major arcana

      Рэд старается стать как можно более незаметной. Ей всё ещё страшно, и очень неприятно это признавать. Она не хочет показать свою слабину перед Кайлом, поэтому прячется в спальне, в которую он её привел. Он плотно закрыл старомодные ставни на окнах и задернул тяжелые шторы, но Рэд всё равно смотрела на него округлившимися глазами, словно спрашивая «и мне теперь придет существовать вот так?».       Оборотни жили в пригороде рядом с нижней, неблагополучной частью города. Рэд до сегодняшнего дня плохо представляла, где и как они жили, так как вампиры всё равно не допускались на их территорию. Да и сами они не горели желанием переступить границы волчьего логова.       Нижняя часть города была преимущественно малоэтажная, заселенная самыми бедными слоями живого населения. И вампирша уже представляла, что её приведут в какой-то барак, населенный плохо выглядящими и плохо одетыми людьми, и совершенно не была готова к тому, что машина, в которой она и Кайл сбежали из клуба, проедет через весь город, затем минует пустоши и подъедет к воротам обширной огороженной высоким забором частной территории.       Жилой комплекс, чем-то похожий на резервацию, включал в себя центральный каменный особняк в старинном стиле, несколько кирпичных двухэтажных домов и множество хозяйственных построек. Взгляд Рэд зацепился за каменную декоративную арку, ведущую в то место, что притягивало её больше всех.       «Кладбище, » — не спросила, а утвердительно произнесла она, когда автомобиль сделал круг вокруг широкой клумбы за центральным особняком и остановилась у каменного невысокого забора.       Кайл утвердительно кивнул. Он опустил стекло и пригляделся к окнам на втором этаже. Они были пусты. Рэд безошибочно определила куда он смотрит, но вопросов задавать не стала. Она терпеливо ждала, что же он предпримет дальше, тем более, что терять ей было больше нечего.       Они словно чего-то ждали.       И когда к ним подъехала ещё одна машина, черная, неприметная, без номеров и без каких-либо опознавательных знаков, Кайл оживился. Он вышел из машины и обошел её с другой стороны, чтобы открыть дверь Рэд. Он предложил ей руку, и она подала ему свою. Со всем изяществом, на какое была способна, она выскользнула из машины в ласковую прохладу ночи. Её почти не волновали запахи, что окружали их сейчас. Рэд настолько привыкла к Кайлу, что больше не воспринимала волчьих запахов как угрозу.       «Моя королева, » — выдохнул рыжий оборотень. Он подался вперед, и вампирша с готовностью и кокетством подставила ему свою шею и обнаженные ключицы. Кайл вдохнул её аромат и удовлетворенно заурчал, так как она больше не пахла чужаками. Тонкая холодная как мрамор рука в широкой ладони молодого мужчины выглядела слишком хрупкой, и он не решался обхватить её пальцами.       Он проводил её к воротам кладбища, куда четверо людей Картмана выволокли тело другого вампира, завернутое в темную ткань. Кайл не пошел дальше и не позволил Рэд, но им было хорошо видно, как черные фигуры с неприятной ношей спускаются в каменное сооружение посередине погоста.       А еще Рэд замечает, как их окружают слишком шумные, слишком себя выдающие незнакомцы. Она инстинктивно ощеривается и выпускает клыки, когда больше не может терпеть концентрацию волчьего запаха вокруг. Её кровь бурлит, а инстинкты самосохранения вопят в ней.       Её не должно быть здесь.       Кайл выступает вперед, прикрывая миниатюрную красноволосую вампиршу и вход на кладбище, когда первые оскалившиеся волчьи морды выходят из густых ночных теней. Рыжий оборотень глухо рычит, припадая к земле, готовый вот-вот обратиться. Когтистые пальцы вампирши впиваются ему в плечо, и до конца не понятно, оберегает она его или же пытается им заслониться от опасности.       Воздух становится таким густым, что трудно дышать.       Ещё пара мгновений и начнется драка.       Рэд готова к тому, что Кайл сейчас сорвется и бросится вперед, и ей скорее всего придется искать убежище на погосте, но она не готова к тому, что темные волчьи фигуры неожиданно отступают. Кайл тоже резко меняется, его тело расслабляется. Вампирша всё ещё анализирует, что же произошло, когда сквозь расступающиеся могучие волчьи спины из темноты выходит немного встрепанный темноволосый человек в клетчатой рубашке, наброшенной поверх обычной белой футболки, простых синих джинсах и высоких светло-коричневых сапогах.       «Что происходит?» — его голос не звучит агрессивно, он почти заискивающе пытается заглянуть Кайлу в глаза. И тот странным образом поддается.       Рэд с изумлением и брезгливостью наблюдает, как два оборотня обходят друг друга, принюхиваются, передают друг другу какую-то информацию способом, что ей недоступен. Они даже не прикасаются друг к другу, но темноволосый оборотень в итоге молча отступает. Он тяжело смотрит на Кайла, между его бровей пролегает морщинка. Даже Рэд может разобрать запах, что сейчас витает в воздухе. Это осуждение.       Вампирам не место на территории оборотней, и Кайл, и Рэд это знали, но им больше некуда было сейчас бежать. Картман мог бы забрать хотя бы Твика, но он не сделал этого. Он сделал вид, что делает широкий жест, позволяя оборотням забрать себе пленника, но Рэд догадывалась об истинной причине такого его поступка: Верховный маг хотел, чтобы оборотни были так же запачканы перед Алефом, как и клан Рэд. И возможно темноволосый оборотень тоже это понял за то короткое время, что потребовалось им с Кайлом, чтобы обменяться информацией. Рэд неожиданно прониклась уважением к незнакомцу.       Когда дело было сделано, и оборотни отступили, словно их во дворе и не было минуту назад, а затем уже не четверо, а только трое людей Картмана вернулись к своей машине, Кайл увел Рэд со двора. Она полностью доверилась ему.       И он привел её в это место. В спальню в самом конце коридора на втором этаже старинного каменного особняка. Он оставил её здесь, и ей некуда было деваться. Она не могла выйти в коридор, потому что там сновали волки. Она не могла выскользнуть в окно, потому что рассвет был близок. Ей оставалось только ждать.       Рэд села на край застеленной темно-зеленым покрывалом кровати и мысленно принялась перебирать ниточки связей, что шли к её девочкам, тщательно и внимательно проверяя каждую, убеждаясь, что они нашли убежище на сегодня, пока не добралась до Бебе. Она потянула невидимую кровную нить, посылая по ней мысленные импульсы, и неожиданно вполне нормальное онемение в груди сменилось резкой болью. Кто-то оборвал их связь, и последним, что вернулось по оборванной нити к Рэд, была смесь ужаса, боли и нечеловеческих воплей. На какие-то доли секунды Рэд услышала истошные крики Бебе. Волна передавшегося ужаса прошлась по жилам Рэд, и ей показалось, что она видит желтые потусторонние глаза Крэйга. Вампирша всхлипнула и сложилась пополам, обхватив голову руками, раздирая кожу под волосами острыми ногтями, вытряхивая чужака из своей головы.       Какая же Рэд дура! Она думала, что легко бросит своих девочек, чтобы сбежать с Кайлом, но стоило ей только потерять одну из них, как она оказалась практически сломленной.       Изначально Бебе даже не была птенцом Рэд, и красноволосой вампирше пришлось непросто установить с ней связь, когда она примкнула к их клану. Но это было так давно, что Рэд не могла бы сказать точно, когда Бебе появилась в её не-жизни. Лучшая из девочек, сильная, живучая и выносливая, в ней чувствовалось, что её кровь слишком приближена к первородным. Но всё же не так, как кровь самой Рэд, которая сама была когда-то связана с самим Алефом, но смогла оборвать их связь, когда набрала достаточно силы. Поэтому Рэд знала, что нужно делать, чтобы помочь потерянному чужому птенцу. Она приняла Бебе, как своё дитя. Она любила её.       И сейчас Рэд горько оплакивала Бебе.

***

      Клайд с какой-то тоской смотрит на Бебе, что сидит сейчас перед ним на одиноком стуле в пустой каменной комнате. Из единственного окна под ноги испуганной и бледной вампирше падает узкая полоска лунного света. И Клайд, и Бебе чувствуют, что до рассвета остается от силы полтора часа, и инстинкты говорят им, что пора искать убежище, но они сглатывают это неприятное чувство. Они оба больше взволнованы тем, что ожидают Крэйга Такера.       — Клайд, прошу, — снова пробует заговорить блондинка. — Пожалуйста, дай мне уйти. Он не оставит меня в живых.       Клайд отворачивается, он не может смотреть в аквамариновые глаза вампирши, в которых сейчас плескается мольба вперемешку с отчаянием. А ведь она давно ему нравилась, и они даже неплохо ладили, несмотря на разные кланы.       Руки вампирши связаны за спиной веревкой, а ноги примотаны строительным скотчем к ножкам стула. Клайд никогда не отличался аккуратностью, поэтому выглядит всё это ненадежно, но Бебе итак не рискнула бы вырваться из комнаты против его воли. За дверями сейчас стоят ещё два вампира, более рослые, более сытые, чем Бебе. Она могла бы выскочить в окно и попытаться зацепиться за каменную кладку, чтобы спуститься вниз и сбежать, но она видела, куда привел её Клайд. Это была башня, со стороны выглядящая скорее руинами, непонятно каким образом оказавшимися за пределами церковной территории. В узкое окно с неровными каменными краями, к которому обращена сейчас сидящая на стуле Бебе, хорошо видны в ночи очертания верхушек садовых деревьев и остроконечный шпиль зловещей старинной церкви. Бебе чувствует, что ей некуда бежать, она даже не знает где находится.       — Клайд, — бледное лицо вампирши искажается глубокими черными тенями, она словно стареет за считанные секунды.       Клайд дергается, потому что чувствует, как тягучая мощная энергия его хозяина ласкает его сознание, он совсем близко, и он доволен Клайдом.       — Пожалуйста, КЛААЙД! — Бебе тоже чувствует приближение Крэйга и пробует дернуться, чтобы перевернуть стул, пусть ей это ничего и не даст.       Клайд устало вздыхает и упирается в спинку стула обеими руками, переносит на неё весь свой вес. Он склоняется к уху Бебе и что-то ласково шепчет на языке, который сам не до конца понимает. Его мертвое сердце ноет от того, что ему приходится делать. Он проводит ладонью по спутанным белокурым кудрям, вдыхает их порочный аромат, гладит твердой прохладной рукой бледное обнаженное плечо, покрытое следами недавней драки.       — Я буду скучать, Бибс, — с сожалением признается вампир, он чуть приоткрывает рот, и кончики его клыков серебрятся в лунном свете. — Мне так жаль, что ты тогда сбежала от нас. Думаю, что ты и сама теперь не рада.       — Клайд, ты не можешь…       Бебе не удается договорить, потому что воздух в помещении внезапно становится слишком холодным. Мертвые легкие скукоживаются от ледяного порыва, а затем их неожиданно обдает сухим жаром, как из преисподней.       Даже Клайд заходится в кашле. Он отшатывается от пленницы как раз вовремя, чтобы уступить место черной густой тени, появившейся словно из ниоткуда. Клайд в восхищении наблюдает, как сгусток абсолютной черноты, ворвавшийся в помещение, постепенно обретает форму, вытягивается и светлеет, приобретает очертания гибкого высокого вампира.       Длинные когтистые пальцы животной хваткой вцепляются в ветхое дерево спинки несчастного стула под Бебе, по спине и голове которой проходит электрический ток. И вампирша кричит, не в силах сдержать себя. Под истошные женские вопли, уходящие оглушающим эхом под высокий каменный потолок, многократно отраженные и возвращающиеся, Крэйг Такер являет своё присутствие верному Клайду и обреченной Бебе.       Он выпрямляется, демонстративно небрежно поправляя на себе тонкое черное пальто. Его волосы отливают таким же черным шелком, что и его рубашка, идеально сидящая на крепком неправдоподобно совершенном теле. Потусторонние желтые огни его хищных глаз вспыхивают подавленной вспышкой гнева и тут же приглушенно затухают, превращаясь в две сквозящие презрением щели. Бледное фарфоровое лицо бесстрастно, но и Клайд, и Бебе чувствуют, сколько сейчас чистой всепожирающей ярости клокочет внутри этого адского создания.       — Отлично, Клайд, — Крэйг считает, что эти два слова — лучшая похвала для Клайда.       И он прав, Клайд и не надеется на большее. Он радуется уже тому, что Крэйг позволяет ему остаться.       Черноволосый вампир медленно обходит круглую комнату, практически полностью скрытую густым сумраком. И безжизненный холод, исходящий от вековых каменных стен, и сдержанный запах сухого запустенья ласкают кожу и обоняние вампира. Он постепенно успокаивается, его движения становятся плавными и тягучими.       Бебе наблюдает подобие лунного затмения, когда высокая, внушающая одним своим видом животный страх, фигура медленно закрывает перед ней узкое окно, и лунный свет больше не попадает в комнату.       Крэйг чуть склоняет голову к плечу, кажется, что он выглядит раздосадованным тем, насколько жалкая добыча сейчас сидит перед ним.       Но Бебе сама знает, что она натворила.       Она ломается от одного его взгляда.       — Меня заставили, Крэйг! У меня не было выбора! — вампирша дергает связанными конечностями, чернеющими от того, как мнется и рвется кожа под грубыми веревками, затянутыми слишком сильно. — Любой на моем месте поступил бы так же! Рэд сказала, что изгонит меня прочь, если я не подчинюсь ей, как главе клана, а одной мне больше не выжить! — она закрывает глаза, не в силах больше смотреть на эти желтые звериные глаза, что потрошат её сознание.       Она совсем не сопротивляется, когда Крэйг настойчиво проталкивается внутрь её головы, и видит, что произошло с Твиком, через глаза Бебе. Начиная с того самого момента, когда на тонкой шее Твика защелкивается отвратительное приспособление, отравленное магией, которая слишком хорошо знакома Крэйгу, он перематывает воспоминания Бебе назад. Мучительно долго для самого себя останавливается на их поцелуе, чувствует, как рука Твика замирает на тяжелой упругой даже в своей пост-смерти груди вампирши. С трудом преодолевает минуты их взаимного притяжения и уже более стремительно проматывает воспоминания назад, пока не натыкается на лица тех, кто теперь становятся его первейшими заклятыми врагами.       Они более не имеют права существовать в этом мире. Грязные предатели, пошедшие против тех, кто впустил их в этот мир, они заслуживают самого страшного наказания. Он вернет их в ад.       Но сначала вернет себе Твика.       Бебе слишком мелкая сошка в этой игре, чтобы знать, где сейчас его прячут, и она больше не представляет интереса для Такера, но он продолжает проматывать её воспоминания чисто по инерции, пока резко не натыкается на пустоту. Подобно тому, как пленка обрывается на стареньком проигрывателе, и он продолжает и продолжает проматывать бабину с жалким оборванным хвостиком пленки впустую, Крэйг пытается вспомнить то, что промелькнуло перед его глазами последним кадром.       Рэд не обращала Бебе.       Крэйг ещё сам не понимает, почему это так важно, потому он всё равно не собирался оставлять Бебе в живых. Тем более после того, что он увидел. Он брезгливо морщится, когда выскальзывает из её мыслей, оставляя её опустошенной, с перемешанным сознанием и перепутанными воспоминаниями. Он и не думал быть аккуратным.       Светловолосая вампирша обмякла с закатившимися глазами, стоило только ему покинуть её.       — Что ж… — пожимает плечами Крэйг, теперь он смотрит на замершего в восхищении Клайда, он делится с ним частью того, что только что узнал, и глаза Клайда в изумлении округляются.       Клайд тоскливо что-то стонет, используя тот же язык, на котором недавно шептал Бебе что-то успокаивающее. Странно, но Крэйг понимает его.       — Тебе и остальным пора уходить, — холодно признает Такер. — Скоро рассвет. Пусть фамильяры заступят на дневную смену.       — А ты? — беспокоится Клайд, ему кажется, что Крэйг сейчас же бросится на поиски Твика, используя только ту информацию, что у него уже была. — Этого мало… — он коротко кашляет. — Этой информации слишком мало, Крэйг.       — Я знаю, — поджимает губы черноволосый вампир. — Но мне уже есть с чего начать.       Клайд нерешительно подается вперед, отделяется от стены, в которую практически врос, пока наблюдал за Крэйгом, в несколько шагов преодолевает комнату и прикасается к его руке. Крэйг не одергивает руку, он чувствует сильную кровную связь с Клайдом, такие прикосновения делают их обоих только сильнее.       — А Бебе? — Клайд ищет ответ в желтых глазах. — Она безобидна.       Крэйг ухмыляется, подавляя вспышку гнева, и Клайду приходится напрячься, чтобы не одернуть руку от него.       — Она сделала достаточно, чтобы подписать свой приговор, — Крэйг почти ласково смотрит в теплые глаза Клайда, он видит в них и себя, и Твика.       Прежде чем разорвать тактильный контакт, Крэйг проводит холодными пальцами по теплой щеке Клайда. Он чувствует, как этот жест придает сил обоим.       Крэйг возвышается над бесчувственной Бебе, и его движения видятся Клайду как в замедленной съемке. Вот он обхватывает руками её голову за основание черепа и за подбородок. Упирается ногой ей в живот, слишком твердый для живого тела. Мышцы Крэйга напрягаются, Клайд чувствует жар, что волной исходит от них. Бебе приходит в себя и тут же истошно кричит от боли и страха перед необратимостью. Её плоть трещит под безжалостными руками Крэйга, кожа на шее рвется, мышцы расходятся рваными краями, связки и позвонки вот-вот не выдержат. Крики Бебе заставляют кровь в жилах Клайда свернуться, его мертвое проклятое сердце заходится с болезненной судороге.       — НЕЕТ! — неожиданно для самого себя кричит Клад и тут же прижимает ладонь к своему рту, испугавшись своей реакции.       Он с ужасом смотрит на то, как Крэйг расслабляется и нехотя разжимает сведенные от перенапряжения пальцы. Однако он выглядит так, словно ожидал подобной реакции от Клайда.       Бебе глухо и болезненно всхлипывает и вновь проваливается в бессознательное состояние. По её груди и обнаженным плечам стекает темная, почти черная в сумраке ночи кровь. Рваные края ужасной сплошной раны зияют на тонкой безжизненной шее.       Крэйг смотрит на Клайда не без интереса, в его глазах пробегает тень какой-то недоброй мысли.       — Скажи мне, Клайд, — лениво произносит он, демонстрируя голубоватые кончики совершенных клыков. — Кто в итоге обратил когда-то Бебе? — он уже знает ответ, но ждет, что скажет Клайд.       Крэйг пытается что-то вспомнить. Что-то смутно маячащее перед ним, но за что он так и не может зацепиться.       Он пытается вспомнить то время, когда ещё не утратил остатки своей человеческой личности.       Перед мысленным взором Крэйга мелькают призрачные образы и сцены. Он видит улицы маленького заснеженного городка, видит пока ещё живого Клайда и Твика. Видит зеленый коридор с бесконечными шкафчиками. Видит девушку, чьи волосы цвета спелой пшеницы непокорной кудрявой волной взлетают за её спиной, когда она бежит кому-то в объятья.       — Кто это был, Клайд? — Крэйг чувствует себя странно.       Клайд с трудом заставляет себя вдохнуть, он чувствует, как скрипят его ребра при этом. Его затягивает в видение Крэйга. Уязвимые сознания всех трех вампиров в помещении сливаются в один поток.       — Э-это был я, — признает Клайд, он смотрит на Бебе, словно не узнает, он видит перед собой другую Бебе. — Это я обратил её, потому что не смог бы вынести вечной разлуки с ней. Но я не помню этого, — его глаза болезненно блестят, когда он поднимает взгляд на Крэйга. — И что было потом, я тоже не помню. Почему я этого не помню? Как она выжила?       Крэйг мстительно улыбается, отводя взгляд с Клайда на истерзанное тело Бебе.       — До того, как мы с Твиком во всем разобрались, прошло какое-то время, — загадочно отвечает черноволосый вампир. — Мы совершили некоторое количество ошибок.       Он подходит к Бебе, которую уже начинает бить крупной дрожью от боли, и поднимает её безвольно висящую голову за волосы. Крэйг вновь не церемонясь проникает в изрытое и вывернутое сознание вампирши, его Воля скользит в ней, как по кровавому месиву, не находя сопротивления. Он уходит всё дальше и дальше, пока не находит то, что хотел.       Пульсирующая пока только в одном направлении нить кровной связи воспалена со стороны Бебе и буквально расползается, когда Крэйг пытается её подцепить. Вампирша находится на грани окончательной смерти, и её сознание плавится и рушится, стоит только к чему-либо прикоснуться. И Крэйг уже хочет сдаться, когда нить внезапно натягивается в его мысленных руках. Он замирает с изумлением, но тут же пользуется неожиданной удачей. Он выдирает твердеющую от получаемого импульса нить, разрывая кровную связь с той, что сейчас находится по ту сторону.       Неизвестно откуда Бебе берет силы, но она вновь истошно кричит, как в последний раз, постепенно исходя на нехороший влажный хрип. Нить лопается и сознание Бебе болезненно сокращается, выталкивая Крэйга из себя. Но он успевает ухватиться за те крупицы информации, что она уже успела принять. И даже больше.       Рэд не осознает до конца, что происходит, но на мгновение Крэйг желтоглазой вспышкой врывается в её голову. И ему этого достаточно, чтобы понять где Твик.       Он разжимает пальцы, и голова Бебе падает ей на грудь, словно она была плохо сшитой тряпичной куклой.       — Забери её, теперь она снова твоя, если выживет. Можешь выбрать любого фамильяра, чтобы напоить её и залечить раны, — Крэйг делает Клайду царский подарок. — Но если с Твиком… — он удивляется, как сложно ему произнести эти слова. — Если с Твиком что-то случится, я приду за ней.       Клайд кивает, он сам до конца не понимает, что чувствует, но послушно уносит тело светловолосой вампирши. Он выходит из комнаты и спускается по разбитой временем каменной лестнице со своей ношей. Другие вампиры следуют за ним, сохраняя при этом дистанцию. До рассвета остается от силы пол часа, и они торопятся скрыться в Убежище.       Крэйг же остается в башне. Он выглядывает в узкое окно и наблюдает, как рассеянные точки его птенцов устремляются в противоположную от церковного шпиля сторону.       Теперь Крэйг может позволить своему лицу болезненно дернуться. Он запускает пальцы в свои черные волосы и складывается пополам от беззвучного рыдания, что душит его. Смерть Бебе не утешила бы его, нет. Ему нужно собраться.       С каким-то отчаянием, что только придает ему дополнительных сил, он вновь бросает свой зов, но теперь туда, где почувствовал Рэд, когда рвал их с Бебе связь. Он почти теряет над собой контроль, и чудом не принимает свой истинный вид, потому что вкладывает в этот зов все силы, что у него есть. Этого было бы достаточно, чтобы разрушить весь город, но ему нужно только пробиться к нему.       Когда Крэйг обрывает в бессилии этот поток и приваливается плечом к каменной стене, чувствуя себя вывернувшимся наизнанку, он в изумлении округляет свои желтые демонические глаза. Ответный импульс, сравнимый по силе только с ним самим, отдается в каждой клеточке его тела.       Несколько секунд Крэйг видит глазами Твика. Он ощущает его страх, его злость, его смятение. Крэйг даже чувствует на себе этот блядский ошейник, который хочет содрать с горла, но тут же одергивает руку от боли, схожей с болью от ожога. Он видит вокруг себя склеп, но не видит выхода. Он слышит, как произносит собственное имя: «Крэйг?».       И тогда волна энергии, что Крэйг потратил, чтобы пробиться к Твику, возвращается назад, усиленная энергией Твика, которой сейчас заметно меньше, чем обычно. Но этого оказывается достаточно, чтобы стены и потолок склепа, в котором заключен Твик, с оглушительным треском пошли крупными трещинами.       Крэйг едва удерживается на ногах, так как его отбрасывает этой волной в собственное тело, и он утягивает за собой часть той чудовищной силы, что они создали вместе с Твиком. Внезапный поток разрушительного ветра обрушивается на Башню, и по одной из её сторон ползет заметная трещина. Крэйг замирает, оценивая своё положение, чтобы исключить возможность быть погребенным под каменными обломками. И только когда он понимает, что в безопасности, неуверенно бросается к периферии своего сознания. Он больше не встречает никаких препятствий и врывается в такое желанное, такое родное сознание Твика.       — Твик? — неуверенно зовет он, натягивая крепкие нити, что связывали их.       Он готов ждать ответа сколь угодно долго, но он вспыхивает у него в голове практически сразу же:       — К-крэйг?!