На пути к лучшему миру

Северус разглядывал юношу в очках, сидевшего перед ним с таким невинным видом, будто бы он был вовсе не Гарри Поттером, а кем-то другим. — Зачем вы меня позвали, профессор? — осторожно спросил тот, чуть наклонив голову. — Затем, что слишком долго вы от меня прятались и делали вид, что не причастны к происходящему, — Снейп мрачно поправил стопку пергаментов, лежавших на столе, — если я вам ничего не сказал, то это вовсе не означает, что я за вами не слежу и ничего не замечаю. — Это допрос? — С пристрастием. — Даже без сыворотки правды? — В вашем случае это бы осложнило дело. — Я не понимаю, зачем вам… Я бы и так вам рассказал… Когда-нибудь. — Вот именно, что когда-нибудь. Почему мне приходится узнавать от директора от том, чем весь прошлый год занимался мой ученик? — А, так вам Дамблдор рассказал… — протянул Гарри, — между прочим, вы могли спокойно прочитать мои мысли. — Не смог, как видите, — прошипел Снейп, — вы слишком быстро научились прятать их не только от Темного Лорда, Поттер, непозволительно быстро. Впрочем, как и многому другому. — Я уже и так все директору рассказал! — юноша нахмурился и поправил очки. — Так в чем дело? Расскажите и мне тоже, если не боитесь. — Ладно, что вы хотите услышать? — Для начала — чем вы занимаетесь с Малфоем? — Окклюменцией. — Что? — Северус сощурился. — Он мой лучший друг и при этом еще и Пожиратель Смерти! Конечно, я не хочу, чтобы Реддл залез к нему в голову и вызнал все, что я успел рассказать Драко за все эти годы! Вы же научили меня этому, так что я подумал, что ему это тоже пригодится. По крайней мере, так будет лучше, чем оставлять все на откуп случая. — Лучше вовсе не знать, чем пытаться спрятать что-то, тем более — от Темного Лорда. — Если Драко научится прятать это от меня, то все в порядке, — глаза Поттера холодно блеснули, — он сам сказал мне, что между мной и Реддлом не осталось почти никакой разницы. — Это потому что он глупый мальчишка, такой же, как и вы! Я знаю, что вопреки моим предупреждениям вы связались-таки с черной магией и теперь это многое объясняет… Я бы не дал вам доступа в Запретную секцию в прошлом году, не знай я, что вы не сможете найти там ничего по-настоящему опасного… Но каким-то образом вам все же удалось совершить нечто, что сложно объяснить стандартным колдовством. — Я не нашел, я догадался. — Невозможно просто догадаться о том, о чем понятия не имеешь, — отрезал Снейп, — если только вам кто-нибудь не подсказывал. — Некому мне подсказывать! — Гарри облегченно вздохнул. — Вы что, думаете, что я тайно подглядываю за Реддлом и подворовываю у него идеи? Нет, ну… вообще я много про это думал, но так просто получилось! Я не знаю, мне просто… Не думаю, что можно назвать это везением. Я просто однажды подумал: «А что, если…», и решил попробовать. — И что же такое вы решили попробовать, Поттер? — У меня не было выбора! — ощетинился тот. — На четвертом курсе мне нужно было участвовать в Турнире! Сражаться с драконом! Я умолял Дамблдора запретить мне участвовать, я вообще не хотел с этим связываться! Вы что, не помните? Я не хотел этого! И никто мне не помогал, никто меня не защищал! Вы меня бросили! И что я по-вашему должен был сделать? У меня не было ни силы, ни ловкости, ни умения, да я бы умер! — Никто бы не дал вам умереть, Поттер! — Но я-то об этом не знал! — в отчаянии воскликнул Гарри. — Я думал, что все по-настоящему! Я бы не смог ни убить дракона, ни обезвредить, поэтому я пошел в библиотеку, там нашел упоминание о ритуале договора… Ну и подумал, что дракон же в сущности тоже вроде как змея… Ну, большая и огнедышащая. Я прекрасно говорил с Василиском, и поэтому я решил обратиться к драконице на парселтанге! У Снейпа задергался глаз. Он в жизни бы не поверил в возможность такого бреда, если бы живое доказательство этому не сидело напротив него и не морщило нос на каждое его слово. В голове пронеслась отчаянная мысль о том, что Темный Лорд и Дамблдор вовсе небезосновательно боятся мальчишку. «Столько силы в руках малолетнего идиота… И как я, по мнению Дамблдора, должен с этим разбираться?!» Усилием воли заставив себя успокоиться, он медленно выдохнул. — Продолжайте, Поттер. Насколько я могу судить, ваша затея… сработала. — Более чем. Правда, ничего из того, что произошло после, я уже не помню… И с тех пор это началось… — Что началось? — Мое проклятие! Я знаю, что не должен был этого делать, но что мне еще оставалось? За мной охотится Темный лорд, а я ничего толком не умею! Я наделся, что магия сможет меня спасти, пусть даже черная, пускай я сойду с ума, я просто хотел, чтобы всем было лучше! Я пытался сделать хоть что-то, хоть как-то подготовиться, и я знаю, что вы бы сами меня убили за это! Но я уже ничего не могу изменить! Это мне все равно не помогло! Какая разница, каким образом я додумался до всего, что в итоге сделал, если меня все равно чуть не убили? — Удивительное везение, — хмыкнул Северус, — и вам ни разу не пришло в голову, что заниматься настолько темной и опасной магией без чьего-либо ведома, просто потому что вам, видите ли, захотелось поэкспериментировать — несколько глупая идея? — Сейчас вот пришло, — пробурчал Гарри, — хотя в прошлом мне это казалось вполне логичным. — И вы ни разу не обсудили это ни с Дамблдором, ни со мной? Вы хоть понимаете, ЧТО могло случиться, Поттер?! — Уже случилось! Все что могло — уже случилось. И становится только хуже. Я не смогу это остановить, даже если очень захочу. Очень сильно… Вы же видели, что происходит? Моя палочка перестает меня слушаться, и иногда я вовсе не контролирую свою магию. И я не знаю, что с этим делать. Даже Дамблдор не знает. Никто, кроме Реддла! Я не знал, как вам про это рассказать… Я идиот, я знаю! Я полный кретин, можете не объяснять это! Но профессор… вы можете мне хоть как-то помочь? Если я расскажу ВСЕ, вы сможете что-нибудь придумать? Во взгляде юноши светилось такое отчаяние, что Снейп отвернулся, не понимая, как отвечать на этот взгляд. Нахмурившись, он обдумал услышанное и медленно, тихо произнес: — Я ничем не могу вам помочь, Поттер. Даже если бы очень захотел. Вам остается надеяться только на Дамблдора. — Он тоже не может, — Гарри горько усмехнулся, — профессор, мне некого винить, кроме себя самого. Я знаю, что все сделал неправильно и что все из-за меня пошло наперекосяк. Я бы уже давно умер и никому больше не мешал, но боюсь, что и это у меня по-человечески сделать не выйдет. Дамблдор хочет, чтобы я продолжал то, что начал, а я не хочу. — Я тоже, — кивнул тот. — Правда? Но… но что тогда с Реддлом? И этим… пророчеством, и прочим? — Я ничего не могу сказать вам, Поттер, — тот устало потер лоб ладонью, — я надеялся услышать от вас нечто совсем иное. Однако, по всей видимости, уже действительно слишком поздно. В отличие от Дамблдора, я не настолько сведущ в той области магии, в которую погрузились вы с Темным Лордом. — Я все еще не понимаю, зачем вам все это, — Гарри снова нахмурился, — если все равно ничего нельзя сделать. Мне очень страшно, профессор. Я не хочу снова встречаться с НИМ, я бы вообще хотел, чтобы меня не было! Но Дамблдор настаивает на том, что я все-таки должен это сделать, хотя я сам не знаю, как мне вообще это удастся… Снейп глядел на него, испытывая смешанные чувства. С одной стороны, все, что говорил ему ученик в течении последнего получаса, выводило его из себя, но с другой он понимал мальчика, как никто другой. Ему прекрасно было знакомо это отчаянное чувство безысходности происходящего когда даже смерть для тебя — непозволительная роскошь. И при всем при и этом ему срочно требовалось что-то предпринять, согласно приказу Дамблдора, но ни одной стоящей идеи у Северуса не было. Он не умел и не мог дать Поттеру то, в чем тот по-настоящему нуждался и все, что у него получилось, это лишь выдавить из себя тихое: — Ну хорошо, Поттер… Думаю, нам еще не раз придется вернуться к этому разговору. Уже поздно, вам пора. — Вы как-то слишком спокойно реагируете… — Гарри удивленно поднял бровь, — я думал, вы сейчас начнете меня в подробностях допрашивать и начнете… — В этом нет никакого смысла, Поттер. Будто бы в следующий раз мои слова смогут вас остановить. Если до сих пор ни одно из моих увещеваний не подействовало, то я не собираюсь больше ничего говорить. Это уже не в моей компетенции. — Что… совсем? — С чего это мое мнение стало вас волновать, Поттер? В прошлом, как я погляжу, вы прекрасно обходились без него. В воздухе повисло напряженное молчание. Гарри в нерешительности мял пальцами рукава мантии, избегая смотреть в черные глаза. — Простите, сэр… Я не думал, что вы обидитесь… — Что? Не мелите чепухи, Поттер! — раздраженно бросил тот и поморщился. — Я всего лишь выполняю свою работу, не более. — Всего лишь? То есть на самом деле вам все равно на меня? — тихо произнес юноша. Северус застыл, пытаясь сдержать всю ту бурю гнева, которая вспыхнула внутри. Ему захотелось просто встать и уйти, покинуть эту ненавистную школу и никогда больше не возвращаться, никогда не видеть этих глаз и не слышать этого голоса, в конце концов, ему просто хотелось кричать… Но каким-то чудом он сдержался. Не моргая, Снейп уставился юношу на так выразительно, что тот вытянулся на стуле, судорожно вцепившись в подлокотники. — Не говорите того, о чем понятия не имеете, Поттер! Слышите?! Пятнадцать лет я здесь только из-за вас, Поттер, и… Впрочем, не важно! Я зря завел этот разговор. Убирайтесь! — Простите, сэр, я… я не хотел! — пробормотал тот. — Я случайно сказал! Я просто не знал, что… — УБИРАЙТЕСЬ! — зашипел Северус, еле сдерживаясь, чтобы не выхватить палочку. Гарри вскочил, опрокинув стул и тотчас же кинулся его поднимать. Бледные пальцы нервно тряслись и он чуть не плакал не то от страха, не то от горечи и боли, вдруг охватившей его. Поймав в этот момент взгляд профессора, он вздрогнул, после чего резко развернулся и выбежал из класса, хлопнув дверью. Он остался один. Снова. Каким-то невероятным, немыслимым образом каждый такой разговор с Поттером заканчивался чем-то подобным. Старые раны, которые гнили где-то глубоко внутри, вновь оказывались резко и безжалостно вскрыты. И вот он вновь, равно как и год и назад, сидел на полу своего кабинета и пытался осознать весь смысл произошедшего. Он не желал этого. Он не выбирал это. Он никогда не был готов ни к чему подобному и никогда не знал, что делать. Ему оставалось только сидеть и ждать до тех пор, пока безумие не настигнет его, или пока нервная боль не сменится привычной апатией и он не сможет хотя бы встать без того, чтобы не попытаться воткнуть себе в глаз нож. Северус старался не думать. Любая мысль была болезненной и отзывалась в голове гулким камертоном, справиться с которым было еще сложнее. Он не ожидал, что мальчишка его поймет, даже не надеялся. Но он молил все силы, о которых только имел представление о том, чтобы хотя бы в этот раз у Поттера хватило ума и такта говорить только то, что необходимо, а не то, что хочется. Ему хотелось выть от боли, разрывавшей его изнутри, но он не мог себе этого позволить. Не сейчас. Никогда. До тех пор, пока его РАБОТА не будет наконец выполнена. Даже если он задохнется, не в силах справиться с очередным приступом бессильного гнева — что ж, ничего не случится. Все равно, что будет с ним, потому что он уже много лет как похоронил себя и все эти годы существовал исключительно как функция, понимая, в общем-то, что это единственное, что от него требуется. У него не было больше ни терпения, ни тем более желания продолжать это. В нем не осталось больше ничего, что могло бы дать хоть какую-то мотивацию, он мог и покончить с этим прямо сейчас, но все же, вопреки всей логике и здравому смыслу Северус вскоре поднялся и вновь сел за стол. Игнорируя трясущуюся руку, он, словно бы все произошедшее не имело к нему ровным счетом ни малейшего отношения, взялся проверять бесконечные свитки учеников. Он сделал то, что от него требовал Дамблдор, хотя бы частично и ничего, кроме этого, уже не имело значения. Ему удалось выяснить, хотя бы в общих чертах, природу появления странностей Поттера, а то, какой ценой это далось… Что ж, Снейп уже давно к этому привык. Так же, как привык сдерживать все, что не вписывалось в рамки заданных координат. Так же, как привык жить с нервно подергивающейся губой и адской головной болью, как привык терпеть боль, ежедневно, ежесекундно, как привык существовать после ЕЕ смерти… Самый грандиозный обман. Северус Снейп как одна огромная ложь, принадлежавшая кому угодно, кроме него самого. И к этому он тоже привык и с этим смирился. Его существование, хоть и бессмысленная, бесполезная и неблагодарная, но все же работа… Бросить которую он не имел права. Рука остановилась и замерла над пергаментом. Сжалась в кулак, так, что костяшки пальцев побелели. Через некоторое время на стол, чудом минуя свиток, закапала кровь. Гарри мчался по коридору, ошеломлённый и перепуганный. Он и сам не знал, какой черт дернул его за язык и почему факт того, что Снейп не стал отчитывать его, как обычно, так на него подействовал. Он чувствовал горечь, обиду, досаду, страх, но больше всего — вину. Ему уже доводилось видеть профессора в таком состоянии, и не раз, но до сих пор у него не получалось заметить, что именно он делал не так. Каждый такой разговор невыносимо напрягал его, и Гарри, по старой, неискореняемой привычке начинал защищаться, чувствуя малейшее давление. Даже факт того, что перед ним сидит кто-то, кого он вовсе не хочет уничтожить, не останавливал это нечто внутри него, нечто, что способно было на что угодно, лишь бы не дать задеть его собственные шрамы. Даже если после этого ему приходилось убегать прочь из кабинета профессора в жалких попытках скрыться от пылающих воспоминаний, он не умел вовремя остановиться и каждый раз совершал фатальную ошибку, отрезавшую путь назад. Ему это надоело. Все, что происходило и что должно было с ним произойти. Гарри не мог справиться с таким количеством вины и ненависти к самому себе, не мог больше позволить себе и дальше ломать все вокруг и приносить окружающим боль своим существованием. «Действительно… какой вообще в этом всем смысл? Даже если придется умирать тысячу раз, это все равно лучше, чем приносить всем вокруг столько страданий…» Было уже поздно. По пути на башню ему почти никто не встретился и Гарри счел это за знак судьбы. «Может, хоть сдохну по-человечески!» С этой мыслью он взлетел по ступеням винтовой лестницы и, со стуком распахнув дверь, выскочил на обдуваемую всеми ветрами площадку. Когда-то давно здесь Драко учил его танцевать… Но теперь здесь было тихо, холодно и мрачно. Из-за туч выглядывала почти полная луна, и ее холодный свет был таким тихим, таким спокойным, что Гарри захотелось попросту раствориться в нем и перестать существовать. Охватившая вдруг паника тут же улеглась и он подошел к самому краю с тихой, печальной улыбкой в предвкушении предстоящей свободы. — Так будет лучше, наверное… Под ним было несколько сотен футов, растворявшихся во мраке. Это была не самая высокая из башен, но прыжок с нее мог оказаться смертельным для любого волшебника. — Но чтобы наверняка… Гарри стоял на самом краю, с трудом балансируя под порывами ветра. Вытащив палочку, он направил ее себе в висок и прикрыл глаза, чувствуя, как от холода и напряжения мурашки бегут под кожей. «Теперь все должно получиться… Незачем откладывать это, потому что все, что я делаю… моя жизнь — это ошибка, и ее надо завершить…» Он вдохнул полной грудью ночной октябрьский воздух и, чуть наклоняясь вперед и уже чувствуя бесконечную пустоту под собой, прошептал: — Авада ке… — Стой! Сзади раздался тонкий и высокий голос, смутно знакомый, и что-то со всей силы потянуло его назад. Он рухнул на каменный пол и взвыл от боли, ударившись спиной. Палочка выпала из рук, а в глазах на мгновение потемнело. — Гарри, ты не умеешь летать без метлы! Этот возглас был настолько странным и неподходящим для всей ситуации, что Гарри точас же понял, кто помешал ему. — Лавгуд! — заорал он, отпихивая ее и пытаясь встать на ноги. — Уйди! Я тут помереть пытаюсь, ты мне мешаешь! Убирайся отсюда! — Ты же снова туда полезешь, — спокойно заявила девушка. В лучах лунного света ее почти белые длинные волосы, растрепанные, с вплетенными в них бусинами, скорлупками и ленточками, походили на крылья большой белой птицы. И сама она тоже, в своей старой пижаме со странным узором, напоминавшем крапчатое брюшко совы. Белесые стеклянные глаза неподвижно глядели на него и казалось, Полумну вовсе не смущало, что она сидит на корточках перед человеком, который только пытался пустить себе в голову смертельное проклятие. — Ты ничего не знаешь! Ничего! Я не могу так больше, все, хватит с меня! Достало! Я устал быть, я устал постоянно бояться, все рушится! Я все испортил и это не исправить! Проваливай отсюда, Лавгуд! — напряжение и боль вперемешку со всеми остальными чувствами, которые он ненавидел, подступили к самому горлу и он, задыхаясь и давясь ими, заплакал. В прежнее время он бы попросту попытался ее убить, чтобы они не видела и не слышала, этого, но теперь его сковал страх. У него не было сил даже встать, потому что ноги подкашивались, а голова кружилась и адски болела. Вместо этого он попросту закрыл лицо руками, в надежде, что внезапная ночная гостья уйдет, но он чувствовал, что она все ещё здесь и, более того, смотрит на него все тем же неподвижным, птичьим взглядом. — Ты расстроен, — медленно произнесла она, оглядываясь на луну, — и ты пришел сюда. Ты запретил мне являться на эту башню еще три года назад, но меня все равно привела сюда Она. — Какая она?! Ты чего несешь?! — вопил он, с трудом сдерживая судороги. — Луна, кто же еще… Я просто часто брожу во сне, а потом просыпаюсь и вижу ее. Однажды я так забрела на самый верх и еще долго не могла понять, как оттуда спуститься. Для этого мне снова пришлось заснуть. — Прекрасная история! А тебе вали отсюда и оставь меня в покое! Какое тебе вообще до меня дело, уходи! — Гарри, ты же не сможешь просто так умереть, правда? — Не твое дело! — Ты слишком могущественный волшебник для этого, думаешь, смертельного проклятия достаточно? — Нет… — прохрипел Гарри, — но я должен был попробовать… — Сейчас неподходящее время, мозгошмыги кругом, тартутики… Вон их сколько, — она пожала плечами и поморщилась от холода. Он отнял руки от лица и уставился на нее, пытаясь осознать, как реагировать на этот бред. Но в конце концов тяжело вздохнул и, стащив с себя мантию, кинул ее в Полумну. — Ты ж, я так понял, долго еще здесь сидеть собираешься?! — Мне интересно. Ой, спасибо! — она рассмеялась, так как мантия прилетела ей в лицо и накрыла ее, как одеяло. — Я как будто играю в привидение! — Дура психованная… — протянул Гарри, съеживаясь от ветра. Из-под черной ткани вновь показалась белая круглая голова и два глаза, в подлунном сумраке напоминавшем два светящихся стеклянных шарика. — Что случилось? — Я не обязан тебе это рассказывать! — Но ты же хочешь. — Не хочу. — Ты дал мне мантию, значит хочешь, чтобы я осталась. А если ты хочешь, чтобы я осталась, значит, ты хочешь, чтобы я тебя слушала, Гарри. — Какие вы все умные пошли… — он с опаской и недоверием на нее покосился, — а не боишься меня? — Нет, почему мне нужно тебя бояться? — она наклонила голову. — Потому что я убийца, черный маг и Темный лорд! — оскалился он, чувствуя, как снова начинает плакать. — Темные лорды не плачут, Гарри, — задумчиво заявила Полумна, — они не люди, поэтому так делать не могут. — И что?! Будто бы это что-то меняет! Ты… ты не знаешь! Ты даже не представляешь, сколько у меня проблем! Никто не знает! И я продолжаю их создавать, я все делаю неправильно, я хотел бы исправить это, но я не знаю — как! — Хочешь, погадаем? От этого странного вопроса Гарри застыл, не понимая, действительно ли она предлагает это сделать, или же попросту издевается над ним. — Ты что, совсем того? Гадание — эта глупая ерунда для девчонок! Это даже не магия! — Гадать нужно уметь, — со знанием дела заявила Полумна и полезла куда-то под мантию. Подтянув к себе маленькую кожаную сумочку с бахромой и стеклярусом, она вытащила из нее зеркальце и свечу. — Ты… ты что, серьезно? — он был настолько ошеломлен и сломлен всем сюрреализмом происходящего, что даже не стал сопротивляться. — Хотя какая мне разница… Я все равно в это не поверю! — Хорошо, — та кивнула, — а мне вот интересно. Ты очень странный, Гарри. — Кто бы говорил, — прошипел он, подтягивая колени к подбородку. Полумна положила перед собой зеркальце и поставила на него свечу. — Ну? — Зажги ее, пожалуйста. У меня нет палочки. Гарри молча щелкнул пальцами и тут же на конце свечи вспыхнул маленький огонек. Он затрепетал под порывами ветра и бледная, полупрозрачная рука девушка тут же заботливо прикрыла его. — Так это правда? — она расплылась в улыбке. — Ты можешь колдовать без палочки? Как здорово! — Вовсе нет! Нельзя так делать, это опасно и… — Но ты же делаешь? — логика Полумны была тверже и несокрушимее стали. — Давай, колдуй, или чем ты там еще собралась заниматься! — Луна еще не полная… — задумчиво протянула она, — может ничего не выйти и тогда будет грустно. Некоторое время они просидели в молчании. Гарри наблюдал за тем, как девушка закрывает глаза и берет в руки свечу, с которой уже на зеркало начал капать воск. Дыхание Полумны замедлилось и она словно бы заснула, прямо так, сидя на коленях на твердых ледяных камнях. Но ее губы беззвучно шевелились и это совершенно не походило на то, что он представлял, когда слышал слово «гадание». Это была магия. Настоящая магия, настолько же настоящая, как и его собственное опасное, темное и жестокое колдовство. Но в отличии от его чар это была скорее музыка, как лунный луч, пойманный в каплю росы на паутине, и оторвать глаз от этого зрелища было невозможно. Никогда в жизни Гарри не видел ничего подобного. Он был свято уверен в том, что во всей школе никто больше не может творить ничего подобного и что он неизменно одинок в своем могуществе. Однако теперь, глядя на дрожащий, чуть синеватый огонек свечи и слыша неразборчивый шепот, от которого у него по спине бежали мурашки а в глазах начинали плясать полупрозрачные тени, он поверил в то, что не один такой на свете. Но вдруг что-то произошло. Свеча выпала из рук Полумны и она повалилась на пол. Гарри моргнул, и тут же понял, что она… спит. Полумна Лавгуд спала, но это не походило на случайную дрему, сморившую ее от усталости. Это был заговоренный колдовской сон, и отчего-то он понял, что когтевранку лучше не будить. «Неужели я тоже так жутко выгляжу, когда пользуюсь магией?!» — с ужасом подумал он, отодвигаясь подальше. Вырвавшийся из-за проплывших мимо облаков тонкий лунный луч упал на зеркало и разлился по нему белоснежным светом. Вдруг Полумна открыла глаза и Гарри вздрогнул — они были пустые и белые, как молоко. Словно не замечая его, она наклонилась, вглядываясь в гладь зеркала. Свеча уже потухла, но капли воска, упавшие на зеркальную гладь, не застывали. — Яви мне настоящее… — прошептали бледные губы. — Может, не надо… — отчаянно пробормотал слизеринец, со страхом взирая на то, что начало проявляться в зеркале. — Поздно, — тихим и спокойным голосом произнесла Лавгуд, — петля почти замкнулась. — Чего?! Какая там к черту петля?! Лавгуд, я серьезно, прекращай! — Не могу. Ты хотел знать, что тебе делать? Так смотри. И Гарри заглянул в него. Тут же шрам отозвался дикой, адской болью, которой он не чувствовал с начала лета. Он видел в зеркале что-то смутно знакомое, но это походило скорее на чужие воспоминания, вовсе ему не принадлежавшие. Он видел Малфой Мэнор и яркую зеленую вспышку, прорезавшую пространство, а затем… Горящие красным щелки глаз с узкими зрачками уставились прямо на него из зеркала и Гарри закрыл глаза, боясь смотреть в них. Вдруг всплыло воспоминание о медальоне Слизерина и комнате, запечатанной в доме далеко в Лондоне. Что-то происходило прямо сейчас и это что-то было связано с частями души Воландеморта, а значит, и с ним самим. — Он не помнит! — заорал Гарри. — Он не помнит, что находится за печатью! Уже не помнит! В этот момент зеркало вспыхнуло белым пламенем и треснуло, разлетевшись на осколки. Полумна вскрикнула и закрыла лицо руками. — Что это было… — кажется, она плакала. — Я же говорил — не надо! Это та самая черная магия, ну, как, понравилось?! — В тебе часть его души… И вдруг девушка вскинула голову и посмотрела на него каким-то странным, совершенно непривычным для нее взглядом. — Ты не можешь все бросить прямо сейчас. — Почему?! Что, посмотрела на настоящего Темного лорда и испугалась?! — У тебя не выйдет, потому что нечто очень не хочет того, чтобы ты прекращал. — Что… ты что несешь, полоумная?! — Ты не сможешь умереть до тех пор, пока Она сама не решит, что хочет видеть тебя. — Ты… ты о чем?! — Гарри вскочил. — Что, совсем того?! Полумна тоже встала и подошла к нему совсем близко, внимательно глядя ему прямо в глаза. — Что-то не так с тобой. И с ним тоже. Что-то сломалось в ходе времени и ты не сможешь вырваться из этого, пока не закончишь. — Ты что, слышала пророчество… А, точно, тебе наверное Долгопупс рассказал… — Я только что это услышала и увидела своими глазами… Не знаю, что все это значит, но ты знаешь. — Тебе и не положено о таком знать! — Но она привела меня сюда, значит, все-таки нужно… — вздохнула Полумна, подставляя лицо прозрачному лунному свету, — ты хотел узнать что-то и, кажется, узнал. — Что с тобой… — Я не знаю. А с тобой? — она задержала на нем свой неподвижный взгляд, а потом вдруг моргнула и немного пошатнулась. — Чего опять с тобой? — Гарри… — она захлопала глазами, — я, кажется, мозгошмыга словила. Мы же вроде бы погадать хотели? — Что?! Да ты же вот только что… — растерянно пробормотал он. — Да? А я совсем не помню… Я заснула, мне кажется… А что с моим зеркальцем? — Оно треснуло. — Я его уронила? — Н-нет… — протянул Гарри, — я заберу его себе. — Постой! Зачем оно тебе? — Затем, что это слишком опасно, — он нагнулся, подбирая осколки, — кажется, я понял, что с тобой не так и я не могу дать это тебе. — Случилось… что-то страшное? — с опаской спросила она. — Можно и так сказать. Гарри нахмурился, разглядывая тучи, почти закрывшие луну. Безусловно, теперь он знал, что такое имела в виду ТА Полумна, которая обращалась к нему. Дамблдор уже говорил об этом и он нутром чувствовал, что ситуация действительно куда страшнее, чем он себе представлял. Все чаще в его жизнь начинала вмешиваться магия и ему это не нравилось. Он чувствовал, как иллюзия какого-никакого контроля рассыпается на мелкие осколки, оставляя лишь страх и недоумение. Он вполне мог умереть сегодня, но… Его остановили. Сумасшедшая когтевранка, которая бродит по ночам и которая не помнит того, что говорит. Слишком много странных и труднообъяснимых событий сходились в одной точке и Гарри уже начал улавливать некоторую закономерность. «И что же мне теперь с этим делать? Бежать к Дамблдору? А Снейп? Вот как я ЕМУ могу о таком рассказывать?! И что он вообще сможет сделать?» — Что такое? — Лавгуд приблизилась к нему. — Скажи… — он пристально посмотрел на нее, — часто ты так «засыпаешь» на ходу? — Не очень, — она пожала плечами, — зависит от фазы луны. — Луны? А это тут причем? — Ты что, не знаешь? Луну очень любят мозгошмыги, они активизируются под ее светом… Гарри вполуха слушал ее бредовое объяснение, наверняка вычитанное в каком-нибудь из номеров «Придиры», думая о том, что, быть может, встретил настоящую прорицательницу. Полумна, кажется, сама понятия не имела о своих способностях и не придавала этому большого значения, предпочитая задерживать свое внимание на выдуманных глупостях, но Гарри уже достаточно научился разбираться в таких вещах, чтобы разглядеть в Лавгуд тень истинной магии. Безусловно, он узнал ее, потому что увидел однажды и уже не мог забыть. Жизнь научила его осторожно обращаться с такими явлениями, поэтому он решил, что в свой следующий визит к Дамблдору обязательно ему обо всем расскажет. — Полумна… — Гарри поднял ладонь, останавливая поток ее слов, — уже поздно, ночь. И я замерз вообще-то. — Ой, прости… — она улыбнулась и сняла с себя его мантию, — вот, держи. — Спасибо, — юноша кашлянул, поправляя очки, — никому ни слова о том, что здесь случилось. Даже Долгопупсу и… с кем ты там еще общаешься. Вообще ни одной душе, ни живой, ни мертвой, поняла? Иначе мне придется оглушить тебя и стереть память. — Не надо! — она мотнула головой. — Я умею хранить тайны, особенно, если это для кого-то важно. — О да… это важно… чертовски важно… — протянул Гарри, — и, наверное, надо сказать тебе спасибо. Я не рад этому, но, вероятно, ты спасла меня от участи более страшной, чем смерть. — Пожалуйста, — она Полумна пожала плечами и зевнула, — больше так не делай. — Не буду, — мрачно кивнул он, вглядываясь в черный ночной горизонт. Он вернулся в гостиную, где его уже ждал Драко. — Что-то ты у Снейпа задержался, — тот выпустил кольцо дыма и поморщился. — Не у Снейпа — при упоминании этого имени в груди у Гарри больно кольнуло, — диаметр задницы, в которой я оказался, стремительно увеличивается. — Что опять случилось? Вид у тебя какой-то потрепанный. — Да… после такого… Слушай, Малфой… — М? — Ты веришь в то, что существуют настоящие прорицатели? Не как эта Трелони, она-то шарлатанка, а… ну, я имею ввиду, те, кто всерьез может видеть будущее и не только. — Почему ты вдруг об этом заговорил? — Драко поморщился. — Потому что это меня волнует, очевидно же! Так есть они или нет?! — Ну… пророчества же всякие существуют? Но мне кажется, это скорее единичные случаи. Невозможно все время видеть будущее, или делать это по собственному желанию, иначе при Министерстве уже давно работал бы целый штат прорицателей. Те, кто себя так называют, по большей части жалкие недоучки, которые только и делают, что врут. Это даже не магия! — Да-да, все это я тоже знаю… Черт… — Что все-таки случилось? Гарри посмотрел на него и закусил губу. — Не могу тебе сказать. Но… Эй, что ты делаешь?! Т-ты… ты что, мысли мои прочитать пытаешься?! — Я решил попробовать! — тот вздрогнул. — Боже, как больно… Я думал, вдруг получится… — Не пробуй! Прости, я не хотел… Просто… просто с этим я сам еще не разобрался и даже не знаю толком, что делать. — Подожди, Поттер! Ты что… ты услышал… пророчество? — Нет, не совсем… Скорее, увидел, и вовсе не пророчество, а то, что происходит сейчас. Вроде бы. Я не знаю… я хотел узнать, что мне делать и… Все равно я ничего не понял! Ладно… Черт, у меня так болит голова! Это просто отвратительная ночь… — Понимаю, — Драко невесело усмехнулся и снова поморщился. — Что с тобой? — Гарри перевел на него взгляд. — Рука, — только и сказал он. — Горит? — Плавится. Они замолчали. Гарри видел в зеркале вспышку и тоже чувствовал боль. Воландеморт снова пытал и убил кого-то в Малфой Мэноре, и, по всей видимости, призывал Пожирателей. «Им ведь очень больно, если их зовет Метка, но они не идут… Черт, и как я должен с этим разбираться?!»