На пути к лучшему миру

Вечером в Лондоне было сыро и пасмурно. Гарри вышел из поезда и тут же заметил в толпе мужчину, странно ему подмигнувшего. Он знал, что, скорее всего, это Тонкс, та же девушка метаморфомаг, что провожала его в начале прошлого года, но все же на всякий случай нащупал в кармане волшебную палочку. Зевс на его шее чуть сжал кольца и Гарри повел плечом. — Не психуй, — коротко шепнул он змею. — Привет, — раздался высокий и довольно приятный голос. — Берти боттс или щербет? — он чувствовал себя полным идиотом, произнося это. — Только лимонный, — мужчина расплылся в улыбке и на мгновение ему показалось, что глаза у того поменяли цвет. И тут вдруг Гарри заметил еще одного, но теперь уже хорошо знакомого человека в старом, залатанном плаще. Это был профессор Люпин. — Привет, Гарри, — он улыбнулся, — нас прислали за тобой. Ты один? — Конечно, вот мои вещи. — Отлично. Нам нужно поторопиться, Тонкс, — он кивнул своему «спутнику». Тот взмахнул палочкой и огромный чемодан, стоявший рядом, уменьшился до размера небольшой шкатулки. — Очень удобное заклинание, выучи как-нибудь на досуге. Затерявшись в толпе маглов, они вышли с вокзала и долгое время шли пешком. Гарри то и дело оглядывался, рассматривая пестрые огни, отражения которых размывались на мокром от дождя асфальте. Мимо проносились автомобили, в которых сидели люди, даже не подозревавшие о существовании волшебного мира. Эта другая жизнь была словно за стеклом и тем страннее было осознавать, что он давно уже не является ее частью. Свернув в узкий переулок между кирпичными домами, они остановились. Там стоял еще один человек. Обменявшись с Люпином парой странных фраз, он кивнул им и отошел в сторону. — Ты же уже знаком с порталами? — Тонкс подмигнула ему. — Э… — протянул Гарри, — ну… да? — Отлично, хватай меня за руку, — он почувствовал, как ему на плечо легла горячая ладонь и вдруг мир снова ушел из-под ног. Открыв глаза через пару мгновений, он понял, что они оказались на какой-то странной, пустынной и темной улице. Никого вокруг не было — лишь голые деревья и высокие дома из серого кирпича. — Ты в порядке? — Люпин заглянул ему в лицо. — Нормально, — он выдохнул, пытаясь побороть головокружение и тошноту. — Хорошо, тогда закрой глаза. Он послушно зажмурился, представляя, что сейчас случится еще что-нибудь отвратительное. Но, к его удивлению, ничего не произошло и минут через шесть Гарри почувствовал, как Тонкс мягко, но настойчиво потянула его за собой. Его завели куда-то вверх по ступеням, послышался множественный скрежет отпираемых замков, скрип двери и вскоре в лицо ударил затхлый запах пыли и плесени. — Можешь открыть глаза. Он моргнул и, поправив очки, пригляделся. Перед ним открывался узкий темный коридор. Все стены и что-то, предположительно бывшее портретами, покрывал густой слой пыли и паутины. Римус чуть заметно нахмурился, но Нимфадора, уже успевшая принять свой настоящий облик, теперь стояла в слишком великом на ее размер мужском костюме. — Ну как, нравится? — Что… что это за место? — пробормотал Гарри, разглядывая неприглядную обстановку. — Дом моей мамаши, — произнес из глубины коридора высокий хриплый голос. Снейп предупредил его насчет того, что за ним придут люди Дамблдора, и он ничуть не удивился, увидев Тонкс и Люпина, но последним человеком, с которым он ждал встречи, был … Сириус Блэк. Гарри застыл на пороге, молча глядя, как из полумрака к нему движется высокий растрепанный мужчина. Выглядел он намного лучше, чем в последний раз, но все же до сих пор в темных глазах светился какой-то странный, дикий огонь. — Я вижу, ты не рад мне, — он усмехнулся, — но ничего не поделаешь. Без меня бы вы даже не смогли зайти в этот дом. — Дамблдор попросил его предоставить укрытие для тебя… и не только, — Люпин улыбнулся и прошел вперед, хлопая друга по плечу. — Ладно… — только и выдавил из себя Гарри. С громким стуком его чемодан вернул свои изначальные размеры и рухнул на пол, подняв облачко пыли. Подросток закашлялся, протискиваясь вперед. — Кикимер! — вдруг зло заорал его крестный отец и он вздрогнул от неожиданности. — Хозяин звал меня? — перед ними возник старый, до крайности уродливый домовой эльф, который, вопреки всему тому, что Гарри успел узнать о домовиках, смотрел на Блэка с крайним отвращением. Впрочем, это было взаимно. — Отнеси вещи моего крестника в его комнату. Гарри, а с тобой я очень хочу поговорить, если ты не против… конечно. Он задумался, с недоверием разглядывая на нем потрепанный пиджак, а затем кивнул. — Пойдем на кухню. Только осторожней, не споткнись. Этот чертов Кикимер совсем запустил дом, даром что молится на память моей досточтимой матушки. Не обращай на него внимания, если начнет огрызаться. — Учту, — лаконично ответил он, проходя по длинным узким коридорам в комнату с длинным столом. Казалось, за прошедшие лет сто здесь ничего и не изменилось. По сравнению с особняком Малфоев это место больше походило на разваливающийся сарай, нежели на нормальное человеческое жильё, но Гарри понимал, что его мнение в сложившейся ситуации будет учитываться в самую последнюю очередь. — Будешь чай? — Сириус поднял бровь. — Знаю, в прошлый раз мы расстались при не самых лучших обстоятельствах, и … — Кофе. Если есть, — вздохнул подросток, нервно доставая из кармана джинсов сигарету, — крепкий. — Не рано тебе? — попытался проявить крестноотеческий долг Блэк, но, увидев, чем занимается его крестник, тут же умолк и полез в шкаф. — Значит, Дамблдор собрал всех бывших друзей моего отца… — протянул Гарри, разглядывая заляпанную чем-то липким столешницу. — Он попросил меня предоставить место для Ордена, — тот зажег огонь на плите и поставил чайник. «Ордена, значит… Это что, кружок отщепенцев имени Дамблдора? Черт, и эти люди еще меня защищать собрались от Пожирателей… Уголовник, тринадцать лет просидевший в Азкабане, чертов оборотень, Тонкс… Ладно, Тонкс классная, но… С этими-то двумя мне что делать?! Мне… мне что, теперь жить с ними?!» — Гарри! — строгий голос Люпина раздался в дверях. Он переоделся и теперь стоял в каком-то старом, потрепанном свитере. — Убери это немедленно! Сириус, ты что, не видишь? — Что такого? — тот удивленно поднял бровь. — Ему четырнадцать! — И? — Гарри закатил глаза и зло поглядел на них обоих. — Ладно, профессор, — он фыркнул, туша окурок о столешницу. — Да что ты к нему пристал, Римус! Пусть… — Даже ты себе такого не позволял в его возрасте! — Римус, это мой крестник, пусть делает в моем доме все, что хочет! — Да успокойтесь! — Что за шум? — на кухню вошла Нимфадора с ярко-голубыми волосами — Уже успели переругаться? — Да что ты, все отлично, — процедил Гарри. — Гарри, не стоит так нервничать, — Люпин сел за соседний стул, — я знаю, ты не самого лучшего о нас мнения, но Дамблдор нам доверяет и мы всеми силами хотим тебе помочь. — Кстати, поздравляю с победой в Турнире, — прохрипел Сириус, заваривая чай и кофе для Гарри. — Да, это было потрясающе! А правда то, что ты держишь в страхе младшего Малфоя? И что ты наследник Мерлина и все такое? — Тонкс подозвала к себе чашку. — Ээ… Не совсем. Про Мерлина — это чушь полная, Скитер меня выбесила. Вообще, в газетах пишут один бред, как их вообще можно читать! — Но как ты справился с драконом? Это правда, то, что ты показал в первом испытании? — Римус с любопытством на него посмотрел. — Да, это правда, — он устало вздохнул, разглядывая шрамы на левой ладони, — я с ней почти договорился. — Я всегда говорил, что сын Джеймса и Лили будет великим волшебником, — с какой-то теплой гордостью произнес Блэк, — когда я узнал о том, что твое имя вылетело из Кубка, то готов был примчаться в Хогвартц, но подумал, что ты не захочешь меня видеть… Однако ты блестяще справился со всеми испытаниями, даже… с последним. Дамблдор сказал, что ты встретился с… — Сириус, не надо, — одернул его Римус. — Да почему же? — Гарри отхлебнул немного кофе и поморщился. Варить его крестный отец не умел вовсе. — Я… Я встретился с Реддлом. Он вернул себе тело и теперь он может до меня дотронуться… Ну, он так думает. После чего мне пришлось прибегнуть к древней магии, чтобы меня не убили. Но Дамблдор уже и так все всем рассказал, верно? — Не совсем, — Тонкс мотнула головой, — мы не знаем всех подробностей. «Конечно, вам и не надо. Они вообще оставят меня в покое, или нет?! Я понимаю, почему я в этот раз не смог остаться в одиночестве, или хотя бы со Снейпом, но… Черт, почему мне теперь нужно их терпеть?!» — Гарри, ты устал, тебе надо отдохнуть, — Люпин внимательно его оглядел, — Сириус, ты еще успеешь с ним поговорить. Пойдем, я провожу тебя. Он поднялся и Гарри со вздохом последовал за ним, мысленно проклиная каждое его действие. Зная характер Поттера, Снейп взял с него клятву вести себя хотя бы в рамках приличия и делать все, что ему говорят. Если бы не это, то он бы даже не стал разговаривать ни с кем, кроме Тонкс. Неприятные воспоминания годовой давности нахлынули с новой силой — он прекрасно помнил, по чьей вине чуть не погиб декан Слизерина. Он с ненавистью смотрел в спину Люпина, который, после всего произошедшего, еще и смел разговаривать с ним так, будто они старые друзья. Комната, которую ему отвели, мало чем отличалась от остального дома. Некогда роскошная мебель темного дерева выцвела и протерлась, ковры покрылись тройным слоем пыли, а с давно нечищеной люстры свисали комья паутины. Старый шкаф стоял, чуть покосившись, зеркало на туалетном столике треснуло. — Не обращай внимания, мы приберемся и можно будет жить, — виновато пробормотал Люпин, глядя на его недовольное выражение лица, — нам пришлось быстро что-то подыскивать и Сириус предложил свой фамильный дом. Конечно, это не Хогвартц… — Ладно, все нормально, — Гарри моргнул, подходя к кровати со сдернутым балдахином, — мне не привыкать. — Гарри, я… я хотел с тобой поговорить. — О чем? — он сел в старое кресло с протертой обшивкой, и с усталым недовольством посмотрел на бывшего профессора Защиты. — О Сириусе. Я понимаю, что особо теплых чувств к нам ты не испытываешь и имеешь на это полное право, но… прошу тебя, будь с ним помягче. Он был лучшим другом Джеймса и ради тебя он готов на многое. В том числе покинуть безопасное укрытие и сидеть здесь в четырех стенах, хотя после Азкабана ему это… тяжело. Он не любит этот дом, и все же он здесь, потому что приехал к тебе. — А я думал, ради Дамблдора. Он же главный по борьбе с Темными лордами, хотя я удивлен такой оперативности. Обычно он тянет до тех пор, пока меня не попытаются убить, прежде чем сделать хоть что-то. — Дамблдору приходится быть очень осторожным, — вздохнул Люпин, — от него зависит почти все, поэтому мы не можем позволить себе поспешных решений, особенно в сложившейся ситуации. Но если тебя что-то беспокоит, ты можешь… — Я уже поговорил обо всем с кем нужно. И не надо меня ни о чем предупреждать. До Блэка мне никакого дела нет, я просто пережидаю время до следующего учебного года, вот и все. — Точно, ты же… у вас с профессором зельеварения хорошие отношения, да? Сириус до сих пор не может в это поверить, — тот натянуто улыбнулся. — Вы можете ему передать, что если он так старается мне понравиться, то пусть не смеет оскорблять профессора в моем присутствии, — Гарри отлично помнил, как его крестный отец вел себя в прошлый раз, — я его не трогаю, пусть он тоже нас не трогает. — Но разве тебе не хочется узнать ничего о своем отце? Разве тебе все равно, что Сириус был его близким другом? — Не надо вспоминать моего отца! — не выдержал он. — Зачем… как будто, это поможет! Чего вы добиваетесь?! Чтобы я снова ненавидел свою жизнь за то, что мои родители мертвы, и я никогда их не узнаю, не увижу по-настоящему?! Вы ждете, что я буду… Я не хочу об этом вспоминать! Я не хочу думать об этом и помнить, потому что мне и так достаточно! Я не хочу… снова думать о том, как все могло бы быть… и понимать, что этого никогда не случится! Никогда! — Гарри… Прости, я вовсе не это имел ввиду… — Оставьте меня в покое! Я чертовски устал… — Хорошо, извини. Я не думал, что ты… так расстроишься. От этого сочувствующего взгляда Гарри стало мерзко и тошно. Хотелось кинуть в Люпина чем-нибудь тяжелым, но он лишь с силой сжал подлокотник кресла. — Мне не нужны ни ваша жалость, ни… как это называется? Сочувствие… Просто оставьте меня в покое, — тихим, дрожащим от злости голосом произнес он. Люпин молча вышел и закрыл дверь. Гарри тяжело выдохнул и спрятал лицо в ладони. Его трясло так, что, казалось, доски пола вот-вот затрещат. Он ненавидел вспоминать о своих родителях, потому что каждый раз эти мысли приводили лишь к осознанию бессмысленности собственной жизни. Он ненавидел, когда кто-то говорил о них, о том, какими хорошими и замечательными людьми они были, о том, как любили его, Гарри. Ему было больно от этих мыслей. От того, что его кормили заведомо мертвой надеждой и это больше всего походило на издевку. «Смотри, твоя жизнь могла бы быть не такой отстойной, дружок! Представляешь, ты был бы одним из этих счастливых идиотов, которым есть куда возвращаться после школы и которого всегда любили! Упс! Но твои родители мертвы, так что возвращайся в реальность, кретин наивный!» Он видел и чувствовал это именно так. Вот уже больше года он не думал об этом и не возвращался мыслями в прошлое, в то каким оно могло быть, потому что знал — ничего, кроме боли, разочарования тоски это ему не подарит. Когда-то давно, когда он уже и не помнил, еще до волшебной школы, он нуждался в этом. Лет в шесть Гарри готов был сделать что угодно, лишь бы услышать о своих родителях хоть что-нибудь. Но теперь… Последнюю попытку он предпринял летом после третьего курса и возненавидел ее на всю жизнь. С тех пор он поклялся себе не вспоминать об этом, никогда. Жить так, будто бы у него лично нет прошлого, только настоящее и будущее. Не нуждаться ни в ком и ни в чем, просто быть и ограничиться этим в своих запросах. Но Люпин, как всегда, такой ласково-добрый, настолько, что Гарри пугался этой доброты, снова задел что-то внутри него и оно отозвалось болезненным камертоном. Он сидел в старом грязном кресле и не мог остановить слез, они просто текли и душили, сжимали горло похуже змеи. — Я-я т-т-так не м-могу! Н-не могу! Не могу! Вскоре он прекратил рыдать и просто тяжело дышал, разглядывая неприглядную обстановку. Почувствовал, как Зевс переполз на руку и это чуть-чуть его успокоило, самую малость: — Мне не нужна их любовь… или что они от меня хотят… Я не собираюсь с ними разговаривать, пусть делают, что хотят! Я… мне оно не нужно! Отпустив змея на пол, он поднялся и, подойдя к кровати, рухнул на нее прямо в одежде. Подождал немного и закурил в попытках прийти в себя. — Спасибо, что напомнил, какая дерьмовая у меня жизнь, без тебя не знал! — прошипел он, обращаясь к Люпину, которого уже давно не было в комнате. — Прям не догадывался! Спасибо, что открыл мне глаза, теперь могу со спокойной совестью удавиться! Черт… Ненавижу! Ненавижу тебя, Блэка, Дамблдора! Всех вас ненавижу, чтобы вы сдохли! И эта дыра еще… Он лежал так еще долгое время, осознавая всю неизбежность положения. У него не было другого выбора, кроме как терпеть это все до конца лета. Только утром он говорил со Снейпом в Хогвартце, а теперь… Теперь он был заперт в этом доме и радовался тому, что у него хотя бы есть своя комната, в которой он может запереться от всех. — Дом Блэка… Я не думал, что у него вообще может быть, и еще такой огромный… — он сощурился, разглядывая в полумраке резные деревянные панели. — Похож на Малфой Мэнор, но не такой старый… И очень запущенный. Черт, неужели здесь никто не жил, кроме Кикимера, целых четырнадцать лет? — Дом древний… — прошипел Зевс, выползая из-под кровати, — дом чис-с-с-сстокровных. — Я и сам уже понял. Ты что-то там нашел? — Гарри свесился с кровати и чихнул. — Черт бы побрал этого Кикимера, чем эта паскудина занимается?! Самый отвратительный из всех домовиков, я что, должен тут задох… — он не окончил фразу, чихнув снова. — Черт… завтра же я поймаю его и переломаю ноги! Эй… а это что? Заметив какой-то продолговатый предмет, торчавший из-под старого ковра, он осторожно вынул его и смахнул пыль. Это оказалась небольшая книга в черном кожаном переплете. Страницы ее были испещрены мелким печатным текстом на немецком языке. Гарри пролистал ее и с удивлением обнаружил, что многие страницы вырваны или вовсе… сожжены. Некоторые были закапаны воском, на некоторых запеклись пятна крови. Он присвистнул. — Понятия не имею, что это, но на сказочки не похоже. Это что, традиция чистокровных, разбрасывать артефакты в черных переплетах по дому? Они специально их методично раскладывают, или как? Хотя с учетом всего бардака, что здесь творится, я бы не удивился найти тут человеческий череп. — Он тут тоже ес-с-с-с-сть, — глухо прошипел змей. Гарри снова заглянул под кровать и действительно, обнаружил там череп, из глазницы которого торчал хвост. — Ну надо же, — он усмехнулся, — просто бастион тьмы. Ладно, беру свои назад, это, может быть, и дыра, но это самая интересная дыра из всех, которые мне попадались. Вылезай оттуда! Чтобы достать чьи-то несчастные останки, ему пришлось чуть ли не полностью погрузиться в пыльный подкроватный мрак, после которого он еще долгое время никак не мог прокашляться. — А череп-то настоящий… Странно было держать в руках кости, принадлежавшие некогда живому человеку, возможно, одному из обитателей дома. К смерти как таковой Гарри особого пиетета не испытывал, но вот к древностям, опасным, таинственным и темным питал нежную слабость. Череп был старый, наверное, почти такой же старый, как и весь особняк. Он весь потемнел и стал практически черным от налипшей на него грязи, пыли и воска. — Какой чертов некромант здесь жил до меня? Так, если я обнаружу в шкафу оставшийся скелет, то официально признаю эту халупу вполне достойной моего присутствия! К его огромному сожалению, ни скелета, ни мумии, ни даже просто второго черепа он там не обнаружил — только старые пыльные мантии, обглоданные молью и кучу паутины. Дом становился прекраснее с каждой минутой. Теперь перспектива быть запертым здесь на все лето казалась уже не настолько отвратительной, даже с учетом того, что ему придется периодически сталкиваться с людьми, о существовании он бы предпочел даже не вспоминать. Но зато в его распоряжении оказался огромный дом древней чистокровной семьи, в грязных углах которого могло обнаружиться что угодно. От этих мыслей он повеселел и захотел получше осмотреть комнату. Однако в такую глубокую ночь, вероятно, все уже спали, а электричеством в этом помещении даже и не пахло. Гарри удалось найти огрызок свечи, валявшийся под окном и, вставив его в глазницу черепа, он чиркнул зажигалкой. «Я сейчас выгляжу чертовски круто, Драко бы обосрался от зависти!» — подумал он, подходя с импровизированным светильником к разбитому зеркалу. Множество его маленьких отражений в неярком дребезжащем свете походили на странных призраков глядевших на него из потустороннего мира. В какой-то момент ему даже стало не по себе и он поспешно отвернулся. Вскоре выяснилось, что таскать в руке череп, с которого на руку то и дело капает горячий воск — отвратительная идея, поэтому ему пришлось смириться с мыслью о том, что изучение особняка придется отложить до завтра.