — это значит, что он сейчас сорвется на бег и попытается от них оторваться, как он всегда делал.       Впервые он увидел их ещё в колыбели, но тогда их ужасающие морды, окружившие его, прогнала мама, которая, казалось, совершенно их не замечает. Ей стоило только подойти к Твику, как они обратились в бегство. Намного позже Твик понял, что они боятся только тех, кто их не видит.       Но он их видел.       И слышал.       Они звали его.       «Повелитель, » — сиплые звуки сливаются в единый стон, который разрывает Твику сердце тоской и страхом.       Мальчик вскочил на ноги и в ужасе застыл. Их никогда ещё не было так много.       Он слышит теперь только своё сердце, которое вот-вот остановиться от переполняющего его ужаса.       Адские собаки сбились в стаю, отрезав ему путь к отступлению. Тропинка, по которой они с другими мальчиками пришли на эту полянку, перекрыта тремя кровавыми пятнами с черными бездонными глазами на вытянутых мордах. Ещё около десяти тварей рассеянны вокруг, отрезая путь Твику к озеру, в которое он не раздумывая бы бросился, спасаясь от них, и к зарослям низкого колючего кустарника, за которым виднеется детская площадка.       Твик еле слышно хнычет, осознавая, что обречен.       — Тихо, — человеческий голос пугает мальчика настолько, что он подпрыгивает на месте.       Но не он один пугается этих живых звуков — адские собаки тревожно переминаются с ноги на ногу, поворачивают свои смазанные морды из сторону в сторону. Они пытаются понять, видит ли их неожиданный гость.       И он их видит.       Мальчик, одетый в оранжевую парку, хотя на улице по-летнему душно, осторожно пробирается между застывшими кровавыми фигурами. Его лицо скрыто за высоким воротником, словно он боится дышать местным воздухом. Бледные пальцы, обклеенные грязно-серыми пластырями, почти нежно касаются вздыбленных угловатых спин адских тварей, и они не смеют шелохнуться.       — Тебе страшно? — осторожно спрашивает мальчик в оранжевой парке Твика.       Твик видит только его глаза. Голубые, как небо над их головами.       Мальчик в оранжевой парке протягивает руку к Твику и с каким-то трепетом прикасается к его подрагивающему плечу.       — Ты тоже их видишь, да? — спрашивает он еле слышно.       Твик кивает, понимая, что начинает плакать от бессилия и ужаса. Он не может заставить себя раскрыть рот и произнести хотя бы слово, поэтому только мычит что-то неопределённое.       — Не бойся, — просит мальчик в оранжевой парке, он проводит пальцами по холке ближайшей к ним твари, и та припадает на передние лапы, издав при этом такой жуткий звук, что всё внутри Твика переворачивается. — Я могу ими управлять. И ты, скорее всего, тоже.       Кенни, вспоминает тогда Твик. Этого мальчика зовут Кенни.       Он отшатывается от него так, что спотыкается и падает на пятую точку, а затем пятится в такой позе назад, перебирая ногами и руками, насколько позволяет инстинкт самосохранения.       — Я-я… Я н-не могу, — его бьет нервная дрожь, перед его глазами мальчик, гладящий окровавленную холку твари, что вылезла из самого ада, чтобы добраться до Твика.       Может и этот мальчик тоже пришел из ада, чтобы забрать Твика?       От него веет самой смертью, и волоски на руках Твика встают дыбом. Ему кажется, что мальчика в оранжевой парке окружают сотни едва уловимых глазом теней. Они обвивают его, как кокон, они ласкают его, они и есть он. Этот мальчик и есть Смерть.       — Нееееееет, — неожиданно даже для самого себя заливается в крике Твик, отпинывая видимых одному ему врагов ногами.       Кенни стоит где стоял. Он не делает ни шага к Твику. И его рука всё так же лежит на отвратительной твари, которая не отрывает взгляд своих похожих на провалы в Ничто глаз.       — Не надо, — пытается что-то объяснить Кенни.       Но Твик не хочет его слушать, он вцепляется себе в волосы и крепко жмурится. Он продолжает кричать, и его крик переходит в хриплую истерику, когда к ним, наконец, не подходит кто-то ещё.       Крэйг вернулся за ним.       Он всегда за ним возвращается. Его Крэйг.       — Какого хрена тут происходит?! Твик, с тобой всё в порядке? Ты его трогал?! Что тебе от него нужно?! — требовательный немного гнусавый голос разрезает густой воздух вокруг Твика.       Но ему требуется ещё какое-то время, чтобы найти в себе силы и открыть глаза хотя бы на пару мгновений. Он всё ещё чувствует на своей коже дыхание адских собак.       — Ещё раз тронешь его, я тебе нос сломаю, придурок!       Когда Твик открывает глаза, он видит, как мальчик в синей шапочке-чульо с силой толкает Кенни в грудь, и тот падает на землю. Он совсем не сопротивляется.       Адские собаки трусливо сбежали. Их больше нет.       Крэйг снова их прогнал.       И Крэйг, даже не осознавая этого, будет прогонять их ещё несколько лет, пока сам не сможет их видеть и повелевать ими, а Твик не станет монстром, которым всегда себя представлял, и не узнает, насколько легко бывает убивать.