На пути к лучшему миру

— Вы вызвали меня Руфус, хотя я предупреждал о том, что ужасно занят, — Альбус строго посмотрел на нового Министра, стоявшего у стола, — в чем дело? — Полагаю, вы уже в курсе, — тот тряхнул головой и вздохнул, — я бы не стал тревожить вас, если бы мне не требовалась ваша срочная консультация… в Отделе Тайн. — Я знаю, что Том пытался сюда проникнуть. — Да, и ему, или им, это удалось. Они украли маховик времени. Глаза Дамблдора сузились. Скримджер кивнул и продолжил: — Все верно. Думаю, только вы можете знать, зачем ему это понадобилось. — Могу, Руфус и, как ты верно предположил, вам необходима моя консультация. Не проводишь меня? — Разумеется, — тот махнул палочкой и дверь отворилась, выпуская их из Министерского кабинета, — но предупреждаю, трупы еще не все убрали. — Ничего, боюсь, теперь это не самая наша большая проблема, — вздохнул Дамблдор, поправляя очки, — что сообщил Долиш? — Он ничего, а вот МакЭллен… — Он работал с Аластором, насколько я помню. — Верно. Вот он и сообщил о том, что, вероятно, это сделали не Пожиратели, хотя почерк очень похож. — Да… И как же он это понял? — Магия, говорит, странная, — Министр усмехнулся, но, посмотрев на Дамблдора, вновь посерьезнел, — вы действительно считаете, что Тот, кого нельзя называть, действительно использует какую-то ДРУГУЮ магию? — О да, мой дорогой Руфус, использует. Ту, которая никогда больше не должна была применяться в мире живых. — В жизни о такой не слышал, — тот нахмурился. — Поэтому и не слышали. Ее тайны запечатали очень давно, даже не сотни, а тысячи лет назад, именно потому, что люди все же хотели жить в мире, а не существовать в виде призраков в разломе пространства. Я предупреждал Корнелиуса о том, что его бездействие в этот раз обернется последствиями более трагическими, чем просто смерть. Нет, боюсь, она станет меньшим из зол, которые нам предстоит пережить. Том намерен дойти до конца… — Именно поэтому я позвал вас сюда. Они спустились на лифте под неусыпным взглядом десятка авроров, и оказались в круглом коридоре со множеством дверей. У нужной уже была выставлена охрана и мрачного вида люди в кожаных плащах кивнули им, пропуская вперед. — А что насчет Отдела Тайн? — Дамблдор скосил глаза, мельком оглядывая залы, по которым они проходили. — Здесь были только Пожиратели, мы в этом уверены. Старые, знакомые нам еще с той войны приемы, однако на этот раз было что-то новенькое. — И что же? — А то, — произнес Скримджер, входя в последнюю дверь, — что никто ничего не видел и не слышал, всю ночь здесь дежурило с десяток невыразимцев, однако это нам не помогло. — С десяток? — нахмурился Дамблдор, оглядывая зал, по которому, тихо переговариваясь, бродили целители и двое людей в светло-серых мантиях с летающими за ними пергаментами. — Я вижу только пять трупов. — Все верно, — кивнул Министр, — еще трое просто исчезли. — А где маховики? — На месте, за исключением одного. Но они несколько в странном положении. Собственно поэтому я вас и вызвал. Они в сопровождении аврора и еще одного невыразимца подошли к неприметной на вид двери в самом конце зала, скрытой в тени огромного сосуда с птицей, прощающейся в яйцо и обратно в птицу. Сначала они не увидели ничего, кроме тьмы, но вскоре сквозь пелену мрака начали пробиваться очертания маленьких золотых подвесок с песочными часами. Они повисли в воздухе, словно время в этой комнате застыло, и даже открытая снаружи дверь не могла разрушить это заклятие. — И как же вы поняли, что их стало меньше? — Вот так. — Руфус кивнул на невыразимца, задравшего рукав и показавшего татуировку, на которой значилось: «999». — Должна быть тысяча, я так понимаю, — Дамблдор кашлянул и здоровой рукой вынул палочку. — Мы так и не смогли понять, что это за заклятие. Оно не реагирует на магию, словно бы там… — Ничего нет, — кивнул Альбус, — но оно есть. Не думал я, что Люциус в ТАКОМ отчаянии, что осмелился воспользоваться одним из древних артефактов. — Каким? В свое время мы изъяли все из Малфой Мэнора. — Вы изъяли то, что смогли найти, — уточнил директор, — а это далеко не все, что там хранится. Впрочем, больше я удивлен тому, что Люциус смог мало того что сломать печати своего прапрапрадеда, но и каким-то чудом воспользоваться этим. Хотя… — он огляделся назад, где целители как раз транспортировали убитых из зала, — теперь я понимаю, что здесь случилось и почему никто ничего не слышал. Думаю, что вскоре мы найдем и тех несчастных, которые пропали. — Так что же это, Дамблдор? — Скримджер нахмурился и еще больше стал похож на старого льва. — Не могу сказать, Руфус. Это тайны, которые должны оставаться тайнами для всех, — строго произнес тот, — хотя бы для того, чтобы никому в голову не пришло воспользоваться ими. Вы уже и сами не помните, для чего когда-то были предназначены эти залы, и лучше бы так оставалось и дальше… Потому что ЭТО, — он кивнул в сторону открытой двери, — только начало событий, которые или изменят абсолютно все, или попросту уничтожат то, что мы смеем называть своей страной. — Вы подразумеваете Того, кого нельзя называть? — Боюсь, что нет. Однако еще рано судить об этом, все еще может измениться… А теперь выйдете отсюда, все. — Все? — Министр с аврором и невыразимцем переглянулись. — Все. — серые глаза Дамблдора сверкнули. — Вам нельзя это видеть, даже с учетом всех ваших заслуг. — Хорошо, — после минутного молчания Руфус кивнул, — сколько вам нужно времени? — Пятнадцать минут, не более. — Ясно. Идем, — он развернулся и полы его длинной черной мантии взметнулись, словно рыцарский плащ. Аврор еще раз огляделся на Альбуса, но тот уже сосредоточился на том, что чернело за проемом. Он вытащил палочку здоровой рукой и направил ее в темноту, что-то бормоча. Когда в зале не осталось ни одной живой души, кроме него, он закрыл глаза и начал вырисовывать кончиком палочки знаки, которые, загораясь синим пламенем, тут же исчезали во мраке. В какой-то момент раздался странный треск, похожий на тот, который получается при разломе дерева, и плотная пелена темноты вдруг разошлась, давая Дамблдору пройти. Не размыкая глаз, он шагнул в нее и исчез, после чего дверь захлопнулась за ним с тихим щелчком. Десять минут ничего не происходило. Колдовские часы, стоявшие в противоположном углу, снова пошли и в гулкое тишине послышалось мерное тиканье. Вдруг дверь с грохотом распахнулась, ударившись о стену, и из нее вышел Альбус, заметно побледневший и до нельзя вымотанный. Он оперся об одну из черных колонн и прислонился к ней лбом, переводя дыхание. Изо рта у него шла кровь. Стрелка дошла до десяти и часы пробили три раза. В зал тут же ворвался Министр вместе с аврорами и невыразимцами. Дамблдор выпрямился и спокойно им улыбнулся. — Все в порядке. Они там. — Что произошло? — глаза Скримджера сузились. — То, что должно было произойти. Несколько авроров уже прошли в зал, где находились маховики времени. Там вновь царил зеленоватый сумрак, а в углу, прямо меж стеллажей, лежало нечто, что когда-то было людьми. Два трупа, испещренные неведомыми письменами, так, что ни лиц, ничего более не было видно. Их одежда обуглилась, а палочки превратились в пыль, рассеявшуюся по черному мраморному полу. — Черт побери… — пробормотал один из авроров, наклоняясь ближе, — что с этими беднягами? — Грубо совершенный ритуал призыва, — кашлянул Дамблдор, входя следом за Министром, — вероятно, Люциус не до конца понимал, что именно делает. — Откуда вы все-таки знаете, что это он? — Все просто, Руфус. В этой стране немного людей, кто может воспользоваться такой магией. В их число вхожу я, Том, Гарри, и, возможно, Люциус Малфой, потому что только его семья смогла сохранить столь темные артефакты в целости и сохранности. Первые трое были заняты вчера ночью, методом исключения остается он. Ну или же у нас объявился третий Лорд, что, впрочем, маловероятно. — Третий Лорд? О чем вы, Дамблдор? И причем здесь Поттер? — Пока ни при чем. Что ж, уверен, что моя помощь вам больше не понадобится. — Вы еще не все рассказали, — Руфус требовательно посмотрел на Альбуса. — Я рассказал все, что тебе следует знать, — тот смерил его взглядом, которым учитель окидывает слишком настойчивого ученика, — и к тому же, у меня есть еще кое-какие дела. В Хогвартце, например. С этими словами он кивнул Министру и покинул зал, не оборачиваясь. За ним тотчас же последовали двое авроров, и Скримджер, оставшись в одиночестве, тихо выругался. — Так значит, ты уверен, что это все один Темный Лорд? — Драко закурил и внимательно посмотрел на друга, сидевшего в кресле возле камина. Они находились в Выручай-комнате, той, которая принадлежала Гарри Поттеру. Все здесь было таким же, как в прошлом году, за исключением того, что света все же прибавилось. — Конечно, я уверен, — слабо выдохнул тот, рассеянно разглядывая золотистое пламя. — Мне кажется, невозможно в одиночку совершить такое. Половина берега просто исчезла, эти странные скалы… — Можно. Ты просто не знаешь, как. — А ты знаешь? — Малфой сощурился. — Нет, но догадываюсь. Это истинная магия, та, из-за которой я теперь хрен помру… — Мне казалось, что прошлой ночью ты пытался не умереть. Я тебя не понимаю, уж прости. — Есть разница между быстрым и почти безболезненным освобождением и долгой, мучительной смертью, которая сводит с ума, — зло бросил Гарри, — если бы тебе дали выбор — пустить пулю в лоб, или потерять рассудок под круциатусом, что бы ты выбрал? — Круциатус. — Ты дурак? — тот выразительно на него посмотрел. — Пулю надо было выбирать! Это быстро, так же, как смертельное проклятие. — Это магловская игрушка, — Малфой презрительно поморщился, — что она сделает мне, волшебнику? — Убьет тебя. У тебя идет кровь и ты чувствуешь боль, значит, ты человек. Отбери у тебя палочку, и кто ты после этого? — Ты же вот колдуешь без палочки. — Так и я не совсем живой, согласись? Они выразительно посмотрели друг на друга и Гарри вдруг пришла в голову странная, но занимательная мысль. Вставив в зубы сигарету, он сосредоточился, представляя, насколько помнил, устройство пистолета, в надежде, что Изнанке Хогвартца это хоть как-то поможет. — Ты чего пыхтишь там? — Заткнись! — прошипел Гарри и почувствовал, как в руку легло что-то холодное и твердое. Открыв глаза, он увидел Кольт М1911, который однажды заметил в каком-то из американских фильмов, которые крутили по телевизору после девяти вечера. Усмехнувшись, он направил его на Драко. — Убери эту штуку! — тот поежился, отодвигаясь от прицела. — Что, страшно? — он рассмеялся, наблюдая за тем, как друг напрягся. — Не бойся, он, скорее всего, не заряжен. — Что это значит? — Патронов в нем не… А нет, погляди-ка, есть! — Гарри вытащил магазин и с изумлением понял, что тот заполнен. — Не хочешь пострелять? — Из этой магловской штуковины? Нет, благодарю, у меня пока не отобрали палочку! — Ну, как хочешь, — он пожал плечами и, обернувшись, выстрелил в почерневшую зеркальную стену. Раздался оглушительный грохот и осколки дождем посыпались на пол. — Ууу! Круто! — Гарри вскочил, с восхищением глядя на оружие. — Черт побери, это в тысячу раз лучше, чем держать палочку! Наконец-то я не чувствую себя дураком! Ну как, круто я выгляжу? — он обернулся к Драко, который сидел с таким лицом, будто бы не понимал, кто он и что здесь вообще делает. — Эм… ну… не знаю. — Да ладно тебе! — он подошел к той части зеркальной стены, которая еще осталась целой. — Я выгляжу чертовски потрясно! — Выглядишь, как магл. — И что? А, ты ж ни одного фильма про Бонда не видел… Черт, и о чем я вообще с тобой всю жизнь разговариваю? — Я каждый день задаюсь тем же вопросом. Но зачем тебе эта отвратительно гремящая штука с какими-то камушками, если ты можешь использовать любое проклятие? — Да хоть для удовольствия! Если бы он стрелял смертельными проклятиями, то я побил бы рекорд Темного лорда по массовым убийствам… — Я в этом даже не сомневался, — Малфой поджал губу. — Так, но то, что он гремит, это, конечно, не очень хорошо. Но в принципе, если попробовать… Он вытащил палочку и направил ее на пистолет. — Ты что делаешь? — Накладываю заклятие тишины. Вдруг сработает. — Ты занимаешься какой-то бессмысленной ерундой. — А ты всегда ведешь себя как столетний вредный дед! Тебе шестнадцать, черт побери, пошли в задницу все свои магические скрепы или что там у тебя! — Я еще не настолько потерял рассудок. Ну, и что ты еще хочешь разломать? — Так… — Гарри огляделся, в поисках цели, и тут же заметил в углу невесть откуда взявшуюся стрелковую мишень, — сюда! Он всегда поражался этому факту, но в тайне по-настоящему гордился. Несмотря на то, что он носил очки и без них видел просто отвратительно, Гарри умел замечать мельчайшие детали и целиться очень и очень метко. Вероятно, это был один из немногих полезных врожденных талантов, полученных им от отца и в тот момент, когда патрон, бесшумно выскользнувший из дула пистолета и прошедший насквозь через красный центр мишени, он понял, что ловец — не единственное его призвание. Ко всему прочему он еще и отличный снайпер. — Вау… — вырвалось у Драко и он тут же закрыл рот, в ужасе от своей реакции. — Ну я же говорил, что выгляжу чертовски круто! — Гарри расхохотался, приближаясь к нему. — Точно не хочешь попробовать? Не бойся, ты не разучишься колдовать. — Попробуешь кому-нибудь рассказать — убью, — пообещал Малфой, гордо принимая у него из руки пистолет, — ну, как этим… пользоваться. — Так, — он схватил его руку, правильно ставя пальцы, — этим вот сюда жмешь, не сейчас только! А то ногу мне отстрелишь… Так, а эти вот так держишь, понял? — Он тяжелый, — Драко поморщился. — Потому что это настоящее мужское оружие, а не ваши дурацкие фейские палочки. Это ты еще автомат не видел… — И как из этого стрелять? — его друг скептически оглядел собственную руку. — Почти так же, как ловишь снитч. Прицеливаешься и жмешь на спусковой крючок — это вот этот вот рычаг, на котором у тебя лежит указательный палец. — Ну… Драко встал напротив мишени, чувствуя в руке непривычный тяжёлый предмет. Однако, постояв так минуту, он понял, что это действительно несколько удобнее, чем держать палочку. Оглядевшись на себя в зеркало, он с ужасом осознал, что и впрямь стал выглядеть… брутальнее. Странная металлическая магловская штуковина придавала его образу какую-то особенную мужественность, и даже, как выражался Поттер, крутость. Сделав серьезное лицо, он выставил вперед руку и нажал на спусковой крючок. — И все? А где вспышка? — Зачем тебе вспышка, Драко? — вздохнул Гарри, подходя к нему. — Лучше погляди, какая тут дырища. Он подвел его к мишени с другой стороны, показывая след. — Видишь? — Вижу. И что? Заклинания все равно лучше. — Ты еще просто не привык. Надо дать тебе попробовать L85. — Это что, еще одна магловская штуковина? — Эх… — Гарри строго на него посмотрел, — жить в Британии и не знать вооружения собственной армии… — Магловской армии, — бросил Драко, — аврорам эти игрушки ни к чему. — Возможно. Хотя как круто бы они смотрелись! Кожаные плащи, винтовки… — мечтательно протянул Гарри. — Уж прости, но здоровый мужик, выхватывающий из кармана палочку, выглядит скорее глупо, чем устрашающе. Не знай я о существовании смертельного проклятия, то вряд ли бы испугался. А ты, даже не зная, как он действует, сразу понял, что тебя собираются убить. — Ты собирался меня убить? — Я образно говорю. Имею ввиду, что это, — он забрал кольт у Малфоя, — выглядит солиднее и страшнее, чем это, — в подтверждение своих слов Гарри вытащил палочку. — Вовсе нет… — возразил Драко, но его голос прозвучал как-то неуверенно. Дамблдора не было весь день. И после обеда, и вечером, за ужином, директорское кресло пустовало. Гарри понимал, что у того, вероятно, и впрямь есть дела поважнее его шрама, однако это нервировало и настораживало. В какой-то момент он даже подумал о том, чтобы, вероятно, рассказать обо всем Снейпу, но, вспомнив результат их последней встречи, решил, что лучше потерпит. «Он все равно ничего мне не сможет сказать. Даже если я приду и расскажу ему все, он просто отправит меня к Дамблдору, которого и так нет на месте! Черт…» Он вновь огляделся, нервно вглядываясь в лица преподавателей и учеников. Его взгляд скользил по рядам голов, пока вдруг не столкнулся с темными глазами Грейнджер, глядевшими прямо на него. — И долго мы должны с этими дурацкими листами ходить, Гермиона? — Рон что-то пытался достать языком во рту, но у него ничего не получалось. — От одного полнолуния до другого. Не бойся, листок приклеен заклинанием, ты скоро привыкнешь. — Дурацкая мандрагора… — пробормотал он, накладывая себе еды в тарелку, — когда там следующее полнолуние после этого? — Через месяц. — Месяц?! — Рон, тише! — она шикнула на него. — Мог бы и спасибо сказать, между прочим, я до сих пор на тебя зла! — Ну перестань! Больше недели прошло! — Это не отменяет того факта, что записки ты шлешь Браун, а с любым домашним заданием бежишь ко мне! Рон страдальчески вздохнул. Ему стоило больших усилий вновь добиться расположения подруги, не потеряв при этом из виду Лаванду, которая все еще строила ему глазки. Из всех известных ему тактик соблазнения, он выбрал единственную, которую счел наименее трудозатратой — притворяться, будто вообще не понимаешь, что происходит, в надежде на то, что девчонки разберутся с этим без его активного участия. Невилл до сих пор с ним не разговаривал. Он обменивался редкими фразами с Гермионой, но держался отстраненно и холодно. Рон извинился перед ним три раза, два из которых произошли с подачи Грейнджер, но тот словно не замечал этого, настаивая на том, что это должно быть сказано Полумне лично. Уизли мельком взглянул в сторону Когтевранского стола и поежился. Лавгуд как раз сидела в своих очках и что-то колдовала над тарелкой. — И как я перед этой сумасшедшей буду извиняться… — пробормотал он про себя, отворачиваясь. — Ты что-то сказал, Рон? — Гермиона как раз тоже уставилась в ту сторону, но взгляд ее был направлен чуть дальше. — Что, Поттера опять выглядываешь? — С ним опять что-то не так. Ты же читал утром статью. — Ну читал. А с ним чего? — Он плохо выглядит. — Ой, а с чего вдруг тебя это так волнует? — он с силой наколол сосиску на вилку. — Если на то пошло, то Поттер редкостный урод! Он же страшный, и всегда выглядит как покойник! — Соглашусь, — к его удивлению, она кивнула, — но сегодня он похож на труп больше обычного. Думаю, это может быть связано с событиями, которые произошли ночью. — Да ладно тебе, как бы он покинул Хогвартц? — Ну… у него одно время была карта Мародеров, он умеет исчезать и появляться из ниоткуда, ему подчиняется Выручай-комната и в прошлом году они с Невиллом умудрились отправиться в Министерство на фестралах. Ах да, Поттер же еще сумасшедший и донельзя могущественный темный волшебник с частью души Темного лорда… Он точно здесь ни при чем, конечно же! — Ладно-ладно! — протянул тот, дожевывая картошку. — Понял я! Он черт знает что такое! Ты что, правда думаешь, что это он? — Даже если не он, он точно что-то об этом да знает. — Только не говори, что пойдешь к нему спрашивать. — Пойду. — Зачем? — Затем, — она вздохнула, — что хочу знать, что на самом деле происходит. Невилл шел по коридору, задумчиво размышляя над тем, что должно было произойти этим вечером. Они с Полумной договорились встретиться на четвертом этаже и она уже ждала его, сидя на подоконнике. Ее волосы мягко поблескивали в лучах лунного света, а очки походили на два маленьких зеркала, устроившихся лице. — Привет, — она улыбнулась ему. — Ты снова босиком? — он нахмурился, глядя на ее босые ноги. — Я не смогла найти свои ботинки, — девушка пожала плечами, — наверняка их утащили шмартлпаффы. — Не думаю, — мягко ответил Невилл, про себя думая, что неплохо было бы надавать этим «шмартлпаффам» по шее, — они наверняка скоро найдутся. Тебе не холодно? — Нет, — она сняла очки, — я часто хожу босиком, особенно во сне… Невилл, а я правда странная? От этого внезапного вопроса он застыл, не зная, что сказать. Наконец, собравшись с мыслями, он протянул: — Нет, не… ты просто знаешь больше, чем они, вот и все! Все всегда так говорят, когда кто-то им не нравится! Они просто не понимают тебя, но ты не странная, ты… — Спасибо, Невилл, — она грустно улыбнулась, — но мне кажется, иногда они правы. Как думаешь, это странно, что я ничего не помню? — Э … в каком смысле? Ты же такая умная… — Я часто засыпаю в одном месте и просыпаюсь в другом, — Полумна нахмурилась, — и при этом не понимаю, как туда попала. Я не всегда узнаю себя в отражениях и раньше я не придавала этому особого значения, но когда Гарри сказал мне об этом, я начала думать… — Если это тебе Поттер сказал, то не обращай внимания. Он просто пытается тебя обидеть. — Нет, — она помотала головой, — он просто сказал об этом, потому что увидел что-то, что я делала, но чего не помню. — Когда это он такое видел? — Невилл серьезно на нее посмотрел. — Когда он пытался покончить с жизнью почти неделю назад. — Что?! Что… А… а ты тут при чем?! — Я заснула в спальне, а проснулась на башне, прямо перед тем, как он с нее спрыгнул. Тогда была такая красивая луна… — Слушай, тебе не кажется, что это очень опасно? Он что-нибудь тебе сделал? — Дал свою мантию, потому что мне было холодно. — Ничего не понимаю… — пробормотал Невилл, — совсем не похоже на Поттера… — Он изменился, — она вздохнула, — и, кажется, он очень несчастен. — Какая разница? — поморщился он. — Это его проблемы, он сам в них виноват! — Я не знаю… Помню, чтобы отвлечь его, я предложила погадать, — девушка пожала плечами, — а потом произошло что-то, после чего он смотрел на меня так… — Злобно? — Отчаянно… Словно бы вдруг осознал мое существование. — Эм… ты уверена, что правильно поняла? Он наверняка просто издевался над тобой, как в прошлый раз… — Не думаю. Он очень встревожился от того, что случилось, и, кажется, я его напугала. ЧТО могло напугать Гарри Поттера? — Он сумасшедший черный маг, да что угодно! — Он забрал осколки моего зеркала, потому что это почему-то опасно… — Еще и зеркало разбил? — Нет, скорее, что-то произошло… Вот именно это меня беспокоит! Я не помню, Невилл, я правда не помню! Ее глаза, большие и прозрачные, неотрывно глядели на него. Невилл уже давно привык к этому взгляду, но все равно поежился, чувствуя, как по спине побежали мурашки. — Мне он тоже много что говорил, — тихо произнес он, — и все это неправильно. Он темный волшебник, и при том абсолютно сумасшедший и жестокий убийца. Не нужно с ним связываться. А тебе лучше сходить к мадам Помфри… — Не хочу, — она забралась с ногами на подоконник и укрылась волосами, положив подбородок на колени, — вряд ли это какая-то болезнь. Я же сплю, а не страдаю бессонницей. — И еще ты часто просыпаешься на крыше, с которой очень легко свалиться. — Но это никогда не происходит просто так, — заметила Полумна, — только когда что-нибудь нужно. Например, спасти Гарри Поттера. Мне кажется, это случилось не просто так. — А мне кажется, — с нажимом произнес Невилл, — что этому… слизеринцу просто повезло! — Думаешь, лучше было бы, если бы он умер? — Не знаю… Полумна, это все очень странно и неправильно! — В прошлом году я говорила тебе то же самое, это так забавно! — она звонко рассмеялась. — Я серьезно! — он нахмурился. — Я знаю, — девушка пространно улыбнулась, — но уже очень поздно, а нам нужно много успеть. Пойдем. — Думаешь, стоит? Если тебя это пугает? — Что? Нет, — она слезла с подоконника и вздрогнула, когда ее ноги коснулись холодных каменных плит, — я этого не боюсь, мне просто стало интересно. Возможно, если сегодня произойдет то же самое, ты сможешь сказать мне больше. — А вдруг случится что-то ужасное? — Оно все равно случится, но ты же мой друг, значит, все будет хорошо. И притом, сегодня такая хорошая луна, если мы ничего не узнаем сегодня, то придется ждать еще месяц. — Ладно, но только пообещай, что ничего опасного делать не будешь, хорошо? — он пошел за ней, с опаской оглядываясь по сторонам. — Ничего обещать не могу, — она ослепительно улыбнулась и Невилл вздохнул, понимая, что спорить бесполезно. — А куда мы идем? — На Астрономическую башню, сегодня там нет занятий. — Надеюсь, а то будет неловко, если нас там кто-нибудь застанет. — Скажем, что делаем домашнее задание, — Полумна снова рассмеялась. Астрономическая башня была одной из самых высоких и удачно расположенных в замке. С небольшой площадки, заставленной обычно телескопами, открывался удивительный вид на лес, озеро и небо, усыпанное звездами в хорошую ночь. Однако теперь на нем не было ничего, кроме круглого молочного диска и туч, изредка проплывавших мимо. Ветер был не сильным, но ощутимо холодным, и Невилл тут же поежился, стоило им выйти наверх. — Тут красиво… Как-то на занятиях я этого не замечал. Всегда не до того было, а тут… — Да, я очень люблю здесь бывать. Мне так нравится, что и спальни Когтеврана тоже в башне, не представляю, как бы я жила в подземельях. — Я тоже, — кивнул юноша, подходя к краю и опираясь на перила. — Что нужно делать? — Нужны свечи и еще зеркало, и лунный камень… — А их не задует? — Невилл обернулся и с сомнением посмотрел на девушку, вытаскивавшую из сумки короткие толстые свечки. — Это специальные свечи, они будут гореть, пока ты их не потушишь. — Слушай, может встанешь на мою мантию? Здесь же так холодно. — Ой, спасибо… а ты не замерзнешь? — Нет, — твердо сказал он, расстегивая застежку и укладывая мантию на каменный пол, — мне вооб-бще не х-холодно. Ничуть! А если что, я буду прыгать и согреюсь! Она звонко рассмеялась и от одного этого ему уже стало намного теплее. Луна светила ярко и, отражаясь в зеркале, красиво подсвечивала лунный камень, который переливался молочным перламутром, прямо как глаза девушки, зажигавшей маленькие огоньки вокруг. — Жутковато как-то… — пробормотал он, — а что должно произойти? — Что-нибудь. Думаю, мы увидим, почему тебе снится твой сон и поймем, что нужно сделать. Вдруг кто-то хочет тебе что-то сказать? — Но зачем? Я же самый обычный, зачем кому-то что-то мне говорить? — Невилл с недоумением огляделся. — О тебе говорилось в пророчестве… Не просто так ведь, правда? — Почему вы так уверены, что это что-то все-таки значит? Я совершенно не хочу ни сражаться с Тем, кого нельзя называть, и вообще ничего такого делать! Я же не Поттер, в конце концов! — Не Поттер… Но ведь что-то все же происходит? Если бы к тебе это не имело отношения, то мы бы сейчас не сидели здесь. Логика Полумны Лавгуд была несокрушима. Она, казалось, была преисполнена любопытства и даже некоторой решительности, в отличие от друга, который с откровенной опаской взирал на происходящее. Маленькие огоньки вокруг зеркала трепетали на ветру и их призраки попадали в сеть лунного камня, отскакивая от зеркальной поверхности. Девушка закрыла глаза и взяла правую руку Невилла в свою. Он вздрогнул и неуверенно сжал пальцы. «Боже, только бы ничего не произошло!» — отчаянно подумал он. Но увы, что-то уже начало происходить, по крайней мере, ветер усилился и засвистел под выступами кровли. Он боялся открывать глаза, но вдруг услышал, как Полумна тихо и изумленно шепчет совсем рядом: — Невилл, смотри! — Что это… Прямо из зеркала на него глядел страшный черный вороний глаза, да такой большой, что он испуганно отпрянул, словно птица могла вот-вот выпорхнуть прямо на него. — Мне к-кажется, надо с этим завязывать… — он побледнел и попытался схватить зеркало, чтобы перевернуть его, но оказалось таким раскаленнно горячим, что юноша вскрикнул от неожиданной боли. В этот момент оно упало и зазвенело, камень укатился в угол, а из зеркала, разломав стекло на осколки, вылетел огромный ворон, тот же самый, которого он видел во сне с лета, который приходил к нему ночью и не давал ему спать, заставляя нырять в черные воды моря и что-то искать там раз за разом. — Нет! Только не сейчас! — закричал он, но было уже поздно. Невилл зажмурился, хотя знал, что делать этого не надо, и когда он открыл глаза, то понял, что стоит все на том же краю скалы над бушующим морем, которое теперь стало еще темнее, чем прежде. — Не приходи больше! Я не знаю, кто ты, убирайся! — закричал он. — Оставь меня! — Она ищет тебя, очень долго ищет! — каркнула птица и на этот раз ее голос был ему не знаком. — Она… кто — она? Кого ты имеешь ввиду?! И тут Невилл понял. Скорее всего, ворон снова заставит его упасть в эту ненавистную бездонную морскую пучину, и на этот раз он решил, что сделает все, чтобы этого не случилось. Поэтому, собрав все свое мужество, он подпрыгнул, чувствуя, как ноги отрываются от спасительной тверди и повис на ветке дерева, хватая ворона за ногу. Тот заорал и забил огромными крыльями, но Невилл не все не отпускал. — Ты сам призвал меня! — Никого… никого я не призывал! И в этот момент он сорвался. Рука соскользнула и ветка надломилась, не выдержав его веса. Издав отчаянный крик, он снова рухнул вниз, так же, как и каждую ночь падал, больно ударяясь о ледяную толщу воды. Однако ворона он так и не отпустил, и они рухнули вместе, сцепившись с ожесточенной борьбе. Волны сомкнулись над ними и наступила тишина. Гулкая давящая тишина моря и Невилл понял, что ему не хватает воздуха. Однако чтобы выплыть, ему надо было отпустить ворона, а делать этого он явно не собирался. «Мерзкая птица, видеть больше тебя не могу!» Вдруг все изменилось. Невилл не успел понять, как так случилось, что, только что будучи практически на дне, он вдруг оказался над крышами ночного Лондона. Старый, вечно заброшенный дом с пустующей витриной какого-то ныне забытого магазина, до боли знакомый ему. Было странно наблюдать его с высоты птичьего полета, и более странно было быть птицей. Он в ужасе огляделся и увидел по обе стороны от себя два длинных черных крыла… «Кажется, я сошел с ума… Надеюсь, это все окажется каким-нибудь дурацким сном, только бы все это было не по-настоящему!» Он приземлился на покосившийся отвесный выступ под одним из окон, некогда представлявшийся из себя красивый каменный рельеф. Теперь же он был частично разрушен, и удержаться на нем смогла бы разве что птица. Под окном с противоположной стороны стояла женщина. При виде нее у Невилла все сжалось, он хотел отвернуться, но не смог. — Я не могу так… — пробормотала она, — я больше не могу… ты нашел его? Скажи, ты смог его найти? Ворон молчал и Невилл не знал что сказать. Впервые в жизни он видел мать настолько… нормальной. Ее взгляд был непривычно ясен и тверд, однако все же он чувствовал, что что-то не так. — Мама, ты меня слышишь?! Ты слышишь меня?! Ты меня понимаешь?! — завопил он, но птичье тело ему не принадлежало — оно не слушало его и никак не реагировало на его крики. — Сон скоро кончится, — она с болью поморщилась, — а я все равно не смогу проснуться без его помощи… — Мама, о чем ты говоришь?! Я не понимаю! Не понимаю! — Пожалуйста, заставь его найти меня, я еще здесь, я еще помню… — Да что найти?! Что я должен сделать?! Он заплакал, пытаясь заставить чертову птицу хоть как-то среагировать, но та молчала и не двигалась, а потом вдруг ни с того ни с сего сорвалась, и Невилл почувствовал, как ледяной воздух пронизывает перья. Больше всего в жизни ему хотелось вернуться и за одну эту возможность он готов был отдать все, что у него было. Однако не успел он об этом подумать, как что-то тяжелое и горячее будто бы ударило его по щеке, и он… — Невилл! — над ним стояла перепуганная Полумна, направив на него волшебную палочку. -Я думала, ты умер! Ты перестал дышать! — Мама… — пробормотал юноша, пытаясь понять, кто он и где находится, — где… где я? — Мы на Астрономической башне… Что произошло?! Ты вдруг потерял сознание, а потом и вовсе… — она, по всей видимости, больше не могла сдерживать слез, и в тот же момент закрыла лицо руками. Невилл молчал, пытаясь осмыслить произошедшее. Перед ними все еще горели свечи и зеркало с камнем все так же лежали в центре, словно бы ничего не происходило. — Ничего и правда не было… Просто сон… — Тебя здесь не было… — пробормотала Полумна, даваясь от рыданий, — т-тебя здесь н-не было! — Я… я не знаю, как, но, кажется, и впрямь не было… Но я кое-что понял! Я понял нечто очень важное! Спасибо тебе, сам бы я, наверное, не додумался бы до этого! Не расстраивайся, все же в порядке! Но она уже не слушала. Девушка кинулась к нему и крепко обняла за шею, что-то бормоча на ухо. Невилл начал смущенно отпираться, но вскоре смирился и осторожно погладил ее по голове. Мысли о только что пережитом сумбурно смешались в голове и ему сложно было на чем-то сосредоточиться, поэтому он просто ждал, пока Полумна успокоится. — З-знаешь, — она наконец отстранилась, вытирая рукавом глаза, — к-кажется, Гарри был прав, все это как-то странно! — А разве… э… так не должно быть? — Не знаю… — в ее больших прозрачных глазах явно прослеживалась тень страха, — раньше было такое, но редко, папа сказал, что это из-за какой-то особенной комбинации звезд, когда я родилась… Но в последнее время это происходит уж как-то слишком часто! Невилл давно подозревал о чем-то подобном. Полумна всегда была девушкой загадочной и во многом своеобразной, за это он ее и любил — и немного побаивался. Он знал о том, что она часто бродит во сне, или говорит странные вещи, но, как правило, такое вполне вписывалось в ее странное поведение. И только теперь, глядя на то, с каким по-детски наивным недоумением она озирается вокруг, словно ждет, что кто-то ей все объяснит и успокоит, он начал понимать ее отца. Полумна была прорицательницей. Невилл знал, что настоящие прорицатели, те, кто и впрямь может видеть суть вещей, рождаются необычайно редко и чаще всего рано умирают, не доживая и до пятидесяти. Большая часть тех, кто считал, что обладает Даром, на самом деле были или искусными мошенниками, или попросту умелыми психологами. Но чем больше Невилл смотрел на свою подругу, тем яснее понимал, что в ее отношении все это — настоящее. Она, казалось, понятия не имела о том, что с ней происходит и что делает, и он не был уверен, что она готова это узнать. Вдруг у него возникла еще одна догадка и он решил, что стоит ее проверить: — Эм… Полумна… — тихо произнес он, — п-прости за такой в-вопрос… А почему умерла твоя… мама? Она вдруг посмотрела на него так, словно бы это было последним, что девушка ожидала от него услышать. Помедлив, она опустила глаза и тихо, серьезно произнесла: — Она не проснулась. Просто заснула… и не проснулась. Папа никому об этом не рассказывал… Потому что… «Потому что это странно, — подумал Невилл, — волшебники так не умирают» Внутри него все похолодело. Он мало разбирался в таких вещах, но как-то слышал от своего дедушки о том, что все «гадатели странные, потому что у них душа не на месте», что подразумевало под собой то, что их мятежный дух уж слишком часто способен покидать тело и бродить там, куда ни один человек не сможет добраться. Они могут видеть сквозь время и предсказывать будущее, видеть настоящее и прошлое, но в этой магии они попросту сгорают, как спички, в конце концов окончательно теряя связь с реальностью. И чаще всего они попросту засыпают и уже не могут проснуться, потому что забывают дорогу туда, откуда пришли. Он притянул девушку к себе и обнял, робко постукивая по спине. Невилл не умел утешать, но он чувствовал, что необходимо что-то предпринять, поэтому сказал первое, что пришло в голову: — Ты однажды говорила, что вроде как эти… мозгошмыги активизируются под лунным светом и все такое… Холодно, может пойдем? — А я думала, ты меня совсем не слушал! — она лучезарно улыбнулась. — Я слушаю! — он напустил на себя наигранное возмущение. — Я всегда внимательно тебя слушаю и между прочим, я подписался на «Придиру»! — Что, правда? А я ни разу не видела, как ты ее читаешь… — Читаю, просто… э… в гостиной Гриффиндора, там, знаешь, атмосфера такая… мы с Гермионой очень даже любим твой журнал, он такой… интересный! — Даже Гермиона его читает? — тут Невилл понял, что, кажется, перегнул палку. — Она же, кажется, не верит в то, что папа там пишет? — Э… ну это было раньше, а сейчас все изменилось! — смущенно забормотал он, помогая ей встать. — Давай пойдем, а то уже так поздно, вдруг сюда кто-нибудь придет, и вообще… Он пытался сохранить веселый и беззаботный вид, но холодные пальцы его, покрасневшие от ветра, нервно тряслись и голос предательски звенел, выдавая страх и напряжение. Невилл был напуган. Тем, что увидел, тем, что сказала Полумна и тем, что происходило с ней самой и о чем она боялась думать. Он понял, что не сможет сказать ей правду и лучше придумает еще какое-нибудь выдуманное ненастоящее существо, очень опасное, которое заставляет волшебников делать страшные вещи. Теперь попытки Ксенофилиуса убедить дочь в существовании другого, менее опасного мира, уже казались ему не таким клиническим бредом, как раньше. Он понял, что на самом деле все эти сказки были предназначены ей, чтобы увести ее хрупкое внимание от собственного недуга, от которого не существовало лекарства. Невилл помог ей убрать все в сумку и впервые за много дней по-настоящему слушал, что она говорила. Раньше ее рассказы о странных опасностях раздражали его и вводили в недоумение, но сейчас он готов был их отблагодарить. По всей видимости, знание о том, что она может контролировать хоть что-то в своей жизни, придавало ей спокойствия и уверенности, и Невилл не мог винить ее в том, что она просто пытается спрятаться от неизбежного, которое боится осознать. Сам он вовсе не был уверен в том, что смог бы на месте Полумны вести себя так же спокойно. Они покинули Астрономическую башню около полуночи. Холодный северный ветер, с каждым днем становившийся все сильнее, закрыл тучами луну и над Хогвартцом повис странный, тяжёлый полумрак. Где-то далеко на западе собиралась гроза, одна из последних в этом году. Запретный лес шумел листвой и ветвями, и это больше походило на какой-то неприятный нервный гул, словно болезненный предсмертный стон. Где-то там, внизу, в пожухлой листве, замер змей. Он неотрывно глядел перед собой, чувствуя совсем рядом тепло трепещущего мышиного тела. Ему хотелось спать, раньше, чем обычно, и он прилгал огромное количество усилий, чтобы заставить себя двигаться. Вдруг откуда-то со стороны леса с громким карканьем вспорхнули несколько ворон, и он замер, неподвижно вглядываясь в их почти неразличимые на фоне ночного неба силуэты. Вскоре он услышал чьи-то шаги со стороны леса. Мышь, которая была уже совсем близко, юркнула в нору и змей раздосадовано зашипел, оборачиваясь на звук. Не зажигая света на конце палочки, к школе стремительно шел высокий седобородый волшебник в серебристой мантии, мягко поблескивавшей в ночном сумраке. Зевс отполз в сторону, пропуская его, и, поразмыслив немного, решил, что поужинает в другой раз. Альбус Дамблдор был явно чем-то очень обеспокоен и его змеиное любопытство увы, не простило бы ему бездействия, поэтому, выждав некоторое время, он, проскользнув меж стеблей сухой травы, направился в Хогвартц.