На пути к лучшему миру

— Не понимаю, почему он так церемонится с этими маглами, — Долохов докурил и выбросил окурок на асфальт, — мы могли разрушить все это проклятое, засиженное этими тварями здание… — Это план, — поморщился Лестрейндж, — один из его «гениальных» планов. В любом случае, скоро так полыхать будут все их крупные города. — Ты думаешь? — Я знаю, — тот глубоко выдохнул, — что-то происходит. Из-за Поттера, разумеется. И я все чаще думаю, что… Лорд был прав, когда пытался его убить. От мальчишки столько проблем… — Думаешь, сработает? — У него там появились свои люди. — Рита докладывала? — Вроде как. Они работают вместе с… его человеком. — Старая шлюха! Антонин присел на корточки, продолжая неотрывно глядеть на пожар через несколько кварталов. Они находились на одной из крыш высотного здания, и ждали Нотта. Но вместо него к ним вдруг присоединился… кот. — Что обсуждаете, мальчики? Неплохо горит, правда? — М… мистер Олли… — Рабастан, не ожидавший его внезапного появления из тьмы, вздрогнул. — Молодцы, — мурлыкнул он, почесывая подбородок, — они установили печать на двадцатом этаже. Теперь ее нет, и… пока маглы все не починят, они не смогут поставить еще одну. Значит, можно будет колдовать в радиусе десяти миль… Хорошая работа. — Это правда, что ты притащил к нам Поттера? — в лоб спросил Антонин. — Правда, — тот перевел на него взгляд своих желтых глаз, — я знаю, что вы с ним не ладите. Но, уверяю вас, он — не тот, кем кажется. — Но ты ведь его убьешь? — Разумеется. В свое время. — Почему не сейчас? — Потому что он мне нужен. Чтобы… осуществить наш план. — Он не согласится встать на твою сторону, — усмехнулся бывший Пожиратель, — нет, только не теперь. — Он уже согласился. — хмыкнул кот. — Поттер? — Рабастан поднял бровь. — Согласился работать на вас? — Я ведь могу уговорить кого угодно, — тот очаровательно улыбнулся, — и потом, у него тоже есть свои планы. Ему нужные кое-какие безделушки, и за них он готов расплатиться своей головой. — Нет… Нет… я не буду работать с Поттером… — нервно усмехнулся Долохов, — нет… из-за этого гаденыша я провел в Азкабане четырнадцать лет, из-за него пал мой Лорд, ИЗ-ЗА НЕГО, МОРДРЕД, МЫ ОКАЗАЛИСЬ ЗДЕСЬ! ОН УБИЛ НАШЕГО ЛОРДА! УБИЛ! — Тихо! — зашипел кот, и от одного взгляда его желтых глаз с узкими зрачками рот Антонина склеился сам собой, не давая ему произнести ни звука. — Ты что, хочешь, чтобы сюда сбежалась вся чикагская публика?! Идиот… Если ваш «Темный Лорд» не смог справиться с каким-то мальчишкой, то это не значит, что я тоже ни на что не способен! У нас договор — вы помогаете мне, затем я помогаю вам — все честно, никакого обмана… и я не позволю вам сорвать мой прекрасный план лишь потому, что у вас, видите ли, личная обида! Ничего, потерпишь! Отвернувшись, он посмотрел на Рабастана. Тот был не настолько горяч, поэтому смог сдержать свое негодование в руках. — А ты? Что ты думаешь об этом? — Я не понимаю… — начал он, но вдруг застыл, глядя, как Долохов вытаскивает палочку. Олли даже не стал оборачиваться — он достал свою и взмахнул ей, после чего палочка Долохова перелетела к нему. И только после этого он кивнул бывшему Пожирателю, не успевшему даже снять с себя заклятие. — Антонин, подожди. А это пока побудет у меня. С эти славами он убрал палочки и вернулся к Рабастану. — Он совершенно невменяемый, насколько я помню… У него не все в порядке с головой. У мальчишки. — Да, это точно. Поэтому он так опасен. Что еще? Кроме того, что он как-то умудрился убить вашего обожаемого Лорда. — Вообще-то не он один его убил. — Вот как? Кто же… — Малфой, — прошипел Лестрейндж, — грязный выродок, предатель… Его отец был склизким червем, который лишь притворялся верным нашему Лорду! Если бы ему предложили достаточно денег, он бы начал обниматься с маглами! Продажная тварь… И его сын такой же… Они вместе с Поттером это сделали. Я видел. И Малфой… хуже того… использовал это странное… магловское… нечто… — он попытался очертить руками пистолет, — эти громкие штуки, которыми они стреляют. — Да… — протянул кот, — точно… Да, и как? Получилось? — У него в голове была дыра! Такая… маленькая… — То есть, вашего «великого» и могущественного Лорда убила… пуля? — Еще и смертельное проклятие, — пожал плечами Лестрейндж, — но мне всегда казалось, что это… из-за магловской штуковины. Лицо кота приобрело нечитаемое выражение. Он размышлял и придя, по всей видимости, к кое-каким выводам, расплылся в загадочной улыбке. — Вот это и правда интересно… Да, это могло бы пригодиться. А где же ваш трусливый мальчик? Нотт… Он должен быть с вами. — Его нет… — протянул Рабастан, — и уже давно… — Ну привет, малыш… Тео с трудом разлепил глаза. Все тело болело, словно бы его долго пытали, и он не мог пошевелиться, не то скованный заклятием, не то связанный. Вокруг было преимущественно темно, но постепенно ему удалось сфокусировать взгляд и понять, что над ним нависает очень и очень красивая девушка. Ее зеленые глаза прожигали насквозь, и ему стало очень неприятно. — Что… — Тихо-тихо, тебя так потрепало, прости… Но это было необходимо — мне нужна информация, солнышко, и, если ты мне все честно расскажешь, я, так и быть, отпущу тебя. — Кто ты… — Ты меня не знаешь, — она мотнула головой, — но твой начальник меня знает. Олли, да? Да… я вижу по твоей реакции, вы знакомы. Ну, ты сейчас будешь возмущаться и орать, а я так устала, знаешь… Ваш Поттер доставил мне столько неприятностей, поэтому у меня нет настроения играть с тобой. С этими словами девушка вытащился из кармана джинс небольшой пузырек и взмахнула палочкой. — Империо! Тео не хотел это пить, совершенно не хотел, но сопротивляться заклятию он не мог. Только странная безвкусная жидкость коснулась его губ, как он принялся исполнять приказ против собственной воли. Ведьму, казалось, это совершенно не волновало. Она лишь дождалась, пока он выпьет все, после чего просто выбросила пустую склянку. — Ну вот… Теперь ты будешь говорить только правду. Ты слышишь меня? — Да… — ответил он против собственной воли. — Вот и славно! — она улыбнулась. — Итак, начнем… Какой главный план у твоего начальника? Чего конкретно он добивается? — Мистер Олли желает свергнуть МАКУСА, убить президента и большую часть конгресса… А также распустить СНС… — Да, это было бы неплохо. А что потом? Что они собираются делать? — Я не знаю. Он не говорил мне. — А кому он говорил? Кто в курсе? — Волк, Лестрейндж, Генри, я не знаю. — Как все сложно… Ты что же, совсем ничего не знаешь? — Нет, знаю. — Тогда выкладывай! — рявкнула она с неистовой злостью. — Мистер Олли обещал мне помочь вытащить отца из Азкабана, если я присоединюсь к ним. Мистер Олли хочет уничтожить правительство магической Америки. Он хочет найти Поттера и приказал Волку доставить его. — Поттер мертв… Я убила его! — Я не знаю, — монотонно продолжал тот, — но мистер Олли приказал это сделать. Он заставил Мэриэн О’Брайен стать одним из агентов СНС, и теперь она и Рита Скитер добывают для него информацию. — Так, а здесь поподробнее… — Я ничего не знаю о Мэрион. Но я знаю о Рите. — Давай… рассказывай, кто такая эта Рита? — Она работала в «Ежедневном Пророке», которым занимался Люциус Малфой. Она анимаг и может превращаться в жука, поэтому ей удавалось подслушивать то, о чем не мог знать никто. Но после войны она перешла дорогу Драко Малфою, и он заставил Уизли раскопать ее тайну. Не знаю, каким образом, но они узнали то, что она была незарегистрированным анимагом, и что таким образом через нее прошло много чужих секретов. На нее завели дело в Министерстве и ей пришлось уйти из «Пророка» и спрятаться, как и нам. Лестрейндж нашел ее, и меня, и подговорил нас убить Малфоя. Я хотел отомстить тому ублюдку, который предал своих. Те из Пожирателей, кто не был убит, оказались в Азкабане по его вине. Он охотился на нас и давал показания в Министерстве. У нас почти получилось, но Поттер спас его. Потом Рита пыталась снова его убить, но увы, у нее ничего не вышло. После этого нам стало небезопасно оставаться в Англии, и нам пришлось бежать. Лестрейндж нашел портал до Нью-Джерси. И там нас нашел мистер Олли. Рита Скитер не хотела с нами оставаться, но ей не оставили выбора, как и нам. Мистер Олли предложил ей работу и пообещал, что после того, как падет МАКУСА, она будет руководить всеми магическими СМИ. — Вот как… — глаза девушки возбужденно вспыхнула, — значит, под его командованием анимаги? — Да. Почти все, кто работает на мистера Олли — анимаги. Птицы, насекомые, собаки, кошки… Волк. — А ты… ты тоже анимаг? — Нет. Я… испугался. Это сложный ритуал. Поэтому мы не добываем информацию. Мы с Долоховым и Лестрейнджем делаем всю грязную работу, пока остальные нас прикрывают. — А он молодец… — ведьма закусила пухлую губу, — я даже не подумала об анимагах… Что ж, это многое объясняет. Что еще ты знаешь? Например… о Поттере. — Мистер Олли приказал мне сказать Волку, чтобы тот его нашел. Больше я ничего не знаю. Мне мало что рассказывают. — Ладно… — она выдохнула, — тогда расскажи о том, что Олли собрался делать с Чикаго? — Ему нужна новая точка для оборотней. После недавних событий в Ильверморни СНС словно с цепи спустились, и теперь мистеру Олли приходится выполнять свои обязательства. — Интересно… Ну, что ж, тебе есть что мне сказать? — Нет. — Ну… Что ж… тогда… Обливиэйт! Грянула вспышка и он вновь потерял сознание. Северина отвернулась, обдумывая информацию. Ей пришлось постараться, чтобы перехватить этого парня в переулке неподалеку от Уиллис-Тауэр. Раньше, сколько бы она ни пыталась, ей не удавалось застать никого из «Дома черного кота» «за работой», и теперь она поняла, почему. Однако, когда ей, как казалось, подвернулась удача, выяснилось, что она поймала самого бесполезного и незначительного мага из всей организации! Конечно, и того, что он ей сказал, было достаточно, однако это означало лишь то, что ей еще предстоит очень много работы. Единственным утешением во всей этой ситуации было то, что она наконец завладела палочкой Слизерина… и день ото дня их связь становилась все крепче. — Вы можете объяснить, наконец?! Премьер-министр маглов хлопнул ладонью по столу, и в гневе уставился на Кингсли. Тот мрачно молчал, скосив глаза в сторону. — Что именно? — Все! Все это! Эти…эти убийства! Ваши… э… как их там? «Плохие волшебники», бррр, Господь милосердный, какую чушь я несу! В общем, эти «ваши», они совсем распоясались! Третий год — разрушения, убийства, эта погода, необъяснимые случаи! Все это сказывается на стране и простых людях! И… во всем обвиняют правительство! «Разгул преступности в Британии!» Еще немного, и мы переплюнем «Развал Советского Союза» по сенсационности! Неужели вы, волшебники, не можете справиться с шайкой ваших… бандитов? — А вы можете справиться со своей преступностью? — поднял бровь бывший аврор. — Вы знаете, сколько наркоторговцев проживает в Лондоне и делает свой бизнес? Вы можете справиться с этим по щелчку пальцев? Нет? Тогда что вы хотите от меня? — Чтобы все это прекратилось! — Я бы тоже очень этого хотел. Но хочу заверить вас, коллега, — он подчеркнул это слово, — что это не одна и та же «шайка». Сейчас все наше Министерство Магии пытается выяснить, что происходит, и единственное, о чем я хочу попросить вас — не предпринимать никаких действий по поводу сложившейся ситуации. — Как это — никаких?! — возмутился тот. — Какие-то сатанисты творят убивают людей, а я, как премьер-министр, буду закрывать на это глаза?! — Это не сатанисты, и даже не чернокнижники… — А кто же?! — Боюсь, вы мне не поверите. — Я и в вас не очень-то верю! — Это Фейри. — совершенно серьезно ответил Бруствер. — Думаю, вы что-то о них слышали. — Что? Феи? — его собеседник, казалось, решил, что над ним издеваются. — Такие… маленькие? С крылышками? — Нет. То, что вы описали — это пикси. Вредные, но не очень-то опасные существа. Я говорю о Высших Фейри. Вампирах. Оборотнях. Ну и… других существах. После нашей войны, они… скажем так… активизировались. Но прямо сейчас мы делаем все, чтобы устранить эту ситуацию. — И что вы делаете? — съязвил тот. — Перестаете хлопать в ладоши? — Привлекаем специалистов. …он брел по заснеженной пустоши, вглядываясь в серое небо. Сегодня здесь было особенно мрачно, и он не знал, связано ли это с ним. Дракона нигде не было видно, и он уже порядком устал, и даже начал замерзать, как вдруг заметил неподалеку склон скалы весьма причудливой формы. Подойдя ближе, он понял, что это были вовсе не скалы, а руины средневекового замка. Засыпанные снегом, они хранили печальное молчание. — Эй… ты здесь? — неуверенно спросил Драко. — Да. Зачем пришел? Его далекий предок, в человеческом облике, сидел на обломке камня, и вертел в руках серебряную брошь в виде дракона. Голубые глаза его, холодные и острые, были полны какого-то внутреннего горя, совершенно неожиданного. — У нас… у меня… Проблемы. Фейри. Как их можно убить? — Убить? — рассеянно переспросил тот. — Да… После того, что натворили Поттер и Темный Лорд, в стране происходит какой-то… кошмар. Хогвартц остался без директора, и хоть за него вроде как отвечает Долгопупс, все равно… это странно. Министр хочет, чтобы я что-то с этим сделал, потому что я должен, но я не понимаю! Я ничего не знаю о Фейри, с ними встречался только Поттер, и лишь у него получалось остановить их! И это даже не вампиры, или оборотни… Это… — Значит, они вернулись… — негромко протянул старик, подбрасывая вверх брошь, блеснувшую в рассеянном свете, — вернулись. Хм, странные у вас времена настали. В мое время о Фейри лишь слагали легенды, и лишь Темные, те, кого ты знаешь как вампиров и оборотней, могли что-то о них рассказать. Но дай угадаю — они пришли… и они хотят отомстить? — Да, — Драко, скрежеща зубами от холода, кивнул. — он-ни ус-строили Дикую охоту в к-канун Рождества и у-убили маглов… Его предок ничего на это не ответил. Взгляд его оставался недвижен, но брошь замерла в широкой руке, словно монета. Наконец, губы его разомкнулись, и он тихо запел. Драко стоял, и не понимал ни слова. Но, тем не менее, он так боялся своего могучего предка, что не осмелился бы перебить его, и теперь лишь переминался с ноги на ногу, стуча зубами. В конце концов, он зажмурился от сильного ледяного ветра, подувшего откуда-то со стороны, и в этот момент в древней песне он начал различать знакомые слова. — …с вечнозеленых холмов прибыла она, с вечнолазурных небес спустилась она, и солнцем сияли колеса ее колесницы, и семьдесят воронов тянули ее за собой… О дева Морриган, о дева Морриган, королева вечнозеленых холмов! Слезы ее были пролиты трижды, и скорбь ее по братьям и сестрам не утихнет вовек, над лазурным сводом вечнозеленых холмов… О дева Морриган, о дева Морриган, о королева войны! О, ты, метавшая стрелы в Сыновей Миля, и ты, не отвернувшая лика своего от детей Дану, навечно ты наша королева, о дева Морриган, королева вечнозеленых холмов! Мы не забудем вовек твою скорбь, о дева Морриган, о дева Морриган! Ты спасла свой светлый народ, свой добрый народ с вечнозеленых холмов! О дева Морриган, о дева Морриган, пусть твой сон не тревожит никто! Но мы, твои добрые дети, дождемся, когда воспрянешь ты ото сна, и вострубим тебе славу, о дева Морриган, королева вечнозеленых холмов! Он сам не заметил, как осел на землю, и когда голос его далекого прапрапрадеда начал затихать где-то вдали, юный волшебник вдруг понял, что сидит он вовсе не на заледенелом камне, а на склоне холма, заросшего сочной, ярко-зеленой травой. Взгляд его скользнул вдоль горизонта, придавленного свинцовым небом, и зацепился за дерево, совершенно неестественно возвышавшееся на одном из холмов. Ветви его, казалось, были облеплены черной листвой — но нет, все это были птицы. Множество птиц, множество воронов, словно огромный улей заполонивших крону. Драко огляделся — ни старого дракона, ни льдистых скал вокруг не было. И сам он был одет не в свою светло-серую мантию, а в какой-то грубый мешковатый балахон из колючей шерсти. Ноги его были босы, а волосы грязны и то и дело лезли в лицо. Поднявшись, он направился к дубу. Тот врастал глубоко в землю, и казалось, что корни его на многие мили уходят вниз, туда, куда не забираются даже гоблины. Он шел, и дорога его была легка. Несмотря на подъем. Теплый западный ветер нашептывал что-то на древнем языке, которого он не понимал, но он машинально повторял эти слова, словно заклинание. Наконец, он приблизился к древу, и оно оказалось поистине огромным. Еще больше, чем гремучая ива, даже больше дуба Боуторп, больше, чем любое другое дерево, виданное им за всю жизнь. И он чувствовал, что этот дуб намного, намного старше их всех. Ему была не одна тысяча лет, и в нем было столько магии, сколько не набралось бы теперь во всей Англии. Его кора, точно окаменевшая кожа, складывалась в странные узоры, больше всего напоминавшие руны. Весь ствол, словно столб, обвивался этими посланиями по спирали, и каждая ложбинка, каждая выемка пульсировали, точно живые. Драко медленно перевел взгляд в сторону. У подножия дуба, меж корней, темнел спуск, и еще прежде, чем в его голове оформилась мысль, юноша понял, куда он ведет. Ну разумеется, куда еще могла отвести своих родичей последняя из живых богинь старой Ирландии? Куда могла отвести Фейри та, чье второе имя — Леди Смерть? Конечно… Дерево — это символ, надгробие над лестницей в мир, существующий под реальностью. Обрывки этих знаний сохранились в песнях и легендах, сказках и преданиях, даже у маглов, не только у волшебников. И что же такого сделал Поттер, что врата в мир, существующий на границе, открылись? Все это напоминало огромное зеркало, разбитое на кучу осколков, перемешанных между собой. Поттер что-то говорил об этом… Тогда, давно, еще в школе. «Время сломалось, Драко. ОН сломал его…» Да. Теперь он ясно видел это. Что-то из прошлого, такого далекого, что само существование этого кажется нереальным, вновь пробудилось. Происходит что-то неправильное. Время пошло в обратную сторону. Старые печати, тысячи лет хранившие под собой великие тайны сорваны. Время… Волшебник, обманувший Смерть. Кто из Двоих? Тот, который выжил? Или тот, который вернулся? Или, может, оба? Хотя теперь, спустя столько времени, Драко начал сомневаться, что это разные люди. Поттер и Воландеморт… Разве они не части единого целого, огромного, хтонического зла? Мировой змей… Вот оно. Казалось, ответ лежал на поверхности, и волшебник чувствовал его изнутри. Да… Полумна и ее видения. Долгопупс и его жертва. Он… и его наследие. И, конечно же, Лорд. Единственный Лорд. А теперь пришла очередь Леди, той, чьего возвращения так ждали. Проснулся он в холодном поту, в собственной постели. Прошло уже несколько дней после того, как он вернулся из Хогвартца. Рождественские каникулы только начались, но он не придал этому особого значения. С некоторых пор он возненавидел Рождество, потому что теперь оно было навсегда испорчено. Снег валил за окном — Драко не задергивал шторы — и в свете садовых фонарей походил на звезды. Его левая рука болела, словно напоминая обо всем, что произошло. Драко сел и провел ладонью по волосам, тяжело вздыхая. Ему вдруг отчаянно, невыносимо захотелось послать письмо Грейнджер, а возможно даже трансгрессировать к ней. Но тут же он вспомнил про Уизли, и про Рона… Нет, это была дурная идея. Он посмотрел на часы. Около полуночи. Наверняка, родители уже спят. Хотя… Дверь тихо скрипнула, и, осторожно ступая, он вышел из спальни. Особняк был холоден и пуст. С тех пор, как родители вернулись… откуда? Он так и не смог к этому привыкнуть. Но все же в глубине души, и ему было очень стыдно за это, Драко радовался тому, что отец помутился рассудком. Иначе бы ему пришлось объясняться и оправдываться за все, что он сделал. «Отец, то, что теперь происходит, намного серьезнее родовой чести… Пойми» — мысленно отвечал он, хмуря брови. В покоях матери горел свет. Он пробивался через узкую щель, и Драко замер в нерешительности. Ему было неловко, и он уже хотел было повернуть назад, как вдруг услышал, что та… с кем-то говорит. И голос этот не принадлежал никому из общих знакомых. Тогда он наклонился к замочной скважине и насторожил слух. Нарцисса, с распущенными волосами, в теплом халате, накинутом на плечи, сидела у окна. Лицо ее, освещенное свечой, было задумчиво и расслабленно, словно бы ее собеседник был ей хорошо знаком. Рядом с ней, на полу, расположилась фигура в серебряном плаще, и руки, удивительно белоснежные, такие, какие редко встречаются у людей, мягко выводили что-то на ковре. — С тех пор прошло столько времени… — Нарцисса вздохнула, — и, кажется, я до сих пор не могу смириться с тем, кем он стал. Признаться, никогда бы не подумала, что… что кровь моего мужа… — Мы пришли в этот мир куда раньше людей, и уж тем более в нас больше истинной магии, чем в ком-либо еще. Вы — одни из тех немногих, кто сумел сохранить свою сущность за эти века, пусть даже и в таком… странном виде. — Это так сложно… — леди Малфой поморщилась, — я просто хочу, чтобы все снова стало, как раньше! Чтобы нас перестали избегать, и чтобы… чтобы мой сын… не скрывал ничего от меня. — Он слишком доверяет им. — Маглам? — Всем, кто не верит в истинную магию. И это может плохо кончиться. Госпожа не пощадит тех, кто предал ее и ее народ. — Но ведь… ведь это безумие! Многие… чистокровные волшебники с уважением относятся к Фейри и… вейлам. — Ты врешь. Они изгнали нас с нашей земли, так же, как и всех остальных. Но время уже пришло — и скоро Госпожа проснется. Вместе с ней вернется истинный порядок вещей. А люди… люди это лишь пыль, их век слишком короток, и они отняли у нас достаточно времени, чтобы мы могли говорить о прощении. Лишь избранные заслужат его. — Но можно ведь договориться… — Вам не избежать гнева нашей Госпожи. Но после… возможно, если кто-то еще останется, она смилостивится и заключит с человеческим родом договор. Только в этом случае… Драко остолбенел. Его собственная мать сидела, и говорила с Фейри… С настоящей Фейри, в то время как он сходил с ума, пытаясь понять, как можно остановить все то безумие, которое они устроили. И в один момент его охватила холодная ярость. Он столько сил положил на то, чтобы победить одного Лорда и второго, он стольким пожертвовал, он… в конце концов, разве он не дал клятву? Разве он… не поклялся защищать эту землю? На мгновение ему захотелось ворваться в комнату и схватить эту тварь в серебряном плаще, но усилием воли он остановил себя и заставил отойти. То, что он услышал, было ценнее всего. Поэтому Драко медленно, очень медленно попятился прочь от двери, и уже в конце коридора позволил себе ускорить шаг. Теперь ему срочно требовалось поделиться этой информацией, и он уже знал, к кому обращаться. — Драко? — Гермиона, сонная и растрепанная, стояла на пороге Норы, недоуменно глядя на него. — Ты… так поздно… Что… — Нет времени объяснять! — он вошел в дом, отряхивая с плеч снег. — Я кое-что узнал о планах Фейри! — О господи… — девушка поморщилась, — сейчас же Рождество, Драко! Может, мы хотя бы пару дней не будем думать об этом? И потише, весь дом спит! И почему ты здесь… а не в Хогвартце? Разве не лучше было бы спросить Невилла? Он остановился и с изумлением посмотрел на нее. Конечно, он думал о Долгопупсе, но… Но вместо этого просто притащился ночью под двери Норы, неизвестно зачем. Он и сам плохо понимал, на что вообще рассчитывал этим своим поздним визитом, и, услышав этот вопрос, несколько смутился. — Ну… эм… я подумал, что… это важно… Это касается Морриган и того, что они собираются делать. Гермиона внимательно оглядела его с ног до головы, а затем, вздохнув, шепнула: — Пойдем на кухню, там все расскажешь. С каждой минутой ему становилось все более неловко. Тогда, полчаса назад, когда он только услышал все это, ему казалось, что он просто обязан рассказать об этому хоть кому-нибудь, но теперь ему собственные действия казались слишком поспешными. И более того, чем дольше он смотрел на Гермиону, второпях накладывающую глушащее заклинание на чайник, тем яснее понимал, что он больше хотел увидеть ее, нежели поделиться полученной информацией. — Ну, что ты узнал? — она, зевая, села напротив него. Взгляд Драко невольно скользнул по ее волосам, отросшим с лета, и по плечам с нарисованными на пижаме плюшевыми медведями… Смутившись, он закашлялся и отвернулся, надеясь, что не начал краснеть. — Тебе плохо? — Н-нет — нет, все в порядке… просто… Эм… — он набрал в грудь побольше воздуха, — что ты знаешь о Фейри? — О… Фейри? — она подняла бровь. — Ну да… ты как-то упоминала, что встречалась с ними… — Ах да… — она нервно усмехнулась, взмахом палочки снимая закипающий чайник с плиты, — они пытались утащить меня в свой подземный мир. — Подземный? То есть они действительно живут под землей? — Не знаю… Не то чтобы. Просто… Я помню, что когда мы убегали с Поттером, мы выбирались из очень и очень глубокой ямы… А когда наконец выбрались, то оказалось, что это очень старое… не то захоронение, не то руины какого-то здания. Что-то вроде дольменов в лесу Дин. И ступени просто упирались в каменную плиту. Она была твердая, и могу поклясться, что за ней ничего не было! Но тем не менее, там был… вход. И мир Фейри, он не похож на «подземелье», это что-то вроде темного леса с небом без солнца, луны и звезд. — Все как я и думал… — прошептал Драко, — а что еще там было? Как… как они выглядели? — Они очень красивы, — Гермиона нахмурилась, настолько, что на них больно смотреть. Но эта красота такая… мертвая и холодная. Они похожи на русалок, такими, каких их описывают в легендах. Мне кажется, что они просто не до конца живые. Как вампиры. Но все же ото них исходит такая удивительная сила… Я провела там не очень много времени, и все, что я помню, так это их песни, которые они мне пели. — Что за песни? — насторожился юноша. — Дай мне вспомнить… Ты так внезапно задаешь эти вопросы… Хм… Они пели что-то о том, что люди на них… охотились? Они говорили о людях, и о мести, и о своей королеве. Они хранят память о Морриган. А еще о ее стрелах. — Ага! Снова эти стрелы! Что ты о них знаешь? — У Фейри украли одну… — Да, я помню! Поттер достал какую-то огромную золотую стрелу из вампира, когда… в общем, когда мы встретились перед битвой за Хогвартц. Мы ведь об одном и том же говорим? Гермиона задумалась, явно что-то припоминая. Наконец она неуверенно произнесла: — Их королева сказала, что стрел вроде бы пять… — Пять… Так мало? Я думал, их больше. — Где найти столько золота? И, мне кажется, это непрактично. Золото — мягкий металл, он совершенно не годится для оружия. — Пф, в магическом оружии это не главное! Наверное, их смысл в другом… Поттер так носился с этой стрелой, а потом совершенно забыл про нее… Точно… У него ведь была одна… И куда он ее дел, мне интересно? — А это не может быть связано с ним? Помню, они очень злились из-за того, что у них эту дурацкую стрелу украл какой-то волшебник… Вполне возможно, что из-за этого-то все и началось. Кстати, какой чай будешь? С молоком или без? — Без, — вздохнул Драко, поеживаясь, — значит, теперь еще и стрела…