На пути к лучшему миру

На несколько мгновений наступила тьма. Чувство было такое, будто все внутренние органы сжали вакуумом и с силой дернули в неизвестном направлении. Прошло не больше секунды — и резкое головокружение с тошнотой навалились тяжелым комом. Гарри не устоял на ногах и рухнул вниз, выронив из руки кубок. Перед глазами все плыло. Палочка отлетела куда-то в темноту, очки чудом удержались на лице. — Что… Какого… черта… — пробормотал он одними губами, поднимая голову. Место, в котором он оказался, меньше всего напоминало лабиринт. Вокруг была лишь серая, мрачная пустошь, погруженная в ночной мрак. Где-то вдалеке расплывчато маячил силуэт какого-то здания, окруженный густыми зарослями. — Черт… Черт… Что за… Гарри попытался было подняться, но вдруг шрам пронзила такая резкая, невыносимая боль, что он снова упал. Дикий крик вырвался из груди, жжение было настолько невыносимым, что, казалось, его голова вот-вот взорвется. Он даже не заметил, как кто-то подошел к нему и схватил за шиворот, но тут Гарри сумел с трудом справиться с болью и дернулся, отпихивая от себя незнакомца. — Круцио! И он забыл, как дышать. Само существование стало пыткой. Его словно бы раздирали на части, жгли, резали и поливали кислотой одновременно. Человек не мог, не был способен вынести такое. Прошло всего несколько секунд, но Гарри это показалось вечностью в аду. Как только все прекратилось, он потерял сознание. Очнулся он уже крепко привязанным к холодной кладбищенской статуе. С трудом сфокусировавшись, он разглядел фигуру в капюшоне, стоявшую над котлом. Что-то шевелилось вокруг них и Гарри вдруг понял — это змея. Мысли путались в голове, сознание словно бы распалось на мельчайшие осколки и он тупо глядел на происходящее, не в силах ничего почувствовать. Только воспоминания о смертельной боли отдавались во лбу, и, кажется, кровь текла из носа. — Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына! — отвратительный, визгливо-надрывный дрожащий голос. Взмах палочки и что-то белесое с бульканьем упало в котел. Хвост трясущейся рукой вытащил из рукава тонкий длинный серебряный кинжал, и с истеричными всхлипами зарыдал: — Плоть… С-слуги, отданная…д-добровольно… ож-живи своего хозяина! — с этими словами он вытянул правую руку над котлом и через мгновение с хрустом отрезанная конечность упала в котел, жидкость в котором зашипела и вспенилась кроваво-алым. Вопль Петтигрю прорезал пространство. Он забился в конвульсиях, сжимая обрубок руки и пытаясь прижечь его палочкой. Это выглядело отвратительно, но Гарри не отворачивался, продолжая смотреть. Какая-то часть него все еще продолжала испытывать что-то, смутно похожее на страх, панику, ужас и злобу, но другая, совершенно опустошенная болью, не чувствовала ничего. Он не хотел понимать происходящего, вообще ничего, лишь хотел, чтобы эта невыносимая нескончаемая боль закончилась, не важно как. Но вдруг он заметил, что к нему приблизился Хвост. Уродливое и без того лицо перекосила гримаса, слезы текли по серым, обрюзгшим щекам, и Гарри презрительно поморщился. — Жалкая тварь… — одними губами произнес он. — Кровь недруга… взятая силой… воскреси своего врага! Серебряное лезвие полоснуло по руке и кровь потекла по бледной коже. После круциатуса тело словно бы больше ему не принадлежало. Если бы он не видел этого, то даже не заметил, что к нему прикасались. «Кровь… Как банально…» — мелькнула эхом в голове мысль, пока он наблюдал, как Хвост набирает темно-бордовую субстанцию в стеклянный сосуд. Наполнив его, Петтигрю поспешно вылил кровь в котел и жидкость в нем вдруг засияла, став ослепительно-белой. Через некоторое время медленно, словно змея, из него поднялось что-то высокое и очень худое. Тощий, как скелет, с непропорционально длинными паучьими пальцами, серой чешуйчатой кожей и абсолютно лысым черепом человек выпрямился во весь рост и голос, высокий, хриплый, пробирающий до мурашек, раздался в мертвой тишине: — Одень меня… Пока Хвост спешно подавал хозяину длинную черную мантию, чудовищная тварь обернулась и вперилась в Гарри узкими щелками красных глаз. — Ты… Жаль, что не сдох… — до него наконец-то дошел смысл всего произошедшего и ненависть, утихшая было ненадолго, разгорелась внутри адским пламенем, — ты такой урод… Том Реддл… — Не смей произносить это имя! — А то что? Убьешь?! — осклабился Гарри, глядя на эту тварь с такой ненавистью, что, казалось, держащие его веревки вот-вот загорятся. — Я уничтожал тебя трижды! Я трижды убивал тебя, ублюдок недоношенный, и убью снова! Тот вдруг странно дернулся и залился таким ужасающим, нечеловеческим хохотом, что сам воздух вокруг него зазвенел, как натянутая струна. — Ты… Глупый наивный мальчишка! — Как и ты! Думаешь, я буду называть тебя лордом, тварь?! Думаешь, я буду тебя бояться?! Да ты никчемная омерзительная тварь, каким был всегда! — Какой пыл, Гарри… Но только посмотри на себя — ты привязан, без палочки, без… своей драгоценной защиты, которую тебе подарила твоя магловская мамаша… Я теперь могу дотронуться до тебя, да… И Воландеморт, медленно приблизившись к нему, расплылся в жутком оскале, слабо напоминающим улыбку. Гарри было страшно, нечеловечески страшно. Он боялся этой встречи с того самого момента как Квирелл чуть не убил его — однако все же кое-что оказалось сильнее ужаса. Все, что он научился делать в превосходстве — так это ненавидеть. И сейчас все его существо сконцентрировалось на одном единственном желании — убить. Невзирая на боль, панику, страх, на все, кроме простой цели. — Смотри же… Гарри Поттер… И рука, узкая, холодная, как у трупа, легла на лоб Гарри. Он заорал, чувствуя, как мозг плавится заживо. Но Воландеморт был слишком близко. Сжав левую руку так, что ногти впились в ладонь и кровь выступила на старых шрамах, он зашипел, глядя врагу прямо в омерзительные узкие щелки змеиных глаз. — К-кен… наз… ха. хагл! Вспышка на мгновение осветила их обоих. Гарри услышал крик Реддла, отвратительный потусторонний вопль чудовища. — ТЫ СЖЕГ МОЮ РУКУ! КАК ТЫ ПОСМЕЛ, МЕРЗКИЙ ЖАЛКИЙ МАЛЬЧИШКА?! Гарри смотрел, как лорд воет, с диким ужасом глядя на обожженную ладонь. — Я должен был дотронуться до тебя! Что ты сделал, ублюдок?! — Еще… раз… прикоснешься… и я убью… убью… тебя… — прохрипел Поттер. — Нет… Тебе не сравниться со мной и моей силой! Хвост! Он резко обернулся в сторону, где тихо поскуливал, баюкая правую руку, Петтигрю. Воландеморт, поморщившись, вытащил палочку из кармана мантии, и взмахнул ей, подымая своего слугу. — М-милорд… м-милорд… в-вы же об-бещали… — Смотреть противно… — Гарри с ненавистью сплюнул кровь, — твои… твои приспешники такие же… уроды… и куски дерьма, как ты … сам… Жалкие черви… предатели… — Заткни свою пасть, гаденыш! — прошипел Темный Лорд. — М-мил-лорд… — стонал Хвост, подползая к своему повелителю. — Руку! — С-с-спасибо, м-милорд! — то протянул окровавленный обрубок. — Другую, Хвост! — Но милорд… Воландеморт с силой схватил его левую, задрал рукав и ткнул палочкой. Черная Метка, до того еле видневшаяся, теперь стала угольно-черной. Боль снова пронзила шрам Гарри, но на этот раз он стерпел и даже не застонал. С каждым разом терпеть становилось все легче просто потому, что все его нервы, казалось, уже были сожжены. Теперь он бешено думал о том, как бы выбраться. Толстые веревки держали слишком крепко, палочка валялась рядом с кубком, метрах в пяти, а все, что у него было, это злость и драконья руна, залитая его кровью. «Черт, черт, черт, надо… надо срочно выбираться, пока здесь не собрались все Пожиратели…» — Что, испугался? Сейчас сюда прибудут те, кто остался мне верен по-настоящему… И они увидят, как я убиваю тебя… Медленно… Так, чтобы ты страдал… — Мразь… Хочешь… хочешь шоу…?! — положение было настолько отчаянным, что от нервного напряжения рассудок Гарри окончательно помутился. — Хочешь поиграть в дуэль?! — Если настаиваешь! — тот расхохотался тяжелым, ледяным смехом. — Я убью тебя в магической дуэли, гаденыш, и все увидят, что я поистине бессмертен и мне нет равных! Я исполню наше с тобой пророчество… И день твоей смерти станет самым прекрасным днем… — Не дождешься… — он оскалился, — только… только попробуй… и я выжгу дотла твоих рабов, и тебя заодно, а прах ваш станет грязью под моими ногами! — Ты слышал, Хвост?! Мальчишка… такой глупый… такой самоуверенный… Если бы мы не были врагами, то я бы хотел, чтобы ты стал моим слугой… — Слугой?! Твоим слугой?! Ты… Да я скорее умру, чем стану им! И вдруг Гарри заорал с такой силой, что даже Темный Лорд вздрогнул. Он сжал руку и кровь, только начавшая запекаться в порезе, полилась вновь. Веревки, которыми его привязали к надгробию, вспыхнули синеватым огнем. — Ты… Ты… ублюдок… — прошипел Поттер, вырываясь из языков пламени. — Что?! Ты… Красные глаза-щелки неестественно расширились и Воландеморт вскрикнул. — Ты… Ты… — Я сожгу и тебя… Гарри медленно поднимался с колен, хватаясь рукой за почерневший камень. Мантия местами обгорела, но на нем самом огонь не оставил ни следа. Протянув левую руку, он с силой полоснул по ней ногтями и прошипел: — Ак… цио… палочка… И тут, замерцав сияющим светом, подчиняясь единственному его желанию, она мгновенно перелетела к нему. Ощутив в руке такое родное, горячее дерево, Гарри истерически расхохотался. — Невозможно! Ав… — Вада Кедавра! Два абсолютно одинаковых заклятия встретились. Яркая зеленая вспышка на миг зависла, после чего взорвалась в воздухе, отбросив их обоих на сотню ярдов друг от друга. — Милорд! — заверещал Хвост. — Мальчишка! Хватай его! Со всей силы он рванул к Кубку, как вдруг что-то темное резко возникло перед ним. — Мой лорд… — Авада Кедавра! Тело, только что возникшее из ниоткуда на его пути, тут же дернулось и обмякло. — Каркаров! — взвыл Воландеморт, вскакивая на ноги. Вокруг то и дело появлялись новые фигуры. Пожиратели Смерти, которых призвала Черная Метка, тут и там возникали в темноте, растерянно глядя на проиходящее. Через пару мгновений в Гарри полетели заклятия, но ему было все равно. Перескочив через труп директора Дурмстранга, он заорал: — Мурус игнис! И огненная стена взвилась между ним и Воландемортом. Последнее, что он увидел, схватившись за Кубок — это от ненависти пылающие ярче пламени узкие змеиные глаза. — НЕЕЕТ! Нет! Нееет! — вопль Темного Лорда раздался во мраке ночи. Он резанул воздух палочкой и огонь начал исчезать, но было уже поздно — мальчишка исчез. — Вы… Вы упустили его! — взревел он, оборачиваясь к Пожирателям, склонившимся перед ним. — Никчемные болваны! Круцио! Круцио! Круцио! Несколько отчаянных криков боли раздалось вокруг. — М-милорд! П-пощадите! — Г-господин… — Молчать! Что… что с этим мальчишкой?! Почему он творит магию без палочки?! — Милорд! — взвизгнул Хвост, на коленях подползая к нему. — Молчать! Круцио! Воландеморт был в бешенстве. Его заклятый враг, какой-то слабый жалкий мальчишка сумел ускользнуть от него на глазах у его же Пожирателей! Впервые в жизни он видел, чтобы кто-то ТАК колдовал. Это была совершенно странная, непонятная ему магия, которой вовсе не должно было существовать! Он знал, что руническая магия невозможна. Что невозможно применять ее без… жертвы. — Кровь… Мальчишке пустили кровь… — прошипел он, останавливая расправу, — он использовал ее…. Он использовал ее! Малфой! — Д-да… — дрожащим голосом пробормотал тот, дергаясь в конвульсиях на земле. — Разве это возможно?! Разве может какой-то жалкий гаденыш применять такое колдовство?! — Н-нет, м-милорд… н-но х-ходят с-слухи… — Что?! Что ты знаешь, предатель?! Столько лет вы даже не пытались меня найти… Это мальчишка прав… вы все — жалкие предатели, недостойные служить мне! Но я пощажу тебя… Ты ведь что-то знаешь, не так ли, Люциус? Воландеморт стоял над ним, направив палочку прямо на него. Тот с трудом дышал, из тонкого, аристократического носа текла струйка крови. — Х-ходят с-слухи, м-милорд, что П-поттер… Н-аследник М-мерлина… и С-с-слиз-зерина… он… он безумен… — ЧТО?! ЭТО НЕВОЗМОЖНО! ТЫ ЛЖЕШЬ! Темный Лорд взревел, в бешенстве оглядывая Пожирателей, валявшихся у его ног. Сейчас ему хотелось просто взять и уничтожить всех этих бесполезных жалких тварей, но он силой заставил себя успокоиться. — Нет… Он не может быть так силен. Просто не может! Ничего… Сегодня я позволил ему уйти — теперь мне некуда спешить! Я еще встречусь с тобой, Гарри Поттер… И тогда я не оставлю тебе и шанса! Вы! — сверкнув глазами, он вновь обернулся к своим приспешникам, с ужасом смотревшим на него. — Поднимайтесь! Я хочу на вас посмотреть… На тех, кто нашел в себе силы прийти! Вас слишком мало… Слишком! Куда делись остальные? — Мертвы… или в Азкабане… — пробормотал кто-то. — Азкабан… А вы?! Вы… предатели… крысы… Вы ведь даже не пытались меня найти! Столько лет… Только верный Хвост потрудился вспомнить про своего господина! — Мы искали вас! — Малфой упал на колени перед Темным Лордом. — Мы искали вас, милорд! Мы… мы думали, вы погибли… — Я?! Погиб?! — тот скривился и вдруг залился злобным скрежещущим хохотом. — Так смотрите же, я — жив, и живее всех вас! Я — бессмертен! И я вернулся! Гарри упал на траву, отпуская Кубок. Вокруг раздавался грохот аплодисментов и звуки хора, но ему было все равно. С трудом поднявшись на подкашивающихся ногах, он приставил палочку к горлу, шепнул заклинание и дрожащим голосом прокричал: — Он вернулся! Воландеморт вернулся! Он вернулся! Весь шум тут же стих. Переполненные трибуны в оцепеневшем молчании глядели на него. Он лишь краем глаза успел заметить, как подскочил со своего места Дамблдор и кинулся к нему вместе с остальными преподавателями. — Гарри, это правда?! — спросил тот, тряся его за плечи. — Он… Этот ублюдок… — невидящим взором Гарри глядел на директора Хогвартца, — я… я хотел убить его… — Гарри… Ты… — Что тут происходит?! — МакГонагалл подбежала к ним и, увидев Поттера, ахнула от ужаса. — Я убью его… я убью его… я убью его… Я УБЬЮ ЕГО! — как заведенный, повторял Гарри, сжимая палочку. По его щекам текли слезы, но он не замечал этого. Перемежаясь с приступами истерического смеха, его вдруг начинала бить сильная дрожь и он выл, отпихивая от себя всех. — Черт побери… Да парню совсем худо! — вдруг раздался над ними голос Грюм. — Я отведу его в больничное крыло! — Хорошо, Аластор, — серьезно кивнул Дамблдор, поднимаясь. Гарри даже не почувствовал, как его рывком поставили на ноги и потащили неизвестно куда. Его колотило так, что он с трудом осознавал, кто он и что происходит. Перед глазами все еще стояло отвратительное, чудовищное лицо Воландеморта и в ушах звоном отдавался высокий холодный смех.