На пути к лучшему миру

… в подземельях сидели двое. Надо сказать, что это были весьма уютные подземелья, обустроенные с большим комфортом. На стенах мягко горели факелы, древние артефакты теснились ровными рядами, стопками и кучками на бесчисленных полках, стеллажах и в сундуках. Больше частью, конечно, принадлежавшие веку V-X, но попадались и более ранние. Здесь, к примеру, хранился щит Утера Пендрагона, закаленный пламенем его алокрылой «собачки», а также дневник Мерлина и браслет Соломона, периодически начинавший позвякивать сам собой. Но все это историческое многообразие меркло на фоне двух фигур, сидевших друг напротив друга перед круглым зеркалом с изображением песочных часов наверху. Один из волшебников, а это были именно они, был уже очень немолод, и его волосы, прореженные сединой, скорее были серого цвета, чем черного. Сухое лицо покрылось шрамами в виде рун и многочисленными татуировками, на носу – круглые очки, а на лбу, прозрачный от времени, силуэт молнии. Его правая рука рассеянно поигрывает тростью, и в ноге что-то металлически скрежещет. Рядом с ним другой. Моложе, но не слишком. Впрочем… О нем нельзя было сказать так однозначно. Лицо молодое, но при этом глаза – очень старые. Голова седеет неровно, прядями, словно бы ее владелец неудачно применил заклинание. Черная глухая мантия с кровавым подбоем закрывает все тело, но кисти рук, золотые и механические, все равно видны. Обе ноги – тоже. Из живого в нем осталось только само туловище, да и то, всего на пару местных лет. - Тебе стоит понаблюдать за мной, чтобы понять, как запечатать сердце. Салазар кое-что знал о магии Времени, мой друг, и умел это знание прятать. Однако при правильном подходе все можно найти. Теперь этого уже нет, Исхор постарался, но тогда, в… в… - Одна тысяча девятьсот девяносто восьмой, - подсказал тот, - я был там двадцать лет назад. - О, точно ли двадцать? – усмехнулся Поттер. – Том, ты промотал уже больше сотни, и пока еще выглядишь… получше меня. Это достижение. Но ты кое-что забыл, да… Видишь ли, в самом пути до Тайной комнаты закрыто множество интересных инструментов, которые тебе понадобятся. Тогда я еще не знал о них, и шел грубо, напролом… Вот, гляди. В этот момент в зеркале, показывающем зал перед Тайной комнатой, возник юноша в узких очках и с сосредоточенным лицом. Только взглянув на него, Поттер расхохотался. - Узнаешь? Это ты, в момент почти полного контроля надо мной. Представляешь, когда-то я не владел всеми теми фокусами, которые кажутся тебе неизменной частью меня. И даже не то что сохранять ясность сознания, мысли не умел читать. - В процентном соотношении это не важно. Ты всегда был великим, даже до рождения. - Я предпочитаю об этом не думать, - поскромничал маг, - в конце концов, не я здесь король. Хотя в свое время я так же смотрел на Дамблдора. Помнишь его? - Мерзкий старик, отравивший мне школьные годы? - У него была причина быть к тебе предвзятым. Не безосновательно, между прочим. Но ты, слава чуду, перерос это ребячество с геноцидом и теперь вполне милый юноша, хоть сейчас на доску почета. Однако возвращаясь к теме Слизерина. Я точно не помню уже, где он доставал все эти полезные вещицы… - Через Мерлина, - ответил Том, - ты говорил, через Мерлина. Тот собрал целую сокровищницу из всего, что сумел найти за свою жизнь. - Да, хорошо, что он спрятал награбленное в Ирландии, а не где-нибудь в Испании, представь, как бы муторно было туда тащиться? Спасибо Салазару, он позаботился о том, чтобы ничто из полезного барахла не растерялось в веках. Не спрячь он этого, кто знает, куда бы все это порастащили? Как подумаю про Зал Гриффиндора, так страшно становится, помнишь, в каком плачевном состоянии он был? - Говори уже о том, что происходит в зеркале, - Том указал на фигуру Поттера, старательно ощупывающего статую Слизерина, - что ты делаешь? - Что мы делаем, - поправил его собеседник, - мы – пытаемся понять, как войти в Тайную комнату. Она ведь спрятана за статуей, верно? - Верно. И в самой статуе предусмотрены два хода. Первый – для истинных наследников. Нужно было всего лишь произнести кодовую фразу на парселтанге, только тогда мы еще не владели его письменной формой, чтобы заметить подсказку, выгравированную на бороде. Помнишь, ты ее расшифровывал? - Помню, - вздохнул тот, - это было трудно. - Вот именно. Поэтому мы, как видишь, избрали более… плебейский способ добраться до комнаты. Марволо глядел на статую, напряженно перебирая в голове варианты. Фигура Слизерина так плотно подходила к самой стене, что невозможно было представить, чтобы она могла сдвинуться с мертвой точки. Единственным видимым проходом был каменный зев, из которого в свое время выползал Василиск. От него вела своеобразная лестница – по бороде и рукам, по складкам одежд к самой воде, у кромки которой и стоял теперь маг. Вздохнув, он сделал шаг вперед, в темную воду, и ступил на каменный выступ бороды. Поморщился. Вода была холодная, проще даже сказать – ледяная, сковывавшая болью ступни и утяжелявшая мантию. Марволо шел вперед. В рельефах действительно обнаружились ступеньки – статуя была настолько огромной, что, при желании, ее можно было бы сравнить с небоскребом. И юноша, крепко сжав палочку, начал свое восхождение. Шаг за шагом он приближался к вершине, и, оказавшись на небольшом уступе, изображавшем губу, зачем-то глянул вниз. От такого ракурса голова сразу закружилась, и он поспешил повернуться к чернеющей темноте прохода, чтобы не упасть. - Люмос! Вспыхнувший шарик белого света вычертил силуэт низкого свода, уводившего вниз. Тут же Марволо подумал, что это как-то не очень умно – сначала заставлять наследника подниматься вверх, чтобы потом заставить его спускаться. «Не проще было бы сделать вход на уровне ног?» Но спросить об этом было не у кого, поэтому ему пришлось смириться и продолжить свой путь. Спустя вечность, а ему казалось, что именно столько времени потребовалось на то, чтобы достичь дна по ту сторону статуи, он оказался перед зевом подводной пещеры. Здесь снова слышался плеск воды, и дальше, по правую руку, вглубь подземелий уходило эхо. - И что, мне теперь плыть? – скривился он, подсвечивая воду. «Здесь должен быть тайный вход» - подсказал Зевс, высовывая маленькую чешуйчатую голову. Конечно, тайный ход должен был быть. Еще более тайный и еще более труднонаходимый. У Марволо уже начало кончаться терпение – сколько еще ему предстоит потратить усилий, чтобы пройти все эти преграды? «Салазар был параноиком!» - зло подумал он, тщательно рассматривая стены на наличие каких-нибудь тайных знаков. «Конечно, был, - усмехнулся Зевс, - его ведь пытались убить. Ты тоже, в свое время, очень нервно воспринимал подобное» «Меня пытались убить?» - без особого интереса поинтересовался волшебник. «И не раз. Благодаря этому, кстати, у тебя теперь такие сложности» Он пожал плечами и поднял палочку повыше. В таком месте точно должен был быть некий символ, отмечающий вход, и, спустя минут десять усердных поисков, он его нашел. Это был вырезанный прямо в стене треугольник с неизвестной руной, ничем другим, впрочем, не выделявшийся. - Что это? – он нахмурился, проводя по знаку рукой. - Что это? – спросил Том, указывая на зеркало. - Символ Мерлина, дорогой, - Поттер зевнул, - ты его еще встретишь. Собственно, отсюда-то все и началось. Ну, знаешь, эта история с Морганой и Лабиринтом… Треугольник означает наш мир – жизнь, смерть, время. В центре – магия. Понял? - Вот эта закорючка? – он очертил силуэт в воздухе металлическим пальцем. - То, как ее раньше обозначали друиды. Да, искривленная руна этих… Я забыл… А… - он запрокинул голову и начал цокать языком, пытаясь вспомнить, - Дану! Да, точно! Дану же научили друидов магическому языку, и мы пользовались их алфавитом, ну еще и драконьим, пока к нам не приперлись римляне со своей латынью. - Кстати, у них ведь тоже были волшебники? - Жрецы? Ну да… Что странно, их волшебство походило на наше, современное. Магия слова – это их изобретение. Нация стихоплетов, что ты хочешь? Так вот, Мерлин рассказывал, что этот знак явился ему во сне, и тогда он понял, в чем его предназначение. Вообще это просто символ мира, но спустя время он стал ассоциироваться исключительно со стариком. И ты ведь помнишь, что Салазар был его главным фанатом, даже больше, чем Когтевран, он отобрал у нее все, что принадлежало Мерлину, и спрятал у себя. И даже на двери процарапал, трогательно, не правда ли? - Ты так об этом говоришь, будто все это случилось только вчера. – закатил глаза Том. - А что, между двумя тысячами лет и тремя днями какая-то особая разница? – весело ответил его собеседник. – Тебе ли не знать, что время ни на что не влияет? Оно не меняется, а остается таким же, как и всегда. Но поговорить мы еще успеем, лучше смотри сюда. И он показал на собственную фигуру, шепчущую отпирающие заклятия. - Ни одно из заклинаний не работает! – вскрикнул Марволо и пнул камень, с шумным бульком улетевший в воду. «Попробуй парселтанг» - снисходительно предложил змей. И он попробовал. Ничего не произошло. «Попробуй прочитать заклинание на парселтанге, волшебник» - мысленно Зевс издал тяжелый вздох. Воспитывать Темного Лорда было еще сложнее, чем ему служить. «Алохомора!» - прошипел тот, надеясь на то, что стена отступит перед его желанием и раскрошится в мелкую пыль. Как ни странно – это помогло. Камень загудел, исходя множеством трещин, и вот уже через некоторое время перед ним распахнулась невесть как образовавшаяся прямо из горной породы дверь, приглашающая продолжить путь. Выставив вперед палочку, маг сделал шаг, и… с ним ничего не случилось. От Слизерина можно было ожидать чего угодно, поэтому на всякий случай он прошипел несколько отменяющих заклятий просто на случай, если в узком коридоре притаилось какое-то древнее проклятие. Но ничего подобного не обнаружилось, ничего, кроме камня эха, разбегавшегося по стенам от его шагов. Вскоре перед ним возникло еще одно препятствие, и на этот раз нужен был другой ключ. Марволо вперился взглядом в неизвестный ему знак, повторявшийся на каждой из стен и подумал, что, быть может, это как-то связано со Слизерином. Дверь не подчинялась ни парселтангу, ни латыни, ни чему из того, чем он владел. И это… угнетало. - Почему этот скрипящий старик решил исчезнуть именно теперь, когда он мне так нужен? – посетовал он в пустоту. – От него была бы хоть какая-то польза. Откуда мне знать, что я должен делать? Слизерин жил тысячу лет назад, за это время способы запечатывания проходов успели несколько раз измениться… Кем должен был быть его наследник, чтобы попасть в эту проклятую комнату?! «Вероятно, вторым Слизерином, - съязвил змей, - начерти палочкой несколько рун, обозначающих ключ. Ты сможешь, я знаю, и в тебе есть эта сила, даже если ты забыл» «А это поможет?» «Проверь» И снова Зевс оказался прав. Марволо был невероятно ему благодарен, в отличие от Малфоя, потому что его советы были действительно дельными и полезными. Потребовалось время, чтобы разобраться в системе магических ключей, но в конце концов маг понял, как работает эта система. Хитрый Салазар сделал так, что тот, кто не владеет парселтангом, не смог бы, сколь бы он ни был могущественен, пройти по этому коридору. И, открывая последнюю дверь, Марволо впервые радовался своему родству с кем бы то ни было. Наконец, он оказался в святая святых факультета Слизерин. Тайная комната, по-настоящему тайная, сокрытая в веках от жадных глаз Гриффиндора и его последователей. Сделав шаг вперед, юноша замер, вдыхая пыльный, немного затхлый воздух. В один миг сотне свечей и факелов вспыхнули ярким огнем, ослепляя его. Внутри комната была похожа на один из подземных залов Хогвартца, с уводящими вверх сводами и колоннами, меж которых грудами возвышались тяжелые сундуки, предметы мебели, волшебные артефакты и стеллажи, уставленные книгами и заваленные свитками. Шаги гулким эхом отзывались в пространстве, и Марволо медленно оглядывался, пораженный древним величием этого места. - Как долго мы там торчали? – Том уже зевал, глядя в зеркало. - Ну… до тех пор, пока к нам на помощь не пришел загадочный невидимка и не сказал, что нам надо искать рукописи Мерлина и медальон Салазара, - усмехнулся Поттер, - думаешь, я просто так устроил тебе кинопоказ? Заряжай хронограф и отправляйся обратно, ставить временную метку. - Так и знал! – тот фыркнул. – Ты ничего не делаешь просто так, а я надеялся, что это наконец-то жест отцовского доверия! - Я никому не доверяю, - изумрудные глаза старика холодно сверкнули, - никому. Ни Смерти, ни Времени, ни даже мальчишке, который когда-то станет и тем, и другим. Судьба, видишь ли, не терпит капризов. Поэтому я показал тебе это, лишь для того, чтобы ты делал свою работу, пока я делаю свою. Вечный механизм бытия, помнишь? - Помню, – кисло кивнул тот, поднимаясь с кресла и накидывая мантию-невидимку, - Поттер, ты невыносим. - Я знаю. Марволо бродил меж колонн, заглядывая в ларцы и коробки. Зевс с интересом заползал везде, где только можно, и оба они, совершенно позабыв о времени, были поглощены своей новой находкой. Но вдруг откуда-то со стороны длинного дубового стола, заваленного вещами, раздался неожиданный стук, и волшебник вздрогнул, мгновенно поднимая палочку. Медленно приблизившись, он увидел записку. Она была свежей, выведенная красным маркером на клетчатой бумаге – вряд ли такие существовали во времена Основателей. Взглянув на нее, он прочитал: «Ищи рукописи Мерлина и медальон. Не смей трогать механический треугольник! А весь остальной хлам к твоим услугам!» Подписи не было. - Кто здесь? – холодно прошипел Марволо, оглядываясь. – Кто посмел войти сюда?! Ты тоже наследник Слизерина? - Да, наследник, и больше, чем ты. – ответил ему такой же холодный, но чуть более насмешливый голос. - Покажись! - Не хочу. - Я приказываю тебе! - Ты приказываешь Времени? Смешно. - Кто ты?! - Неужели я всегда был таким заносчивым? Я – Время, сказано же тебе. И я помогаю тебе, потому что это предрешено. Вписано на скрижалях судеб. Твоим собственным пером, юный Мастер. Но ты узнаешь об этом чуть позже, после того, как найдешь рукописи, прочтешь, и откроешь медальон. - Может, сам их найдешь? - Я не знаю, где они. Ты должен это сделать. Никто не видел их до тебя, кроме Мерлина, Салазара и Кандиды, никто не увидел после. Когда я появился… их уже уничтожили. Так что ничем не могу помочь. - Почему я не вижу тебя? - Потому что я невидим. Неужели так сложно понять? - Это не заклятие, я не могу его снять! - Есть вещи посильнее каких-то там «заклятий». - Ты пытаешься мне помочь? – с подозрением спросил Марволо, двигаясь на голос. - С твоей точки зрения – да. Но вообще я просто делаю свою работу. Я помогаю событиям случиться. Тем, которые связаны с тобой, в основном. Слежу за сохранностью времени. Латаю дыры. Ремонтирую. Поддерживаю порядок. - То есть ты… дух? - Воплощенная программа бытия. Ты сам придумал этот термин в далеком будущем. Так, я уже здесь около трех минут, и это слишком долго… Прощай, Поттер. Кстати, тебе тоже пора. Уже глубокая ночь, там, наверху. И тишина вновь повисла в чертогах Тайной комнаты. Марволо исходил всю ее, испробовал множество поисковых заклятий, в том числе и на парселтанге, но так и не нашел следов загадочного невидимки. Конечно, он не знал, что мантия Смерти может спрятать кого угодно, даже самого Лорда Времени. Том вернулся, когда в комнате уже было темно. Зеркало воспоминаний, однако, все еще светилось, показывая Гарри Поттера, пытающегося стать Томом Реддлом, в его первый визит в тайную комнату. Затем вдруг поверхность зеркала пошла рябью, и комната, ставшая в этот вечер объектом пристального внимания, вновь возникла перед взором красноватых глаз. Только теперь там было чуть меньше вещей, чем прежде, и вместо юноши посреди нее стоял старик с длинной, очень длинной седой бородой, волочившейся за ним по полу, и в темно-изумрудной мантии. Сняв с себя маленький овальный медальон с изображением змеи, довольно грубой работы, изготовленный, по всей видимости, самим Салазаром, он, с помощью палочки, поместил его в один из факелов. Никто в целом мире, никто, даже великий Мерлин не додумался бы искать медальон там. Любой бы принялся заглядывать в ящики, сундуки и ларцы, снимать печати и проклятия в надежде добраться до него, но… На этом хитрость не закончилась. Тут же Слизерин, взмахнув палочкой, превратил горстку металлической пыли и кусок хрусталя в еще один медальон, теперь уже ограненный, и положил его на столе, якобы как забытую в спешке вещь. И вдруг в этот момент комнату сотряс ужасающий гул, и старик, накинув на голову капюшон, поспешил скрыться прочь. - Вы удивительны, господин Салазар… - восхищенно прошептал Том, глядя, как тот исчезает за краем зеркала. Драко не чувствовал боли. Пожалуй, все, что его теперь обуревало, это жгучий стыд и желание исчезнуть, чтобы не слышать то, как на него орет Панси, и как мадам Помфри гневно отчитывает его за «ужаснейшую глупость!». Он вовсе не хотел умирать, а лишь желал, чтобы этот кошар наконец закончился, он желал порвать с прошлым и начать новую жизнь, но оно не желало отпускать его, клещами вцепившись в кожу. «Что подумает мама? А отец? Я даже не знаю, стало ли ему легче…» Драко не читал писем из дома. Вот уже как месяц он не открывал ни одного конверта, зная, что у него нет слов для ответа. Ни желания покориться родительской воле, ни сил продолжать идти против нее. Он застрял посредине реки и не мог шевельнуться, вынужденный ждать, пока в его жизни случится хоть что-нибудь… хорошее? Впрочем, разве он мог надеяться на то, что хоть что-то наладится? Конечно же, это слишком великая роскошь. Он не понимал, откуда в нем брались силы и могущество тогда, на войне, когда он остался в одиночестве против всего мира вместе с Поттером… Может, в этом и было дело? Когда ему нечего было терять, когда можно было рискнуть всем, зная, что после будет только ничто… Или может, дело было в Поттере? В его персональном Темном Лорде, том, кто был и другом, и врагом, и, возможно, немного любовником… Огромной стезей его жизни. Крестом. Поттер – крест, который он с таким рвением нес с одиннадцати лет. Убийственная дружба избранного. Любовь, больнее чем круциатус. Властная рука и бесконечное «хочу». «Хочу» иметь друга. «Хочу», чтобы Драко служил мне. «Хочу» постепенно переросло в «надоело». И после того, как они победили… А впрочем… была ли это их победа? «Что он сделал?» - думал юноша, глядя в белый потолок. Ему казалось, что весь путь был проделан в одиночку. Они не виделись с того самого вечера, когда Драко привел Пожирателей в школу. Убил Дамблдора. Точнее, убил по приказу Поттера. Под империусом. «Я твое оружие, герой». Затем долгие, мучительные месяцы… Гриндевальд, насмешки, страх, бесконечные разговоры, слезы матери, отец, кашляющий кровью и мечтающий лишь о том, чтобы ему наконец позволили умереть… Глупый, по-детски наивный вопль тупого героизма внутри. «Я НЕ ТАКОЙ, КАК ОНИ! Я НЕ УБИЙЦА!». Чистая ложь. Он и пытал, и убивал. По приказу. Не из желания. Но и не сопротивляясь. Ему сказали – он сделал. «Не похож на отца, говоришь? Да ты такой же, как Люциус. Храбрый лишь до тех пор, пока не прижмут хвост». И маглы. К ним он был безразличен. Люди без магии. Чем он отличался от них? Глядя на вампирский пир, он думал о том, что отделяет его от того, чтобы оказаться на их месте? Кто он? Лед тает, становясь водой. Вода испаряется в пламени. Кости крошатся в пыль, а тот, кому ты подарил свою жизнь, тот, ради которого ты сделал невозможное, отвергает тебя. «Больнее всего понимать, что я ему не нужен…» Ревновал ли он? Вероятно. Но он мог бы стерпеть, если бы это был кто угодно… Да хоть Грейнджер… Но не Реддл. Поттер не хотел его убивать, и Драко это знал. Он увидел это в изумрудных глазах, когда они встретились той зимой. Он надеялся присоединиться к тому мрачному жнецу, карающему Время за грехи, но вместо этого увидел смущенно-влюбленного идиота, который даже себе в этом не признается. Но ведь они удивительно подходили друг другу своими психопатиями. Точнее, Реддл подходил Поттеру редкостно, и тот знал это, поэтому до последнего не желал поднимать на любимую игрушку руку. За это Драко его возненавидел. Но, стреляя в лысый, обтянутый белой кожей череп, он надеялся, что это хоть что-то изменит. Что Поттер вдруг заметит его… его настоящего. И примет. И что все каким-то образом наладится. Но вместо этого он продолжал совершать ошибку за ошибкой, и теперь вновь пришел к тому, с чего начинал. Только вот надежды на то, что хоть что-то изменится теперь нет. Они с Поттером по разные стороны баррикад, и не потому, что так распорядилась судьба, а потому что Драко так решил. Они больше не нужны друг другу и им следует забыть о том, что когда-то они вообще знали друг друга. «Ненавижу…» - подумал Малфой, неосознанно вспоминая Гриндевальда и историю их с Дамблдором борьбы. «Мы продержались на пару лет дольше. Но… кто в итоге будет сидеть в тюрьме?!» И он понял, кто. Драко сжал правую руку в кулак и выдохнул, представляя, как сносит Поттеру голову, и как, воскресив, запирает где-нибудь на далеком острове. А затем, через полсотни лет, подчинив себе весь Альбион и став величайшим из магов, которых знал мир, приходит к нему, жалкому, раздавленному, и смотрит в эти изумрудные глаза за стеклами круглых очков… и задает один единственный вопрос: «Кто теперь избранный, Гарри?» - У него горячечный бред, - покачала головой мадам Помфри, глядя на Панси и Гермиону, - боюсь, он сильно простыл. - Но… Но ведь вы дали ему сильнейшее Перечное зелье! – насупилась Грейнджер. – Через пять минут он должен быть в порядке! Не считая руки… - Я не знаю, в чем дело, - напряженно вздохнула ведьма, - всегда помогало… Ума не приложу, где я ошиблась! - Может, дело в том, что у него руки нет? – Паркинсон с тревогой взглянула на юношу. – Драко, какой же ты идиот… - Точно… - Гермиону вдруг осенило, - Драко… Дракон! О нет, как я могла забыть! - О чем? – спросили обе ведьмы. - Малфой – не совсем человек! Он ведь… Кажется, он что-то говорил о том, что у него в предках были драконы! Он ведь дракон-оборотень! - Милочка, у меня нет зелий для «драконов»! И вы думаете, что я знаю, чем их лечить? Боже мой, куда катится мир! - Грейнджер, я не понимаю, в чем проблема? Зелье должно работать! - Вообще-то, - сквозь волнение Гермионы пробился ее обычный нравоучительный тон, - генетика драконидов, то есть драконов в облике людей, или полулюдей с примесью драконьей крови, значительно отличается от человеческой. Ведь, в отличие от анимагов, их человеческая форма является иллюзией, а не наоборот. И то, что подходит для волшебников и действует на волшебниках, не всегда срабатывает в случае с такими людьми. Понимаешь? - И как нам понять, что делать? - Никак. Но я знаю, кто нам поможет! Я сейчас же напишу Чарли, это старший брат Рона, он изучает драконов в Румынии и точно знает, чем лечить драконью простуду! И, может быть, даже что-то пришлет! Тут же девушка, не дожидаясь реакции, помчалась прочь. Она и сама не знала, почему вдруг ситуация с Малфоем так взбудоражила и взволновала ее, ведь, в конце концов, она не была в него влюблена, по крайней мере, ей самой так казалось. Но что-то внутри отчаянно и болезненно сжималось при виде того, как по бледному лбу катятся капли пота от жара и как тот тихо стонет, бормоча имя Поттера. Она списывала свои чувства на банальную жалость и сострадание, которые вовсе не перестали быть ей чужды, даже после войны. Конечно, она стала тверже, сильнее, решительнее и грубее, но нечто, что она старательно скрывала, никак не могло пройти мимо чужого страдания. Ночью Драко стало совсем плохо. Жар усилился, и он впал в абсолютное беспамятство. Оставшись один в больничном крыле, он метался по кровати, ворочая головой на мокрой от пота подушке, не в силах сосредоточиться ни на чем, кроме собственной боли. Это напоминало отвратительное состояние под мантией Смерти, когда сущность стихии, пробудившаяся в нем, прорывалась наружу, разрушая оболочку плоти. Случись кому-нибудь увидеть его в этот миг, то он ужаснулся бы при виде искалеченного тела, претерпевавшего медленную, почти смертельную трансформацию. Чешуя прорастала сквозь кожу, раздирая ее на кусочки и перламутр обагрялся кровью. Кости трещали, ломаясь и срастаясь заново, рождая лик дракона. Но больше всего болела рука, отсеченная и выброшенная в озеро. Ему нужно было вернуть ее, но руки не было… только палочка, лежавшая на тумбочке рядом. Когтистая пятерня, порванная острыми пластинами, ухватила ее и прижала к обрубку. Он почувствовал облегчение, пришедшее вместе с удивительной, остужающей прохладой. Палочка знала, что делать, и вскоре на пустом месте, из сращенных магией костей, возникла рука, почти такая же, как и прежде… Только ужасно холодная, с вязью белых, почти незримых рун вплоть до локтя. Боль успокоилась. Возвращая все на свои места. Трансформация замедлилась, возвращая тело к исходному состоянию. Только простыни, насквозь пропитавшиеся кровью, и окровавленная пижама говорили о том, что произошло этой ночью. Впоследствии кое-кто из жителей Хогсмида утверждал, что видел двух белых драконов, пролетавших в небе. Один был поистине огромным, а второй, меньше и тоньше, летел немного криво, как птенец, только-только осваивающий магию полета. И этой же ночью начался снегопад, первый сильный снегопад с метелью, какие бывали обыкновенно только в самые морозные ночи января. Следующим же утром проснувшиеся ученики обнаружили, что Черное озеро стало белоснежным, покрывшись плотной ледяной коркой, однако никто не связал это с Драко Малфоем, не появившимся на занятиях. Одна лишь Полумна была особенно печальна в это утро и казалась чем-то расстроенной. - Что случилось? – шепнул ей на ухо Невилл, чуть склоняясь над ее головой. - Белый дракон должен умереть. – не своим голосом прошептала она, и по стенам прошел еле ощутимый гул. - Нет… - тот побледнел, - умоляю, нет, он же… - Он спас твою девочку, а не меня. Я оставлю тебя в живых только из уважения к ее телу, до тех пор, пока не найду всех потомков этих предателей, посмевших покуситься на мою жизнь! Ты не знаешь, что такое – драконы, и я не позволю ему и дальше хозяйничать здесь! - Прошу, не надо! Он ничего вам не сделал! - Не сделал? А чьим, по-твоему, ножом меня закололи? Как ты знаешь, вороненок, меня можно было убить лишь костью дракона! У меня есть причины ненавидеть их и опасаться… - А как же Поттер? Он-то тебе нравится! - Он Мастер Судеб, и его-то помощь мне как раз и понадобится. А вот дракон… Истинный дракон мне не нужен! Тем более, что совсем скоро он окончательно переродится и перестанет быть человеком. Тогда меня вновь можно будет убить… Но ведь ты не сделаешь это, рыцарь? - Я… - Невилл задохнулся, глядя, как тонкие, нежно-розовые губы Полумны складываются в очаровательную улыбку, - нет… Нет, моя госпожа…