На пути к лучшему миру

В клубе «Дэйчерелс» сегодня было особенно людно. Вероятно, приближение рождества и общее настроение конца столетия действовало на желание провести его с удовольствием. Будущее в лице нового тысячелетия неумолимо приближалось, и перемены, произошедшие в мире маглов, были слишком явными даже для волшебников. — Так что ты… говорил? — блондинка с размазанными тенями и серьгами-кольцами, торчавшими из-под модной стрижки, подняла мутный взгляд на собеседника. Тот, высокий бледный, со светлыми волосами, спускавшимися из-под черной банданы и в узких темных очках, стоял рядом, чуть облокотившись о кирпичную стену. — Проблема Y2k. Некоторые маглы верят, что это приведет к апокалипсису. — К апо… чему? — она поморщилась, моргая. — Концу мира, — спокойно пояснил тот, — они предвещают его каждое столетие. И каждое же столетие ничего по-настоящему фатального не происходит. Но это первый раз, когда конец связывают не с божьей карой, а с ошибкой программного кода. — Да? — она ничего не понимала, но почему-то не прекращала разговор. Быть может, дело было в том, что она рассталась с парнем и теперь искала утешения в холодном, отстраненном незнакомце, который, в отличие от остальных мужчин, не приставал к ней и не лез обниматься сразу же после того, как купил ей коктейль. Может, непонятные слова и странный, хриплый голос, точно у мертвеца, завораживал ее, и сквозь пелену алкоголя казался чем-то совершенно волшебным. Но она продолжал его слушать, хоть и не понимала почти ни единого слова из того, что он говорил. Это было странно. Незнакомец, чем-то похожий на тех болезненных парней с маленькими пакетиками порошка под куртками, со странным обожанием повествующий об устройстве телевизора… И от которого одновременно веет какой-то древностью, точно от старика, сидящего у камина и рассказывающего своим внукам о временах до интернета и блюрэй. — Еще коктейль? — абсолютно безэмоционально поинтересовался он, выдувая облако дыма в сторону. — Нет… Наверное, мне хватит… — она прислонилась к стене рядом. Он не стал уговаривать, что тоже было странно. Обыкновенно такие незнакомцы в ночных клубах не спешили сдаваться, и потом приходилось прибегать к перцовому баллончику, лежавшему в маленькой сумочке. Но этот был безукоризненно вежлив, по-джентльменски, и это льстило. — Я пойду… Вызову такси. — Провожу. — только и сказал тот. Морозный воздух обжег ее разгоряченные щеки, когда они вышли через железную дверь на задний двор дома. В нескольких футах от них цветными огнями блистал Лондон, и снег, падавший с неба, превращался в маленькие брильянты. Она запахнулась в короткую розовую шубку из искусственного меха, и полезла в карман за телефоном. Незнакомец — она даже не запомнила его имени — молча стоял рядом, холодный и спокойный, как статуя. В рваных джинсах, черной майке и куртке, пахнущей другим человеком. Живым. Вдруг ей стало страшно. Мысль, неочевидная там, в духоте клуба, под неоновыми вспышками и клубами дыма, среди разгоряченных тел, теперь ясно высветилась в ее разуме. Конечно… Живые люди так себя не ведут. Живые мужчины так себя не ведут. От них пахнет потом, одеколоном, сексом, алкоголем, от них веет жаром, и они дышат, каждой клеточкой своего тела. Так же, как и она. Так же, как и люди. И только этот незнакомец в очках недвижен. Она не видит его дыхания, вырывающегося из ноздрей, не чувствует никакого запаха. Он словно робот, или труп… или призрак. Она отпрянула от него. Но он никак на это не отреагировал. Она выдохнула. Отчего-то ей казалось, что на нее вот-вот бросятся с ножом. Однако… тому словно было все равно. — С-спасибо за вечер… Я, наверное, лучше вызову такси с улицы… Не оборачиваясь, она, стуча каблуками, поспешила туда, где горела неоновая вывеска музыкального магазина. Но вдруг что-то холодное, ледяное коснулось ее шеи и она замерла, чувствуя боль… А затем это прошло. Ей показалось, что вместе с укусом в ее кровь проник какой-то яд, но она даже не успела толком об этом подумать — тело обмякло и Лорес подхватил его привычным жестом. Он давно не выбирался на приличную охоту, тем более, ему хотелось выпить. Год назад Фил вдруг высказал мысль о том, а не вызывает ли алкоголь привыкание у вампиров. Как выяснилось — не совсем. Но в комплекте с экстази и прочими изобретениями магловского досуга — вполне. И теперь, даже понимая всю опасность собственных действий, он уже не мог отказать себе в этом. Тем более, что его хозяин открыл ему мир за границами волшебства, и здесь, в отличии от магической Англии, он был практически всесилен. Но в этот вечер он охотился не один. В момент, когда вампир готов был отпустить свою жертву, раздался выстрел. Лорес выпустил девушку и пошатнулся, чувствуя, как пуля неприятно ворочается в плече. Он не был волшебником и, в отличие от Поттера, разобраться с этим немедленно не мог. Надежды на хозяина тоже не было. Поэтому, увидев горящие в полумраке глаза стаи, он понял, что пора заканчивать партию. Рагнар, по прозвищу Коготь, один из щенков Фенрира Сивого, того самого, что продал свободу клана Лорду, пересчитывал деньги. Магловские деньги. В свое время отец изгнал его из стаи, изгнал из леса и магического мира за попытку покуситься на власть, но… В итоге это обернулось победой. Коготь нашел способ выжить в мире маглов, там, где до них не мог дотянуться никто из волшебников. На территории лесов, традиционной для них, чародеи беспрепятственно могли ограничивать их свободу, выводить любые декреты и законы, но здесь… В Лондоне, перенаселенном неволшебниками, они были раскованнее любого степного волка. Никто из министерских собак не посмел бы сунуться, к примеру, в дом на Ферри-стрит, исключительно магловской улице, выходящей на Темзу. Неподалеку от Милуолл-парка находились склады мебельного магазина из центра, где, по обоюдному согласию, и находилась точка стаи. При этом о них знали магловские же «нелегалы», как они себя называли, и очень дружбу Когтя ценили, потому как его «ребятам» не было равных. О них ходили разные слухи, но Коготь отшучивался «подпольными экспериментами». На их счастье, маглы склонны были верить любым псевдонаучным бредням, хорошо сложенным и поданным с уверенным видом. Поэтому теперь, когда после войны Министерство вынуждено было кое-как влачить жалкое существование, оборотни принялись за строительство нового мира на руинах старого. — Как тебе мой костюм? — спросил он у своего брата, откладываю в сторону пачку купюр. — Магловский, — скривился тот, поводя плечом, — воняет этим отродьем. — Ты как всегда категоричен. Грязное животное. — вздохнул Коготь, закуривая. Традиционно оборотни отрицали человеческое, в том числе традицию жить в домах, есть из посуды и прилично одеваться. Но Коготь никогда не считал это по-настоящему их выбором. Скорее уж принятием от безысходности. Впрочем… оборотни половину жизни проводили в облике людей, и лично ему приятно было спать на кровати, а не на земле, носить дорогие английские костюмы, сшитые для него вручную магловским портными, курить хорошие сигары и ездить на автомобиле, а не бегать пешком, как большая часть его клана. Он помнил, как сверкали глаза отца, больше волка, чем человека. Огромный, серовласый зверь на двух ногах. Ни магии, ни мозгов. Животное. И стая — такая же. И братья. Один он, маленький рыжий волчонок, мечтающий стать чем-то иным. Он оплакивал свою одежду, разорванную во время превращения, он печалился о сломанных вещах и о потраченных на них средствах. И больше всего в этом мире он мечтал найти средство избавиться от этого безумия, захватывающего его род каждое полнолуние, и оставить лишь силу, чистую и весьма полезную. Но теперь никто не мог больше ему указывать. Недобитые у подножий Хогвартца останки кланов приползли к нему, как к тому, кто знал, что делать дальше. Коготь милостиво принял их од крыло, но держал руку на пульсе, не давая членам своей стаи много власти. Ведь весь смысл был только в нем, и в его грандиозном плане. А братья… Братьям, трем из двенадцати, искалеченным старым псам, можно было бросить пару костей и забыть о них на долгое время. Наконец, что-то произошло. Его собственные мальчики, выдрессированные в каменных лесах, все как один — в темных очках, в кожаных куртках и с битами, бритоголовые, чтобы не видно было неестественного для человека цвета волос, приволокли вампира. Тот не подавал признаков жизни, но Коготь сразу почуял гнилую мертвую кровь… и поморщился. — Куда стреляли? — В плечо. — Это хорошо, — он кивнул, — Тор, можешь быть свободен. Оборотни зарычали, но Коготь поднял узкую ладонь в черной перчатке и улыбнулся, обнажая клыки. — Тор знает, когда я прошу — стоит уходить. Правда? Тот покорился, зная, что сила не на его стороне. Фыркнув, волк ушел, царапая бетонный пол незримой лапой. Коготь вновь обернулся к Лоресу. Их взгляды встретились и оборотень рассмеялся, притопывая ногой в лакированном ботинке. — Так и знал, что ты не выдержишь сидеть взаперти! Выбрался погулять? Понимаю… Ну, как там поживает твой юный хозяин? — Не знаю, — спокойно пояснил тот, — он не докладывает. — Понятно. Что ж, тогда извини за ложный вызов, — Рагнар вновь хохотнул, — а если серьезно, можешь его не выгораживать. Процесс уже запущен, и в твоих же интересах помогать нам. Вампиры — свободолюбивые гордые твари, они не служат никому, кроме Вечной. И ты об этом знаешь. — Что ты хочешь от меня? — Один пустяк, — Коготь встал со своего места, и только теперь стало ясно, насколько же он мал и худ по сравнению с остальными, — где ваша стрела? Я знаю, что твой милый хозяин-Лорд украл ее, вырезав всю твою семью. И ты явно что-то об этом знаешь? — Нет. Меня там не было. — Неужели? Разве не ты сопровождал… мистера Поттера и его друзей весь прошлый год? — Я не был свидетелем больше части их действий. Он часто бросал меня, где придется. — Обидно, не так ли? — посочувствовал оборотень. — Служишь, служишь, верой и правдой, а потом тебя выбрасывают на мороз… Мне это знакомо. Волшебники не умеют ценить нашей преданности, мой… друг. Ведь межу нами не так много различий. Все мы — дети Морриган. — Ее давно нет. Ни ее, ни других Высших. Они покинули наш мир больше тысячи лет назад. Не знаю, что ты хочешь. — все так же спокойно отвечал Лорес, глядя на него. — Но ведь они живы. Фейри до сих пор прячутся где-то под землей в лесах, и, кажется, твой хозяин умудрился разбудить и их. До меня дошли слухи, что кое-каким волшебникам удалось побывать там, и что кого-то из Высших видели в лесу Дин. А также были найдены несколько стрел. Тех самых, которые растащили темные твари после ее ухода. Стрела Фейри в этом мире, как и гоблинская, и наша, и вампирская, и все остальные. Найдем их все — и получим ключ в новый мир, свободный от… волшебников. Мир, где магия и чудо — наша прерогатива, а не человеческая. Так как? Вампир задумался. Он слышал об этом, но идей Когтя, как ни странно, не поддерживал. За почти шесть лет с людьми он успел свыкнуться с ними, с их образом жизни, и вовсе не желал возвращаться обратно к тому, с чего начинал. Но он чувствовал, что вожак оборотней еще не закончил, поэтому кивнул. — Продолжай. — То есть, ты согласен? — Да. — А твой хозяин? — Я сам по себе. Он сам по себе. — Прекрасно! Тогда просто ответь мне, где ваша стрела и стрела Фейри, и я отпущу тебя. — Я не знаю. Вампир был предельно честен. Он и правда не знал, что сделал Поттер со всеми артефактами, находившимися у него, и поэтому ему оставалось лишь надеяться на волчье благоразумие. — Не знаешь. Что ж, я предполагал подобное развитие событий. Но я знаю кое-что еще. Коготь поднял вампирское лицо за подбородок — того держали связанным на коленях — и вгляделся в черные глаза. — Договор между вампиром и волшебником непросто расторгнуть. Впрочем, как и любую магическую клятву. Он поклялся тебя защищать, ты ему — служить. Ничего личного, я просто пытаюсь спасти тех, кого еще не убили волшебники, и дать будущее таким, как мы. Ты не будешь спорить с тем, что цель благородная. Один Лорд пал, теперь пришло время второго. Но для начала нам необходимо получить информацию. — И как ты собираешься призывать Поттера? — усмехнулся Лорес. — Будешь пытать? — Буду, — Рагнар был мрачен, но глаза его улыбались, — но отрывать тебе голову мы пока не будем… Пока. А теперь хочу тебя кое с кем познакомить. Н’эре! Из темноты вышла высокая фигура в сером плаще и молча, не произнося ни слова, вытянула руку. В этот момент вампир вдруг почувствовал такую нестерпимую боль, что это было даже хуже, чем простреленное крыло и пытка круциатусом. Он упал навзничь и из его горла тонкой струйкой полилась густая черная кровь. — Все, все! — забеспокоился оборотень. — Нам нельзя его убивать! Нужно лишь достучаться до его хозяина и заставить прийти сюда! — Он придет. — немного нараспев произнесла фигура в плаще. — Да… надеюсь. — поморщился Коготь, глядя, как подергиваются бледные пальцы Лореса. Марволо проснулся и долго не мог понять, что послужило причиной этого. Сердце тяжело стучало в груди, и в мыслях яркими вспышками мелькали образы: кто-то рыжий в костюме, фигура в плаще и еще много людей в темных очках и кожаных куртках… Воспоминание на одно мгновение, разряд — и все стихло, словно померещилось. Он лежал на кровати и глядел в темный полог, пытаясь восстановить четкую картину. Ему словно приснился сон о вампире… Его вампире. Тот, кто помог ему спасти Малфоя летом, и тот, кто назвал его «хозяином». Марволо не был уверен в том, что все это правда, но отчего-то теперь ему казалось, что он срочно должен вмешаться. Щека горела и по ней струилась кровь, словно бы кто-то невидимый во сне полоснул его ножом. — Что это было? — шепотом спросил он у самого себя, и у Зевса, спавшего рядом. Тот замер, глядя на него маленькими желтыми глазками, а затем прошипел: — Кто-то могущ-щ-щ-щес-с-с-с-ственный пытаетс-с-с-ся добратьс-с-с-с-ся до тебя… — Я и сам это понял. Марволо сел, наколдовывая себе бокал холодной воды. Немного отпив, он выдохнул и прикрыл глаза. Шрам болел, тело ныло. Его вампира пытали, и при это он не мог ничего поделать… — Я должен туда явиться, — наконец решил он, — магия призывает меня. Я… я обязан прийти к нему. Тем более, что происходящее явно касается меня. Взглянув на кровать Малфоя, пустовавшую вот уже пару дней, он понял, что сейчас самое время сбегать из замка. Некому больше было проследить за ним, поэтому Марволо, быстро одевшись и прихватив с собой фамильяра, поспешил к выходу. Этой ночью замок был особенно мрачен и неприветлив — и неизвестно почему. Что-то неумолимо зловещее притаилось в его стенах, и сам камень стал непривычно холодным… Он почувствовал это, прокрадываясь по коридору первого этажа в темноте, полной странного напряжения. Но Марволо некогда было думать об этом — воспользовавшись тайным ходом, через который они выходили ловить дракона для Хагрида, волшебник выбрался из замка прямиком на заснеженную опушку Запретного Леса. Луна и звезды сияли где-то в вышине, над верхушками деревьев. Выдохнув облачко пара, юноша двинулся прочь, размышляя, как бы ему попасть в то место. Отчего-то сейчас ему не хотелось оставаться в лесу. Быть может, дело было связано со странным сном, или с тем, что за ним словно кто-то следил, только вот он никак не мог отделаться от этого неприятного ощущения. Наконец, выйдя из леса, он подставил лицо серебряному лунному свету декабрьской ночи. Неприятная тишина, вязкая и мертвая, повисла в воздухе, так, что Марволо стало не по себе. Он как будто бы уже испытывал нечто подобное раньше, но никак не мог вспомнить — когда? Однако на это не было времени — необходимо было добраться до Лондона и как можно быстрее. «Трансгрессируй, — подсказал змей, — ты это умеешь» «Возможно, Поттер и умел, но я — нет. Я даже не помню, как это делается!» «Ты вспомнишь, когда начнешь. И, к тому же, у тебя есть собственный метод. Просто сосредоточься» Он не особенно верил в успех, но другого пути у него не было. Сжав в руке палочку, волшебник закрыл глаза и представил место из видения, попытавшись максимально сконцентрироваться на мельчайших деталях, таких как свет, запах, плотность воздуха… Тут же он ощутил, что что-то возникло перед ним, похожее на дверь. Не открывая глаз, юноша шагнул вперед, чтобы в следующее мгновение почувствовать, как неизвестный вихрь подхватывает его и уносит в неизвестность. Оборотни ждали. Лорес умирал медленно, болезненно, без возможности выбраться. В гулкой тишине отчетливо раздавалось волчье дыхание, и, наконец, что-то произошло. Раздался хлопок, и в кресле за спиной Когтя, меж двух столов, заваленных магловскими деньгами, материализовался Гарри Поттер. Впрочем, узнать его было непросто. Аккуратные, чуть вьющие волосы, бледное лицо, узкие очки. И только глаза такие же ядовито-зеленые, как смертельное проклятие. — О, великий волшебник! — оборотень оскалился и кивнул. — Ваш? Он чуть отошел, давая гостю разглядеть вампира. — Мой, — чуть помедлив, ответил Марволо, — зачем ты его пытаешь? — Мне нужна информация. Где ты спрятал стрелу, волшебник? — Какую стрелу? — искренне не понял он. Коготь сощурился. Но, не дожидаясь, пока он начнет снова говорить, фигура в сером плаще обернулась к магу. — Люди украли наследие нашей Госпожи. Верните его, или земля обагрится кровью. — Я не знаю, что вы ищите. — Ты лжешь. «Это Фейри, — в голосе Зевса, эхом прозвучавшем в голове юноши, слышалось беспокойство, — Фейри, покинувший нижний мир! Если он помогает оборотням, то дело обстоит гораздо хуже, чем я думал…» «А почему ты думал об этом без моего участия?!» — гневно укорил его Марволо. «Ты был занят разборками с собственными осколками души, и все равно не стал бы меня слушать!» — Как ты оказался здесь? — наконец спросил волшебник, направляя на Фейри палочку. — Я пришел собрать тех, кто еще остался из волшебного народа. Я исполняю волю Королевы. — Что-то вы все повылазили, — фыркнул Марволо, — то сидели тихонько под землей, а сейчас вдруг решили мстить? — Время пришло, — ответила фигура, — и ты это начал, Мастер Судеб. Ты начал новый век, век Магии, и мы должны благодарить тебя за это. А теперь верни нам то, что отобрали твои сородичи. От этих слов что-то внутри его надломилось. Как будто бы ему доводилось это слышать… И в тот же миг взор его заволокло туманом, таким тяжелым и непроглядным, похожем на помутнение рассудка. Он будто потерял сознание, а когда очнулся, то обнаружил себя скованным какими-то странными чарами, и лишенного палочки, а также фамильяра. Что это было за помещение, он понимал с трудом — тьма не давала ничего разглядеть и он мог ориентироваться только на звуки шагов вокруг. — Я не знаю того, что вам нужно! — холодно процедил он, проверяя возможности движения. — Если ты не откроешь нам тайну, то мы просто тебя убьем. — Кто это — мы? — Оборотни. Тут из темноты высветились две пары желтых глаз и сверкнуло что-то, похожее на кинжал. Наконечник стрелы. Один из оборотней взмахнул палочкой — видимо, он был всего лишь ликантропом — и Марволо наконец смог понять, что происходит. Они находились в каком-то подвале, явно в магловском доме. Оборотней было… много. Двое стояли совсем рядом, еще с десяток периметром выстроились вокруг, глядя на него с ненавистью. Волшебник поднял бровь и спросил: — Это то, что вы ищите? — Таких всего пять, — оборотень ткнул острым золотым наконечником Марволо в лоб, туда, где белел шрам в виде молнии, — и они убивают все, кроме, разве что, смерти. И всех. Даже Темных Лордов. Волки загоготали, и в тесном помещении их смех скорее был похож на сдавленный кашель. — Ты знаешь, где еще две. Мы вытащим из тебя эту информацию, мальчик… Кем бы тебя не называли эти Министерские придурки! — А ты ведь волшебник… — протянул он, смерив взглядом того, кто держал палочку, — неграмотный волшебник с чужой палочкой. Так? — Я учился сам! — рыкнул тот, и свет на мгновение замигал. — Быть может, я бы хотел пойти в Хогвартц, но я — оборотень! Оборотням запрещено учиться, ведь это же опасно! И всем плевать, что я тоже — маг! Что я могу… творить волшебство так же, как и вы! В чем разница между мной и тобой, Поттер? Скольких ты убил, включая Того, кого нельзя называть, и при этом ты все еще остаешься героем! Непобедимый Поттер… Бессмертный Поттер… О твоем враге тоже так думали, правда? — оскал гнилых клыков. — Что он могущественный… Что он даст нам свободу. И многие поверили ему… И пали за него в бесполезной войне! Чтобы потом убедиться, что хватит и… магловской пули для того, чтобы уничтожить самого Темного Лорда! Может, тебя тоже можно убить магловским оружием? По крайней мере, мы это узнаем! В этот момент стрела воткнулась в ногу Марволо, и он заорал под вой толпы оборотней. Она прожигала кожу, и это было отвратительно… невыносимо. Тот вытащил ее, дернул резко, так, чтобы было больнее, и спросил: — Где ты спрятал ту стрелу, которую отобрал у вампиров?! — Не… не знаю… — прошипел он, — подавись, шавка! Он попытался произнести заклятие, надеясь, что оно сработает и без помощи палочки, но стрела воткнулась в живот, заставляя его застыть на выдохе с открытым ртом. По губам стекла струйка крови, и зрачки зеленых глаз болезненно задергались. — Думал, война окончена? Для вас, волшебников, да, но… но мы не собираемся так просто сдаваться! Вас тоже мало, ваши авроры валятся с ног, Министерство трещит по швам, в нем некому работать, ваш Дамблдор мертв, а тем временем наша Госпожа Морриган вот-вот почтит это мир своим высоким присутствием! Что тогда вы будете делать, люди?! Марволо не отвечал. Склонив голову, он не думал ни о чем, кроме боли и жажды мщения за эту боль. Холод, невыносимый холод ненависти и желания прекратить все это заполнил его изнутри, вытесняя все прочие чувства. Кажется, в тот момент он на миг потерял сознание, но тут же очнулся, и, подняв глаза на тех, кто его пытал, громко расхохотался. — Смеешься? — Лорд Воландеморт не прощает предательства, — процедил он, — никогда, запомните это до самой… смерти. Оборотень с палочкой опешил. Глядя на связанного заклятием Поттера, он моргал, не понимая, что вдруг изменилось в его бледном лице. А изменилось многое. И в следующее мгновение два трупа упали рядом, и в темноте раздался ужасающий, леденящий душу вой и вопли отчаянной борьбы. Так продолжалось некоторое время, до тех пор пока окровавленный, тяжело дышащий юноша не поднял над головой палочку, в другой руке сжимая стрелу и оглядывая комнату, усеянную освежеванными трупами. Выдохнув, он приложил палочку к своей ране и принялся шептать заклинания. Этого должно было хватить, чтобы добраться до безопасного места… До Хогвартца или его дома в Лондоне. При попытке осмыслить, как он, Лорд Воландеморт, может быть связан с Малфоем, Хогвартцом и Поттером, у него начиналась дикая головная боль и тошнота, поэтому он решил пока об этом не думать. Выломав железную дверь, он двинулся вперед по сырому темному коридору, пахнущему плесенью и кровью. Где-то недалеко была река, он чувствовал это. Но для начала следовало найти свою палочку… Странным было то, что больше оборотней не встречалось. В гулкой тишине его рваные шаги эхом разносились по подвалу, и вскоре это начало напрягать. Наконец, он обнаружил железную лестницу, и, морщась и постанывая от боли, Воландеморт поднялся наверх, чтобы… Чтобы оказаться под прицелом десятка винтовок, направленных прямо на люк, из которого он поднялся. — Переходим к плану «Б», — флегматично заметил Коготь, выбрасывая окурок, — твоя магия не очень сильна, Н’эре. — Н’эре — молодой Фейри, — ответила ему фигура в плаще, чуть возвышавшаяся над остальными, — но мы посчитали, что его магии хватит. Значит, придется действовать мне. И тут белые руки скинули капюшон, обнажая невероятно красивое женское лицо. Оно было молочным, с голубоватыми прожилками вен, и огромными синими глазами, светившимися, словно звезды изнутри. Рагнар присвистнул, но тут же прикрыл рот рукой. Марволо медленно скосил глаз в сторону, оглядывая помещение, походившее на заброшенное производство. Оборотни стояли вокруг, направив на него прицелы. Чуть поодаль — Фейри, нечастые гости в мире людей. Он фыркнул. — Скажи нам то, что должен сказать, Мастер. — Стрела в Хогвартце. Повисла тишина. Слышно было лишь как дышат живые, и как скрипят их кожаные куртки. Стоять было тяжело, и Лорд пошатнулся, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание. Наконец, женщина кивнула. — Убейте его… — махнул рукой Коготь, но та остановила его. — Мы дали слово сохранить жизнь ему и его слуге, если он скажет. А мы всегда выполняем обещания. — Он — последний Темный Лорд, бессмертный, непобедимый Поттер, и нам предоставилась возможность от него избавиться, а вы просто так отпустите его?! Да это безумие! Еще немного, и он сам откинется, ему нужно лишь помочь! — Нет! — пророкотала та, страшно сверкнув глазами. — Мы не нарушаем слова, которое даем! — Вот поэтому мы все теперь в полной заднице! Из-за ваших глупых рыцарских игр! — зарычал Рагнар. Но возражать волк не мог. Оборотни опустили оружие и расступились, давая Марволо пройти. Однако Коготь был прав — палочка была слаба, и сотворенное ею заклинание — тоже. Поэтому, сделав пару шагов, он упал, чувствуя, как боль захватывает весь пояс и как становится тяжело дышать. Золотая стрела со звоном рухнула рядом, и он уже не видел, как к нему подходит высокий бледный вампир, изрядно побитый и с рассеченной бровью, и как опускается на колено, чтобы подобрать хозяина. Волки проводили их недобрыми взглядами, но не пошевелились без приказа. Они практически выползли через ржавую дверь, и Марволо почувствовал, как в его лицо ударил ледяной зимний ветер. Лорес вернул ему палочку, и Зевс тоже копошился где-то в кармане мантии, но он с трудом мог осмыслить даже это. Его вели куда-то вдоль реки, но ему было все равно, потому что он чувствовал — смерть где-то рядом. Маленький волчонок сидел на крыше и ждал. Он глядел на удаляющиеся фигуры, выжидая момент для выстрела. Приказ отца был четким — убить Поттера и вампира. И он выполнял его, как послушный сын. Отец был новым вожаком стаи, лучшим вожаком, чем дед. И маленький волчонок готов был сделать для него что угодно, даже такое пустяковое дело. И вот, когда вампир на миг замер и повернул голову, решая, куда идти дальше, чтобы выбраться с пристани, он выстрелил. Пуля прошла прямехонько через голову, и оба тела упали вниз, туда, где только-только начал схватываться лед. Он выпрямился, вглядываясь в розовеющее небо Лондона. Оно никогда не гасло, освещаемое электрическими огнями, и волчонок мечтал о том, что когда-нибудь будет жить там, среди людей, в человеческой шкуре. Но стоило ему обернуться, как он увидел высокую фигуру в сером плаще, занесшую меч над ним. Голова щенка упала на крышу, а после и тело, заливая бетон кровью. Женщина, прекрасная, как небо созвездий, и такая же холодная, склонилась над ним, безучастная к смерти ребенка. Убрав меч в ножны, она прошептала: — И будет платою за предательство вечного слова — жизнь.