На пути к лучшему миру

Весна пришла незаметно. Гарри внезапно пришлось вспомнить, что в этом году, помимо всего прочего, ему еще предстоит и выбор профессии. В конце марта им раздали брошюры, ни одна из которых не произвела на него впечатления. Насчет Малфоя у него вопросов не было – у того было множество путей, и хоть самым реалистичным из них был путь в Пожиратели, он твердо намеревался подсидеть никого иного, как Министра Магии, ну или на худой конец, подобраться к этой должности настолько близко, насколько это возможно. - Если этот дурак Уизли смог, то для меня это не составит никаких проблем! - Ага, если к моменту твоего выпуска от Министерства хоть что-то останется. Слушай, а это вообще обязательно? Выбирать профессию? Почему здесь нет графы «стать Темным лордом»? Или, на худой конец, «оставьте меня в покое, твари, и дайте отдых моему праху»? - Можешь так и заявить всем, думаю, в твоем случае это сработает. Нелюдь. - Спасибо, - с тоской вздохнул Гарри, лениво перебирая брошюры, - можно заграницу свалить… А могу я стать кем-то вроде… ээ… археолога? - Ты что, всерьез собираешься копаться в каких-то древних останках? Поттер, ты серьезно? - Не надо грязи! Вы, волшебники, понятия не имеете о том, чем занимаетесь! Между прочим, мне интересно найти «свитки Мерлина», и я хочу изучать магию драконов, и … и разное! Ты вот вообще знаешь… - Нет и знать не хочу, какими проклятиями вы, поехавшие на всю голову чудовища, занимаетесь! Отстань! Не знаю, да хоть в авроры записывайся, мне плевать! - Обойдутся, уроды… Ноги моей в этом сраном Министерстве не будет… Передушить бы всех уродов оттуда к чертям собачьим! - Тогда не выбирай ничего. Гарри с изумлением на него уставился. - А что… так можно? - Некоторые идут в семейный бизнес или что-то вроде того. В таком случае обычно просто выбирают те экзамены, которые им пригодятся, и все. Последнее, о чем ему хотелось сейчас думать – это какие-то дурацкие экзамены и выбор будущей профессии. Он трудом верил в то, что все-таки сможет дожить до выпуска, или вообще закончит школу, не свихнувшись окончательно, поэтому попросту не видел смысла в том, чтобы что-то решать. Но тем не менее, от него требовали четкого ответа и потому ему пришлось остановиться на варианте: «Поиск и изучение древних магических артефактов». Когда Снейп и Амбридж услышали это, они оба посмотрели на него, как на сумасшедшего идиота. - Кхм-кхм, - генеральный инспектор выразительно улыбнулась, - позвольте высказаться, профессор. - Разумеется, - холодно кивнул тот. - Итак, мистер Поттер… Вы всерьез предполагаете, что такая профессия… существует? - Я не нашел ничего более подходящего. Связывать свою жизнь с Министерством я не намерен, поэтому выбрал то, что придумал сам. Неужели у вас отсутствует магическая археология? Изучение магии? Древней магии? Кто вообще этим занимается? Я имею ввиду, с практической точки зрения. - Боюсь, я поняла вас не совсем правильно… Не могли бы вы пояснить, что имеете ввиду, мистер Поттер? – это было произнесено таким ласковым тоном, каким разговаривают с безнадежно больными. - Ну… - он замялся, - ездить везде, откапывать разные древние тайны… Маглы так делают, а в волшебном мире, я уверен, этих самых древних тайн предостаточно. - Боюсь, вы опоздали, Поттер, - усмехнулся Снейп, наконец поняв, к чему тот клонит, - все уже нашли и изучили до вас. Боюсь, одного вашего желания для этого недостаточно. - Ну тогда я ничем не хочу заниматься. Мне, помнится наследство оставляли… Вот я и буду путешествовать. - И… все? – Амбридж, казалось, вот-вот сделается дурно. – Позвольте вас спросить, мистер Поттер… А вы рассматривали другие профессии? - Несомненно. И мне ничего не нравится. - Видите ли… - начал декан Слизерина, - Поттер у нас настолько «особенный», что варианты, которые устраивают всех остальных, ему не подходят. Амбиции этого молодого человека выходят за пределы человеческих возможностей. - Я вижу… - с каким-то странным выражением протянула она, - что ж, какие, в таком случае, экзамены вы намерены сдавать? - Историю магии, Древние руны, Трансфигурацию, Зельеварения, Заклинания и Защиту от темных искусств. - Зачем вам зельеварение, Поттер? С учетом… всего остального? – Снейп удивленно поднял бровь. - Я считаю этот предмет очень полезным и занимательным. Было бы странно пренебречь возможностью знать, чем тебя могут отравить. - Вы подозреваете, что вас могут отравить? Здесь, в Хогвартце? - Вероятность есть всегда, - уклончиво протянул он, - жизнь штука непредсказуемая. - Прошу прощения, профессор Амбридж, Поттер страдает манией величия и приступами паранойи, - Снейп, казалось, вовсю наслаждался процессом. - Что ж… мне многое стало ясно… - она что-то записала в блокнот и повернулась к коллеге, - вы же собираетесь отклонить заявку Поттера? - Почему же, - тот усмехнулся, - вовсе нет. - И почему же? - Я считаю полезным, когда зарвавшиеся молодые люди убеждаются в своей никчемности в попытках совершить большее, чем им доступно. Я ведь не гарантирую успех мистера Поттера. Если он провалится, что, вероятнее всего и произойдет, то моей вины в этом не будет. - Что ж, я вас понимаю. Иногда приходится позволять некоторым… совершать ошибки, - на лицо Амбридж вновь вернулась слащавая улыбка, - тогда искренне желаю вам удачи, мистер Поттер. - И я вам, профессор Амбридж, - оскалился Гарри, вставая с кресла. Когда он покинул кабинет, генеральный инспектор перевела озабоченный взгляд на Северуса. - Вы же понимаете, что мальчик абсолютно невменяем? Это… это ненормально, он бредит! — Именно это я твержу Дамблдору на протяжении многих лет. Но увы, он продолжает потакать всем его капризам и в результате мы имеем это. - Возмутительно… Но я заметила, что директор имеет слабость держать в школе тех, кому здесь не место! - Абсолютно с вами согласен. Гарри был несколько разочарован только что случившимся диалогом. Он не надеялся, что Снейп его поддержит, особенно в присутствии Амбридж, но и не думал, что над ним будут насмехаться с таким удовольствием. Он знал, что уж кому-кому, а Снейпу прекрасно известно о его множественных талантах, в особенности находить разные древние полузабытые легенды и возвращать их к жизни. Но, вероятнее всего, это было лишь какой-то очередной сложной политической игрой, в которую Гарри не хотел вмешиваться. В любом случае, о его истинных планах не знал практически никто – он гордился тем, что с таким успехом смог замаскировать их, просто рассказав чуть ли не всем и каждому. На слово ему никто не верил, и с тех пор, как он начал объявлять о своем намерении стать Темным лордом, вся школа восприняла это как очередной глупый слух. Все были свято убеждены в его связях с Дамблдором и тайной вражде с Драко Малфоем. Никому бы в свете этого и в голову не пришло, что он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО решил стать кем-то вроде Воландеморта. Самому ему это титул не нравился – от него попахивало маниакальным помешательством. В одной из старых книг он вычитал выражение «властитель прошлого, настоящего и будущего», которое так ему понравилось, что он решил отныне называть себя именно так. Или попросту «властитель». Это звучало намного благороднее и чище, чем лорд хотя бы потому, что не имело привязки к конкретному титулу. Невилл практически научился не путаться и использовать в обращении это слово. Обсудив это, они оба пришли к выводу, что оно даже звучит не столько злобно, сколько внушительно, и Долгопупс признался, что теперь ему стало легче жить, зная, что он связался не с Темным лордом, а с вполне обыкновенным Властителем. Малфой, впрочем, отказывался это признавать и предпочитал считать Гарри чем-то вроде адской инфернальной твари, которой не место среди людей. Следующим же вечером в школе произошло из ряда вон выходящее событие. Он сам его не застал, потому что в это самый момент прятался от Драко в Выручай-комнате с книгой о биографиях древних колдунов – тот в последнее время стал крайне нервным и раздражительным, не в силах никак поймать Грейнджер вместе с ее мини-орденом. Неудача сказывалась на нем не самым лучшим образом. И без того неприятный характер Малфоя-младшего пополнился злобными криками и повышенной агрессией, которая, впрочем, не заходила обычно дальше уничижительных проклятий. Однако в попытках добраться до «вшивой грязнокровки» без помощи Поттера он практически потерял сон и покой, и в те моменты, когда жизнь становилась особенно невыносимой, активно доставал Гарри. Поэтому новость о том, что старую мошенницу Сибиллу чуть было не выгнали из Хогвартца, он услышал позже всех. Однако следовавшее за ней известие шокировало его еще сильнее – узнав, что новым преподавателем прорицаний стал кентавр Ференц, Гарри только повертел пальцем у виска. «И они еще меня психом считают… С тем же успехом можно было пригласить Василиска учить нас Защите! Нет, Дамблдор точно давным-давно свихнулся, здесь с Амбридж сложно не согласиться…» Ему продолжали сниться сны, но теперь он уже не был змеей. Это походило не то на смутное воспоминание, не то на предчувствие – он в теле Воландеморта шел вперед по темному коридору и перед ним распахивались двери, одна за одной, а вокруг были стеллажи со странными белесыми шариками, в которых плавало что-то, похожее на туман. Его это крайне беспокоило. Он не был уверен в том, стоит ли рассказывать об этом Дамблдору – все же предполагалось, что после занятий окклюменцией у Снейпа он должен перестать проникать в сознание своего врага. И вместе с тем адекватность директора вызывала у него все большее подозрение. Гарри больше не мог следить за Орденом и тем, чем занимается старый волшебник и это лишь усиливало его все нарастающее беспокойство. Он очень много времени проводил на изнанке Хогвартца, потому что только там мог почувствовать себя по-настоящему в безопасности. Он не доверял никому и ничему, потому что теперь чуть ли не половина Слизерина состояла в дружине Амбридж и буквально только того и ждала, чтобы застукать его за чем-нибудь неподходящим и отволочь в кабинет с мерзкими тарелочками. От декана помощи ждать тоже не приходилось, Малфой, кажется, постепенно сходил с ума, а связываться с Грейнджер он не хотел. В итоге получалось, что каждый день Гарри Поттер исчезал из мира и со всех карт, сбегая в место, которого никогда и не существовало. Иногда ему казалось, что он все ближе к тому, чтобы закончить дело Воландеморта самостоятельно и в эти моменты ругался с Зевсом, который крайне скептически относился к его магическому затворничеству. У Драко начал дергаться глаз. Панси, с легкой ноткой тревожности в своем стандартно презрительном тоне, заметила это за завтраком, и ему стоило больших усилий, чтобы не проклясть ее самыми последними словами. Он был неудачником. Абсолютным, черт побери, неудачником. Поттер сказал, что он выловит Грейнджер за две-три недели, но прошел уже месяц – а ничего не менялось. Он безуспешно смотрел на числа, то и дело сменявшиеся на монете, и не понимал, что делать с этой информацией. Они чуть ли не все свободное время проводили в слежке за гриффиндорцами, но те, как назло, будто специально ничего не делали. Они словно чувствовали, что за ними наблюдают и это сводило с ума. А тем временем числа постоянно менялись каждую неделю, и эта загадка была практически неразрешимой. Ему казалось, что кто-то вроде Поттера задался целью окончательно свести его с ума, поэтому в конце концов он отчаялся и даже пытался все же попросить у друга помощи, но тот ответил отказом и исчез. Это стало очередной дурацкой привычкой Поттера – исчезать. Он появлялся в школе, словно призрак, и все свободное время проводил черт знает где. Драко уже множество раз сверял время его исчезновения со временем смены значений на золотом галлеоне, но они не совпали ни разу, что означало, что Грейнджер, видимо, к этому не причастна. Хотя у него оставались смутные подозрения в том, что Поттер вполне мог раздобыть где-нибудь маховик времени, и тогда это многое бы объяснило. Но опять же, прямых доказательств у него не было. - Как продвигаются ваши поиски? – Амбридж смерила их разочарованным взглядом. - Отвратительно, профессор Амбридж, - Панси устало закатила глаза, - они словно исчезают! Используют какую-то магию… Мы следим за ними вот уже месяц, но мы же не можем делать это постоянно! У нас занятия и экзамены… - Ах, все верно, милая, - она кивнула, - а что скажет мистер Малфой? - Скажу, что вчера произошло очень… странное событие. Я заметил группку учеников, пуффендуйцев, которые очень подозрительно оглядывались… на меня. Я пошел за ними, но, когда свернул за угол – они просто исчезли. Не уверен, что они смогли бы так быстро пересечь коридор, если только у них не было метел. - Метлы запрещены в школе! И что же это все значит? - Я обдумала то, что рассказал мне Драко, и мне кажется, что они используют какую-нибудь тайную невидимую дверь. В Хогвартце такое вполне может быть. - Очень интересно… - Долорес звякнула серебряной ложечкой о край фарфоровой чашки, - просто исчезли, говорите? - Похоже на то. Конечно, по-настоящему исчезнуть они не могли, а вот замаскировать дверь… Мы ведь изучали заклятие исчезновения, а Грейнджер, как это ни удивительно, неплохая… колдунья, что странно, при ее-то происхождении, - Драко презрительно хмыкнул, - она заколдовала какую-нибудь дверь и все. Но тем не менее, сколько бы мы ни наблюдали за ней или Долгопупсом, или Уизли – они все словно бы… ни в чем не замешаны! - А числа? - Продолжают сменяться. Может… может это просто чья-то шутка? - Мистер Малфой, вам простительно этого не знать. На галлеон наложили Протеевы чары, которые позволяют передавать информацию по ряду предметов. Я дала вам эту монету в надежде, что вы сможете найти ей подобные… - Профессор Амбридж, мы же не можем просто подходить к ученикам и просить их вывернуть карманы! Они нас скорее побьют, это бешеные невоспитанные… гриффиндорцы! – опасения в голосе Драко вовсе не были наигранными. - Да, знаете, эта Грейнджер и Уизли… они ведь совершенно неуравновешенные! – поддакнула Панси. – Нам нужны гарантии неприкосновенности для того, чтобы тщательнее их инспектировать! - Конечно, я понимаю вас, как никто другой! – лицо Амбридж приняло сочувственно слащавое выражение. – Думаю, я просто обязана вам помочь. - Если мы застукаем Грейнджер, то она будет сопротивляться… - с опаской продолжал Малфой. - Что ж, тогда разрешаю вам применять к ней любые чары, кроме непростительных, - тонкие губы расплылись в мерзкой улыбке, - все, что захотите, мистер Малфой. Я даю вам разрешение на абсолютную свободу действий, ведь мы же с вами все-таки друзья. Буквально на следующий день им было выдано специальное разрешение генерального инспектора на досмотр подозрительных лиц. Эта бумага немного успокоила Драко, все же он испытывал некоторую слабость к официальной документации, создававшую хотя бы иллюзию стабильности в его жизни. - Итак, с чего начнем? – Панси, по всей видимости, очень нравилось принимать в этом участие. - С допроса… Уизли, - он зло усмехнулся, - у нас есть разрешение, так что застукаем его одного и попросим вывернуть наизнанку карманы. Затем Долгопупс и… Грейнджер. Ну и остальные, если, конечно, мы вытянем из этих информацию. - Отлично! У нас как раз следующим уроком сдвоенная История магии. Рон теперь почти везде ходил один. Он скучал по Гермионе и друзьям, но гордость не позволяла подойти и извиниться первым. Когда он начинал думать о том, чтобы подойти к девушке, его лицо вспыхивало не то от обиды, не то от смущения перед ней. Об этом он думал постоянно, даже на занятиях, поэтому стал крайне рассеянным и часто забывал, где вообще находится. Так, например, он пришел на трансфигурацию, достал учебник по травологии и бездумно глядел в него минут десять, пока МакГонагалл не спросила, чем же он таким занимается. Также он беспокоился о том, что его братья и сестра все еще состоят в ОД. Если за Фреда и Джорджа он не волновался, то вот яростное желание «навалять всем этим козлам Сам знаешь кого» от четырнадцатилетней Джинни его очень настораживало. Он прекрасно знал ее горячий характер и то, какое решающее влияние на нее имели близнецы, совершенно не отличавшиеся особо выраженным инстинктом самосохранения. Она всю жизнь упорно игнорировала тот факт, что он, вообще-то, тоже ее старший брат, предпочитая слушать неугомонных «шутников Уизли». А после того, что случилось зимой, Рон больше всего боялся, что они все же толкнут ее на какую-нибудь смертельную глупость. Джинни отказывалась с ним разговаривать, так как знала, что любой разговор он сведет к: «Джинни, я твой старший брат и я запрещаю тебе дальше заниматься опасными вещами! НЕ слушай Фреда и Джорджа!». Поэтому Рон начал подбрасывать ей предостерегающие записки с угрозами рассказать все маме, которые она чуть ли не сразу же демонстративно уничтожала. Один раз он чуть было не подумал написать гневную жалобу Перси, но потом вспомнил, что они уже давно не общаются. Рон никогда особо не любил своего брата Перси, а особенно после их ссор с родителями. Но его появление на пороге Норы в день похорон отца задело в нем что-то очень глубокое и теперь он все чаще чувствовал какую-то странную, неправильную тоску. Он вдруг понял, что на самом деле очень привык к нему, за всю свою жизнь, и вечно раздражающий гундеж Перси, его постная физиономия и маниакальная страсть к порядку, которого в доме отродясь не было, стали неотъемлемой частью бытия. Это было так же обязательно и важно, как мамино ворчание и запах еды на кухне, рассеянные вопросы отца об учебе и его смешные рассказы о маглах, шутки Фреда и Джорджа, любовь Чарли к драконам и прочим жутким тварям, плакаты с певцами Джинни, серьезность и взрослость Билла, которую мама упорно игнорировала, все еще считая его ребенком. Перси с его учебниками и значками старост был такой же частью Норы, как и все остальные, и именно с его ухода, как казалось Рону, все пошло наперекосяк. Тот не был важным человеком в жизни брата, наоборот, Рон мечтал поскорее от него избавиться, а теперь он вдруг так резко и болезненно ощутил то отчуждение, которое установилось между ним и его семьей, которая медленно распадалась. Джинни, Фред и Джордж собираются вступить в Орден, а Перси сидит там, в своем глупом Министерстве и даже не знает о том, что происходит. «Может, ему еще не все равно… Может, он все же не такой идиот, каким хочет казаться!» Рон ходил с письмом в кармане вот уже целую неделю, не решаясь его отправить. Ему было страшно. Но тем не менее что-то внутри зудело и болезненно ныло, не давая забыть об этом. И в конце концов, услышав о том, что Малфой получил спец разрешение от Амбридж, он решился попробовать. Рон не надеялся, что Перси ему ответит, но ему хотелось просто проверить, сошел ли его брат с ума окончательно. Поэтому он, набравшись храбрости, в тайне от всех остальных поднялся на совиную башню. - Отнеси это Перси Уизли, в Лондон, я уж не знаю, где он живет… - тихо бормотал он, вручая сове пергамент. Та ухнула и вскоре улетела, взмахнув огромными серыми крыльями. Рон еще долгое время стоял и с тоской смотрел ей вслед. Ему казалось, что все это ошибка, что, возможно, ему уже никто не ответит, но тем не менее, он не мог жить с этим и дальше. Вздохнув, он развернулся и пошел к выходу. Однако на ступеньках его ждал очень неприятный сюрприз. Бледный, с горящим взглядом Драко Малфой стоял прямо перед ним, сжимая в руках конверт. - Что, доносы папаше отправляешь? – зло буркнул он, разглядывая тощего слизеринца. - Н-не трогай меня, Уизли! – тот с опаской посмотрел через перила и, оценив расстояние до земли, нервно сглотнул. - Надо мне еще дерьмо всякое трогать! Отойди! - Н-не так быстро! Что ты отправлял? Кому? Я же знаю, что вы занимаетесь чем-то, чем не положено заниматься! - Катись отсюда, пока я не вышвырнул тебя в пропасть! – Рон начинал закипать, но держался, помня предостережение МакГонагалл. - Ах… Будешь все отрицать?! Тогда, быть может, скажешь, что и это тебе не знакомо?! – он вдруг вытащил из кармана золотую монету с числом 20 на обратной стороне. Сердце Рона упало в пятки. Он с ужасом смотрел на один из тех зачарованных галлеонов, которые раздала Гермиона и не знал, что ему делать. - Вижу, что знакомо! Что, испугался?! – Драко довольно рассмеялся. – Выворачивай карманы… Расстояние было слишком маленьким, да и времени соображать не было, поэтому Рон с силой толкнул Малфоя и побежал вниз, слушая, как тот завопил от боли. Но далеко уйти он не успел – что-то тяжелое ударило его в спину, и он почувствовал, как все тело мгновенно цепенеет. Он не мог вымолвить ни слова – лишь с яростью смотрел, как к нему подходит растрепанный и грязный Драко, нервно посмеиваясь. - Ну что, Уизли, не такой грозный, да?! Не такой храбрый?! Что, не можешь сопротивляться?! Если бы я только мог… я бы, черт побери, запытал тебя до смерти, но увы, у меня нет на это полномочий! Так, ну-ка, что тут у тебя… С выражением абсолютного отвращения на лице он залез к Рону в карман и принялся вытаскивать оттуда все по порядку. И вдруг Рон увидел, как в тонких бледных пальцах показался… смятый комочек пергамента. Записка для Джинни, которую она скомкала, не читая, и бросила ему в голову вчера за ужином… - Так… очень интересно… Что тут у нас? Тайные послания? О… Как мило! «Джинни, если ты не прекратишь в этом участвовать, то я все расскажу маме! Когда ты уже поймешь, что это слишком опасно!». Ой, да тут ответ… «Иди в задницу, Рон!». Какая веселая семейная переписка, ну прямо в духе Уизли… И в чем же, интересно, вы таком участвуете? Впрочем, можешь не отвечать мне, побереги слова для генерального инспектора. Рон с ужасом и ненавистью смотрел в голубые глаза и ему хотелось как следует врезать по этой бледной аристократической роже, но он был обездвижен. Он уже и забыл, что от слизеринцев можно ожидать чего угодно, в том числе и удара в спину. - Что ж… Снимать заклятие, я, пожалуй, не буду, а то еще кинешься на меня с кулаками, как вонючий магл! Придется… Придется левитировать тебя, другого выхода не остается! С этими словами он взмахнул палочкой, и Рон почувствовал, как его тело отрывается от земли. Мысленно он проклинал весь род Малфоев и желал им смерти в адских муках. Это было жестоко и унизительно, но больше всего в этот момент он переживал за сестру и укорял себя в собственной глупости и рассеянности. «Она же всегда сжигала мои тупые записки, ну зачем она вернула мне ее! Зачем?! А я ее почему не сжег?! Почему?! Я такой придурок, такой идиот!» Драко был вне себя от счастья. Хоть что-то в этой жизни он смог сделать не хуже Поттера, поэтому он шел по коридорам, левитируя перед собой поверженного Уизли с таким видом, будто бы лично перебил всю армию Дамблдора и теперь нес голову предводителя генеральному инспектору. Ученики с ужасом и опаской глядели на него, и он не мог не признать, что это ему нравится. Наконец-то у него получилось! Он с предвкушением ожидал допроса и возможности отомстить за позор и унижение, нанесенные ему осенью. Драко с удовольствием бы переломал рыжему придурку все кости и послушал бы его мольбы о пощаде, но увы, без Амбридж он не мог начать действовать. - Мистер Малфой, что вы творите?! – гневно воскликнула МакГонагалл, стремительно приближаясь к нему. - Согласно спец разрешению генерального инспектора я застукал Уизли за отправкой подозрительного письма, а когда он отказался отвечать на мои вопросы и оказал сопротивление, мне пришлось… - Вы не имеете права применять заклятия к моим ученикам! – она рявкнула на него так, что у Драко подкосились ноги от страха. – Немедленно отпустите его! - Я все расскажу профессору Амбридж! – отчаянно заверещал Драко, чувствуя, что долгожданная добыча уходит из его рук. - Сколько угодно! С ней у нас состоится отдельный разговор! Под гневным взглядом декана Гриффиндора ему пришлось снять с Рона заклятия. Однако только лишь тот получил свободу, как тут же заорал и кинулся на Драко. Прежде, чем МакГонагалл успела хоть что-нибудь сделать, Рон схватил его за волосы и с такой силой приложил об пол, что тот даже пискнуть не смог от боли. - Ах ты ж слизеринская мразь, подстилка Амбридж! - Мистер Уизли! – профессор схватила его за руку и с силой ударив по лицу, оттащила от Драко. – Придите в себя! - Пустите, я убью его! Я убью! УБЬЮ! Ему казалось, что он умирает. Адская нечеловеческая боль в спине, заглушившая все. Воздух вышибло из легких и он даже не мог кричать, просто лежал с широко открытыми глазами и плакал. - Что здесь происходит?! – Снейп был уже тут как тут. Оглядев эту сцену, он в бешенстве посмотрел на МакГонагалл. - Малфой напал на мистера Уизли, а тот, в свою очередь, защищался! – с вызовом ответила декан Гриффиндора. - Малфой… - профессор зельеварения кинулся к нему и поднял на руки. Тот все еще молчал. Это было невыносимо странно – обычно, стоило лишь чуть задеть Драко, как он тут же начинал орать, но теперь он не издавал ни звука и это напугало всех. Бледный тонкий юноша с окровавленным лбом безвольно лежал на руках Снейпа и пустыми глазами глядел куда-то сквозь него. Можно было бы подумать, что он уже не жилец, если бы не губы, дрожащие в беззвучном плаче. - Он… он умер? – прошептал кто-то из учеников. - Его убили? - Почему он молчит? - Кто-нибудь видел, что произошло? - Уизли напал на Малфоя! - Да нет же, тот начал первым! - Он умрет? Малфой умрет? - Может, он ему что-то сломал? - Уизли же огромный… Я думала, он ему шею свернет… - Мистер Уизли… - натянутым голосом произнесла МакГонагалл, сжимая его плечо, - пройдемте… ко мне в кабинет. - Пустите… пусть меня отчислят из этой сраной школы, но я убью его! - Замолчите! Не… не пытайтесь испортить все еще сильнее! И с этими словами он мягко, но твердо взяла его за руку и повела сквозь расступившуюся толпу учеников.