На пути к лучшему миру

До начала Рождественских каникул оставалось три дня. У Гарри была возможность напроситься в дом Блэка, но он пренебрег ей, планируя провести это время с пользой. В практически пустой школе он мог спокойно заниматься своими делами и теперь даже Амбридж никак не могла ему помешать. На нем все еще висела загадка дневника Регулуса и странное, неведомое оружие, которое искал Воландеморт. Еще он одним глазом продолжал приглядывать за Малфоем и Грейнджер с ее ОД, которое скорее забавляло, чем внушало хоть какие-то надежды. На фоне того, чем занимался он, изучение «оглушения» казалось детской игрой, но по словам Долгопупса, они чувствовали себя не меньше, чем настоящими аврорами. Гарри лишь усмехался на его заявления и уверял, что по-настоящему крутые вещи начинаются не с волшебных палочек. Тот верил. Неожиданно для себя Гарри обнаружил в «последователе» хорошего друга и собеседника. С ним было удивительно легко и спокойно, особенно когда он говорил о вещах, которые происходили с ним на другой стороне Хогвартца. В отличие от Драко, который боялся этих разговоров, боялся горячной жадности Поттера до тайн, Невилл понимал его. С ним можно было рассуждать о сущности истинной и черной магии, о рунах, в которых тот только начал разбираться и обо всем, что было недоступно ни Грейнджер, ни Малфою. Гарри устало опустился на кровать, потирая виски. Учить Долгопупса рунам, которые он сам изучал с третьего курса оказалось делом весьма нелегким. Тот постоянно путал их и неправильно трактовал значения, что однажды могло привести к фатальной ошибке. Он не мог понять, как человек, запомнивший тысячи названий каких-то трав, растений и прочей, по мнению его, Поттера, ерунды, не мог выучить какой-то древний рунический алфавит. Ему казалось, что уж куда проще – короткие имена и в общем-то понятные знаки, которые несложно запомнить. Но при всем множестве талантов Невилл оказался практически не способен к языкам. «Как я хочу спать, черт побери… Нет, никогда не пойду работать в школу, если мне придется учить еще кого-то, то я попросту свихнусь!» С тех пор, как он увидел сон на изнанке Хогвартца, от Воландеморта не было никаких вестей. С одной стороны это радовало, потому что впервые за пол года он начал высыпаться, но с другой это пугало и настораживало. Связь между ним и Темным лордом была обоюдной и зачастую очень полезной. Чувствуя врага, он мог строить хотя бы смутные предположения касательно собственной участи. Но теперь Гарри начал бояться, что он переборщил с колдовством, и закрыл свое сознание настолько хорошо, что сам потерял способность слышать его мысли… Гарри прикрыл глаза. Еще в прошлом году он думал о том, что было бы неплохо уметь контролировать сны о Нагайне. Со змеей Воландеморта у него были уже практически родственные отношения. В ее теле он провел так много времени, что даже перестал замечать, как это происходит. Просыпаясь в чужом сознании, он не удивлялся и не паниковал, а в некоторой степени даже… наслаждался. Иногда он даже скучал по ней, хоть и боялся себе в этом признаться. Он сосредоточился на ней. Вспомнил, какого это – иметь огромное гладкое тело и ползти в пыльном полумраке, остро чувствуя каждый запах… Собственные мысли медленно перетекали в неясные ощущения и Гарри осторожно входил в сон. Какая-то часть него все еще напряженно наблюдала, готовая разбудить его как только появится опасность. Он не давал ей раствориться в полудреме, просто на всякий случай. … он ощущал под собой холодные гладкие плиты, по которым было так приятно скользить. В окружающей тьме поблескивали и переливались неясным свечением предметы и он чуть поворачивал голову, разглядывая их. Цель была близка. Вдруг Гарри почувствовал чей-то запах. Теплый и терпкий, живой… Запах человека. Не такой острый и сильный – человек спал и не подозревал о его присутствии. Добыча была так близко, соблазнительно близко, он хотел укусить, сожрать, но нельзя было поддаваться желанию. Ему было приказано проникнуть за тайную дверь в конце коридора и найти там нечто… нечто невероятно важное. Гарри с трудом заставил себя побороть жажду крови и пополз дальше. Но вдруг человек встрепенулся, кажется, проснувшись и вспомнив, зачем здесь находится. Даже в такой темноте он был слишком близко и просто не мог не заметить его. Человек резко вскочил и в нос ударил яркий, опьяняющий аромат страха и паники, перед которым невозможно было устоять. Выбора не оставалось – на него направили палочку и прежде, чем дрожащие губы успели произнести хоть слово, Гарри взвился с пола и вонзил ядовитые клыки в мягкую, горячую, трепещущую плоть. Удар, еще один, и еще, до тех пор пока кровь не хлынула потоком из разорванной артерии… Человек издал дикий вопль боли и задергался, но вскоре умолк и сполз по стене. Кровь залила всю его одежду, весь пол и дверь… Мгновение – и он вынырнул обратно. Вокруг снова был густой и душный полумрак спальни, бархатный полог кровати и… жжение в шраме. Все еще неприятное, но по сравнению с тем адом, что был раньше – вполне терпимое. Гарри выдохнул. Он успел уйти прежде, чем его обнаружили и это было настоящим успехом. Но тут же он подумал о том, что именно все-таки успел увидеть… В полумраке лица человека практически не было видно, да и змея не обращала внимания на его черты, больше на запах и движение, но… Что-то в нем показалось смутно, отдаленно знакомым. Некоторое время Гарри просто лежал, сосредоточенно раздумывая над произошедшим. И вдруг с ужасом осознал… Это был Артур Уизли. Теперь он был просто уверен. Рыжие волосы, мельком увиденные в неярком свете и вроде бы похожее лицо… Гарри не знал, где это случилось и что было за дверью в том коридоре, но, кажется, тот что-то охранял. Уизли состоял в Ордене Феникса, а значит, стерег что-то по приказу Дамблдора… «Черт! Я же… я же практически убил его! Он истекает кровью черт знает где! Так… надо… надо найти Снейпа!» Гарри нашарил мантию-невидимку, накинул ее и быстро покинул спальню. Он надеялся, что если прямо сейчас расскажет все профессору, то тот сможет что-нибудь сделать, возможно, Уизли смогут спасти… Не то чтобы он всерьёз беспокоился о нем, скорее попросту считал нужным сообщить о попытке убийства одного из членов Ордена. Добежав до кабинета, он отчаянно постучал, но ничего не произошло. Он сделал это еще, громче, в надежде, что, быть может, декан просто спит… Тишина. Глухая безмолвная тишина. Он не успел. Уже слишком поздно. За это время волшебник наверняка истек кровью, и даже если он побежит к Дамблдору, то ему все равно придется потратить еще кучу времени на то, чтобы подобрать пароль, который, вероятно, снова сменился… Сердце ухнуло вниз. Он замер, вслушиваясь в собственное сбивчивое дыхание. Гарри не знал, что делать. Попытаться ли все же дойти до кабинета директора, или же… «Черт… мне же… мне же придется объяснять им! Объяснять всем! Что… что это я убил Уизли… убил его в теле змеи Воландеморта… Дамблдор и так знает о моих снах, но… но что он подумает?! Что все они подумают?! Гарри Поттер убил Уизли?! Он ведь уже мертв… Точно мертв, Нагайна не ошибается…» Гарри стало страшно, но теперь вовсе не за Артура. Ведь все произошедшее вполне могло оказаться на его совести в глазах Ордена, Дамблдора и… Снейпа. «Нет… нет… никто об этом не узнает! Никогда! Если... Нет! Меня там не было, я просто совру! Черт… Черт, черт, черт! Поттер, ты убил Уизли! Ты убил члена Ордена Феникса…» Приняв такое решение, он поспешил в спальню. Ему было не по себе. Гарри изо всех сил пытался уговорить себя, что на самом деле не имеет к этому никакого отношения. Обычно чужая смерть не задевала его, потому что… Потому что он убивал врагов. Воспоминание Тома Реддла, Каркаров… Он ненавидел их. Уизли, безусловно, раздражал его, но тем не менее Гарри никогда не желал ему смерти по-настоящему… «Успокойся… Убил и убил… Ты же не думал, что это будет так просто? Да, конечно, он умер, но ведь намного важнее то, что было за той дверью!» Он старался думать об этом, о планах Воландеморта, но все же что-то неприятно скребло в душе, что-то, похожее ну чувство вины. «Может… может попробовать снова? Пойти к Снейпу, вдруг он окажется там и… И что, я , черт побери, ему скажу?! Я без спроса залез в тело Нагайны и убил Артура Уизли, который охранял вход куда-то, куда хотел попасть Темный лорд?! Отлично, представляю, как он тут же свернет мне шею за это! Черт! Нет, если… если он мертв… Добралась ли змея до цели?! Нет, вряд ли… он же так орал… Наверняка в том месте был еще кто-то… А если… а если нет?! Если Реддл все же добрался до него и теперь…» Гарри срочно требовалось узнать. Он понимал, что это глупо, что это крайняя степень безрассудства, но ему нужно было знать… «Что ты творишь?!» - раздался в голове разгневанный голос Зевса, который проснулся от его метаний в постели. «Хочу… хочу забраться в голову Воландеморта!» «НЕ СМЕЙ! Ты не справишься с ним сам, ты не сможешь!» «Ты не понимаешь! Мне надо узнать, получил ли Темный лорд то, что хотел!» «Не сейчас! Ты напуган, а значит очень уязвим перед ним… Я не смогу помочь тебе, последовать за тобой, спасти, если он поймает тебя! Поэтому успокойся…» «Но я не могу! Я… Уизли мертв, он ведь что-то охранял! Нечто важное!» «Ты и так узнаешь… Сейчас нельзя спешить, иначе ты снова потеряешь контроль! Глупый… волшебник!» Гарри зло уставился на змея. Тот выдержал его взгляд и чуть помотал головой. Потом подполз ближе и обвился вокруг тонкой руки. «Слишком рано… Я почувствовал его силу, когда встретился с ним в твоем сознании, и я знаю, что ты еще не готов… У тебя не хватит могущества выдержать битву с ним. Если ты потеряешь собственное тело, то, что ты запер внутри, вырвется и, боюсь, ты не сможешь вернуться обратно…» «Что?! Что ты имеешь ввиду?! О чем ты говоришь?!» «Не делай вид, будто не узнал тень заклятого врага в своем собственном сердце. Он разбудил ее, когда прикоснулся к тебе… Однажды ты уже чуть не потерял себя… лишь один неверный шаг – и вместо тебя будет чужая душа. Так понятнее?» «Душа?! О… О чем ты говоришь?! Ты… нет, как это может быть душа Воландеморта?! Я думал… я думал, это просто…» «Это тень чужой души, которая питается твоим страхом! Ты не мог почувствовать ее до того момента, пока встреча с истинной магией не расколола твою собственную и ты не стал так… слаб…» «Ты… ТЫ О ЧЕМ ВООБЩЕ ГОВОРИШЬ?!» На самом деле, он прекрасно понял Зевса. Гарри и сам уже давно подозревал это, но до сих пор не давал себе труда задуматься об этом по-настоящему. Загадочная связь между ним и тем, кого он сильнее всего ненавидел, не могла возникнуть сама-собой. След темного ритуала, убийства, совершенного четырнадцать лет. Гарри вдруг стало так мерзко и страшно, потому что одно дело – слышать мысли врага, но совсем другое – носить часть его в себе самом. Он нервно сглотнул, пытаясь осмыслить сказанное. - Я что… я всю жизнь жил с ним? С куском… Воландеморта? «Ты сам можешь ответить на свой вопрос. Несколько раз тебе довелось столкнуться с ним лицом к лицу, поэтому ты знаешь об этом больше меня. Нет нужды повторять это…» Он знал. Он чувствовал. Он… подозревал. Воскрешение Темного лорда. Невыносимая боль в тот момент, когда мерзкая холодная рука с длинными тонкими пальцами коснулась его лба, разбудила в нем это Нечто… То, что когда-то было частью Воландеморта и прекрасно об этом знало. Что ненавидело Гарри так же сильно, как он своего врага, что хотело убить его, выжить расколотую истинной магией душу из собственного тела… Вот что происходило каждый раз, когда ему снились сны. Это была невидимая борьба, которую он вел с тенью за контроль над своим сознанием и однажды чуть было не проиграл… «Что я сделал… Черт побери, что я сделал?! Но это же невозможно! Нет! Никакая магия не может сломать душу человека, нет! Ничего! Такого не бывает! ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!» «И тем не менее, это произошло. Твоя душа не выдержала той силы, к которой ты прикоснулся, но для по-настоящему сильного волшебника это не большая проблема. Я сам не обращал на это должного внимания до тех пор, пока сам не увидел часть того, с кем ты ведешь войну. Это лишь маленький осколок, но он становится сильнее каждый раз, когда сталкивается со своей частью. То, что подарило тебе силу, стало твоим самым уязвимым местом…» «Конечно… Я… я же знал! Я все не мог понять, что происходит! Вот что… вот что тогда происходило! Но как я до сих пор жив?! Как?! Разве то, что произошло… Разве я не должен был… умереть?!» «То, что твоя душа раскололась, еще не означает, что ты что-то потерял. Все части все еще внутри тебя и недавно ты вполне успешно вернул над ними контроль. Однако это лишь на время… До тех пор, пока тень чужой души находится там же, где и твоя собственная, ты остаешься уязвим. С одним маленьким осколком ты можешь справиться, но с другим волшебником… На это, боюсь, твоих сил пока не хватит.» «И… и как мне жить после всего этого?! Что… что мне делать?! А что, если я что-то потеряю?! Если… если еще что-то случится?!» «Вырвать кусок души из тела намного сложнее, чем расколоть ее… То, что ты теперь состоишь из множества частей, позволяет тебе чувствовать истинную магию так, как ее не чувствует никто, хоть зачастую и мешает в применении очевидной. Однако до тех пор, пока ты не научишься жить с этим, тебе лучше стараться поменьше сталкиваться с тем, кто с легкостью может убить тебя в собственном сне. В прошлый раз ему практически удалось выгнать тебя из твоего же тела, совсем как тогда, когда…» - Н-не продолжай… - прошептал Гарри. Сердце гулко стучало в груди. Он знал все это, давно знал, но теперь, когда все его смутные догадки и опасения подтвердились, ему стало плохо. Какая-то часть него все еще хотела узнать как можно больше, задать главный вопрос, который его тревожил, но Гарри понял, что с него хватит. Магии, проклятий, врагов и всего того дерьма, в которое он по собственной глупости и наивности окунулся с головой. Еще недавно это казалось таким правильным путем, вполне логичным, и он чувствовал себя чуть ли не новым Мерлином, но теперь… На ум тут же пришли слова Снейпа о том, что он «сломает себе шею, попытавшись залезть туда, куда не следует». «Уже сломал… Черт… Так… Так вот, что это было! ЧТО, ЧЕРТ ПОБЕРИ, ЭТО БЫЛО!» Гермиона довольно захлопнула книгу и вдохнула приятный запах горячего шоколада. Малыши-эльфы постарались на славу и ей очень хотелось отблагодарить их в предпоследний день перед началом Рождественских каникул. Весь месяц они вполне успешно тренировались и ее «ученики» достигли небывалых успехов. В особенности ее радовал Невилл, чьи результаты практически сравнялись с ее собственными. Однако все же в душе поселилась легкая тень беспокойства касательно того, что вдруг произошло с ее другом. Он никогда не отличался особой сообразительностью, талантом или смелостью, однако его было очень легко убедить в чем бы то ни было. Так, Невилл верил практически во все глупости, которые ему рассказывала Полумна, хотя Гермиона считала все это полным бредом. Уж ей было ясно, что даже среди волшебников попадаются вруны и мошенники, одним из которых она считала Ксенофилиуса Лавгуда. Конечно, девушка уважала его за недоверие к Министерству и поддержку Дамблдора, но вместе с тем не понимала, зачем он публикует в «Придире» такую откровенную чушь, в которую не верил, казалось, никто, кроме его дочери и Долгопупса. И она прекрасно знала о том, что в последнее время Невилл уж слишком часто стал встречаться с Поттером – она и сама это периодически делала, но ведь это было совершенно другое дело. Гермиона всегда была осторожна и подвергала сомнению любое слово слизеринца, в то время как Невилл готов был слушать любого, кто подберет нужный тон. Это настораживало и пугало одновременно, но видя, как тот так открыто и невинно радуется собственным успехам, она никак не могла собраться с духом и открыто поговорить с ним. Конечно, ничего страшного еще не успело случиться, но ведь от Поттера можно было ждать чего угодно… - Эй, Гермиона, что с тобой опять? – Рон, дожевывая кусочек бекона, помахал рукой у нее перед лицом. - Рон, прекрати так делать! – она нахмурилась. – Я всего лишь думала о том, что мы будем делать после каникул. - Да то же самое! У нас так круто получается… - мечтательно протянул он, - в феврале мы играем с Пуффендуем… Эх, чертова старая жаба! Я столько готовился, чтобы попасть в команду и если бы… если бы не мама, я бы оглушил ее хорошенько, а потом пусть хоть исключают! Фред и Джордж, между прочим, тоже со мной согласны! - Кто бы сомневался! – она фыркнула. – О чем ты только думаешь, Рон? У нас экзамены через полгода, а ты думаешь о том, как отомстить Амбридж и вылететь из школы! Вот что бы твоя мама на это сказала? - Да то же, что и ты! Вы с ней такие одинаковые! Да ты же сама видишь, что она делает! Хагрида оставили на испытательный срок из-за этого сраного Малфоя! Чтоб он сдох, гад белобрысый! - Да, это плохо, - она обеспокоенно кивнула, - хотя признай, он действительно перестарался. Конечно, он лишь хотел нас впечатлить, но фестралы – это уровень ЖАБА! - Ээ, зрелище было то еще… И ты видела, как переклинило Поттера? Я думал, у него в башке все, тю-тю, - Рон многозначительно покрутил пальцем у виска, - полный конец! Вот же … псих ненормальный! - Он всего лишь видел их, хотя зная, как они выглядят… Я видела иллюстрацию в книге и честно – они не самые милые создания. Но зная Поттера, ему в самый раз. Странно, что они не подружились с Хагридом на фоне любви к разным… чудовищам. - Я так и представляю, как они вместе выгуливают каких-нибудь монстров на поводке, - съязвил Уизли, - эй, а это… что? Как всегда, во время завтрака, совы разносили почту и теперь одна из них, спикировав прямо над столом Гриффиндора, уронила в руки Рона странный черный конверт. - Что это? – Гермиона нахмурилась. - Н-не знаю… - он открыл его и вытащил пергамент. Несколько минут его лицо было неподвижно, лишь голубые глаза бегали по строчкам. Дойдя до конца, Рон смертельно побледнел и выронил письмо из рук. - Боже, что там? – девушка обеспокоенно посмотрела на него. - Папа… папа умер… - бесцветным голосом произнес тот. - Эй, братишка, что с твоим лицом? – Фред и Джордж, как обычно, возникли за его плечами. – Тебя отшили? - Ф-фред… Джордж… - Гермиона со слезами на глазах подняла пергамент и протянула им. - Что за похоронный, вид, Герми… она… Но тут же, стоило им лишь прочитать, как их лица застыли так же, как у брата. - Н-нет... Н-нет, Фред, это тупая шутка! - уголок губы Джорджа нервно дернулся. - Джордж... это мамин почерк... - еле слышно ответил его близнец. - Нет... Это не могло быть! Я не верю в это! - Я тоже... я... - Что такое? - теперь и Джинни подошла к ним, вглядывясь в их лица. - Что-то случилось... - Джинни... - Фред вдруг посмотрел на нее таким отчаянным и растерянным взглядом, что она вздрогнула, а затем вдруг заплакал и крепко обнял сестру. На следующий день вышел номер «Ежедневного Пророка» из которого все узнали, что Артур Уизли погиб от потери крови на пороге Отдела Тайн в Министерстве. Подробности не сообщались и многие сочли это очень странным, мол, что он вообще там делал, но ни Гермионе, ни Невиллу, ни всем, кто был хорошо знаком с близнецами, Роном и Джинни, не было до этого никакого дела. Она никогда не видела Рона таким. С тех пор, как прочитал письмо, он не произнес ни слова, хотя прошло уже больше суток. Вместо того, чтобы собирать вещи, как и все, он сидел неподвижно в кресле, уставившись в одну точку недвижимым взглядом. Впрочем, остальные выглядели не лучше. Джинни плакала. Близнецы вдруг стали очень серьезными и почти ни с кем не разговаривали, кроме друг друга, и от этой непривычной, иррациональной серьезности и холода всем становилось не по себе. Гермионе было тяжело и страшно даже смотреть на них. Весь факультет затих в напряженном молчании на оставшийся до отъезда день. Гермиона села напротив Рона. Она нервно разглядывала собственные колени, потому что стоило ей лишь увидеть этот пустой стеклянный взгляд, как слезы тут же наворачивались на глаза. Шмыгнув носом, она тихо пробормотала: - Рон… Рон, я-я… я знаю, что т-ты сейчас чувствуешь… П-пожалуйста, скажи что-нибудь… У-у-умоляю… - Почему… - его голос раздался так неожиданно, что она вздрогнула. – Почему… Он выполнял приказ Дамблдора… Он… он … почему… Его кулаки вдруг сжались так, что костяшки побелели. Девушка нервно сглотнула. - Н-наверняка это… это Тот.. В-вол… воландеморт… - Почему… почему папа пошел на дежурство… - Рон, казалось, вовсе ее не слышал, - почему… - Т-ты же знаешь, им… им приходится… приходилось… - Почему он был там… - голубые глаза подернулись странной дымкой и он медленно перевел взгляд на Гермиону, - почему из всех… именно он… - Я… я… - она задохнулась, не в силах взять себя в руки, - я не знаю… Она снова разрыдалась. Слезы невозможно было унять и девушка вытирала их рукавом. Рон продолжал молча глядеть на нее, потом вдруг резко поднялся и вышел прочь из гостиной. Гарри нервно курил, спрятавшись на открытой площадке, почти полностью засыпанной снегом. Туманное белое небо повисло над замком, словно молочная пелена. Ветра почти не было, поэтому можно было долго сидеть на камнях, закутавшись в мантию и думать. В руках у него был номер утреннего «Пророка». Он так ничего и не сказал Снейпу. Теперь это казалось совершенно бессмысленным и даже опасным. Гарри сам не мог понять, чего именно боится, поэтому пытался избавиться от этого неприятного ноющего чувства в груди. Насмешки Малфоя лишь раздражали – тот не был в курсе связи своего друга с Темным лордом, поэтому он предпочитал просто избегать его до тех пор, пока не успокоится. «Разве это имеет значение? Это уже случилось. Люди… люди же все время умирают. Воландеморт убил кучу народу. И я… черт… Я же… я не хотел… Я правда не хотел! Что я вообще мог сделать?! Что?! Я… я не мог помешать Нагайне, помешать ему! Он… он знал на что шел, вступая в Орден! Черт… Почему я чувствую себя виноватым в его смерти?!» Ответа не было. Возможно потому, что смерть Уизли не была «заслуженной», как в случае с Каркаровым. Возможно потому, что лично Гарри он ничего плохого не сделал. Возможно… Он не знал, что его пугает больше – факт того, что он убил кого-то, или то, что его вообще это волнует. Впервые Гарри засомневался в собственном праве на… убийство. Раньше он не давал себе труда задумываться об этом, потому что весь его мир был ровно разделен на врагов и друзей. Грейнджер и Дамблдора он ненавидел одинаково, не так сильно, как Темного лорда, но тем не менее мысль о том, что кого-то можно убить была вполне естественной и даже необходимой. Он презирал Драко за то, что тот пугался его жестокости и не разделял стремления уничтожать всех, кто мог бы хоть как-нибудь помешать Гарри Поттеру, а теперь сам готов был набить себе морду за то, что допустил чью-то смерть. «Да какое мне, собственно, до него дело?! Меня не волнуют другие люди! Никто! Я не нуждаюсь ни в ком, мне они безразличны! Пусть… пусть дохнут сколько угодно! Я не буду их спасать, он сам виноват в том, что… Черт! Да плевать я хотел на них! Я не слабак! Я… я не стану, как Грейнджер или Дамблдор только потому, что какого-то черта чувствую вину за смерть, которую принес не я!» - Ничья… ничья смерть не имеет значения, кроме моей собственной. А до тех пор, пока я не убью этого урода, не уничтожу его тень и не утоплю в крови каждого гребаного Пожирателя… Я не могу никого жалеть! И не собираюсь! Никто его не слышал. Только сидевшая на носу каменной горгульи ворона оглушительно каркнула в ответ и, взмахнув широкими черными крыльями, взмыла в белое небо. Гарри проводил ее гневным взглядом и прошипел: - Да к черту все это! С этими словами он поднялся и, отряхнув мантию от снега, направился к двери. Однако, спускаясь по лестнице, он вдруг услышал чьи-то незнакомые шаги и замер, прислушиваясь. Потом решил, что нет ничего такого в том, что он просто выходил на одну из множества площадок школы – Амбридж еще не успела это запретить, и пошел дальше. И вдруг он увидел… Рона Уизли. Тот поднимался по лестнице и, кажется, еще не заметил его. Почувствовав новый укол вины, Гарри тут же попытался заглушить его воспоминаниями о побитом Малфое и пройти мимо с таким видом, будто он вообще никакого отношения к произошедшему не имеет. У него это почти получилось, как вдруг тяжелая и огромная по сравнению с ним рука, вся сплошь в веснушках, ухватила его за плечо. Он напрягся. - Стоять. - Ты что, объявил Слизерину войну, Уизел? – Гарри старался вести себя как обычно. - Ты… Ты, ублюдок! Прежде, чем он успел хоть что-то сообразить, Рон одним рывком толкнул его со ступенек вниз и тут же кинулся следом, направив палочку. - Что… Что с тобой, придурок?! - ЭТО ИЗ-ЗА ТЕБЯ, УРОД ОЧКАСТЫЙ! Все из-за тебя и твоего сраного Воландеморта! Ты… Это ты должен был сдохнуть, а не мой отец! Гарри было невыносимо больно. Его тело явно не было готово ни к полету с лестницы, ни к драке с Уизли, который был выше на полторы головы и намного шире в плечах. Он бы даже не успел вытащить собственную палочку, чтобы сопротивляться, потому что ослепленный болью и гневом Рон мог сделать все, что угодно… И Гарри применил единственное оружие из всех, доступных ему в этот момент. «Я не виноват в ошибках Дамблодора, Уизли!» Проникнуть в смятенное, сломленное сознание оказалось достаточно просто, тем более когда они смотрели друг другу в глаза. Поток чужих чувств захлестнул Гарри, но он отзеркалил его, направив на самого Рона. Тот вскрикнул от боли и ужаса, падая на пол. Он подскочил, морщась от боли в теле, вытащил из кармана палочку и приставил ее к разгоряченному лбу противника. Среди сотни воспоминаний, ощущений, заклинаний, ненависти, обид и всего, что составляло из себя личность Рона Уизли, он нашел болезненно пульсирующий комок. Отец. Смерть. Боль. Страх. Отчаяние… Гарри проник прямо в его разум, проходя ледяной игрой сквозь пламя и чувствуя невероятную, упоительную силу и власть над ним. «Кто виноват в смерти твоего отца, кроме Дамблдора?! Было невероятно глупо посылать одного волшебника охранять дверь в Отдел Тайн, не думаешь?! А что, если бы Воландеморт заявился туда лично, или вместе со всем скопом Пожирателей?! Не надо вешать на меня ошибки старого выжившего из ума психа и обвинять в том, чего я не делал, понял?! Не свяжись он с Орденом Феникса, то был бы жив, как и мои родители!» Он отпустил Уизли. Тот рыдал, корчась на ступенях, и что-то бормоча. - Что… что ты сделал… что ты сделал… что ты сделал… - Я лишь сказал тебе правду, идиот! – Гарри был так зол, что даже не обратил на это внимания. – Это война, Уизли, и на ней умирают! Воландеморт убивал людей, но он хотя бы брал на себя ответственность за их смерть! А скольких толкнул на нее Дамблдор?! Такой чистый, не маравший рук в чужой крови… Он и мне говорил о том, что ни у кого нет права отбирать чью-то жизнь, но знаешь, скольких он подставил, не желая убивать говнюков, которых жалел больше, чем своих людей?! Твой отец не первый и не последний, черт побери! Поэтому не надо обвинять меня! Если бы я был там, то… Черт… Прекрати реветь! Гарри с силой пнул его в живот и, схватив за волосы, заглянул прямо в заплаканные голубые глаза. Тот пытался отползти назад, но Поттер держал крепко. - Не смей больше никогда в этой жизни трогать меня или Драко, тварь! Ты… ты ничего не знаешь! Ты не знаешь, во что ввязался твой отец, во что Дамбодор втянул его, и поверь – не захочешь знать! - Т-ты… Ты… - Уизли… Я могу понять, как ты расстроен, но запомни одну вещь, - он практически шипел, - скажешь кому-то хоть слово о том, что произошло – и ляжешь в могилу, понял?! Тот глядел на него остекленевшими от ужаса глазами и хватал ртом воздух. Гарри тяжело дышал. Убрав палочку в карман, он развернулся. - Т-ты… кто т-ты, П-поттер… Ч-что ты т-такое? - Я? Я враг Воландеморта, Уизли, - он бросил на него настороженный взгляд, - и Дамблдора. С этими словами он подошел к двери и вышел в коридор, с шумом ее захлопнув. Рон продолжал сидеть на ступеньках еще около получаса, содрогаясь в рыданиях. То, что только что произошло, невозможно было объяснить ничем. Когда он уже практически навалял Поттеру, тот… … залез ему в голову и увидел все. Увидел воспоминания, мысли и чувства, пролетел стрелой сквозь него и добрался до самого страшного, самого болезненного воспоминания. Он был беззащитен перед ним, перед этим голосом, который звучал где-то внутри и с ним ничего нельзя было сделать. Это было страшно и больно, практически так же, как узнать о… смерти. Через некоторое время он поднялся и, пошатываясь, побрел вверх. На белом снегу все еще виднелись следы. Уизли со страхом вгляделся в них и резко обернулся. Ему казалось, что Поттер все еще где-то здесь, как жуткая тень, которая может снова пролезть в его сознание и увидеть все, что угодно. - Нет.. Нет… Я не… - он подошел к краю и глянул вниз. Так он стоял и смотрел, как белеет снег на крышах корпусов. Волна гнева, разгоревшаяся в нем, с каждой минутой становилась все сильнее, но теперь он знал, кому она адресована. Это была война Воландеморта, Дамблдора и Поттера. Война самых могущественных, страшных и жестоких волшебников. Война, в которой его отец стал лишь очередной разменной пешкой белого короля.