major arcana

      Эрик никогда не терпел тесноты и скромных убранств, поэтому предпочитал избегать дешевых гостиниц и уж тем более задрипанных мотелей, в которых (он дал себе слово) и ноги его никогда не будет. Даже сейчас, когда он понимал, что на кону стоит слишком многое, а задуманное им далеко не безопасно, он предпочитал не заметать следы и не прятаться. Он вполне с заслуженным чувством собственного достоинства вернулся этой ночью к себе домой. То, что за ним могут проследить или даже послать наемников, его совершенно не пугало. Алеф его не пугал. Ад его не пугал. Сама Смерть его бы сейчас не испугала. В его руках Рух, а значит жизни и сила всех чародеев в городе принадлежат ему.       Он слишком многим уже пожертвовал, когда шел к этому.       Картман с гордостью рассматривает стеклянный набалдашник кажущейся на первый взгляд обычной трости. Мелькающие за окном машины огни города то и дело ласкают разноцветными бликами стеклянный шар чуть меньшего, чем кулак Эрика, диаметра. Стекло набалдашника мутное и сплошь покрыто дымчатыми прожилками. Оно похоже на глаз слепца, который когда-то увидел нечто такое, что едва не убило его.       На самом деле, чем больше душ связывалось с Рухом, тем более мутным он становился. Когда он достался Эрику, он был кристально чист. И он действительно был когда-то глазом некоего существа, встретиться с которым Эрику бы не хотелось.       По крайней мере тот, кто раскрыл Картману тайну Руха, уже давно отправился в ад. Он сам видел его труп. И даже оплакивал его.       Эрик стягивает с руки кожаную перчатку и с благоговением обхватывает Рух ладонью, он чувствует восхитительное, ни с чем не сравнимое тепло, это тепло силы, что сейчас переполняет каждую клеточку его тела. Это души связанных с ним магов сейчас мечутся в мутной сфере, отвечая на его зов.       Шикарно!       «Где-то там и твоя душа, Старый друг, — думает Эрик. — Пусть ты и мертв, частичка твоей души навсегда останется здесь, в моих руках.»       Картман бросает взгляд на притихшего Баттерса, съежившегося на противоположном конце заднего сиденья. Он инстинктивно старается занять как можно меньше места, словно таким образом, переступив некую черту, он может навсегда исчезнуть. Эта унылая затравленность в обычно жизнерадостном пареньке бесит Эрика так сильно, что он боится однажды сорваться и неумышленно убить его. Это было бы досадно. Ведь Лео — последнее напоминание о Старом друге.       Эрик снова смотрит на Рух, ему кажется, что голубоватая вспышка в нем откликается, когда он мысленно зовет Лео. Но она тут же сменяется сиреневым всполохом, который на доли секунды пугает Эрика, сбивает с мысли. Он ощущает, как нечто склизкое растекается где-то в районе желудка, и резко становится невыносимо холодно. Рух никогда так себя не вел. Эрику хочется верить, что ему это просто привиделось. Да, скорее всего, это просто очередная ночная вывеска какого-то клуба промелькнула мимо и исказила видение Эрика.       Да, нечего бояться.       Однако же, не желая больше видеть ничего лишнего, о чем пока думать совершенно не хочется, Картман натягивает перчатку обратно на руку и скрывает Рух своей рукой.       Он обязательно проверит кое-что позже. Но не сегодня.       Эрик грузно вылезает из машины, отмахнувшись от услужливо поданной ему руки человека в черном костюме. Он недовольно морщится, когда в нос ударяет запах сигарет, смешанный с запахами ночного города. Он ненавидит, когда в его присутствии кто-то курит.       — Я не баба, чтобы мне руку подавали, кретин, — ворчливо огрызается Эрик, он смотрит исподлобья на троих наемников, что сторонятся его, но при этом оцепляют проход к высотному зданию, где последние три этажа занимает его постоянная резиденция. — И выволоките это ничтожество из машины, ЕСЛИ ОН СЕЙЧАС ЖЕ НЕ СОИЗВОЛИТ ВЫЛЕЗТИ, — намеренно повышает он голос, чтобы Баттерс услышал.       Когда Эрик подходит к дверям, которые уже придерживает служащий пентхауса, Баттерс догоняет его. Он ловко уворачивается от наемников в черных костюмах, и это даже немного веселит Эрика, он почти забывает о том, что произошло с Рухом буквально несколько минут назад. Невысокий и одевающийся кричаще нелепо Лео всегда поднимает ему настроение. И это ещё одна причина, по которой Эрик не хотел бы его однажды случайно убить.       — Когда придет мисс Тернер, проводите её в красный зал, — не оборачиваясь кидает наемникам Эрик, прежде чем двери лифта закрываются и оставляют их с Баттерсом наедине.       В лифте играет какая-то ненавязчивая мелодия, а через заднюю стеклянную стену можно наблюдать, как черные точки разбегаются по фойе, занимая каждый свою позицию. Эти люди лишены способностей, которые сделали бы их такими же ценными, как сам Эрик или стоящий рядом Лео, но они обладают одним прекрасным качеством — они жадны до денег и могут сделать за них что угодно. Даже убить. И это прекрасно, считает Эрик. Ему нравятся люди, определенно нравятся больше, чем вампиры или уж тем более оборотни. Особенно такие, как его давние знакомые. Которым он только что доверил свой единственный, добытый таким трудом козырь в только что начавшейся игре. Правда он подослал им одного из своих магов, но Эрик всё равно никогда не доверял оборотням. Слишком горячие, слишком наивные, слишком… честные. Нет ничего хуже таких союзников, но Рэд должна с лихвой это компенсировать. Если конечно не облажается в очередной раз.       А если отбросить несомненно решающее значение следующих двадцати четырех часов, необходимых аркану для того, чтобы набрать полную силу, Эрику даже интересно понаблюдать, как разъярится этот волчий муравейник, логово оборотней, когда в нем окажется сразу два вампира, Твик и Рэд.       Эрик улыбается своим мыслям и не замечает, как внимательно на него смотрит немного оживший Баттерс. Он уже почти оправился от того стресса, что пережил в клубе Рэд, и теперь выглядит не таким встрепанным. Голубые, льдистые глаза впиваются в широкую фигуру Эрика, цепко изучают каждую его черточку, ищут что-то известное лишь их обладателю. Лео не хочет тешить себя напрасными надеждами, но он тоже почувствовал сегодня нечто такое… чего уже давно не чувствовал. Присутствие человека, который всегда мог его защитить.       До своей смерти.       Лео никому не рассказывал, но Гимел обещал ему вернуться, когда умирал на его руках. Прежде, чем разъяренный Эрик рывком не вырвал Лео из защитного купола и сам не упал на колени перед умирающим, разыгрывая душераздирающий, но тошнотворно неправдоподобный спектакль Великой скорби.       Уже позже, когда Баттерса больше некому было защитить, Эрик, прикрываясь благими намерениями, надел первый свой аркан именно на него. Потому что Баттерс никогда не стал бы добровольно служить новому хозяину Руха.       И теперь Лео был практически беззащитен, имея возможность распоряжаться только малой частью той силы, которой некогда обладал.       Баттерс чувствует, как холодок пробегает по его позвоночнику, когда он смотрит на Эрика и представляет, с каким наслаждением перерезал бы ему его жирную шею. Нечто темное и зловещее растекается сейчас в его блеклых голубых глазах. При всей своей ангельской и безобидной внешности, в Баттерсе скрыты действительно пугающие способности. И именно поэтому, а не потому что Лео хотел уйти, Эрик надел на него аркан. Он не мог допустить, чтобы такой маг, как Лео, достался бы его врагам.       — Чего смотришь?! — скалится Картман, ему всегда нравилось, как Баттерс дергается, если на него прикрикнуть, но сейчас он стоит как стоял, даже глаза не опустил, засранец. — Что с тобой, припадочный? — уже более тревожно спрашивает Эрик. — Ты заболел?       Лео смешно, потому что Картман недооценивает его. Он считает, что Баттерсу плохо из-за произошедшего сегодня, но на самом деле Баттерс давно так себя хорошо не чувствовал.       Лифт останавливается, и двери приветливо раскрываются, приглашая в просторный обставленный более чем роскошно зал. Несколько широких диванов, обтянутых светлой, нежно-кремовой кожей расставлены в центре, образуя собой полукруг. Напротив них стоит низкий круглый стол с тремя мониторами, подключенными к камерам наблюдения на первом этаже, на улице, и на всех трех этажах аудиенции. Слишком вычурные, покрытые позолотой статуи, изображающие кричащих в агонии ангелов и демонов, расставлены вдоль стен, увешанных картинами в массивных позолоченных рамах. Помпезная роскошная люстра из тонны хрусталя и стекла занимает практически всю площадь потолка. Не удивительно, что этот зал называют золотым.       — А ну хватит хандрить, ириска, — Эрик хочет казаться уверенным в себе, но на самом деле он опасается чего-то, когда привычным жестом тянется к Лео, чтобы грубо схватить его за рукав и вытолкать из лифта вперед себя. — Сиди здесь и жди Хайди. Если она не соизволит явиться через пятнадцать минут, я лично солью из неё всю кровь и продам её же клиентам.       Картман смеется, ему кажется, что он пошутил. Таким образом он прогоняет от себя дурные и пугающие мысли. Он давит Лео на плечи, вынуждая сесть на крайний диван у лифта, и тот подчиняется. Эрик ободряюще проводит левой рукой по волосам парня и спешно отходит, ему нужно ещё кое-что подготовить к приходу Хайди.       Однако когда Картман проходит к двери в одну из рабочих комнат, он замирает перед ней. Он оборачивается и встречается с Баттерсом взглядом, улыбки на его лице уже нет. Эрик показывает себя настоящего, и позволяет тени страха промелькнуть в своих глазах, когда смотрит на неподвижно сидящего Лео. Он ощущает тепло Руха даже через кожаную перчатку.       — Я не пущу тебя сегодня в спальню, если не перестанешь так на меня смотреть, тебе придется ночевать на диване, — ореховые глаза Эрика округляются, тщетно пытаясь заглянуть внутрь Баттерса и найти там следы чужака. — А ты же знаешь, как я не люблю спать один.       Баттерс чувствует, как что-то внутри него ломается при этих словах. Теперь он не может вспомнить, о чем думал секунду назад.       — Я просто устал, Эрик, всё в порядке, — он откидывается на спинку дивана и прячет руки в кармане на животе своего глупого голубого худи с радужным единорогом.       Ассиметрично постриженные светлые волосы парня, только что приглаженные Эриком, снова приходят в беспорядок, а свет монструозной люстры теперь так падает на его лицо, что отчетливо становится виден тонкий белый шрам через левый глаз.       Баттерс сидит так неподвижно около минуты, и Эрик внимательно его изучает. Он пользуется Рухом, чтобы исключить возможное присутствие чужаков, и не видит поблизости никого, кто представлял бы опасность.       Лео позволяет ему мысленно войти в себя, проверить, просканировать, перетрясти все закоулки своего сознания. И когда дело сделано, он поворачивает голову в сторону Картмана и дарит ему грустную улыбку.       — Отлично, — ухмыляется Эрик. — Хороший мальчик.