На пути к лучшему миру

Тьма окружала их плотным, холодным туманом. Только слабое свечение полупрозрачных перьев отгоняло ее хотя бы на пару шагов. Это было похоже на Азкабан, по крайней мере, в том виде, в котором Драко его всегда представлял. Отвратительное, безрадостное, и очень тяжелое место. - Я всегда знал, что Гарри психопат, но чтобы настолько… Почему здесь столько трупов и… мусора? Ведь хоть где-то это все должно закончиться… - Это его мир, его душа в конце концов. В его жизни было слишком мало счастья, чтобы он смог понять, что это – ненормально. На самом деле он просто привык. Хотя когда я здесь появился, это место выглядело… намного чище и светлее. - О нет… Что это еще за чудовища? Малфой остановился, увидев, что из мрака к ним медленно приближаются огромные, скелетоподобные лошади с драконьми мордами и длинными крыльями, которые глухо хлопали над их спинами. - Ты не узнал фестралов? – принц фей улыбнулся. – Они любимые создания Гарри, даже более любимые, чем змеи. Он так нежно их любит, что здесь у них есть собственный лес. - Мы ведь просто находимся в его голове… Как здесь может быть так… так много всего? - Мы не в его голове, - тот покачал головой, - это сон. Маленький, полуреальный мир, созданный его магией. У многих людей такой есть, даже у не волшебников. Это зеркало души, место, где рождаются все мечты, страхи, воспоминания… Здесь копится все, к чему мы смеем привязываться. У Гарри это ты и фестралы, змеи, карточки с великими волшебниками, одинокие уголки башен Хогвартца, драккар из костей древнего дракона, сами драконы, Лорд Воландеморт, батончики «Марс», которые он любил в детстве, профессор Снейп, красные кеды, телевизор и плеер его крестного, который исчез вместе с домом Блэков… Хотя здесь он все еще стоит, и выглядит вполне сносно. - Долго еще идти? – устало спросил Драко, потирая глаза. - Нет. Просто раскол личности значительно затрудняет дело. Но мы можем пройти через его воспоминания… Но хочу тебя предупредить о том, что это… это может тебя напугать. - Неужели Поттер действительно считает меня настолько ранимым слабаком? – скривился Малфой. - Извини. Но ты абсолютно прав, - призрак виновато улыбнулся, указывая рукой куда-то в сторону полуразрушенной каменной арки, - нам сюда. Но, пожалуйста, возьми мою руку, чтобы тебя случайно не затянуло в одно из воспоминаний. Юноша неохотно протянул ладонь своему же образу, и с удивлением понял, что она очень теплая и нежная. Ему вдруг стало так спокойно, что он даже почти перестал злиться на Гарри за весь этот кошмар. Они сделали пару шагов, Драко совершенно ничего не почувствовал, и сначала даже не понял, что что-то изменилось. Вокруг все еще было темно, только, разве что, где-то очень рядом светилось несколько полосок. - Поттер! Негодный мальчишка, а ну живо поднимайся! Нечего разлеживаться! Противный женский крик прорезал пространство, сопровождая громкий стук в дверь. Малфой застыл от неожиданности, в недоумении вслушиваясь в эти вопли. Вскоре, впрочем, они прекратились, и резко вспыхнувшая желтая лампочка высветила из этой густой пыльной тьмы бледное детское лицо. Мальчик со шрамом на лбу нехотя стаскивал с себя одеяло, бормоча что-то неразборчивое. То, во что он был одет, Драко не мог назвать ничем иным, кроме как лохмотьями. Чужая поношенная одежда висела на нем мешком, отчего вид у Гарри был очень несуразный и совершенно жалкий. Надев кривые круглые очки, перевязанные изолентой, он зашнуровал старые истершиеся кроссовки и вышел в коридор. - Бог мог, что это такое! – светловолосая женщина, только завидев его, вновь принялась кричать. – Что ты сделал, гаденыш?! Я только вчера остригла твои уродливые торчащие патлы, а они отросли всего за одну ночь! Вернон, это просто немыслимо! - Что за фокусы, негодник?! – пророкотал тучный мужчина, высовываясь из-за газеты. – Сколько раз я предупреждал тебя обо всех этих твоих… ненормальных шуточках! - Но я не специально… - чуть не плача пропищал Гарри, - это… это само как-то получилось! Клянусь, я ничего не делал! - Мама, он врет! Урод Гарри врет, урод Гарри врет! – весело заверещал другой мальчишка, хлопая по столу ладонью, перемазанной джемом. - Конечно врет! – скривилась женщина. – Всегда только и врет, сколько бы мы для него не делали! Ну! Чего встал?! Марш мыть посуду! - Но… но тетя Петуния… - начал было Гарри, - я хочу… - Что?! И ты еще смеешь говорить о том, что тебе, такому паршивцу, чего-то там хочется? – оборвал его Вернон. – Слышал, что тебе сказали? Живо пошел! А не то будешь еще неделю оставаться без ужина! - Это… Это что? – прохрипел Драко, глядя на эту отвратительную сцену. - Воспоминание Гарри, - ответил призрак, - одно из многих. Это его дядя, тетя и кузен, с которыми он жил до того, как попасть в Хогвартц. - Как… Как эти жалкие, никчемные маглы смели ТАК с ним обращаться?! - Это еще не самое худшее из всех его воспоминаний, - Драко из мира Поттера печально вздохнул, - дальше будет… больнее. Потом была школа. Магловская школа. Куча странно одетых детей в нищенском, по мнению Малфоя, доме, занимались сущими глупостями. На их уроках не было ни волшебных палочек, ни даже зелий – там вообще не было ничего, кроме книг и бесконечных листов бумаги. Бесконечная зубрежка слов и совершенно никакого волшебства – любому магу одно это уже показалось бы каторгой. Однако даже на фоне всего этого кошмара Гарри умудрялся выглядеть… жалко. Он сидел один, в самом углу класса, с ним никто не разговаривал и не садился, лишь иногда кричал что-то совершенно обидное. Поттер молчал. Драко было так непривычного видеть маленького Гарри, не пытающегося убить человека после того, как тот косо посмотрел в его сторону, что это пугало даже больше, чем целый мир, лишенный магии. Его били. Совершенно обычные магловские дети, даже не подозревающие о том, что чудеса вполне реальны. Гарри был тощим и слабым, а еще очень пугливым. Он вздрагивал от резких звуков и все время оглядывался по сторонам, пробираясь через разорванную железную сетку в заборе. Так он пытался избежать встречи с хулиганами, которых возглавлял его омерзительный кузен. Великий волшебник, победитель Темного Лорда, черный маг Гарри Поттер в свои девять прятался от компании Дадли за мусорными баками. Невозможно было поверить в то, что этот бледный недокормленный ребенок и есть тот, кого знал Драко. Однако стоило ему повнимательнее приглядеться, как он заметил, что каждый раз, когда Гарри прилетала очередная оплеуха от дяди или подножка от кузена, он стискивал зубы и, по всей видимости, что-то мысленно решал. Это было лишь слабое эхо, тончайший отголосок будущей мстительности и ненависти, которая, вскормленная паранойей, развилась в нем до крайности. Однако было все же что-то совершенно неправильное в том, что он так откровенно подглядывал за своим другом. Тот всегда старательно прятал свои слабости и, насколько Драко помнил, никогда не показывал своей боли никому, кроме него. А у Поттера почти вся жизнь состояла из боли. Из маниакальных припадков паранойи, страха, ненависти и злобы, составлявшей, казалось, большую часть его личности. Малфой изумлялся тому, каким на самом деле несчастным и больным существом оказался его лучший друг. То, что со стороны казалось ничем не оправданной жестокостью и безумием, на деле оказывалось плодом многолетних травм и шрамов, не успевающих заживать. Это длилось вечность. Он уже потерял счет времени и просто шел за своим сияющим проводником, не желая больше смотреть на это. Ему было тошно. Не столько от того, что он видел, сколько от осознания того, что это прошлое и что будь у него даже сотня маховиков времени, он бы не смог все исправить. Жизнь избранного была кошмаром наяву и в таких условиях попросту нельзя было не рехнуться. - Так вот где ты прячешься! Голос, знакомый до боли, прорезал пространство. Драко остановился, не в силах понять, почудилось ли ему, или же нет. - Неужели… Неужели это Поттер? - Что?! Придурок чертов, он что, и впрямь не узнал меня?! - Это не Гарри, - со вздохом ответил принц фей, - это… Это Мания. Его мания. И правда, стоило лишь юноше вглядеться в туманную дымку, окружавшую их всю дорогу, как он понял, что это существо мало похоже на его друга. Издалека еще их можно было спутать, но стоило только Мании приблизиться, как Малфой неприязненно отшатнулся. Высокая, лохматая черная тварь с оленьим черепом вместо морды и огромными рогами выплыла из морока и уставилась на двух Драко черными колодцами глазниц, на дне которых горел жуткий огонь. Что-то явно недоброе светилось в нем и от одного только взгляда на это создание тело цепенело, отказываясь повиноваться. - Почему вас двое? – голосом Гарри спросила тварь, подергивая меховыми конечностям. - Он – настоящий, - вздохнул спутник Драко, кивая в его сторону, - и не принадлежит этому миру. - И что же он здесь забыл? Может быть, пришел, чтобы умереть?! – Мания вдруг дико и визгливо расхохотался, совсем как живой Гарри, когда у того случались приступы истерики. – Давай! Я всегда мечтал убить кого-нибудь, давай вспорем ему глотку и раскроем ребра, я хочу посмотреть, есть ли у «настоящего» Драко Малфоя настоящее сердце! У тебя его нет, бесполезный ты светильник, а вот этот… И в этот момент Драко понял, что угрозу сейчас начнут приводить в действие. Мания Поттера была опасной и к тому же совершенно сумасшедшей чудовищной сущностью, в которой, в отличие от самого Гарри, не было даже капли благоразумия. Без магии юноша ничего не мог ей противопоставить, однако же, злой и в конец вымотавшийся, он просто схватил валявшийся на земле обломок какой-то доски и приготовился драться насмерть. - Нет! – снова завопил кто-то. – Ты в-ведь УБЬЕШЬ ЕГО! Нет, н-не надо! - ТЫЫЫ! - взвыл Мания, волком кидаясь куда-то в сторону. - Знакомься, Драко, это – Паранойя. Они с Манией, как правило, никогда не расстаются… за исключением очень редких случаев. Принца, казалось, совершенно не волновало чуть было не свершившееся кровавое убийство. Он стоял в своей ослепительной прозрачности, словно ангел, тихо шелестя перламутровыми перьями, и глядел на двух монстров с почти отеческой любовью. Паранойя был… совершеннейший Поттер. Буквально, он был похож на него как две капли воды, и Драко сначала растерялся, завидев его. Только в отличие от живого Поттера, это было абсолютно лишенное как достоинства, так и хоть какой бы то ни было уверенности создание. В этом Гарри, бледном, тощем, израненном жизнью, был собран весь липкий, ядовитый страх и боль, в котором тот жил с детства. Его с головой выдавали резкие невротические движения, ежесекундно дергающиеся веки и губы, расцарапанные в кровь руки и изгрызенные в панике пальцы. Взглянув на него, Малфой вдруг подумал о том, что, не окажись Гарри волшебником, он стал бы именно этой версией себя – жалкой и забитой до нервного заикания. В огромных зеленых очках за треснувшими стеклами очков не было привычной ненависти и злобы, лишь отчаянный и безумный страх затравленной собаки. Это длилось не больше секунды – только Драко успел подумать о том, чтобы заговорить с Паранойей, как Мания набросился на него и, схватив за горло, оторвал от земли. Тот заплакал и заскулил, не особенно, впрочем, сопротивляясь. - Как я тебя ненавижу! КОГДА ЖЕ ТЫ НАКОНЕЦ СДОХНЕШЬ, ТРЯПКА?! - Мания терпеть не может Паранойю, - пояснил принц, - он пытается его убить каждый раз, когда у них возникает… конфликт. Но стоит признать, что это случалось довольно часто. - Случалось? – глаза Малфоя испытующе посмотрели на призрака. - Да. Сейчас в основном за все вокруг отвечает Апатия. Но он не появится, потому что не любит показываться на глаза никому, даже таким же вымышленным сущностям, как мы. Прошу тебя, не пугайся. Это не настоящие монстры, а лишь олицетворенные отголоски больной души. - Ты хочешь сказать, что то… то, что сейчас делают эти двое, - тут юноша скосил взгляд на Манию, который практически сломал Паранойе обе ноги, - происходит внутри Гарри? - Каждый день. Постоянно. Год за годом… Его ненависть к себе настолько же абсолютна, как и желание выжить назло всему миру. Эти противоположные желания разрывают его на части вот уже много лет, и даже я ничего не могу с этим поделать. Одной любви к тебе оказалось слишком мало, чтобы у меня была здесь настоящая власть. Но тот, кто в действительности властвует над этим миром, еще не соизволил явиться, и надеюсь не явится. - О Мерлин… Что за чудовище на этот раз? - Не чудовище, - тот покачал светлой головой, - отражение. Личность Темного Лорда Поттера, его собственная копия, только… Намного темнее. Образ из глубины подсознания, чистый, темный и могущественный, как сама магия. - Сколько вообще у Поттера личностей? - О… больше, чем ты можешь себе представить, - кокетливо улыбнулся призрак, - достаточно, чтобы в конце концов сойти с ума. Через некоторое время им удалось оторваться от Мании и Паранойи. Те были настолько заняты друг другом, что даже не заметили, как оба Малфоя покинули их. Драко оглянулся назад и тотчас же зажмурился, не желая смотреть на то, как кому-то с лицом Поттера заживо ломают ребра. - Он не умрет. Это ведь аллегория, в сущности. - Но я не понимаю, почему один из них выглядит как отвратительное чудовище, а второй как… как настоящий Поттер! - Потому что Гарри уверен в том, что люди слабые и жалкие создания. Он не хочет быть человеком, так же, как и Лорд Воландеморт. Когда он слаб – он человек, но, когда он перестает им быть – у него появляется сила. По крайней мере, так он сам считает. Поэтому Гарри так отчаянно стремится к тому, чтобы перестать быть человеческим существом, и стать кем-то иным… Кем-то большим, чем просто волшебником. И его желания, особенно такие страшные, имеют свойство исполняться с удивительной точностью. Но ты должен его понять, ведь ты тоже… Не совсем человек, правда? Драко на это ничего не сказал, лишь подумал о том, что теперь, пожалуй, никогда не сможет злиться на Поттера. Он вдруг отчетливо осознал, что ПОНИМАЕТ эту тоскливую, печальную нежность, светившуюся в каждом взгляде, в каждом слове Малфоя из мира Поттера. Несмотря на то, что внешне они были мало друг на друга похожи, в одном они были едины – в абсолютной, почти иррациональной любви к Гарри Поттеру. Тот был его первым и единственным настоящим другом. Тот не испугался и не возненавидел его, когда узнал, что его отец – бывший Пожиратель Смерти. Гарри имел полное право сделать Драко своим врагом и попытаться отомстить, но вместо этого он разрешил ему выбрать семью, и пусть и не до конца, но все же предать его. Тогда этот поступок казался очень правильным, само собой разумеющимся, но после всего того кошмара, через который Драко пришлось пройти и который Гарри носил с собой с самого детства, он понял, какой кровью избранному далось это решение. Будь он на его месте, он бы наверняка не смог. Юноша четко понял это, когда представил, что Гарри вдруг оказывается его врагом… Он бы ни за что не отпустил его, он бы сделал все – заставил его отказаться от всего лишь для того, чтобы он, Драко, не остался в одиночестве. Но Гарри, при всем его безумии и отчаянии, оказался на удивление великодушен. И от одного осознания этого меркли все старые школьные обиды, рожденные завистью и страхом перед неизвестной и непознаваемой силой. Но вест секрет загадочности и могущества Поттера был до ужаса прост – он оказался всего-навсего больным и сломленным человеком, который жил лишь потому, что ему подарили цель и смысл этой жизни. Каждый день приносил Гарри невыносимую боль, и в глубине души Драко был счастлив знать, что он был теми самыми ясными проблесками искренней радости и счастья в этом беспросветном аду. Пустыня и хоть сколько-нибудь понятный пейзаж сменился полной абстракцией. Теперь они брели по усыпанной зеркальными осколками тропе, которая уводила куда-то вниз, туда, где что-то мягко и холодно мерцало. Стоило лишь Драко спуститься за своим проводником, как перед ним возникло идеально гладкое, словно поверхность зеркала, серебристое озеро. Его воды словно были полны серебряной пыли, которая поблескивала, стоило лишь привести воды в движение. - Пойдем, - призрак осторожно потянул Малфоя за руку и тот в который раз отметил, какая у ненастоящего Драко нежная и мягкая кожа. Первое удивление и раздражение сменились тихой радостью и даже некоторым удовольствием от того, что все предыдущие годы Гарри видел его именно таким. В этом прекрасном и идеальном существе, казалось, не было ни капли грязи, ни тени зла – лишь свет и очень хрупкая, волшебная красота. Тот Драко действительно был Фейри, в истинном значении этого слова. И его голубые глаза не были острыми и холодными – в них плескалось бескрайнее чистое небо и сияли звезды, которых на самом деле у него никогда не было. Рядом с ним теперешний Драко выглядел почти нелепо – жесткий и властный дракон с тяжелой поступью и ядовитым взглядом, он с неприязнью думал обо всем, что попадалось им на пути. «Когда он проснется, я сделаю все, чтобы ему помочь…» - мысленно пообещал он сам себе, прежде чем перейти еще одну границу – «Иначе все это будет совершенно бессмысленно». Вода неожиданно оказалась очень горячей. Настолько, что в первые мгновения юноше показалось, что кожа на нем попросту горит и слезает кусками. Он заорал и тут же почувствовал, как чья-то жесткая и холодная рука резко выдернула его вниз, перевернув все пространство вверх дном. Драко лихорадочно дышал, чувствуя, как обжигающая вода стекает по его волосам, щиплет раны и царапины, заработанные в этом бесконечном лабиринте. Наконец, когда он смог открыть глаза, то увидел, что над ним стоит еще один Гарри Поттер, а сам он лежит в чем-то, смутно напоминающем обыкновенную фарфоровую ванную. - Наконец-то, - раздался неожиданно высокий и холодный голос, - долго же тебя пришлось ждать. Непросто было найти тебя, ты выбрал себе хорошего проводника… Но увы, простой «счастливой мысли» недостаточно для того, чтобы справиться с полноценным альтер-это. И хоть я никогда не смогу выбраться дальше этого мира, у меня вполне хватит власти для того, чтобы не дать тебе сделать это. - Кто ты? – процедил Драко, не сводя с него глаз. – Темный Лорд? - Нет. Я – Гарри Поттер. Его магия, его безумие, его страх. Его сила… Я есть Гарри Поттер, живущий в зеркалах. Тот, кого ты знаешь, ненавидит зеркала, не правда ли? Он боится их, - улыбка этого существа превратилась в довольный оскал, - боится почти так же сильно, как и Реддла. Он чувствует, что у меня есть власть над ним и что я вполне мог бы занять его место. Поэтому он запер меня в этом лабиринте – захватить расколотую душу намного сложнее, чем целую. Невозможно свести с ума психопата… Но я уже давно с этим смирился. У меня есть этот мир, мир его души. Отвратительно жестокий, грязный и полуразрушенный, но все-таки мир. Не чета твоему замку, правда? Зато все эти грани… Тут вдруг комната за его спиной потрескалась, паутина сколов разошлась до самого потолка и огромный зеркальный куб, в котором они находились, начала двигаться. Грани складывались друг с другом до тех пор, пока не превратились в сверкающий замок из белоснежного мрамора. По мокрой спине Драко пробежал нервный озноб. Отражение Гарри звонко расхохоталось. Его, по всей видимости, крайне забавляла беспомощность настоящего дракона, пойманного в такую странную ловушку. - Все здесь – не настоящее, понимаешь? Это зеркала. Все здесь, весь лабиринт, каждое создание – это лишь отражения, множественные иллюзии одного-единственного волшебника, который так хотел стать чем-то другим, что сошел с ума по-настоящему. Даже Реддлу такое не удалось – он ограничился легким помешательством и амнезией. Ты ведь знаешь про крестражи, Драко… разумеется, знаешь. Крестражи намного лучше и честнее, потому как, видишь ли, со временем части души становятся отдельными личностями. Когда они разделены, в этом нет ничего страшного. Но когда все эти разорванные осколки заперты в одном теле… Ты ведь представляешь, какого этого… Гарри вдруг наклонился к самому лицу Драко и прошептал ему на ухо: - Когда ты заперт с кем-то, кто совершенно на тебя не похож и ты вынужден делить с ним одну шкуру… Это очень больно, просто-таки смертельно больно. Но в твоем случае вас лишь двое, а у Гарри нас – более сотни, и я лишь самый сильный, самый старый из всех. Если не считать осколка души Тома, разумеется. - И с какой целью ты передо мной так распинаешься? – холодно поинтересовался Малфой. - С такой, что мне просто скучно. Ты не представляешь, как это – сидеть здесь и смотреть из глаз отражений на жизнь настоящего Гарри, сжираемого заживо Апатией, Манией и Паранойей… Каждый разговор с призраком – словно разговор с самим собой, от него нет толку! Только Зевс иногда посещает меня, но разве это можно назвать общением? Ты – другое дело. Ты настоящий. Не плод больного воображения, не страх, ни мечта, ни одержимость, не объект любви и обожания, ни даже кошмар. А ЧЕЛОВЕК. Настоящий… С целым… сердцем… С целым миром внутри, с целым… Телом, к которому у тебя есть доступ… Изумрудные глаза вспыхнули за стеклами круглых очков жадным, совершенно нездоровым блеском. Они глядели на Драко почти с любовью, в то время как ладонь, сжимавшая острый осколок зеркала, тянулась к его шее. - Нет смысла будить того, кто уже умер, Драко. Тот Гарри, которого ты ищешь, давно исчез, и даже я не смог найти его, понимаешь? А я не желаю, чтобы ты попытался его воскресить, потому что тогда мне придётся исчезнуть… Не сразу, конечно, но в конце концов… Я родился из тьмы, из его страхов, обид, все детство он молился о том, чтобы пришел кто-нибудь и спас его, но, когда я явился, этот слабак просто запер меня, испугавшись того, что я могу сотворить! Глупо, правда? У Драко не было шансов. Ни одного. Поэтому он знал, что умрет – быть может, не до конца, не по-настоящему, но все же достаточно для того, чтобы застрять здесь. Острая грань вошла в кожу у сердца, прорезав ребра болью, и юноше оставалось лишь наблюдать за тем, как кровь растекается в темной теплой воде. Отражение Гарри было так близко, горячо дышало в затылок, так, что можно было принять это за искренние объятия. - Ненавижу жить без магии… - прохрипел он, закрывая глаза и сползая ниже. - Я тоже… - пробормотал Гарри, поглаживая его по голове, - я тоже… Умирать в чужом сне не страшно – ты лишь перестанешь быть свободным и станешь таким же пленником, как я – это было бы просто великолепно… Я буду любить тебя намного лучше этого пугливого идиота по ту сторону зеркала, я даже создам для тебя еще парочку иллюзий, если пожелаешь… Хочешь? И какая разница, настоящий ли он? Целый мир, принадлежащий только тебе, только нам с тобой, единственным НАСТОЯЩИМ существам… - Чертов Поттер… - Малфой сжал бортик ванной с такой силой. Что костяшки пальцев побелели, - зачем было так все усложнять? Зачем? Почему… почему ты просто не мог продолжить жить, ведь в конце концов… в конце концов мы победили. Мы ведь обещали друг другу… - Потому что он трус! – Гарри рассмеялся, перекрашивая окровавленную воду в цвет вина. – Он жалкий, никчемный, ведомый своей Манией и Паранойей слабак, которого даже волшебником нельзя назвать! Думаешь, если бы тогда, три года назад, он не нашел способ навсегда запереть меня в этом чертовом зеркальном лабиринте, я бы позволил Воландеморту зайти так далеко?! Да мне в его теле хватило бы суток, чтобы уничтожить вашего «величайшего» Темного Лорда! Поттер даже не знает, что такое истинная тьма, он спрятался в кокон своего безумия, и пожелал исчезнуть, потому что он никто! Он ничто! Меньше, чем ничто! Ты пришел искать его?! О, думаешь, ты бы его нашел?! Нет! Его нет здесь, и давно нет, Гарри Поттер покинул собственное сознание, как тебе это нравится? А ты застрял здесь, по его вине… - Он придурок! – зашипел Драко, выдергивая из груди осколок и швыряя его в отражение Поттера. – Но он мой придурок! Мой, Мордред его дери, лучший друг, и я больше не оставлю его в одиночестве! Если он решил, что может вот так вот бросить меня, мне… мне плевать! Я найду его в мире Смерти и вытащу оттуда, даже если он посмеет мне сопротивляться! Юноша резко вскочил и тут же почувствовал, как голова закружилась. Руки Поттера подхватили его, и он услышал почти обиженный шепот: - Я ведь и есть Гарри. Я ничем не хуже его, я лучше, намного лучше… Я намного сильнее, я могу сделать все для тебя, если ты признаешь это! Какая разница, КАКОГО Гарри Поттера любить? Ты ведь ненавидишь этого нервного психопата, совершенно ненавидишь… - Достаточно… достаточно того, что ты – всего лишь плод его фантазии… Умри… - Как мило! Чем же ты собрался меня убивать, маленький белый дракон, пойманный в ловушку чужого мира? Драко скривился, отпихивая его от себя. Это было тяжело. Гарри, несмотря на жуткую худобу, всегда был физически сильнее и умел драться так хорошо, что он никогда не осмеливался ввязываться с ним в настоящую драку. И даже теперь, в мире сна, ему было сложно просто вырваться из удушающих объятий. «Почему я не умираю?!» - лихорадочно думал он. «Почему я не мертв?! Мне сердце проткнули, я уже… я уже мертвец…» - Глупый волш-ш-ш-шебник… - прошипел чей-то голос под ногами, - глупый Драко… Зачем ты пош-ш-ш-шел с-с-с-сюда в одиночку? - Зевс… - только и смог выдохнуть юноша, выкручивая отражению Поттера руку. - ДА КАКОГО ДЬВОЛА ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ! ГРЕБАНЫЙ ФАМИЛЬЯР, ОТКУДА ТЫ ПОСМЕЛ ЗДЕСЬ ПОЯВИТЬСЯ?! - Это тебя не кас-с-с-саетс-с-ся, Зеркало… - отрезал тот, сверкнув желтыми глазами, - зачем ты вмеш-ш-ш-ш-шалс-с-с-ся? - Как мне было не вмешаться?! ЖИВОЙ НАСТОЯЩИЙ ЧЕЛОВЕК пришел сюда, и я должен был его просто так отпустить?! - Ты знаешь, что нарушаешь желание волшебник, которому здесь подчиняется ВСЕ. Даже если ты решил, что этот мир твой - это лишь заблуждение. Драко казалось, что он окончательно свихнулся. Когда-то ему довелось увидеть превращение профессор МакГонагалл в кошку, и трансформацию Грейнджер, но то, что он увидел теперь, было за гранью. Маленький змей начал быстро увеличиваться в размерах, его силуэт вытягивался, отращивая конечности и постепенно превращаясь с странное существо наподобие человека. Через несколько мгновений в зеркальном кубе, отражаясь тысячей копий, стоял… Лорд Воландеморт. Существо невероятно на него походило – лысый, с пестро-коричневой чешуйчатой кожей, узкими щелками золотых глаз, Зевс с раздражением смотрел на Драко и лже-Гарри. - Никогда… - простонал юноша, - НИКОГДА БОЛЬШЕ Я НЕ ПОЛЕЗУ В СОН К ЭТОМУ СУМАСШЕДШЕМУ ЧЕРНОКНИЖНИКУ! - Наконец-то ты понял, - процедил Зевс, поднимая руку. Малфой впервые видел, как творилось заклинание на парселтанге. Поттер, вдруг смертельно побледнев, сжался в комок и вспыхнул, словно бы кто-то поджег его мантию. За доли мгновения его вопль растворился в этом пламени, превратившим его в невесомую тень. Огненным вихрем он влетел в одно из зеркал, которое тотчас же треснуло, не выдержав такой мощи. Наступила тишина. Холодные зеркальные грани показывали лишь их двоих. Драко опустил голову и увидел, как из раны на груди вытекают тонкие струйки алой крови. - Почему я до сих пор жив? – устало пробормотал он, опускаясь на холодный зеркальный пол. - Потому что мой волшебник был бы очень расстроен, если бы настоящий ты умер. Поэтому это сделал тот Драко, который жил здесь до твоего прихода. - Что?! Но как это вообще возможно?! - Это сон, волшебник. Просто сон. Здесь все относительно, и все подчиняется одному-единственному человеку. И мне. Поэтому поднимайся, мы должны наконец завершить это утомительное дело. Полузмей протянул Драко руку и помог встать. Тут же на нем из ниоткуда материализовался белоснежный саван, и юноша вздрогнул, почувствовав прикосновение холодного шелка. - Так значит, это все – не по-настоящему? - В какой-то мере, - прошептал Зевс. - А каким образом ты оказался к этому причастен? - Я – фамильяр. И мне дана власть над снами моего хозяина. Мне уже не первый раз приходится выискивать волшебника в этих лабиринтах. Но за время спячек я успел изучить их очень и очень хорошо. Мне пришлось научиться принимать человеческий облик, чтобы творить магию в сознании волшебника. И это отвратительно. Ноги – самая ненадежная конструкция. Совершенно лишняя. - Ладно, я просто буду думать, что я свихнулся… - Драко нервно усмехнулся, - это длится уже целую вечность… Я блуждаю среди всех этих чудовищ, сущностей, воспоминай, Маний… Есть ли здесь вообще выход? - Есть, - ответил Зевс, - закрой глаза. Малфой тяжело вздохнул и послушно прикрыл веки. В ту же секунду ему показалось, что он падает куда-то очень глубоко, в какую-то темную, адскую пропасть… А потом стало очень светло. Он резко открыл глаза и увидел светло-серое небо, холодный песок и море, над которым кричали чайки. У его ног на песке лежало что-то полупрозрачное, перламутровое, словно жемчужина. Это был принц фей. И он умирал. На его сердце, там, куда настоящему Драко вогнали осколок, расцветали розы. Великолепные алые розы, которые пахли кровью. - Почему? – только и спросил юноша, склонившись над ним. - Потому что ты нужен Гарри больше, чем я, - тот мягко улыбнулся, - я всего лишь образ, рожденный его любовью. А ты тот, кого он должен любить. Ты больше, чем светлая мысль. Ты его единственный смысл жизни, особенно теперь, когда Тома и Северуса не стало. Ты должен вернуться. Поэтому просто пообещай, что постараешься сделать его счастливым… - Это ведь все не по-настоящему… - пробормотал Малфой, лихорадочно переводя взгляд с него на Зевса, - это ведь просто иллюзия? - Даже иллюзии смертны, - холодно отрезал тот, - твои чувства тебе мешают. Избавься от них. Он всего лишь воплощенная идея, поэтому нет повода так расстраиваться. - Фамильяр прав, - принц кивнул, - я ведь никогда и не жил по-настоящему, поэтому просто прими это. Он закрыл глаза и вздохнул. Его веки дрогнули, мягко переливаясь в рассеянном свете. Драко стоял босиком на холодном песке и тупо смотрел на то, как исчезает тело его образа. Тот просто рассыпался сияющей пылью, которую тут же ветер уносил к бескрайним черным водам. Так продолжалось долго, до тех пор, пока не остались одни лишь розы. Они чужеродно алели кровавыми всполохами на фоне серого песка и Драко вдруг показалось, что это тоже неправильно. Но он не мог ничего с этим поделать. Это место подчинялось каким-то своим законам и ему было совершенно плевать на то, сколько раз оно заставляло его плакать. Вытерев ладонью глаза, он поднял взгляд на полузмея. - Где Поттер? Настоящий Поттер. Я должен найти его. - Там. Сказав так, Зевс кивком указал на горизонт. - Нужно будет плыть? – не понял Драко. - Нет, - возразил фамильяр, - идти. После этого он вновь обратился в змея и пополз прямо по черным колышущимся волнам. Чуть помедлив, юноша тоже ступил на водную гладь, чтобы с удивлением обнаружить, что она вполне устойчива и приятно. Несмотря на то, что вода двигалась, по ней вполне можно было идти, так что вскоре ему пришлось прибавить шаг, чтобы поспевать за юркой рептилией. Пожалуй, из всех уголков сознания Поттера это место было самым приятным. Удивительно тихое и спокойное, оно странным образом завораживало и убаюкивало. Драко шел и глядел себе под ноги, угадывая в толще темных вод очертания рыб и морских созданий, проплывавших под ними. Наконец, на горизонте появилось нечто. Подойдя чуть ближе, Малфой как будто бы разглядел очертания дома. Маленькое одноэтажное строение с чуть покосившимися белыми стенами белело на их пути. Зевс молча полз вперед, из чего Драко сделал вывод о том, что это то, что они и искали. Вблизи он был очень милым. По волшебному уютным, практически книжным. Словно иллюстрация из книги, он стоял посреди моря и ставни его маленького окошка поскрипывали на морском ветру. Остановившись у двери, Драко замер. Ему вдруг стало страшно. После всего, что ему довелось повстречать в этом лабиринте, за порогом могло таиться все, что угодно. Но та открылась сама, без его ведома, словно приглашая войти. Внутри было так же светло, как и снаружи. В доме была всего одна комната и она была занята. На деревянной кровати, сжимая в руке золотые весы, сидел Гарри. Побитый, измученный, он курил и наблюдал за тем, как колеблются чаши на тонкой цепочке. Рядом с ним, в старом потертом кресле сидел… Снейп. Увидев его, Драко вздрогнул и прошептал: - Профессор… - Это не профес-с-сор… - зашипел змей, - это Апатия. Теперь он выглядит как Северус Снейп. Апатия никак не отреагировал на это замечание, словно бы вовсе его не услышал. Зато вот Гарри внезапно вздрогнул и поднял голову, со странным напряжением вглядываясь в лицо Драко. - Что ты такое? Ты призрак? Пришел… издеваться надо мной? И он заплакал. Из глаз его потекли слезы, болезненные, усталые капли, прожигавшие матрас на кровати. Малфой поморщился и, приблизившись, сел рядом. - Ты издевался надо мной сильнее все то время, пока я добирался сюда. Ты… ты совершенно невыносим, Гарри. Но поверь, ты – лучшая версия себя из всех возможных. - Что… - тот замер, пытаясь что-то сообразить, - Драко, что ты… - Я – живой, если ты пока не понял, - тот вздохнул, - я пришел в твой сон, потому что ты не просыпался больше недели. - Что?! Прошло… прошло так много времени?! - Если не больше. Может быть, пока я здесь бродил, прошло еще несколько дней, не могу сказать. Знаешь… пока я шел сюда, мне хотелось поговорить, столько всего обсудить… Я ведь даже не подозревал о том, какая у тебя была отвратительная жизнь все эти годы. Но сейчас… сейчас все закончилось. Гарри, - Драко вдруг крепко обнял его и, поцеловав, прошептал, - пожалуйста, давай вернемся. Я очень хочу тебе помочь, потому что без тебя даже мир, в котором мы победили, не имеет смысла. Гарри молчал. Он лишь молча плакал, уткнувшись другу в плечо. Апатия неотрывно глядел куда-то сквозь них, но через некоторое время медленно поднялся и произнес, направляясь к выходу: - Удачи вам, мистер Поттер. Не цепляйтесь за прошлое, которое ненавидите, даже если вы боитесь будущего, которое неизвестно. С этими словами он переступил через Зевса и шагнул за порог, растворяясь в белеющем морском мареве. - Д-да… - прошептал наконец Гарри, целуя Драко в ответ, - надо… надо просто вернуться… - И как это сделать? - Просто… просто встань. Да, вот… - он слез с кровати, бросив на нее весы, и потянув за собой Малфоя, - вставай и просто падай. - Что?! - Падай. Не бойся удариться, это… это не по-настоящему. - О господи… Драко опасался странных экспериментов Поттера, потому что всего его травмы до этого были вполне ощутимыми, однако, зажмурившись, он все же сделал это. Крепко сжимая руку Гарри, он вмести с ним просто позволил телу упасть на пол, однако удара так и не почувствовал. Вокруг было очень и очень светло. Голова немного кружилась от голосов и каких-то странных, травяных запахов. Кто-то взволнованно разговаривал над ним, и Драко поморщился, раздраженный шумом. - Мистер Малфой очнулся… - расслышал он откуда-то издалека. - И мистер Поттер тоже! «Что происходит?» - лениво подумал он, с трудом разлепляя веки. Несколько минут ему потребовалось, чтобы привыкнуть к яркому солнечному свету, струившемуся из огромных витражных окон. Он лежал, разглядывая их, пока до него вдруг не дошло, что это витражи Святого Мунго. - Что… - прохрипел он, - что я здесь делаю? - Мистер Малфой, - женщина в светло-серой мантии склонилась над ним, - это просто чудо какое-то! Не знаю, что именно вам помогло, но… - Что с Гарри? - С мистером Поттером? О, с ним тоже все в порядке, не волнуйтесь! Вы вместе с ним месяц пролежали в весьма странном состоянии, ни одно из наших лекарств и ни один из целителей не мог разбудить вас! Боже правый, только не волнуйтесь! Вам нужно прийти в себя, с вами все будет в полном порядке… - Месяц? – ошарашенно прошептал Драко и застонал, поднимая глаза к потолку. – Застрять в этом проклятом лабиринте на месяц… О нет… А… а я могу увидеть Гарри? - Чуть позже. Вас сначала должны осмотреть… ох, в моей практике это первый случай! За последние триста лет «сон Мерлина» еще ни разу не проявлял себя, и к тому же сразу с двумя волшебниками… Впрочем, прошу прощения, мистер Малфой, отдыхайте… Руперт, позови мистера Голдштейна! Драко наблюдал за ажиотажем, который развернулся вокруг его кровати и еще одной, стоявшей неподалеку. По всей видимости, там лежал Гарри Поттер. Юноша вдруг испытал ни с чем не сравнимое облегчение. Он наконец-то заставил своего друга жить, он выиграл еще одну битву, которая была ничуть не легче предыдущей. Улыбнувшись, он сел в кровати и потер лоб ладонью. Теперь они вновь были вместе, в настоящем мире, он вновь был волшебником… и пожалуй именно это можно было бы назвать если не счастьем, то хотя бы большой удачей.